Нам следует заняться совершенствованием маскировки, чтобы можно было свободно принимать в Кенае маурайских инспекторов.
– Сумеем ли? – усомнился Беньо с выдающей возраст легкой дрожью в голосе.
Гость широко развел руками:
– Конечно, мы с моими коллегами уже обстоятельно обдумали это дело.
Наша организация готова сделать свой ход. Я прибыл сюда, чтобы внимательно обследовать окрестности и дать рекомендации. Например, можно где-нибудь поблизости – не здесь, конечно – затеять работы по созданию ядерно-энергетической установки, под прикрытием синдиката, выпускающего синтетическое топливо. Пусть инспекторы маураев обнаружат его; если мы успеем наворотить достаточно сложностей, они решат, что обнаружили сам секретный объект. Может сойти и что-нибудь попроще.
Посмотрим. Не беспокойтесь, мастер Смит. Орион взойдет. За мерами предосторожности приглядывает весьма компетентный бузотер, а именно я.
– Беньо не выразил никакой радости. Микли обратил свой птичий взгляд к Ронике. – Вы внесли в наше дело весомый вклад, леди, – проговорил он.
– Мне кажется, что вы понапрасну тратите свои дарования на Ляске. А не хочется ли вам повидать мир? Я нередко посещаю его.
Ошарашенная, она едва смогла выговорить:
– Не слишком ли вы торопитесь, капитан?
Он расхохотался:
– Вполне честное предложение, во всяком случае, я уже успел разузнать о вас. Из нас двоих получится первоклассный дуэт исследователей. Если мы сумеем к тому же и разделить досуг – чудесно; но если нет, не волнуйтесь, я умею быть скромным. Одно ваше сложение заставляет не забываться.
Он поболтал еще какое-то время и отправился восвояси, уговорившись встретиться с Беньо утром.
Когда за ним закрылась дверь, Роника шевельнулась. За окнами засинело, в комнате стало прохладно.
– Мне тоже пора идти, сэр, – проговорила она. – Я составлю отчет и немедленно передам его вам при первой же возможности. Если это необходимо, я могу провести туда транспортную бригаду… однако, по совести говоря, я не очень рвусь ковыряться в этой горе.
Беньо кивнул:
– Понимаю… возможно, вы захотите встретиться с капитаном Карстом?
– Мм-м… не слишком. А что вы можете рассказать мне о нем?
– Ничего особенного, просто мы временами встречались с ним, и я еще кое-что о нем слышал. – Беньо поискал слова. – Будьте осторожны, моя дорогая. Он человек странный и не слишком разборчивый. Вырос в трущобах Сиэттла; поговаривают, что мать его была проституткой. Чтобы избавиться от неприятностей, стал приватером в Китовой войне, потом поступил на флот и отличился в разведке – уже в Энергетической войне.
Тем временем вступил в Ложу Лосося, потом вышел из нее. Причина осталась неизвестной, однако поговаривали, что якобы приставал к мальчишкам. Возможно, и врут. Женат, взял невесту из богатого дома – из Волков… жена предана ему, несмотря ни на что. И как ты могла сегодня заметить, не имеет цены для Ориона. Вполне возможно, именно он станет следующим главой Службы безопасности, Эб Мунсо собирается в отставку, так что смотри.
– Благодарю, – повинуясь импульсу, Роника наклонилась к столу мастера Ложи и прикоснулась к его руке. – Вы такой милый. Не волнуйтесь – я не наивная лесная девица. Справлюсь и с этим. – «И не девица вовсе», – подумала она. Вспыхнула боль. В этой самой разудалой Виттохрии у нее были свои любовные интрижки (если молодые маураи пользуются полной свободой, чего же нам отставать?). Но последняя – не ради забавы, романтики или чего-нибудь в этом роде. Она связалась с собственным профессором, семейным мужчиной, и в конце концов они решили не разрушать его семью. Это случилось как раз перед выпуском, перед тем как она на корабле оправилась в Кенай – бежала в лес и горы, надеясь найти в них исцеление. Она поднялась. – Ну что ж, спокойной ночи, – и добавила:
– Конечно, я переговорю с капитаном Карстом, если он хочет этого, однако не опасайтесь за мою добродетель. Возможность побывать за рубежом весьма привлекает меня.
Она ощутила возбуждение. «Черт побори и ад возликуй, именно так! Карст слишком невозмутимо описывал эти смерти, Орион должен освобождать не убивая. Но что сделано, то сдела-но.Для этого были свои причины». А сама она теперь снова бурлила собственной жизнью – сколько всего еще предстояло прожить.

Глава 5
Шелестя пропеллерами, дирижабль оставил причал на посадочном поле Турнева и направился вверх. Такие воздушные корабли регулярно доставляли товары и людей в Скайгольм. Пассажиров в этом рейсе было немного, так что Иерн и Фейлис могли вместе стоять возле переднего обзорного окна, наблюдая за приближением Скайгольма, выраставшего перед ними и делавшегося огромным.
