Убедившись, что морально-политическое состояние общества ухудшается с
каждым днем, правительство было вынуждено уже во второй раз за шесть дне
й изменить свою стратегию. Прежде всего сочли возможным и необходимым пр
есечь распространение болезни путем изоляции слепых и зараженных в ско
льких-то закрытых помещениях, вот вроде нашей с вами психушки. Затем неук
лонный рост заболеваемости побудил нескольких влиятельных членов каби
нета, опасавшихся, что инициатива властей, дойдя до низовых исполнителей
, будет извращена так, что вызовет политические осложнения, выступить со
встречной идеей, суть которой состояла в том, что надзор за слепыми следу
ет поручить их родственникам, а те должны будут держать их дома, не выпуск
ая на улицу, чтобы, во-первых, не создавать помех и без того уж затрудненно
му уличному движению, а во-вторых, не оскорблять чувств временно зрячих, к
оторые, не внемля более или менее успокоительным заверениям, свято верил
и, что белая болезнь передается при визуальном контакте, на манер сглаза.
И в самом деле, стоит ли ожидать иной, более благостной, реакции от человек
а, который идет, погруженный в свои печальные, нейтральные, а то даже и рад
остные, если еще у кого таковые остались, думы, и вдруг видит, как искажает
ся лицо встречного прохожего, как проявляются на лице этом все признаки
полнейшего ужаса, а затем раздается неизбежный вопль: Я ослеп, я ослеп. Как
ие нервы это выдержат. Однако самое скверное заключалось в том, что семьи
слепых, особенно малочисленные, мгновенно становились слепыми семьями,
и кому, спрашивается, их водить и за ними ходить как не соседям, разумеется
, покуда еще зрячим, и ясно, что такая семья, где членов раз, два, ну, три Ц и о
бчелся, не может сама о себе позаботиться и станет, значит, живой репродук
цией с известной картины, на которой слепцы вместе ходят, вместе падают и
вместе умирают.
Увидев перед собой такую перспективу, правительство вынуждено было дат
ь самый полный назад, то есть расширить установленные им же критерии при
годности мест, отведенных под карантин, в результате чего началось немед
ленное и на самую скорую руку производимое переустройство закрытых фаб
рик, заброшенных церквей, спортивных залов, пустующих складов и: Уже два д
ня идут разговоры, что, мол, за городом будут разбиты палаточные городки, д
обавил старик с черной повязкой на глазу. Поначалу, причем по самому пона
чалу, кое-какие благотворительные организации еще посылали волонтеров
ухаживать за слепыми, стелить им постели, мыть унитазы, стирать белье, стр
япать, то есть проявлять тот минимум заботы, без которого жизнь очень ско
ро делается невыносимой даже для тех, кто видит. Бедные, милые эти люди, то
бишь добровольцы, немедленно слепли, но, по крайней мере, остался в истори
и их благородный почин. Из них тут есть кто, спросил старик с черной повязк
ой на глазу. Нет, отвечала жена доктора. А может, вообще все это басни. Ну а г
ород-то как, машины-то ходят, осведомился первый слепец, вспомнив свой ав
томобиль и таксиста, который вез его на консультацию и которого он потом
своими руками опустил в могилу. Хаос полнейший, отвечал старик, и пустилс
я в подробности аварий и катастроф. Когда в первый раз случилось так, что н
а полном ходу и на оживленной магистрали ослеп водитель автобуса, на это
никто, кроме, разумеется, погибших и покалеченных, не обратил особенного
внимания, и все та же причина, то есть сила привычки, побудила пресс-секре
таря транспортной компании заявить, ни больше ни меньше, что несчастье п
роизошло по вине водителя, то есть пресловутый человеческий фактор подв
ел, и что происшествие прискорбное, спору нет, но, если вдуматься, предвиде
ть его было бы так же трудно, как заподозрить инфаркт у человека, ни разу в
жизни не жаловавшегося на сердце. Все сотрудники нашего предприятия, про
должал он, так же как и все выходящие на линию автобусы, регулярно проходя
т строжайший осмотр, соответственно медицинский и технический, прямым с
ледствием чего является чрезвычайно низкий процент аварийности, котор
ым до самого последнего времени наша компания выгодно отличалась от все
х остальных. Пространное это объяснение попало на страницы газет, но гра
жданам было над чем подумать и кроме как над заурядным транспортным прои
сшествием, ведь, в конце концов, едва ли было бы хуже, если бы просто отказа
ли тормоза. Именно это через два дня привело к еще одной аварии, но так уж с
оздан мир, что правде нужно многократно прикидываться ложью, чтоб добить
ся своего, отчего и разнесся слух, что на этот раз ослеп кондуктор. Не было
решительно никакой возможности переубедить публику и втолковать ей, ка
