– Ступай, ступай, Бровко, – недовольно проговорил Пересвет, – я сам разберусь.
– Негоже царевичу говорить с бродягами, – возразил Бровко, – я прикажу солдатам изрубить их острыми мечами!
– Остынь! – вскричал Пересвет. – Мое дело, с кем вести речь!
– Но царевич, – казалось, Бровко был сильно недоволен, – стоит ли тратить время на оборванцев? Я верный твой дядька, с малых лет в услужении у твоей матушки, великой царицы Рогнеды, так неужто ты не послушаешь моего совета?
– Ты сам учил меня слушать лишь собственное сердце, – усмехнулся Пересвет, – и сейчас оно говорит мне, что стоит расспросить этих… бродяг. Разбить лагерь! – закричал он, обращаясь к войску. – Мы останемся здесь на несколько часов.
– Царевич Пересвет, – простонал Бровко, – не будет ли мудрее…
– Нет, не будет, – перебил его Пересвет и снова обратился к волчице: – Почему я должен слушать тебя?
– Потому что того желает твое сердце, – лукаво проговорила Веста. – Разве ты никогда не думал о том, что твоя мать совершает слишком много зла?
– Да как ты смеешь? – закричал Пересвет, побагровев от гнева. – Воины мои верные! Отдыхать будем после! Убить их!
– Садись мне на спину, – быстро шепнула Веста, – ну, живо!
Ваня в одно мгновение вскочил, и волчица помчалась быстрее ветра. Пересвет, кусая губы, приказывал своим людям догнать, во что бы то ни стало догнать неугодных бродяг, но все было напрасно: ни один конь не мог сравниться с быстроногой волчицей. В скором времени Веста скрылась из глаз. Бровко разразился проклятиями, Пересвет же, мрачный, как туча, крепко задумался.
– И зачем ты это сделала? – изумился Ваня, когда они отъехали уже довольно далеко. – Ты его только разозлила!
– Ничего, отойдет, – усмехнулась Веста, – я его знаю. Не пройдет и часа, как он уже будет жалеть о том, что так с нами обошелся, назавтра же будет искать новой встречи.
– Тебе виднее, – вздохнул Иван, – меня так он до смерти напугал.
– Да, он такой, – словно бы с гордостью сказала волчица, – он умеет внушить страх. Он может наломать дров и наделать таких бед, которых потом не расхлебать, но не со зла, а от излишней горячности. Молод еще, ну да со временем остынет.
– Может быть, – Ваня согласно покивал, – а мы теперь куда? В Золотое царство?
– Да, – кратко ответила Веста.
Иван задумался. Он не понимал многих действий волчицы, не понимал, зачем ей понадобилась эта нелепая встреча с Пересветом, не понимал, почему она помогает ему, Ивану. Конечно, было хорошо, что ему не приходится исполнять странные прихоти царей в одиночку, хорошо иметь сильную подругу, которая всегда готова его защитить, но сомнения все равно закрадывались в душу. Вдруг все обман, и Веста, такая мудрая и добрая, на самом деле хочет его погубить? Но тогда почему она не сделала этого раньше? Непонятно.
Ваня задумался и не заметил, что Веста уже входила в ворота Золотой державы. День был на исходе, солнце уже готовилось нырнуть куда-то за самый край земли. Скоро должны были вернуться Велеба с Максютой и, если им повезет, прийти не одни, а вместе с царскими кобылицами. Что будет в том случае, если они не смогут поймать этих резвых лошадок, Ваня не хотел и думать.
– Прямо во дворец? – спросила Веста так неожиданно, что Иван вздрогнул.
– А, что?
– Где вы договорились встретиться с этим твоим Василем?
– Максютой, – поправил Ваня, – а договорились встретиться у самого дворца, на площади.
– Хорошо, – кивнула волчица, – туда и отправимся.
– Как-то быстро день прошел, – заметил Ваня, – будто только недавно утро было.