– О-о-о-ох! – прошептала она, взяв его за руку. Хлынули слезы. – О, дорогой!
Он улыбнулся, повернул к себе прелестное лицо, нагнулся и поцеловал.
Ее губы остались холодными, но все-таки дрогнули отвечая. Узнав о его новом назначении, Фейлис проявила некоторый пыл, прежде такого не бывало – за исключением медового месяца.
От счастья, решил он. Ей предстоял первый визит наверх… целых тринадцать месяцев! Расхаживая по их городскому дому, она распевала.
Фейлис заказала себе новый гардероб, мех и шелка, шитье и самоцветы, он не стал корить ее за экстравагантность. Она так молода, то и дело напоминал он себе, не столь по годам – она была чуть моложе его – но по опыту и настроениям напоминала ребенка. «Подобного блеска она еще не видела… роскошь, веселье, знакомство с важными персонами; пребывание в Скайгольме еще выше поднимет престиж. Мне не стоило волноваться: Бейнак приносит хороший доход. К тому же я могу сократить личные траты, да и нельзя позволять, чтобы моя холодность или ее прихоти разводили нас. Нам следует побыть вместе, разрушить уже сложившуюся привычку».
Для этого представлялась великолепная возможность. Тринадцать месяцев он будет находиться наверху и лишь изредка вылетать с кадетами в недолгие тренировочные полеты. А в основном – читать лекции, возиться с бумагами… давать консультации. Ему не случалось пока исполнять такие обязанности – пилоты по очереди занимали должность – но полагал, что без труда справится с ними. Даже с удовольствием. Тем более что в свободное время он легко мог найти вполне милые развлечения… ну, конечно же, с Фейлис, осадил себя Иерн.
– Ни один снимок не передаст этого, – выдохнула она. – Ни один. – Протянув руку, она прикоснулась к стеклу. Ему представился младенец, тянущийся к луне.
Из-за дирижабля солнце метало свет, почти лишенный теней. В хрустальной черно-белой чаше стратосферы открывалась жемчужина…
Скайгольм. Когда аэростат сделался ближе, жемчужина превратилась в луну… в целый мир. Рукотворный мир, два километра в диаметре, тем не менее казался настолько воздушным и легким, как никакое другое произведение человеческих рук. На прозрачной внешней оболочке играли призрачные радуги. Под ней прятались шестигранные соты системы тенсегрити: шестиугольная сетка, тонкие тросы ее словно бы выткали пауки. В сотне метров за ней темнел полуночью огромный шар, отовсюду затянутый этой паутиной.
На экваторе сети исчезали. Жилища, общественные помещения, мастерские, лаборатории, центры управления – все пространство, отведенное людям, располагалось вдоль ребер Скайгольма, образуя широкий, богато украшенный пояс: на темной поверхности его мерцали огни, блестел металл. По периферии располагались четыре обсерватории, четыре лазерных комплекса, две платформы для запуска ракет, два посадочных узла, на которых – стрекозами с такого расстояния – покоились реактивные самолеты, и восемь двигаталей, входивших в конструкцию самого аэростата. Остальную часть сферы покрывали небольшие инспекционные платформы и панели солнечных коллекторов. Поднимавшегося с Земли встречало отверстие в нижнем полюсе, там ребра расступались, образуя пентаграмму. От нее внутрь уходила широкая труба, и все, что находилось по другую сторону шара или ниже его – иногда отлетавшие от аэростата самолеты – для глаза трепетало в низвергавшемся тепле.
Таков был Скайгольм, Иледуциель, Химмельхауз
(имен было много), который придумали люди и на крыльях гелия вознесли частями, чтобы собрать высоко в атмосфере.
Фейлис долго молчала и заговорила голосом негромким и застенчивым:
– Я вдруг поняла, что мало знаю о нем. Для меня он всегда наверху, как земля под ногами… Но никто не знает, для чего его сделали. Тебе это известно?
– Что? – спросил удивленный Нерп. – И это мне говорит историк?
– Ты знаешь, что я специализируюсь по Иберье.
– Хорошо, – проговорил он, – многие материалы погибли в войне Судного Дня и после нее, но кое-что уцелело, да и Тридцатка нашла время сделать заметки. Консорциум наций Западной Юропы решил обзавестись аэростатом Окресса, как сделали тогда уже в некоторых местах. Экипаж выбрал англей – точнее, его исходную версию – в качестве общего языка: тогда этот язык был общепринятым в аэронавтике…
Она вспыхнула. В тоне ее слышалось негодование.
– Но я же не полная невежда, что бы ты обо мне ни думал. Все это преподают еще в приходской школе.
– Извини, – быстро ответил он. – Я просто не понял тебя.
Она успокоилась.
