Эскимос, холодно считавший собственный пульс, отправился дальше, объявив, что, по его мнению, взорвался вулкан где-нибудь в сотне километрах отсюда и, должно быть, в коротком пароксизме изверг вверх одно-два облака раскаленной лавы… расплавленный камень должен был вызвать жуткий всплеск и столб пара, если бы попал в воду, а уж на земле последствия падения просто трудно представить.
А за заливом, глубоко под землей, директор Эйгар Дренг вместе с ближайшими помощниками взволнованно наблюдал за приборами.
– Поехала, – проговорил он, стиснув кулаки, грудь его вздымалась, по щекам текли слезы. – Клянусь семью громами, поехала.
На крыльях радио закодированное известие порхнуло к трем кораблям, перенеслось к далеким станциям слежения. Капитан объявил новость своим людям, те поздравляли друг друга… плясали, обнимались, бросали в воздух головные уборы, а потом вновь принялись за работу. Вскоре, как они надеялись, одному из экипажей действительно предстоит бездна дел.
3
Столы унесли и рядами расставили стулья, Чарльз-холл превратился в зал заседаний Скайгольма… а точнее – в помещение, где происходили собрания сеньоров Кланов. Знамена Кланов, украсившие стены в привычных местах, преобразили зал, сделали фрески с историческими сценами фоном для калейдоскопа цветов и красок – надменных символов вековой доблести, разнообразных и торжественных.
Ожидавший на возвышении Джовейн, понимавший, насколько маленьким кажется он на фоне расшитого золотом занавеса из синего шелка, редко чувствовал себя более одиноким.
Пропели трубы, начальник караула воззвал к порядку, капеллан произнес молитву, и президент Административного Совета приступил к формальностям. Снизу, из партера, сеньоры смотрели на Джовейна.
Невзирая на присутствие собственных солдат, вид собравшихся более шестисот мужчин и женщин, избранных, чтобы представлять свои Кланы, устрашал его… Отдельные группы разграничивались проходами. Акустика вполне удовлетворяла его; слышны были даже легкие шорохи и бормотание, которые только подчеркивали общую тишину. Все были одеты разнообразно: в военные мундиры и местные наряды, в скромных и торжественных городских платьях, но нашивка на каждом плече повторяла цвета знамени Клана. В основном люди были средних лет, попадались среди них старые и молодые («Как Иерн, черт бы его побрал… черт бы побрал этого скользкого гада, куда же он подевался?..») внимательные и осторожные.
Ближе к нему сидели Таленсы, имевшие право высказываться, но не голосовать на выборах Капитана. На нескольких лицах Джовейн прочел настолько откровенную ненависть, что взгляд его невольно направился вдоль двадцати девяти выделенных групп, выискивая людей, которые, как он знал, поддержат его. Воздух, вырывавшийся из вентилятора, влагой омывал его кожу.
«Прекрати! – принялся ругать он себя. – Судьба есть судьба». И когда президент объявил о его, Джовейна, выступлении и он поднялся на лекторн, отвага вернулась, а с ней – воля и уверенность. Он и в самом деле не так все себе представлял. Не предвидел ни этой нервозности, ни сомнений, ни укоров совести, неотвязных дум о подробностях, которых нельзя забывать… ни свербежа между лопатками, ни запаха холодного пота, покрывшего тело, ни грустного отпечатка прошедшей ночи и тяжелую голову… ведь поспать толком не удалось. «Но разве удавалось тебе хоть что-нибудь предвидеть заранее?»
Переписанный текст ему не потребовался. Лекторн был снабжен микрофоном для обращения к публике, и, деловито опустив на него руку, Джовейн начал:
– Господин президент, достопочтенные сеньоры. Кланы и народы Домена, позвольте мне искренне и смиренно поблагодарить вас за терпение.
Нынешняя ситуация беспрецедентна, а поэтому дважды трудна…
Нельзя сказать, чтобы слова эти были излишни: обезьяны перебирают друг другу шерстку пальцами, люди ублажают людей словами. Кроме того, банальности позволяли ему поймать ритм, скопить энергию, ощутить приход вдохновения. «Вряд ли Фейлис сегодня ночью снова будет разочарована».
Сейчас ему предстоит, подобно Буревестнику, нырнуть в самое сердце бури и успокоить ее. Кому еще представало более трудное дело после Судного Дня, закрывшего весь мир радиоактивным облаком, когда Чарльз Таленс собрал экипаж и приказал терпеть. «Неужели я и впрямь ощущаю, как его аним присоединяется к моему? Нет, это просто тщеславие; я не сумею ощутить этого, какова бы ни была истина. К тому же геанская философия не поощряет подобных верований… впрочем, и не запрещает».
– Я обращаюсь непосредственно к суровым фактам, характеризующим ситуацию. Скайгольм в опасности. Беда грозит всей цивилизации.
