– Ну? – спросил я. – Рукопись…
– Да. Рукопись. На чем мы остановились? – в некоторой растерянности сказала она.
Я улыбнулся. Наш разговор казался совершенно сюрреалистичным здесь, на самой верхотуре Центра Помпиду.
– Мы дошли до Карла Великого, – подсказал я.
– Ах да. Вы действительно хотите, чтобы я рассказывала сейчас?
– Ну хоть начните!
– Подождите! – предложила Софи. – Давайте сначала закажем по стаканчику. – Не откажусь выпить немного виски, – согласился я. – Баджи, вам что-нибудь взять?
– «Перье рондель», – автоматически отозвался телохранитель.
Софи сделала заказ.
– Ну, – настойчиво повторил я. – Вы должны рассказать мне, каким образом Йорденский камень перешел от Харуна ар-Рашида к Карлу Великому.
Софи взглянула на меня с симпатией и одобрением. Ей казалось забавным, что мне так не терпится узнать о ее открытиях. История Йорденского камня и в самом деле была захватывающей, но больше всего мне хотелось покончить со всем этим. Я мечтал только об одном: завершить дело и отдохнуть с ней. Позволить себе заслуженный отпуск. К примеру, съездить куда-нибудь, подальше отсюда. Однако сейчас я желал знать.
– В сущности, – начала она, поглядывая по сторонам с целью убедиться, что никто нас не подслушивает, – все и началось с Карла Великого и с его стремления выступить в роли защитника христианства. В то время взоры всех христиан были обращены на Иерусалим. Между тем священный город уже полтора столетия находился в руках арабов.
– Это не облегчало задачу, – заметил я.
– Это было проще, чем могло бы показаться, – возразила Софи. – Как я вам сказала вчера, мусульмане христиан, в общем, не трогали, и обе конфессии сравнительно мирно сосуществовали. Мусульмане молились в мечети Омара, но не препятствовали христианам совершать паломничество к местам, связанным с Христом. Разрешали они и патриарху Иерусалимскому отмечать все праздники торжественным богослужением. А вот христианские общины в Палестине часто становились жертвами бедуинов-кочевников. Именно поэтому Карл Великий решил отправить посольство к халифу Багдадскому с целью улучшить положение христиан.
– Разве Карл Великий не воевал с мусульманами?
– Нет, с этими не воевал. К тому же у них имелись общие враги.
– А именно?
– Испанский халифат, который был постоянной угрозой для Карла Великого и одновременно для Харуна ар-Рашида, поскольку претендовал на власть во всем мусульманском мире. Но главным врагом оставалась Византия. В общем, интересы Карла Великого и Харуна ар-Рашида во многом совпадали, и они могли договориться. Франкские послы были очень хорошо приняты халифом Багдадским. Между семьсот девяносто седьмым и восемьсот вторым годом Карл Великий и Харун ар-Рашид ещё несколько раз обменялись посольствами, и каждое из них получало богатые дары. Самый известный дар халифа императору – знаменитый слон Абуль-Аббас.
– Да, что-то такое я припоминаю…
– Но самое интересное – это история протектората на Святой земле.
В этот момент официантка принесла нам напитки. Я с удовольствием отхлебнул виски из своего стакана.
– С этим соглашаются не все историки, – продолжила Софи, – но будто бы халиф даровал Карлу Великому право владеть Иерусалимом. Некоторые историки считают, что Харун ар-Рашид уступил императору всю Святую землю, другие же, на мой взгляд, более реалистично полагают, что речь шла о чисто символическом жесте: халиф отдал во владение христиан Гроб Господень, точнее даже, место погребения Христа. Этой точки зрения придерживается, например, Артур Кляйнклауц. Как бы там ни было, символика эта имела большое значение: халиф возвращал императору то место, где зародилось христианство. Но Кляйнклауц ничего не пишет о том, что Харун ар-Рашид подчеркнул важность своего жеста, подарив Карлу Великому не менее символический предмет…
– Йорденский камень.
– Да. Драгоценность, принадлежавшую Христу которой, согласно нашей гипотезе, на протяжении многих поколений владели халифы.
– Почему же историки об этом не рассказывают?
– Я не говорила, что историки об этом не рассказывают. Я сказала, что об этом не рассказывает Кляйнкдауц. Зато в одном из номеров «Ревю историк» за 1928 год была напечатана статья Бедье – и, поверьте, мне пришлось попотеть, чтобы найти ее! – о дарах Харуна ар-Ращида франкскому посольству. Там упомянут Йорденский камень! Ну и наконец, документ вашего отца доказывает, что Карл Великий владел Йорденским камнем. CQFD .
– Браво! На этом и завершается текст Дюрера?