– Да, быстро, – согласилась Веста, – ты голоден?
Иван смущенно кивнул, волчица рассмеялась:
– По-моему, ты всегда голоден. Но не беда. У нас еще есть время, ступай в харчевню, закуси. Только, прошу тебя, ничего не пей.
– Хорошо, – кивнул Ваня и покраснел.
Несмотря на голод, идти никуда не хотелось, но, подумав о том, что завтра поесть, быть может, не удастся, Иван встряхнулся и зашагал куда-то по незнакомой улочке, надеясь на то, что рано или поздно он набредет на нужное заведение. Ноги его не обманули, и Ваня, с наслаждением принюхиваясь, зашел на постоялый двор. Наученный предыдущим опытом, он сел в самый дальний угол, подозвал хозяина и приказал принести чего-нибудь поесть. Чего именно, не уточнил, но хозяин его понял и шустро затрусил за кушаньями.
Ваня, не разбирая, что ест, быстро умял все, что ему принесли, расплатился и, не поблагодарив хозяина, побежал обратно к Весте. Немного покружил по запутанным улицам города, пару раз проходил мимо одного и того колодца, ругался, возвращался обратно. Наконец нашел верную дорогу и быстро зашагал по ней к городской площади. Веста лежала на том же месте, где он ее оставил и, судя по всему, крепко спала. Ваня не стал ее будить и тихонько сел рядом, поджидая Максюту и его чудо-тестя. Волчица во сне слабо рычала, шевелила лапами и, как показалось Ивану, даже с кем-то разговаривала. Слов он не разобрал, но улыбнулся.
– Вон он где! Эй, Иванко!
Задремавший было Ваня быстро вскочил и протер глаза: Прямо перед ним стоял улыбающийся Максюта.
– А где Велеба? – начал было Иван, но тут же сразу увидел старика. Увидел и едва не затрясся от радости: Будиволн держал в поводу трех великолепных кобылиц, каждая из которых равнялась по красоте луне и солнцу. Только сейчас Ваня смог как следует рассмотреть царских лошадок. Были они и вправду белы, как снег, копыта были обиты белым и розовым жемчугом. Длинные золотые гривы, гладкие, как шелк, спускались до земли, разделенные на пряди, и в каждую была вплетена пурпурная лента. Хвосты были заплетены в мелкие косы, перевитые нитками жемчуга, на груди у кобылиц висели серебряные колокольчики, звенящие очень тихо, но мелодично. Стояли лошадки смирно, поводили только ушами да искоса поглядывали на мирно спящую Весту.
– Ничего так кобылки, – ворчливо проговорил Велеба, передавая Ване поводья, – ретивы только больно, умаялись мы с Максюткой. Ну да не впервой, и не такое бывало, хорошо еще их всего три, а не целый что ни на есть табун… Вот помню, в молодости, послал меня Далмат-царь добывать себе лунного иноходца…
И старик стал долго и нудно рассказывать про свой поход в страну вечного мрака, где под темными небесами пасутся на черных лугах волшебные кони, быстрые, как ветер, и с глазами как полная луна. Ваня слушал, зевал, несколько раз попытался прервать Велебу и отблагодарить, но, заметив предостерегающий жест Максюты, замолчал.
– Теперича всю ночь будет рассказывать свои побасенки, – зашептал Максюта ему на ухо, – я уж его знаю.
– Спасибо, – Иван с чувством пожал его руку, – как мне отблагодарить вас?
– Отблагодарить? – изумился Максюта. – Да ты, друг Иванко, и так сделал для меня столько, что и передать не могу!
Ваня смутился, а Максюта, не отпуская его руки и кивая в нужных местах Будиволну, быстро шепнул:
– Только вот что, брат. Сегодня чем могли выручили, а уж завтра – не обессудь. С утра самого, с рассвета белого в путь-дорогу отправляемся. Слыхал, небось, что у нас в царстве делается? – Он с отчаянием взглянул в глаза Ване, ища поддержки. – Вишь, чего Елисей задумал! Я как узнал – и сердце не на месте, так в груди и трепыхается, так и болит, и ноет. Как там моя Зарена?
