Больше об этом не вспоминали.
– Как здесь прекрасно, папочка, – сказала Паулина. – Я уже стала забывать. Надо мне чаще приезжать.
– Ван Деганы приглашают тебя на ленч, – сказал Невилль Макэдоу.
– О, нет, благодарю, папочка. Я останусь с тобой, – сказала Паулина. Она намочила свою салфетку в стакане с водой и потерла пятно на белом льняном пиджаке отца, оставшееся от капли протертого морковного супа. – Придвинься ближе к столу, папочка, чтобы снова не капнуть. Позволь мне повязать салфетку повыше. Вот так. А теперь заканчивай есть свой суп. Эта симпатичная девушка из города приготовила его специально для тебя. Она сказал, что он – твой любимый. Какое она сокровище.
– Колин, – сказал старый мистер Макэдоу. – Ее зовут Колин. Ты же знаешь, она – не служанка, не повар. Она приходит ко мне на выходные и во время каникул, чтобы приглядеть за мной, а вообще-то она учится в университете.
Все происходящее в Северо-Восточной гавани привлекало внимание отца Паулины. Он живо интересовался как жизнью местных жителей, так и приезжающих на лето.
– А еще Колин ходит в школу гостиничных менеджеров и хочет стать когда-нибудь управляющей гостиницы «Эстикоу».
– Замечательно, – сказала Паулина. – Молодежь нынче такая амбициозная и целеустремленная.
– Как дела у Киппи? – спросил отец.
– Неважно. Киппи, к сожалению, не обладает ни амбициозностью, ни целеустремленностью. Зато обаятелен по-прежнему. Он все еще находится в лечебнице во Франции, из-за наркотиков.
Невилль Макэдоу похлопал дочь по руке. Он выглядел до сих пор подтянутым, потому что всю жизнь ежедневно играл в теннис, пока с ним несколько лет назад не случился удар. Чтобы уберечь лицо от солнца, он носил белую теннисную кепку, из-за постоянной стирки ставшую мягкой и бесформенной. Они сидели на веранде его большого дома, крытого дранкой, посеревшей за пятьдесят лет от зимней стужи, ветров и дождей. Этого дома не было бы, не случись в 1947 году пожара, до основания спалившего родовой особняк Макэдоу в Барьерной гавани, что рядом с Северо-Восточной. К тому времени огромное состояние Макэдоу стало таять, и семья уже не могла позволить себе иметь дом, требующий больших расходов. На деньги, полученные по страховке за сгоревший дом, отец Невилля построил новый в Северо-Восточной гавани с десятью, а не двадцатью спальнями, как было в старом доме. В этом доме Паулина и ее сестры проводили каждое лето до замужества.
– Что случилось, Паулина? – спросил Невилль.
– Ты всегда чувствуешь, когда что-то случается, правда, папочка? – сказала она.
– Ты ведь не появилась бы здесь весной, когда сезон еще не начался, если бы у тебя не было на то веской причины, – ответил он.
Паулина завязала, потом развязала рукава свитера, накинутого на плечи. Она поднялась с плетеного стула, подошла к краю веранды, села на перила и повернулась лицом к отцу.
– Я думаю уйти от Жюля, – сказала она.
* * *
Жюль никогда не обсуждал со своей любовницей, куда и зачем ездит или ходит жена, но его возлюбленная фанатично следила за действиями Паулины по публикациям в газетах светской хроники и в колонках сплетен. В частности, Сирил Рэтбоун продолжал проявлять нездоровый интерес к активности Паулины Мендельсон, хотя, по счастью, не нашел связи между присутствием Жюля Мендельсона и Арни Цвиллмана на приеме у Каспера Стиглица. Он просто причислил Мендельсонов к числу «неожиданных гостей среди смешанной компании на приеме».
– Где находится Северо-Восточная гавань? – спросила Фло.
– В штате Мэн, – осторожно ответил Жюль. – А почему ты спрашиваешь?
– Это вроде Малибу?