к все было на самом деле, и в результате, не замедлившем сказаться, люди пе
рестали пользоваться автобусами, твердя, что лучше самому ослепнуть, неж
ели погибнуть из-за чужой слепоты. В третью аварию, последовавшую почти с
разу же за второй и по той же причине, попал автобус без пассажиров, что се
йчас же дало повод для таких примерно негодующих комментариев: Глаза бы
мои не видели это безобразие. Даже и вообразить себе не могли говорившие
так, что очень скоро сбудется это их пожелание. Не заставила себя ждать и а
виакатастрофа: из-за мгновенной слепоты, одновременно постигшей команд
ира корабля и второго пилота, рухнул на землю, развалился на куски и вспых
нул лайнер, причем погибли все пассажиры и члены экипажа, несмотря на то ч
то на этот раз все системы находились в идеальном состоянии, если верить
показаниям черного ящика, который один только и уцелел. Ни в какое сравне
ние с банальной аварией автобуса не шла трагедия такого масштаба, лишивш
ая последних иллюзий тех, кто их еще питал, так что вскоре повсюду стих рок
от моторов, и ни одно колесо, большое ли, маленькое, скорое или медленное, б
ольше не вращалось. И тот, кто привык жаловаться, что из-за пробок час едеш
ь, два стоишь, и тот, кто сетовал, что припаркованные где попало или мчащие
автомобили не дают ему следовать избранной стезей, и тот, кто, до одури пок
олесив по окрестным улицам, чтобы где-нибудь приткнуть машину, и отыскав
наконец прогалину на обочине, превращался в пешехода и принимался ругат
ь водителей, к ним обращая ту же хулу и пени, что прежде адресовались ему с
амому, Ц словом, все должны были бы теперь испытать чувство законного уд
овлетворения, если бы не одно обстоятельство, заключавшееся в том, что, по
скольку никто больше не решался сесть за руль и проехать хоть два шага, ле
гковушки, грузовики, мотоциклы и даже смиренные велосипеды, оставленные
владельцами, в душе которых страх возобладал над чувством собственника,
хаотически заполняли весь город, и зримым символом этой чудовищной очев
идности мог бы послужить эвакуатор, стрелой автокрана подцепивший, взде
рнувший, но так и оставивший болтаться в воздухе аварийную машину, ибо, на
до полагать, первым ослеп его водитель. Всем было плохо, но хуже всех Ц сл
епцам, ибо не видели они, куда идут, не ведали, куда ногу ставят. И жалко было
смотреть, как натыкаются они на брошенные тут и там машины, валятся один з
а другим на манер костяшек домино, разбивают колени, и одни, упав, плачут: Д
а помогите же кто-нибудь, ради бога, подняться, а другие с бранью и проклят
иями отталкивают протянутую им благонамеренную руку помощи: Да пошел ты
, погоди, скоро и твой черед придет, отчего жалостливый прохожий, осознав в
незапно, какому риску подвергался из-за своей доброты, в ужасе шарахался,
бежал, скрывался в молочно-белой мгле и, быть может, уже через несколько м
етров тоже слеп.
Вот как обстоят дела на воле, завершил свой рассказ старик с черной повяз
кой, и это еще при том, что я всего не знаю, а говорю о том лишь, что видел собс
твенными глазами, тут он осекся и поправился: Хочу сказать, не глазами, а г
лазом, потому что он у меня был один, а теперь ни одного, ну, то есть один ест
ь, да толку от него никакого. Я вас все хочу спросить, почему не вставите се
бе искусственный, а носите повязку. Объясните, пожалуйста, на кой мне сдал
ся стеклянный глаз. Ну, как-то это принято, смотрится красивей, и потом гор
аздо гигиеничней, вынул, вымыл, вставил, вроде как зубной протез. Да уж, пре
дставляете, какая была бы красота, если бы все, кто потерял не только зрени
е, а и глаза тоже, вставили себе по паре стеклянных, сильно бы они им пригод
ились. Едва ли. Поскольку все мы слепы, а к тому вроде все идет, то до красоты
ли тут, а насчет гигиены, извините, вот вы мне скажите, как доктор, ну какая
тут может быть гигиена. Вероятно, только в мире слепых все становится так
им, как оно есть на самом деле, ответил на это доктор. А люди, спросила девуш
ка в темных очках. И люди тоже, никто ведь их не увидит. Вот что мне в голову
пришло, молвил старик с черной повязкой на глазу, давайте-ка для препрово
ждения времени сыграем в одну игру. Как же играть, когда не видишь чем, воз
разила жена первого слепца. Ну, это не совсем игра, а просто пусть каждый и
з нас подробно расскажет, что он видел в тот миг, когда ослеп. Неудобно мож
ет получиться, усомнился кто-то. Кто не захочет играть, посидит в сторонке
, а остальные расскажут, только как было, выдумывать ничего не надо. Вот вы
и начните, сказал доктор. Ладно, могу и я начать, сказал старик с черной пов