– Мне интересны причины, заставившие приступить к подобному делу. Я становлюсь полной идиоткой, когда речь заходит о технике. Помню – мне объясняли, но забыла все, что говорили.
– О, базу в стратосфере можно использовать самым различным образом, – пояснил Иерн. – Цели эти с тех пор не изменились: разведка – политическая и военная; слежение за погодой и океанами; релейно-коммуникационная станция. При необходимости – ночное освещение с помощью прожекторов. База для размещения самолетов, ракет, астрономических и разных исследовательских приборов. Получение солнечной энергии… но ты знаешь это. Кроме того, с них намеревались запускать космические корабли.
Внезапная скорбь сковала его язык. Некогда люди дотянулись не только до луны, но и дальше.
Она ничего не заметила.
– Да, дорогой. Для меня все это тайные знания. – Она хихикнула; благоговения хватило ненадолго. В эту секунду, как он понял, Фейлис вновь предвкушала удовольствия, которые сулит ей жизнь в Скайгольме в качестве жены тамошнего офицера. «Ну что ж, все лучше, чем тратить время на несчастного дурака Джовейна и его злобное и глупое геанство», – решил Иерн. – Но я никогда не понимала, – проговорила она, – почему этот шар не падает на Землю?
Он обрадовался тому, что представился повод забыть про Луну и поговорить о другом шаре. Быть может, триумф человечества был достаточно скромен, если сравнивать его с дорогой до самых ближайших звезд, однако он относился к числу немногих еще не забытых побед.
– Это не шар, – поправил он. – Жесткий каркас в целом подобен тому воздушному кораблю, на котором мы находимся. Однако принцип различен; там рама легче – используются растягивающие напряжения, а не сжимающие. Помимо этого, сфера не наполнена водородом, содержащим стабилизирующую добавку, противодействующую воспламенению. Полимерная оболочка состоит из двух слоев, внутренний содержит светопоглотители.
Солнечный свет поглощается внутренней оболочкой и нагревает атмосферу внутри шара; оранжерейный эффект – так это называется. Давление остается неизменным – снизу есть отверстие, но нагретый особый газ внутри шара становится менее плотным, в итоге сила плавучести аэростата составляет тысячи тонн. Солнце дает энергию для всего, ее получают с помощью солнечных батарей и термопреобразователей.
Солнечная энергия питает приборы, поддерживает комфортабельные условия внутри шара, ночью аккумуляторы компенсируют потери дневного света; она приводит в действие фабрики и заводы, изготовляющие топливо на земле, вниз она передается с помощью микроволн… И еще – вот эти моторы. Двигатели Скайгольма не сжигают горючего; это простые вентиляторы с электрическим приводом.
Он остановился, чтобы передохнуть.
– Спасибо за лекцию, – проговорила она. – Но столько информации мне за пять минут не переварить.
Глотнув, он сухо подумал, что ограничивается самой короткой лекцией, которая предназначалась бы для самых младших кадетов. Они нуждались в достоверных фактах, а вдохновение создавал уже Скайгольм и он сам – как популярный герой. Учиться поступали в шесть, заканчивали курс в двадцать, годы эти были полны труда, они казались бесконечными маленькому мальчику или девочке; те, кого ему придется учить высотным полетам, будут старше шестнадцати.
– Извини, – проговорил он, усомнившись в своей искренности. Не все женщины нуждались в этих бесконечных извинениях. В память впрыгнула Сеси из Кемпера. Да, туда надо вернуться – в основном ради общества Плика и его песен…
Фейлис отошла от него к призматическому видоискателю, вокруг которого толпились несколько пассажиров.
– Гея! – выкрикнула она негромко.
Иерн присоединился к ней. Знакомое зрелище ничуть не теряла величия.
Внизу, отделенная тридцатью километрами, планета плавно изгибалась во все края Домена… зеленая и коричневая, с белыми хлопьями облаков.
Реки, озера… полированная бронза моря, изумруды Англеланна и Эррии украшали серебряные браслеты проливов. Охватывая край мира, узкая бело-голубая полоска переходила вверху в лазурь, сливающуюся с небесной чистотой, что окружала планету. С усилием Иерн постарался изгнать из своей памяти имя, которое она произнесла. Фейлис не так уж редко прибегала к нему. Живую Землю звали Геей многие преданные геанцы. Он обнял рукой дивную тонкую талию.
Из кабины пилотов в салон вошел стюард.
– Дамы и господа, мы готовимся к прибытию, – объявил он. – Пожалуйста, займите свои места и застегните ремни.
– Почему? – поинтересовалась Фейлис у Иерна. – Снаружи все спокойно, так ведь?
С облегчением он приступил к пояснениям.
– Отверстие, о котором я тебе говорил, создаст турбулентность около аэростата. Кроме того, двигатели Скайгольма нередко включают, чтобы удержать его на месте, компенсируя напор ветра.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77