Быстрыми и решительными действиями мы, как я считаю, можем избежать беды, к описанию которой я собираюсь переходить. Но еще более великое и долгое зло-только ждет нас… а с ним и безграничные перспективы – если мы сможем перестроиться, чтобы овладеть ими.
Кое-кто из слушателей извлек блокнот и карандаш. Предстоит услышать несколько резких вопросов…
– Приношу глубокие извинения за вчерашнее вторжение. Никогда прежде не нарушались мир и священный покой Скайгольма. Но заверяю вас: другое, намного худшее зло… бесконечно трагическое разрушение началось бы, если бы мои верные друзья и я не приняли контрмеры. Мы не посмели обратиться к вам заранее – так скоро следовало ввести сюда вооруженный отряд. Конечно, это неслыханно. На подобный поступок мог бы решиться разве что Капитан, которого у нас нет. Ваше достопочтенное собрание потребовало бы от меня свидетельств, доказательств, начало бы обсуждать дело, отыскивая самое мудрое решение, а враг тем временем нанес бы удар…
– Вы спрашиваете, кто этот враг? Позвольте мне вкратце обобщить все, что я знаю и к каким выводам и заключениям смог прийти. К деталям я обращусь позже. Фактические свидетельства могут быть представлены достойным доверия лицам, которых выберет Совет.
«А теперь гребень вздымается и набегает на берег!»
– Мы привыкли представлять себе Эспейнь единой и монолитной нацией.
Однако те из вас, кто знаком с темой, хорошо знают, что это не так: народ Эспейни лишь недавно и насильственно скован воедино…
…Мое положение на границе, мои связи за ней…
…Заговорщики…
…Политические интриганы…
…Информация, предоставленная мне миролюбивыми лицами и организациями…
…Да, вы скажете, что опасность преувеличена мной, и об этом всего лишь мечтают те немногие безрассудные честолюбцы, у которых нет сил, чтобы захватить Скайгольм в любой ситуации. Но я… я не могу быть в этом уверен. А раз так – я не посмел рисковать…
Десятки поколений спокойно сменяли друг друга в нашем статосферном гнезде. Мы успели забыть о том, что отважный всегда изыщет неожиданную и непредвиденную возможность. Теперь мы вновь обрели безопасность… на какое-то время. Но я хочу закрепить эту безопасность на грядущие времена..
Если вы не согласны, отошлите меня с моими людьми: но – молю вас – только после того, как наш новый Капитан введет постоянную охрану в Скайгольме, в сердце нашего отечества.
Должно быть, мне следует теперь сойти с трибуны, чтобы вы могли приступить к обсуждению. («Нет, сперва я должен навязать вам свою волю».) Прикажите мне сделать это, если вы этого хотите. («Только не забудьте, в чьих руках здесь оружие».) Пауза.
– …Хорошо, тогда прошу у вас индульгенции на какое-то время. Я уже говорил, что та опасность, которой мы едва избежали – избегаем – есть не что иное, как первая волна, разбившаяся о рифы, над которыми нам еще предстоит проплыть. Надеюсь, что вы поймете меня; благосостояние Домена требует, чтобы вы выслушали мою речь до конца.
Любезности, вопросы, аргументы из зала. Подручные Джовейна получили подробные наставления; те, кто ему симпатизировал отреагировали достаточно единодушно.
– Благодарю вас, благодарю. То, что мне приходится говорить, многозначно, как и сам мир: сложный, переменчивый, обманчивый и вместе с тем полный надежд, от которых не укроешься в новой Эре Изоляции.
Наше соприкосновение с несчастьем, – «примем за аксиому без всяких обсуждений, что так оно и было», – показало, что нам тоже может грозить истребление, что не раз случалось с множеством сообществ в человеческой истории, начиная от самого истока ее до войны Судного Дня. Однако такой судьбы можно избежать. У нас есть альтернатива, мы можем овладеть будущим…
Опасность поднимается и из наших рядов. Дело… уважаемого… Таленса Иерна Ферлея угнетает меня. Я надеялся доказать и ему, и этому высокому собранию, что его технолатрический милитаризм помешает нам сотрудничать с теми в Эспейни, кто мог бы стать нашими друзьями. Но вместо цивилизованных дебатов он выбрал физическое нападение на невинных людей и бегство от правосудия. Дамы и господа, я не психиатр.
Не мне судить, не мне ставить диагноз. Но я спрашиваю вас, неужели право решать вопросы войны и мира может оказаться в подобных руках… и то предпочтение, которое он отдает Маурайской Федерации, этому колоссу, чересчур долго властвовавшему над миром?..