язкой на глазу, я ослеп, когда хотел понять, что там с моим отсутствующим г
лазом. То есть. Да очень просто, почувствовал как бы жжение в пустой глазни
це, словно она воспалилась, снял повязку, чтобы понять, что там такое, и в эт
от миг ослеп. Это прямо какая-то притча, произнес тут неизвестно чей голос
, притча про глаз, отказавшийся признать свое отсутствие. А я, сказал докто
р, рылся в книгах, искал в медицинской литературе что-нибудь как раз по эт
ому поводу, и последнее, что видел, были мои руки на странице. А я, сказала же
на доктора, видела салон санитарного фургона, куда подсаживала мужа. А у м
еня так получилось, я уж доктору рассказывал, подъезжаю к перекрестку, ка
к раз красный, и люди пошли через дорогу, вот тут я и ослеп, и тот малый, кото
рого потом застрелили, отвез меня домой, и лица его я уже, ясное дело, не уви
дел. А я, сказала жена первого слепца, дома сидела, плакала и только поднес
ла к глазам платок, как в тот же миг и ослепла. А я, сказала регистраторша, во
шла в лифт, протянула руку кнопку нажать и вдруг перестала что-либо видет
ь, представляете, до чего перепугалась, одна, в закрытой кабине, не знаю, вв
ерх ехать или вниз, на что нажать, чтобы двери открылись. Нет, сказал аптек
арь, со мной все проще было, я уже слышал, что люди слепнут, подумал, как это
будет, если и я тоже, закрыл глаза, захотел попробовать, на что это похоже, а
когда открыл, уже ничего не видел. И это похоже на притчу, вновь отозвался
неведомый голос, захочешь ослепнуть Ц ослепнешь. Воцарилось молчание. К
ое-кто из слепцов вернулся на свое место, что, кстати, далось им совсем нел
егко, потому что они, хоть и знали, кто где лежит, найти свою койку могли, тол
ько произведя отсчет от одной или от другой стены, от первого номера к окн
у, от двадцатого к дверям, и только так удостовериться, что добрались куда
надо. Когда стихло их монотонное, как молитва, бормотание, девушка в темны
х очках рассказала о том, что случилось с ней: Я была в номере отеля, ну, с му
жчиной, и замолчала, стесняясь рассказать, чем она с ним занималась и отче
го все вокруг внезапно стало белым, но старик с черной повязкой на глазу п
ришел ей на выручку, спросив: И все вокруг внезапно стало белым. Да, ответи
ла она. Может быть, ваша слепота не такая, как у нас у всех, молвил старик. Ос
тавалась теперь только горничная. Я постель стелила в номере, там до этог
о кто-то ослеп, сняла простыню, взяла ее, как обычно, за два угла, растянула
и только собралась соединить руки, как перестала видеть, помню еще, что вс
е-таки сумела потихоньку сложить простыню, и прибавила неизвестно зачем
, словно это имело какое-то особое значение: Это нижняя была. Ну, что же, все
рассказали, кто что видел последним, спросил старик с черной повязкой. Ес
ли больше никого, давайте тогда я расскажу, произнес неизвестный голос. Е
сли даже кто и остался, он расскажет в свой черед, говорите. Последнее, что
я видел, была картина. Картину, уточнил старик, а где. В музее, я в музей поше
л, ну и вот, на картине, значит, поле, вороны на нем, кипарисы, и солнце, причем
впечатление такое, будто оно состоит из кусочков других солнц. По описан
ию, скорей всего, голландец. Да, очень возможно, и там еще пес был, и он, бедня
га, вроде бы наполовину уже провалился в яму. А-а, тогда это один испанец, до
него никто так не писал собак, а уж после тем более никто не решался. Весьм
а вероятно, и еще там был воз сена, лошади везут его по берегу реки. Слева ещ
е домик, да. Да. Стало быть, это английский живописец. Не исключено, однако м
аловероятно, потому что была там еще и женщина с младенцем на руках. Младе
нцев на руках у матери чаще всего и видишь на картинах. В самом деле, я и сам
замечал. Я только вот чего не пойму, как это на одном холсте уместилось сто
лько разных картин разных художников. И еще какие-то люди за столом. В мир
овой живописи такое множество обедов, застолий, ужинов, что по одной этой
примете не определишь, что за люди. Тринадцать человек, все мужчины. А, это
облегчает дело, продолжайте. И еще какая-то обнаженная белокурая женщин
а в раковине, а раковина плывет по морю, а вокруг цветы, цветы. Итальянец, яс
ное дело. И еще битва. Это как в случае с младенцами на руках у матерей и с тр
апезами, так не узнать. Убитые, раненые. Это естественно, все младенцы рано
или поздно умирают, да и солдаты тоже. И испуганный конь. Глаза будто вот-в
от выскочат из орбит, да. Точно. Да, за конями подобное водится, а какие еще к
артины были на той картине. Не успел рассмотреть, я ослеп, чуть только увид
ел этого коня.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44