И пошли бокал шампанского Марвин, когда она кончит. Скажи ей, что сегодня она была ужасна. Скажи ей, чтобы в следующий выход она не забыла «Плачь тише».
Филипп, о котором Мэннинг, казалось, забыл, решил напомнить о себе.
– Вы сказали, что не знали Гектора Парадизо, – продолжил разговор Филипп.
– Повторяю, я его не знал.
– Но вы были на его похоронах.
– Кто вам сказал, что я был на похоронах?
– Никто.
– Так откуда вы взяли, что я был там?
– Я сидел за вами. Вы были с Джоэлем Цирконом, агентом, работающим с Моной Берг; и Уиллардом, дворецким Каспера Стиглица.
Мэннингу Эйнсдорфу стало не по себе.
– Ну, конечно, я немного знал Гектора, – сказал Мэннинг. – Я имею в виду, что все знали Гектора Парадизо, упокой, Господи, его душу, но близкими друзьями мы не были.
– Как я понял, он был в вашем клубе в ту ночь, когда его убили.
– Его не убили.
– Извините, в ту ночь, когда он покончил с собой.
– Нет, я не помню, чтобы он был здесь.
– Подумайте.
– Посмотрите вокруг. Зал забит так каждую ночь. Я не могу помнить каждого, кто сюда приходит. «Мисс Гарбо» – не место для такого джентльмена, как Гектор, вы понимаете. Гектор был человеком из высшего общества.
Филипп продолжал настаивать.
– Он приходил сюда в ту ночь в смокинге, прямо с приема у Паулины Мендельсон. Мне рассказывали, что он описал вам костюм Паулины, в который она была в тот вечер одета.
– Ничего подобного не припомню, – сказал Мэннинг.
– И вы не помните, что он ушел отсюда с молодым блондином по имени Лонни?
– Сколько раз вам надо повторять, что я никогда не слышал ни о каком Лонни и не видел в тот вечер Гектора.
– Благодарю вас.
– Не уходите. Моя новая певичка будет сейчас опять петь.
– Я достаточно наслушался эту певичку.
На автостоянке Филипп Квиннелл протянул мальчику, обслуживавшему стоянку свой номерок.
– Бежевая, «ле сабр», – сказал он.
В это время задняя дверь клуба отворилась. Зейн высунул голову и, увидев Филиппа, свистнул. Когда Филипп обернулся на свист, Зейн кивком головы подозвал его подойти поближе.
– Я выскочил в туалет, потому поговорим побыстрее, – сказал он.
– Твой босс явно не из правдолюбцев, – сказал Филипп.
– Да уж, правда не по его части, – ответил Зейн.
– Ну, так что ты хочешь сказать? – спросил Филипп. Зейн обернулся и посмотрел нет ли кого-нибудь поблизости, затем сказал:
– Вы ищите Лонни?
– Да, я разыскиваю Лонни, хотя даже не знаю его фамилию.
– Эдж. Его полное имя Лонни Эдж. Живет на бульваре Кауэнга, 7204 1/4, вблизи Айвар. Не знаю номера телефона, а в телефонной книге его имени не найдете, но он точно ушел отсюда с Гектором около половины третьего той ночью.
– Как тебя зовут? – спросил Филипп.
– Зейн.
– Спасибо, Зейн. Как ты решился рассказать мне об этом? Твой босс может пристрелить тебя.
– Гектор Парадизо был добр ко мне, и я не верю в эти россказни о самоубийстве. В ту ночь, когда он в последний раз был здесь, ничто не говорило о том, что он собирается покончить с собой. Ничто. Кто-то покрывает это убийство.
Филипп кивнул головой, соглашаясь.
– Именно это и происходит. Как выглядит Лонни Эдж?