– Так чего ж ты ждешь? – испугался Иван. – Хватай Велебу в охапку – и домой!
– Эх, Иванко, Иванко, – покачал головой опечаленный Максюта, – я бы и рад, да кони наши подустали, за день-то мы их как умучили!
– А все из-за меня, – сокрушенно проговорил Ваня, – если бы не я…
Но Максюта не дал ему договорить:
– Брат, зачем обижаешь? Я бы свету белого не взвидел, если бы тебе не помог!
Иван улыбнулся и похлопал Максюту по плечу:
– Брат!
– Брат, – кивнул тот.
Проснулась Веста, долго трясла головой, фыркала и наконец увидела Ваню. Зубасто ему улыбнулась; приметила двух незнакомцев, трех царских кобылиц и довольно хмыкнула:
– Ишь ты! Никак поймали?
– Поймали, – радостно подбежал к ней Максюта, – еще как поймали! А ты, знать, и есть Громовеста?
– Она самая, – ответствовала волчица, – а ты кто?
– Так Максюта же! – всплеснул руками он. – Никак Ванька тебе про меня не рассказал?
– Рассказал, рассказал, – успокоила его Веста, – как не рассказать! А ежели ты Максюта, то это, поди, Велеба?
Будиволн, рассказывающий душещипательную историю про поход к Северному морю, запнулся на полуслове и уставился на волчицу:
– Это еще кто?
– Это я. Веста, – представилась она, – верная спутница Иванушки.
– Эге, – обрадовался старик, рассчитывающий встретить, пусть и такой, но даме благодарного слушателя, – а знавала ли ты Дедилу, хозяина Семиречья? Была у него в заводе лошадка, славная лошадка, да только, вишь, спортил кто…
Веста изумленно взглянула на Ваню, увидела, что и он, и Максюта давятся от смеха, и демонстративно подошла к Велебе.
– Слыхала, дедушка. И что же с ним сталось?
Будиволн просиял и, прокашлявшись, не спеша начал рассказывать.
Максюта же подхватил Ваню под руку и тихонько повел с площади.
– Куда мы идем? – поинтересовался тот, уже отойдя довольно далеко, – я-то здесь ничего не знаю.
– Есть тут одно местечко, – возбужденно заговорил Максюта, – там и посидим, и поговорим спокойно. А эти, – он махнул рукой в сторону площади, – еще, поди, долго не уймутся. Я-то старика знаю, у него этих баек в запасе больше, чем звезд на небе.
Ваня усмехнулся и посмотрел вверх. Звезды, необычайно крупные, очень яркие, поблескивали, мерцали, лили на землю неровный свет. Ветер с упорством гонял по небу облака, стараясь закрыть рогатый месяц, но тот, будто назло ветру, все время выплывал из-за темной завесы. Было довольно прохладно, в домах горели огни, где-то протяжно выла собака. Максюта свернул в темный переулок и уверенно зашагал вперед.
– Это здесь, за углом, – сообщил он Ване, почему-то перейдя на шепот, – почти пришли.
И, повернув еще раз, Максюта буквально втолкнул Ивана в какое-то крохотное помещение.
– Эй, хозяин! – заорал он таким страшным басом, что перепугал Ваню до смерти. – Гости пришли!
Раздались шаркающие шаги, кто-то закашлялся.
– Кого еще принесло на ночь глядя? – раздался недружелюбный голос. – Чего надобно?
– Свои, – так же громко прокричал Максюта, – давай, старик, все что положено!
– Ты чего так орешь? – шепотом спросил Ваня. – Ночь на дворе, еще разбудим кого, тебя, чай, во всей округе слышно!
– Так он глухой, – так же шепотом ответил Максюта, – а что побудим – не велика беда!
– А если… – начал Иван, но не договорил, потому что кто-то ухватил его за бока.