– Не совсем. Вспомните, в тексте, найденном вашим отцом, говорилось, что Карл Великий подарил Камень Алкуину…
Каждый раз, когда Софи садилась на своего любимого конька, я чувствовал себя полным невеждой. Мне было очень стыдно, но я понимал, что ей это очень нравится и забавляет ее. И я видел, что сидевший рядом со мной Баджи также стал прислушиваться к нашему разговору. Очевидно, история наша его заинтересовала.
– …Алкуин, англосаксонский клирик, возглавлял кафедральную школу в Йорке. Это был гениальный писатель и мыслитель, его считали одним из столпов английской христианской культуры. Поэтому Карл Великий пригласил его во Францию и доверил ему руководство своей придворной школой в Ахене. Они прекрасно поладили, и Алкуин возглавил всю образовательную политику Карла Великого. Алкуин стоит у истоков того, что историки называют каролингским возрождением. В конце концов он стал самым верным советником императора, и, когда в семьсот девяносто шестом году удалился в аббатство Святого Мартина в Туре, Карл осыпал его дарами, в числе которых был Йорденский камень. Доказательство мы имеем, в частности, в том тексте, который нашел и прислал мне по факсу ваш отец. В восемьсот четвертом году Алкуин умирает, и есть предположение, что Камень он оставил монахам аббатства, скорее всего, копиистам скриптория. Затем, в девятом веке, аббатство было разграблено норманнами. И с той поры след Йорденского камня теряется. Ваш отец усиленно разыскивал его, но, похоже, ничего не нашел. Я тоже искала и не обнаружила никаких следов Йорденского камня в течение почти трех столетий, пока он не появляется вновь в тысяча сто тридцатом году, в руках святого Бернара, который в тысяча сто пятнадцатом году основал Клервосское аббатство и сам стал первым его настоятелем. Он был одной из ключевых фигур христианского мира и оказывал громадное влияние на Людовика VI, затем на его сына Людовика VII. Будучи полемистом по натуре, он не стеснялся критиковать пап и давать им советы. Но вас интересует прежде всего его связь с тамплиерами…
– Не говорите мне, что Йорденский камень связан еще и с рыцарями Храма! – недоверчиво прервал я ее.
– Кто лучше, чем хранители гробницы Христа, мог сберечь столь священное сокровище? Но до этого мы еще не дошли… Вернемся пока назад. В конце одиннадцатого века отношения между Францией и арабами совсем не такие, какими были в эпоху Карла Великого. В тысяча девяносто пятом году папа Урбан II провозгласил первый крестовый поход. Начинается военное противостояние. Крестоносцы проходят через Константинополь, затем через Сирию… они захватывают Антиохию…
– Действительно…
– А в тысяча девяносто девятом году Иерусалим. Постепенно образуются четыре латинских государства: графство Эдесское, княжество Антиохийское, графство Триполи и, наконец, Иерусалимское королевство. Христианский Запад проникает на территорию, занятую арабами. Начинаются паломничества, но путешествие это опасное, и именно поэтому в самом начале двенадцатого века один из крестоносцев по имени Гуго де Пейнс решает создать ополчение, призванное защищать тех, кто отправился поклониться Христу в Иерусалиме.
– Орден Храма…
– Именно. Но тогда он еще не называется так. Сначала этих людей именуют рыцарями Христа, Miles Christi, то есть «воинами Христовыми», или, согласно более длинной версии, «ополчением бедных рыцарей Христа». На дворе год тысяча сто двадцатый. У ордена, уже ставшего религиозным, нет настоящего устава, и, по правде говоря, он создает некоторые проблемы ввиду несовместимости статуса монаха и рыцаря. Сначала святой Бернар, человек, как я уже говорила, очень влиятельный, относится к новому ополчению скорее враждебно. Но, встретившись с Гуго де Пейнсом и убедившись в чистоте его намерений, он осознает необходимость появления такого ордена, этих знаменитых рыцарей Христовых. В тысяча сто двадцать девятом году состоялся собор в Труа, где в присутствии святого Бернара был принят устав тамплиеров. И великий святой, чтобы поощрить их, написал даже знаменитую проповедь De laude novae militiae , в которой объясняет их миссию, призывает доверить им святые места, убеждает приносить им дары с целью облегчить их задачу и способствовать становлению ордена. И естественно, подает другим пример.
– Он отдает им Йорденский камень?
– Бернар не только отдает им Камень, но просит доставить его в Иерусалим, где ему и должно находиться. Через несколько лет король Иерусалимский Бодуэн II выделяет тамплиерам одно из крыльев своего дворца, воздвигнутого на месте храма Соломона. Вот тогда и появляется название «Орден Храма». Судя по многочисленным документам, Камень остается у тамплиеров в течение почти двух столетий. Конечно, в тысяча сто восемьдесят седьмом году они потеряли Иерусалим, но перебрались сначала в Аккру, потом на Кипр, и каждый раз Великий Магистр ордена в числе других реликвий Святого Гроба Господня увозил с собой Йорденский камень. Святой Бернар не ошибся, тамплиеры оказались самыми надежными хранителями этой драгоценности. К несчастью, в начале четырнадцатого века Филипп Красивый, который занял у тамплиеров много денег и очень завидовал их легендарному богатству, ищет способ, как избавиться от них…
– Об их сокровищах говорят постоянно, но были ли они и в самом деле так богаты?