– Сами увидите. Таких, как он, в этом деле называют «великий блудник». Мужчины, женщины – для него все равно, главное, чтобы цена была хорошая. Богатые парни возили его в Нью-Йорк или на Гавайи на уик-энд. Вот так-то. Он участвует и в групповухе, если вам понятно, о чем я говорю. А еще он – своего рода порнозвезда в видео. Слушайте, мне надо возвращаться. «Мисс» Эйнсдорф даст мне нахлобучку. Она последнее время очень нервная.
– Спасибо, Зейн.
– Да, вот еще что. Вы никогда со мной не разговаривали, верно?
– Никогда даже не встречал, Зейн.
Уже садясь в машину, Филипп увидел, как Марвин Маккуин вышла из клуба через ту же дверь, в которую выходил Зейн. На ней были темные очки, как у кинозвезды. Она пересекла автостоянку и села в старенькую «хонду».
Магнитофонная запись рассказа Фло. Кассета № 11.
«Вся беда в том, что даже о костюме от «Шанель» мне некому было рассказать. Кроме Глицерии, горничной Фей Конверс, да еще Луки, который меня причесывает, и, может быть, Нелли Поттс, декоратору, а больше мне и поговорить было не с кем. Иногда звонила Керли, управляющему из кафе «Вайсрой». Немного поболтаем, посмеемся, как в старые времена. Вообще-то, если говорить правду, именно у Керли я покупала травку.
В один прекрасный день я поняла – с сигаретой с травкой и белым вином с аукциона Брешани, которого с легкой руки Жюля у меня было предостаточно, потому что он хотел всегда иметь его под рукой, – так вот, я поняла, что пристрастилась «балдеть» каждый день. А когда я «балдела», мне становилось все равно, есть мне с кем поговорить или нет. Но моя кожа стала не такой свежей, как раньше. Не хочу хвастаться, но кожа у меня красивая. Все говорят об этом. Из-за этого я враз покончила и с вином, и с травой. Было, правда, тяжело. Пуки, мой парикмахер, неплохо подрабатывающий на кокаине, рассказал мне об анонимных алкоголиках. Я намекнула об этом Жюлю. Он рассвирепел. Он ненавидел подобные собрания. «Нельзя, чтобы тебя там видели», – сказал он. Пуки же рассказал мне о собраниях в бревенчатом доме на бульваре Робертсона, которые проводились каждое утро в семь часов. Я привыкла вставать рано с тех пор, как работала официанткой. Там-то я и встретила Филиппа Квиннелла.»
ГЛАВА 12
Каким образом это случилось, никто так и не узнал, поскольку это случилось в дамской комнате «Загородного клуба», где никого в тот момент не было. Роуз Кливеден упала и сломала ногу. Произошло это во время ленча, который Роуз устроила после похорон Гектора Парадизо. Мэдж Уайт клянется, что Роуз споткнулась о собачку Гектора, Астрид, названную так в честь звезды конькобежного спорта, с которой он был обручен много лет назад. Он оставил Астрид Роуз по завещанию, но тогда она еще об этом не знала. Если она вообще упала именно из-за того, что споткнулась о собачку. С Роуз, когда с ней случались подобные несчастья, никогда не бывало все предельно ясно. Роуз, любившая собак, слова не сказала против Астрид, так как не считала ее виновной в том, что сломала ногу. Может быть, она ничего против нее не сказала потому, что животное было последним подарком Гектора, а может быть, и потому, что она ежегодно жертвовала большие суммы на приют для бездомных собак. О своей благотворительности Роуз прожужжала уши всем и каждому. Как бы то ни было, но Роуз во всем обвинила Клинта, бармена «Загородного клуба», который, как считала Роуз, подавал «кровавую Мэри» с большим количеством алкоголя, а на ленче после похорон, как утверждала Роуз, этот напиток оказался особенно сильнодействующим. Она сказала Мэдж Уайт, что намерена кое-что предпринять по этому поводу, например, подать жалобу в комитет по управлению клубом. Роуз давно недолюбливала Клинта, еще с тех пор, когда узнала, что он назвал ее «старая Рози» после ее очередного несчастья: тогда она вывихнула руку в плечевом суставе, а Клинту пришлось отвозить ее в травмопункт.