…Культивирую взаимосвязи с Северо-западным Союзом, восстающим из оков, которые наложили на него маураи, («Пусть посмеются».) Меня считают преданным геанству. Ну что ж, признаюсь, в геанстве есть нечто важное для любого из нас. Многие из вас согласятся со мной. Но разве есть что-нибудь геанское в поощрении отяжелевшего от машин Северо-западного Союза? Не в качестве союзника, ничего подобного, в качестве противовеса биологически настроенной Маурайской Федерации…
Ну что ж, остается сказать, что только геанство в этом случае понимается совершенно не так, как следует.
"Но ни слова – никогда и никому – об эмиссарах Союза, разыскавших меня и вступивших со мною в контакт. Этот странный человечек Микли Карст занимался своими делами в Городе, прежде чем эспейньянцы нашли меня.
Поговаривали о том, что кто-то собирает ядерную взрывчатку… насколько мне известно, это всего лишь слухи. Быть может, в секретных архивах Капитанства найдутся какие-нибудь материалы… Я выясню это".
– Ради своей собственной жизни, ради всего будущего человечества.
Домен обязан преобразиться… глянуть вовне… Мы должны стать мировой силой, созидающей не империю, но мир…
Сеньоры всегда могут сойтись и сместить голосованием неудачного Капитана. Подобное дважды случалось в нашей истории… – « тогда в Скайгольме не было ни единого солдата…»
– Во всем смирении, уважая прошлое и надеясь на будущее, я предлагаю Домену свои услуги.
4
По иронии судьбы Тераи и Ваироа услышали новости на пути в Принии.
После месяца пути, разговоров и бдения оба предприимчивых торговца – прикрытие – сумели подыскать кое-какие ключи к замыслу, вызревавшему в этих горах. Подобные свидетельства, по сообщению агентов, обнаруживались и в других областях Домена.
Тераи и Ваироа собрали большую часть своей информации самостоятельно.
Первый – добродушный и находчивый – легко заводил разговоры с местными жителями, с наземниками или аэрогенами, когда дела сводили их на обширных просторах, и направлял беседы к реально интересовавшим Тераи вопросам; потом деловые взаимоотношения заканчивались дружеским застольем.
– Да, конечно, у нас, маураев, нет никакой монополии на посещение вашей страны. Я слыхал, что теперь у вас бывают торговые агенты и даже туристы из Мерики.
– Да, и миссионеры монгов.
– Неужели столько северян? В самом деле? Я удивлен. А вы не можете намекнуть, где их можно встретить почаще? Чтобы я сумел понять, на какого рода конкуренцию придется рассчитывать… Благодарю вас, сэр, вы очень добры. Я буду обязан вам, когда мы пустим здесь свое предприятие. И если судьба приведет вас в Нозеланн…
Тем временем Ваироа сидел, просто наблюдая – доверяясь своему шестому чувству и удивительному разуму. Или занимался тем же самым, слоняясь как бы без дела возле любого нового пришельца, заявившегося в городок, В присутствии его некоторые люди умолкали, некоторые, наоборот, начинали бойко трещать, но появление Ваироа всегда смущало их, лишая равновесия и открывая его удивительные дарования. Он скрупулезно читал газеты и журналы, внимательно выслушивал радиопередачи, в особенности посвященные торговле и мореходству.
Куски головоломки складывались воедино: Микли Карст крутился повсюду, в основном стараясь общаться с аристократами, однако фокус его интересов лежал в Приниях, а может быть, и за ними.
– У него слишком мало людей, он не станет рисковать, затевая в одиночку какие-то козни, – усомнился Тераи, – но, может быть, я не прав?
– Чтобы реакция пошла, хватает крохи катализатора, – ответил Ваироа. – На юге есть магнат по имени Таленс Джовейн Орилак. Следует повнимательней приглядеться к нему.
– Э? Почему?
– Вспомните, о нем иногда упоминали. Причем язык, как и тело говорившего, выдавали, что он может занимать более важное положение, чем кажется на первый взгляд. Почему он провел эти два года практически в ссылке? Что поссорило их с Иерном Ферлеем, которого называют наиболее вероятным кандидатом на пост Капитана? Я слыхал только намеки, а интуиция подсказывает большее.
«Интуиция, – подумал Тераи. – Подсознательная логика? Не знаю, однако догадки Ваироа стоят куда большего, чем мнения многих людей».
– Ну хорошо, дрейфуем в ту сторону.
Но если направиться туда непосредственно, возникнет слишком много вопросов, и Тераи лениво петлял по воздуху, железной дороге и жутким дорогам: он разыскивал видных коммерсантов. А потом дружелюбно и многословно выяснял у них степень возможной потребности в копре, кораллах, продуктах марикультуры, синтетических волокнах, бактериальных топливных элементах и тому подобных товарах. Их друзья, в том числе и люди из Кланов, прознали о нем и нередко сами разыскивали. Тераи, богатыря-маурая, приглашали в дома, знакомили с местными достопримечательностями, иногда развлекали в постели. Он не мог считать это нарушением супружеской верности, ведь Елена находилась на другой стороне мира – аналогично рассуждала бы и она сама.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77