– Не то слово! Булла папы Иннокентия III в тысяча сто тридцать девятом году не только освободила их от податей и налогов, но также даровала им права собирать милостыню и принимать пожертвования. И христиане выказывали невероятную щедрость, когда речь шла о дарах защитникам Гроба Господня. Сверх того, все знатные люди, вступавшие в орден, отдавали ему свое имущество, дома, земли, деньги… В общем, рыцари Храма, которые вдобавок давали деньги в долг под большие проценты, обладали громадным богатством, равным только ненависти к ним короля Франции. Недвижимая собственность ордена поражает воображение. В одном лишь Париже монахи-воины владели целым кварталом…
– Квартал Тампль …
– Какой дедуктивный ум! – насмешливо бросила Софи. – Итак, после множества махинаций и невзирая на покровительство папы, Филипп Красивый приказывает арестовать тамплиеров. Сначала папа Климент V приходит в ярость, но затем понимает, что уже слишком поздно, не осуждает короля и требует только, чтобы все имущество ордена было передано под опеку Церкви.
– Вполне разумно…
– Имущество ордена было конфисковано служителями короля, но, поскольку папа потребовал вернуть его, Филипп Красивый по завершении так называемого суда и разнообразных манипуляций соглашается передать достояние тамплиеров ордену госпитальеров, возникшему одновременно с ними в Иерусалиме. И в тысяча триста двенадцатом году рыцари Госпиталя святого Иоанна, которые десять лет назад обосновались на острове Родос, наследуют знаменитые сокровища Храма.
– В том числе Йорденский камень.
Софи кивнула в знак подтверждения:
– Вот. Здесь заканчивается рукопись Дюрера. Согласно его версии, одной из самых загадочных реликвий Истории владеют госпитальеры. Следует помнить, что Дюрер пишет это в тысяча пятьсот четырнадцатом году. Вскоре султан Сулейман Великолепный изгнал их с острова Родос, а император Карл V уступил им Мальту в обмен на помощь против турок. Тогда они и стали называться рыцарями Мальтийского ордена… Но с этого момента Йорденский камень снова исчезает. Вот к чему я пришла. И ваш отец тоже дальше не продвинулся.
– Значит, нужны новые исследования, – предположил я.
– Да. Есть масонский след, который нащупал ваш отец. Слишком уж очевидна связь с Мальтийским орденом, а через них с тамплиерами, но мне это кажется притянутым за уши…
– Я попросил Шевалье заняться этим. Он просто обязан оправдать свою фамилию .
Мы немного помолчали. Я смотрел на нее с восхищением. Она работала с изумительной скоростью. Отец не ошибся, выбрав ее в помощницы. Она была в своей стихии, вела поиск с увлечением, а эрудиция позволяла ей продвигаться гораздо быстрее, чем удалось бы мне.
– Софи… Я умираю от голода!
– Вы не обедали?
– Под летевшими в меня пулями? Нет, не успел! – иронически ответил я.
– Сейчас почти восемь. Для ужина рановато, но можно спуститься и взять вам сандвич или биг-мак.
– Идем.
Баджи стремительно занял место впереди нас. Я чуть не вздрогнул. Он действовал как заправский телохранитель, и привыкнуть к этому было трудно. Мы пошли вслед за ним.
На эскалаторах, проносившихся по большим стеклянным трубам Бобура, было полно людей. Десятки посетителей стояли на ступеньках, одни возносились вверх, другие спускались вниз, третьи выходили на разных этажах. Постепенно я начал ощущать уже знакомое покалывание в спине – то самое, которое заставило меня сбежать из Национальной библиотеки. Чувство, что за мной следят. Любой взгляд, обращенный на нас, казался мне слишком пристальным. Были ли мы в безопасности в этой стеклянной западне?
Я встал вплотную к Софи на стальной ступеньке механической лестницы и сжал ее руку. Она улыбнулась мне. Я быстро взглянул на Баджи. Попытался прочесть на его лице хоть малейший признак тревоги. Но он выглядел совершенно безмятежным. Возможно, мой инстинкт обманывал меня. Я постарался расслабиться. Забыть об израненных руках. О выстрелах, эхом отдававшихся у меня в голове. О нависшей надо мной тени воронов.
Мы вышли на площадь перед Центром Помпиду. Туристы толпились вокруг трубадуров.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41