– Господи, нет же.
– Как Ньюпорт?
– Ты какой Ньюпорт имеешь в виду, в Калифорнии или в Род-Айленде?
– Я не знаю, где находится ни тот, ни другой.
– Они находятся в этих двух штатах. Что касается Гавани, то она не похожа на Ньюпорт в Калифорнии, и скромнее Ньюпорта в Род-Айленде.
– Скромнее. Значит, менее шикарная?
– В какой-то степени.
– Для тихих богатых? В этом смысле?
– Возможно. Откуда такой интерес к Северо-Восточной гавани?
– Я слышала, что Паулина поехала туда навестить отца. Жюль минуту помолчал.
– Где ты слышала это? – спросил он.
– Я в общем-то не слышала, а читала.
– Где?
– В колонке Сирила Рэтбоуна.
– Я мог бы догадаться. Кажется, ты слишком доверяешь информации этого нахала.
– Я бы умерла от счастья, появись мое имя в колонке Сирила Рэтбоуна.
– О, пожалуйста, не надо.
– Правда, правда, Жюль. Я очень люблю читать о разных людях и местах, о которых он пишет. Это словно другой мир для меня. Как бы я хотела однажды побывать в этих местах, таких, как Ньюпорт, Саутгемптон или Северо-Восточная гавань, – сказала Фло.
– Не дашь ли ты мне еще бокал вина? – попросил Жюль.
– Раз Паулины нет в городе, тебе не обязательно вечером идти домой, не так ли?
– Нет, мне надо идти, но не прямо сейчас. Дома знают, что меня приглашали пообедать, но я отказался. Думаю, мы можем пообедать здесь.
– А ты не хочешь сводить меня куда-нибудь пообедать, Жюль? – спросила Фло.
– Почему нам не поесть здесь?
– Потому, что я сыта по горло этими обедами. Еда из китайского ресторана Чжоу или пицца из «Спаго». Вот, что значит мои обеды здесь. Я умею подать на стол, но я не умею готовить. Я хочу куда-нибудь пойти. – От нетерпения она даже встала.
– Это неразумно, – сказал Жюль, покачав головой.
– Почему? – настаивала Фло. Загибая пальцы на руке, она стала перечислять факты. – Паулина уехала в Северо-Восточную гавань навестить отца. Тебе не надо идти на обед к Роуз, потому что она лежит со сломанной ногой и бутылкой водки, да и вообще ты без Паулины никогда не ходишь на все эти модные обеды. А тот парень из музея в Хартфорде, который собирался придти посмотреть твои картины и попытаться уговорить тебя оставить коллекцию «Уодсфорт Атениум», отложил свой визит, потому что его свекровь покончила с собой. А Симс Лорд уехал на съезд банкиров в Чикаго и будет там произносить речь вместо тебя, потому что ты не захотел ехать в Чикаго. И парень из «Лувра» из Парижа, реставрировавший статуэтку балерины Дега, которую ты нечаянно уронил, потому что один человек довел тебя до бешенства во время ленча после похорон Гектора Парадизо, приедет со статуэткой не раньше завтрашнего вечера. Итак, ты свободен и можешь повести меня пообедать.
Жюль рассмеялся.
– Бог мой! Откуда ты все это знаешь? – спросил он.
– Потому что я умею слушать, Жюль. Ты здесь лежишь на моей кровати с телефоном на животе и говоришь обо всем этом, а я только слушаю и запоминаю.
Он погладил ее по руке.
– Послушай, Фло, дорогая, мне не нравится твоя идея пойти куда-нибудь, – сказал он терпеливо. – Особенно сейчас.
– Я же не прошу вести меня в «Бистро Гарден» или в «Чейзен». Не надо никаких шикарных ресторанов, где ты можешь встретить знакомых.
Жюль покачал головой. Он не хотел появляться на публике с Фло, но ему не хватало мужества сказать об этом.