Когда Мэдж Уайт рассказала о случившемся Паулине Мендельсон, та спросила «Зачем Роуз взяла собаку на ленч в «Загородный клуб»?
– Чтобы подчеркнуть бремя скорби, как ты не понимаешь, – сказала Мэдж.
Паулина рассмеялась. Как и всех друзей Роуз Кливеден, Паулину возмущало и в то же время забавляло поведение Роуз.
– Эта Астрид – злющая собачонка, – сказала Паулина. – Ты не поверишь, с каким остервенением она набросилась на Киппи, когда Камилла принесла ее в наш дом после смерти Гектора, чтобы передать ее Роуз. Мы не могли ничего поделать. Она кинулась на Киппи, когда он вернулся с теннисного корта, и откусила кончик указательного пальца. Сколько было крови!
Позже Паулина вспоминала, что Мэдж Уайт не проявила никакого сочувствия к Киппи, ей, видимо, было все равно – часть пальца или весь палец откусила ему Астрид. Хотя Мэдж была ее лучшей подругой, она почти никогда в разговоре с ней не упоминала имени Киппи. Это началось из-за того, что несколько лет назад дочь Мэдж, маленькая Мэджи, забеременела от Киппи, когда им обоим было всего по четырнадцать лет.
– Как бы то ни было, – сказала Мэдж, меняя тему разговора – Роуз избавилась от собачки.
– Не может быть!
– Она отдала ее Фей Конверс. Фей всегда подбирала всех бездомных собак.
Паулина опять повернула разговор на Роуз – бедняжку Роуз, как теперь все ее называли, – ее пристрастие к выпивке начинало беспокоить друзей.
– Она становится все хуже и хуже, – сказала Паулина. Конечно, Роуз пребывала в глубокой скорби по поводу смерти своего давнего друга, но ее друзья знали, что не умри Гектор – нашлась бы другая причина для оправдания ее тяги к спиртному. Еще до того, как умер Гектор, Роуз как-то сказала Паулине: «Кому какое дело до того, много я курю или много пью? Мне шестьдесят лет, а женщину в таком возрасте ни один джентльмен не захочет затащить в постель».
– О, Роуз, – сказала тогда Паулина, не зная, как отреагировать на подобные слова. Роуз, любившая мужчин, постоянно хвасталась, что ей посчастливилось оказаться в постели президента Кеннеди в Белом доме в спальне Линкольна, но ее друзья не очень-то верили этой истории. Роуз трижды была замужем и трижды разводилась. Мужья Роуз обычно внезапно исчезали. Не было ни скандалов, ни проклятий, во всяком случае на публике. «Где Бейки?», «Где Оззи?», «Где Фиск?» – спрашивали ее о первом, втором и третьем муже, когда она на нескольких приемах появлялась в одиночестве, и она неизменно отвечала, довольно спокойно: «Уехал из города». А затем люди узнавали, что развод был оформлен быстро и по-тихому, чаще всего в какой-нибудь из стран Центральной Америки. Обычно то, из-за чего разводы затягиваются и превращаются в длинное судебное разбирательство, как то: раздел имущества и алименты – никогда не фигурировали в деле Роуз, потому что в каждом случае деньги принадлежали ей, ребенок – дочь от первого брака, которая, как говорили, перенесла операцию лоботомии, постоянно проживала в «доме» – так называла это заведение Роуз.
Она вела нескончаемые разговоры по телефону, вспоминая и обсуждая каждую деталь очередного ленча, обеда или приема, на которых она неизменно присутствовала, и избавиться от ее разговоров был невозможно, как бы того ни хотел ее собеседник.
– Там я сидела между двумя священниками. Конечно, они гомосексуалисты, но в моем возрасте какое это имеет значение. Но зато какой интересный был у нас разговор! Я не считаю себя интеллектуалкой, хотя люблю читать хорошие книги или смотреть хороший спектакль, но эти двое были превосходны, просто божественны, так полны юмора и озорства. О, как мы смеялись! Все смеялись и смеялись.