Ваня взвизгнул, Максюта заехал по кому-то рукой. С пола раздалось сдавленное рычание, зажегся тусклый огонек лучины, и в его свете Иван разглядел средних размеров медведя, который силился встать, но никак не мог этого сделать, потому как у него на спине стояла могучая нога Максюты.
– А, медведика моего, ироды, обидели? – ворчливо проговорил старик, зажигая лучиной свечи. – Живую тварь эвон как умучили!
– Ты, дед, – строго закричал Максюта старику на ухо, – своего зверя-то уйми, не ровен час, брата Иванко зашибет!
– Да какой же это зверь, – всплеснул руками старик, – это ж дитя невинное!
– Дитя не дитя, а кости ломит – будь здоров!
Ваня, краем уха слушая перебранку Максюты со стариком, стал потихоньку осматриваться. Две свечи на окне комнатушки горели неровно, больше коптили, но и их света было достаточно для того, чтобы все кругом увидеть. Потолок был так низок, что Ваня боялся задеть его головой. Всюду висели на больших крючьях мешки с какими-то травами, пол был устелен соломой, поверх которой лежало несколько полосатых ковриков. К стене притулился небольшой стол из гладко струганных досок, ничем не застеленный, на нем стоял большой медный самовар и несколько глиняных кружек. Больше ничего примечательного не было, если не считать того же медведя, который отполз к порогу и сейчас сидел там, опасливо посматривая на Максюту. Сам старик был маленьким и сморщенным, лицо, все в мелких морщинах, напоминало печеное яблочко, темные глаза глубоко запали и часто мигали. На старике был надет какой-то странный кафтан, весь заплатанный, но чистый, вместо кушака тощий живот старика обхватывала тонкая веревка с концами, вымазанными в смоле.
Максюта, все еще ругая хозяина, усадил Ваню за стол. Старик посмотрел на них и, махнув рукой, скрылся за маленькой дверью, которую Иван сразу и не приметил.
– И зачем мы сюда пришли?
– Выпить, – честно признался Максюта, – ну, не только, выпить, конечно, но и выпить тоже.
– Я не буду, – наотрез отказался Ваня, – мне Веста не велела.
– Как это не будешь, – огорчился Максюта, – как это не будешь, если мы уже пришли? Нет уж, ты это брось!
– Ну, подумаю, – улыбнулся Иван, твердо решив не пить, – ты лучше говори, почему именно сюда и что это за старик такой?
– Обыкновенный старик, – пожал плечами Максюта, – знахарь. А привел я тебя сюда для того, Иванко, чтобы ты его чудодейственного зелья выпил да дух свой укрепил.
– Какого такого зелья? – насторожился Ваня – Ежели ты думаешь, что я…
– Ничего я не думаю, брат. Да только вижу, что силушки у тебя маловато будет, боюсь, не одолеть, не справиться тебе со всеми горестями да заботами, что впереди ждут. Веста твоя, конечно, хороша, да, как говорится, надеяться-то надейся, да сам не плошай. Ты, поди, думаешь, что я отроду такой дюжий да сильный? Э нет, брат, где бы я был да кто бы я был, если бы не испил стариковского винца!
– Да что же это за зелье такое? – нетерпеливо спросил Ваня – Зачем оно?
– Затем, брат, что сердцу силу дает, душу крепит, тело правит. Не насовсем, конечно, да только, как глотнешь, ровно кто тебя вот так и толкает, так покоя и не дает – ступай, мол, не бойся ничего! Я в свое время каким был? Пальцем перешибить можно, ветерка боялся, ходил и то не иначе, как с посошком. А отец мой, Володарь Грузич, в ту пору и закручинился, как бы меня на ноги поставить да выправить, вот и отправился он по колдунам да знахарям. Что со мной ни делали – всего и не пересказать, ничего не помогало. Да только пришел мой батюшка к этому старичку, Жарохе-знахарю, рассказал все не таясь:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45