– Можно пойти в этот чертов «Вэлли». Уж там ты наверняка не встретишь никого из своих знакомых. Мы только пообедаем вместе, как двое нормальных любовников. Пожалуйста, Жюль. Пожалуйста. Я всегда разодета, а ходить некуда. Ты не представляешь, как мне одиноко.
– Хорошо, – сказал он спокойно, положил руку ей на колено и погладил. Потом стал продвигаться выше.
– О, нет, не сейчас, – сказала она, удерживая его руку. – Не заводись. Я знаю эти уловки. Мы начнем, а потом ты меня никуда не поведешь. После обеда я сделаю все, чтобы ты остался доволен. – Она выскочила из постели и побежала одеваться. – Сегодня доставили новый костюм от «Шанель».
Черный с золотыми пуговицами. Очень короткая юбка, вот досюда.
– А куда мы можем пойти, где никого не встретим? – спросил Жюль.
* * *
Двадцать два года назад отец посоветовал Паулине не выходит замуж за Жюля Мендельсона. Невилль Макэдоу, отдававший предпочтение физически крепким и атлетически сложенным мужчинам, намекал ей тогда, что Жюль не только грузный и не занимается спортом, но и не вхож во все те клубы, членами которых являются представители семейства Макэдоу уже не одно поколение. Клубы играли огромную роль в их жизни. Но Невилль Макэдоу не мог пренебречь личным влиянием Жюля в мире финансов, а с годами полюбил и стал уважать своего зятя.
Жюль, со своей стороны, хотя никогда и не признавался в этом, был в восторге от родословной семьи жены. Поначалу его озадачило, что семья, столь знатная, имела так мало денег. По сравнению с громадными состояниями, типичными для того времени, миллионы Макэдоу, а их было немногим более четырех, считались незначительными, по крайней мере, в тех кругах, где вращался Жюль. Это Жюль, богатый аутсайдер, дал деньги на то, чтобы привести в порядок дом папочки после случившегося с ним удара: утеплить, перекрыть крышу, расширить веранду, чтобы по ней могла удобнее двигаться инвалидная коляска, ставшая неотъемлемой частью жизни папочки. Внутри дома библиотеку, которую старый Макэдоу называл «книжной комнатой», переделали в спальню, а туалет при библиотеке расширили, превратив его в ванную комнату, на стены прикрепили поручни. Больше всего на свете Невилль боялся упасть и сломать бедро.
Рассказывать о случившемся Паулине было больно и тяжело. Обычно, говоря о своей жизни, она излагала точно и увлекательно, но сейчас рассказывала бессвязно, с запинками, отвернув лицо от отца, чтобы он не видел выражение боли и стыда.
– У Жюля есть любовница, – начала она. – Обнаружила я это совершенно постыдным образом. Это было так больно, папочка. Нет, нет, я не будут рассказывать, как я это обнаружила. У него есть любовница. Он ее содержит. Он совершенно потерял голову.
– Он тебе сам сказал, что потерял голову?
– Несколько раз я просыпалась по ночам, а он лежал рядом, уставившись в потолок.
Если она ожидала, что отец отреагирует на это не по-джентльменски и усмехнется, то ошиблась. Он никогда бы не позволил себе упрекнуть ее, сказав «я же говорил тебе», потому что он любил дочь и видел, что она глубоко несчастна.
– Ты ее видела? – спросил Невилль, когда Паулина кончила свой рассказ.
– Кто-то прислал мне ее фотографию из парижской газеты. Он возил ее в Париж. Я тебе говорила об этом?
– Она моложе тебя.
– Не настолько молода, чтобы быть моей дочерью, но приблизительно этих лет. И красивая. Немного простоватая, но красивая.
– Она из твоего круга?
– Господи, нет.
– Ты, вероятно, случайно встречалась с ней?
– Не думаю.
– А твои друзья, например, Роуз Кливеден или Камилла Ибери, видели ее?
Одна из абиссинских кошек забрела на веранду и, подойдя к Невиллю, поцарапала когтями его ногу.