– Роуз, я должна кончить разговор, – говорила Паулина на другом конце линии, но Роуз, казалось, не слышала.
– Мэдж Уайт была тоже там, – продолжала Роуз. – Бедняжка Мэдж! Все в том же темно-голубом платье в горошек. Ты ведь тоже ненавидишь это платье? Мне кажется, я не могу больше на него смотреть. Как ты думаешь, она обидится, если я пошлю ей несколько своих старых платьев? Она может их выпустить. Ты заметила, как она пополнела?
– Роуз, дорогая, я действительно должна кончить разговор. Жюль пришел домой, – говорила Паулина, но Роуз делала вид, что не слышит. Паулина послала воздушный поцелуй Жюлю, показывая на телефон и шепотом произнося имя Роуз, закатив при этом глаза. Жюль улыбался. Он подошел к бару, где Дадли уже приготовил для них бокалы, и налил вино. Это был тот час дня, который они проводили вместе.
– Уайты – бедны, как церковные крысы, – продолжала Роуз, – но Мэдж никогда в этом не признается, и мне эта черта в ней нравится. Работает как рабыня в своей конторе по продаже недвижимости и полностью содержит своего мужа, который и цента не может заработать. Он просто большая куча снега, этот Ральф Уайт, вот мое мнение. Да я только на подоходном налоге сэкономила в прошлом году столько, сколько он получает за свои биржевые делишки. А эта маленькая Мэджи – такая потаскушка, ты же знаешь. Живет Бог знает с кем. С корейцем, кажется.
– Роуз, я кладу трубку, – сказала Паулина. Жюль поставил бокал с вином перед ней на столик. – Здесь Жюль. Да, я передам ему. И он посылает тебе привет. До свидания, Роуз, до свидания, – и она повесила трубку. – О, Боже, пощади меня! – Она взяла руку Жюля и поцеловала. На его пальцах она неожиданно почувствовала аромат от прикосновений к самым сокровенным частям тела другой женщины. Пораженная, она посмотрела на мужа, словно он ударил ее.
Жюль, не замечая ее взгляда, спросил:
– Ну, как поживает старушка Роуз?
– О, прекрасно. Пьяна, как всегда, – ответила Паулина. – Давай не будем говорить о Роуз. С меня достаточно. Она сломала ногу на ленче по случаю похорон Гектора. Ты рад, что мы не дошли? – Она с трудом поднялась из кресла, как бы опасаясь, что ей станет плохо или она упадет в обморок.
– Посмотри, какого красивого цвета закат, Паулина, – сказал Жюль.
– Наплевать на закат, – сказала Паулина. Бокал с вином выпал из ее рук и разбился о мраморный пол их «комнаты закатов».
Жюль, ни разу за все двадцать два года супружества не слышавший подобных слов от Паулины, уставился на жену, ничего не понимая. А она выбежала из комнаты.
* * *
Когда Филипп Квиннелл рассказал Камилле Ибери, что был в клубе «Мисс Гарбо» и узнал имя молодого человека, с которым Гектор Парадизо ушел из клуба в ночь его смерти, она стала молчаливой и отчужденной. Они сидели на софе в библиотеке ее дома в Бель-Эйр. Она отодвинулась от него, затем взяла пульт управления и включила телевизор.
– Как ты вообще узнал о таком месте, как клуб «Мисс Гарбо»? – спросила она наконец. – Я живу в этом городе всю жизнь, но никогда не слышала о нем.
– Дворецкий Каспера Стиглица рассказал мне, – сказал Филипп, – он был в ту ночь там и видел Гектора.
– Не хочешь ли ты сказать, что чей-то дворецкий рассказал тебе подобное? – спросила Камилла.
– Но это правда, – сказал Филипп.
– Что это за клуб «Мисс Гарбо»? – спросила она.
– Где богатые пожилые мужчины за плату приглашают молодых парней.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65