– А, кошечка моя пришла, – сказал он умиленно. Он подхватил кошку на руки. – Да это кот. Я никогда не уверен, кто из них кто. Ты Косима или Косимо? – Он поднял кошку и заглянул ей между задними лапами. – Конечно, Косима. Я так и знал, что ты – Косима. – Он посадил кошку на колени.
– О вас уже ходят слухи? – продолжил он разговор, прерванный появлением кошки.
– Если даже и ходят, то я об этом ничего не знаю, – ответила Паулина. – По крайней мере, я не заметила никаких перемен в отношении к нам друзей.
– Жюль хочет уйти от тебя и жениться на ней?
– Нет, не думаю. Наоборот, я чувствую, что он не хочет бросать меня и не хочет, чтобы я ушла от него. Он хочет иметь нас обеих.
– Возможно, это результат того, что вы ведете слишком бурную светскую жизнь в Калифорнии? – спросил папочка. – Жюль никогда ею особенно не интересовался, пока не встретил тебя. Может быть, эта женщина – просто отдушина от всех обедов и приемов.
Паулину как ужалили.
– Жены блестящих мужей должны быть активны в светской жизни, – сказала она, как бы оправдываясь. – Я сыграла огромную роль в том, чтобы Жюль добился успеха, и Жюль понимает это, но наш общий успех строится вокруг Жюля, бесспорно. Он – исключительный человек. В этом я никогда не сомневалась, с того самого момента, когда впервые встретилась с ним на танцевальном вечере у Лоренс Ван Деган в Палм-Бич.
– Ты говоришь, словно все еще любишь его.
– Люблю, – сказала она. – Пойми, мне есть с кем сравнивать его: с таким светским и совершенно никчемным Джонни Петуортом.
– О, Джонни, – сказал Макэдоу, покачав головой. – Я видел его в «Баттерфилде», когда последний раз был в Нью-Йорке. Ухватил хорошую взятку в бридж, а Уин Стеббинс назвал это нечестной игрой.
– Вот это я и подразумеваю, говоря о его никчемности, – сказала Паулина. – Я поняла, что наш брак с Джонни был ошибкой, еще во время медового месяца, но если бы я не встретила Жюля, то вышла бы замуж за кого-то, похожего на Джонни Петуорта.
– Тогда терпи, Паулина. Кто бы у него ни был, это пройдет. Ты же знаешь, он – не первый муж, который имеет любовницу. Очень сомневаюсь, что тебя это смутило бы и взволновало, как сейчас, будь эта женщина твоего круга.
Невилль медленно поднял руку и указал на залив Сам-Саунд.
– Что там, папочка? – спросила Паулина.
– Новая яхта Билли Тумбли, – ответил он.
– Да, да, красивая, не так ли? – сказала Паулина. Отец, как она поняла, покончил с проблемой Жюля Мендельсона.
* * *
Фло и Жюль ехали по направлению к Сан-Фернандо Вэлли в ресторанчик, славящийся своими отбивными, на бульваре Вентура в Юниверсал-Сити. Внимательно прислушиваясь ко всему, о чем говорят, Фло знала, что люди из окружения Мендельсонов и их друзей относятся к Сан-Фернандо Вэлли как к глухой деревне.
– Вы заказывали столик? – спросил метрдотель.
– Нет, – сказал Жюль.
– Боюсь, что вам придется минут двадцать подождать, – сказал метрдотель, показывая список предварительных заказов. – Можете подождать в баре.
– Я не хочу ждать двадцать минут, – спокойно сказал Жюль.
– Посмотрите, вон там в углу свободный столик, – сказала Фло.
– Сейчас туда сядет пара, ожидающая в баре, – сказал надменно метрдотель, взяв со стола две карточки меню для той пары, которую он собирался посадить за свободный столик.
Жюль засунул руку в карман и вытащил пригоршню скомканных банкнот. Взяв одну из них, он протянул ее метрдотелю.
– О, нет, сэр, боюсь, я не могу принять чаевые за то, что посажу вас вне очереди.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65