Однако дни, когда они могли подолгу разговаривать, тоже ушли в прошлое.
Теперь Элинор часами сидела у его постели, смачивая Алену лоб ледяной водой и держала его за руку. Послали за лекарем — тот пустил графу кровь, и Алену стало еще хуже. В следующий раз, когда тот явился снова и Ален закричал от боли, Элинор вышвырнула лекаря за дверь, крикнув, что он убьет ее мужа, вместо того чтобы поставить на ноги.
Алену ненадолго стало лучше. Потом вдруг снова навалилась слабость. Однажды к нему зашла Изабель, участливо осведомилась, как он себя чувствует.
Как только она ушла, Ален поднял на Элинор глаза.
— Явилась вынюхивать, не умер ли я наконец, — сухо бросил он.
— Ален! Прошу…
— Наверное, ей не приходит в голову, что ты можешь снова выйти замуж.
Элинор покачала головой.
— Я этого не сделаю.
— Тогда тебе придется смириться с тем, что эта ведьма принесет в Клэрин своего ублюдка и завладеет замком.
Элинор опустила голову. Потом упала на колени и умоляюще сложила руки.
— Ален, пришло время признаться тебе во всем. Мне страшно, потому… потому что она сказала правду. Ее ублюдок, от кого бы он ни был, не унаследует Клэрин. Я жду ребенка. — В голосе ее зазвенели слезы. — Теперь я уверена в этом, но клянусь тебе всем, что для меня свято: я не изменяла тебе с того самого дня, как дала обет в супружеской верности. Это случилось раньше…
Руки его задрожали. Она почувствовала это, когда муж погладил ее по склоненной голове.
— Я в этом не сомневаюсь.
— С того дня мы больше не виделись…
— Элинор, дорогая моя, мне все известно. Он ведь был тогда в церкви. Я сам видел его. И видел, как он ушел.
— Что?! — севшим голосом переспросила Элинор.
— Да, Брендан пришел на свадьбу. Но ушел, едва мы обменялись кольцами. И вместе с остальными уехал в Кале.
Потрясенная, Элинор прижалась лбом к плечу мужа.
— Я бы никогда не смогла причинить тебе боль…
— Элинор, ребенок — это благословение Божье.
— Господи, это ужасно! Но я должна задать тебе один вопрос… позволишь ли ты…
— Элинор?
— Если ты не против… я могла бы убедить всех…
— Я буду горд и счастлив, если ты заставишь всех поверить, что это мой ребенок. Кто-нибудь, кроме тебя, знает?
Элинор кивнула.
— Только Брайди, больше никто. Я хотела подождать… пока не буду уверена, что на самом деле беременна…
— Но ты не сможешь долго хранить это в тайне.
— Ален, Брайди тоже…
— Ах да, конечно. Она ведь влюбилась в одного из тех шотландцев.
— Она и в самом деле его любит. Я уж подумываю…
— Парень имеет право знать. Если она решит уехать в Шотландию, он на ней женится.
— Ален…
— Я займусь этим.
Элинор улыбнулась. Трудно поверить… но он и в самом деле это сделает.
— Что до меня, Ален, я никому не буду говорить… пока. Изабель пусть болтает, что ей вздумается. Сначала тебе нужно поправиться.
— Да, миледи. Ничего бы я так не хотел, как сказать всем об этом вместе с тобой. — Он немного помолчал. — Ты ведь никогда не сможешь признаться Брендану, что ребенок от него. Он перевернет небо и землю, чтобы забрать его себе… и потеряет свою горячую и глупую голову.
— Но почему? Он, возможно…
— Наплодил уже дюжину детей? — подсказал Ален, и Элинор вспыхнула. — Нет, миледи, не уверен. Парень горд, как сам дьявол. К тому же он принадлежит к племени, для которых семья, дети — это все. Честно говоря, я ужасно боялся, как бы он не заявил о своих правах на тебя прямо посреди венчания.
— Но он этого не сделал.
— Думаю, ты сама дала ему понять, что не хочешь этого.
— Это так.
Ален ласково погладил ее по голове.
— Ты хотела поступить так, как считала правильным. Очень надеюсь, что ты не ошиблась.
— Молю Бога, чтобы это было так. Пока что поездка в Англию не принесла тебе добра. Ты так страдаешь…
— Ни о каких страданиях не может быть и речи, пока я с тобой. К тому же ты так добра ко мне, всем своим видом даешь понять, что я по-прежнему силен телом и духом. Я горд и счастлив, что благодаря тебе все уверены, что я тебе на самом деле муж.
— Ален…
— Да, Элинор?
— Ты и вправду мой муж. В полном смысле этого слова.
— Ты слишком добра ко мне.
— Нет, милорд, это вы слишком добры со мной. И я… я люблю вас.
Ален чуть слышно вздохнул.
— Как отца.
— Разве этого мало?
— Не волнуйся ни о чем. О твоей служанке я позабочусь сам.
Но Ален не смог этого сделать.
Через три дня его состояние резко ухудшилось.
Ален проснулся среди ночи. Элинор услышала, как он кашляет, и вбежала в его комнату. К ее ужасу, Ален встал с постели. Держась за спинку кровати, он весь дрожал; изо рта бежала тоненькая струйка крови.
— Ален! — Элинор кинулась к нему. Уложив его в постель, она принесла холодной воды и осторожно обтерла ему лицо. Ален был мертвенно-бледен, он задыхался. Она с ужасом заметила, как судорожно кривятся его губы, когда она попытался заговорить.
— Я позову лекаря! — пообещала она.
Господи, чем он сможет помочь? Она очень испугалась и не знала, что делать. Выскочив в коридор, Элинор стала звать на помощь.
Из своей комнаты появился Альфред. Судя по его взъерошенному виду, он уже спал. Вслед за ним прибежали Корбин и Изабель. Эти двое, видимо, еще не ложились.
— Альфред, умоляю тебя, пошли за лекарем. Алену совсем плохо…
Альфред похлопал ее по плечу.
— Ступай к нему. Сейчас распоряжусь.
Элинор вернулась к Алену. Он опять встал и, согнувшись от боли, кусал губы, чтобы сдержать крики.
Подхватив мужа, Элинор прижалась к нему, чувствуя, как все его тело содрогается, когда все новые волны боли накатывают на него одна за другой. Это было похоже на приступ желудочных колик — но он слишком долго ничего не ел. Элинор попыталась дать ему воды, но Алена тут же вырвало, и он снова застонал от боли.
Наконец появился лекарь. Поразмышляв, он предложил очистить больному желудок. Элинор принялась убеждать его, что ее муж и так давно уже ничего не ест.
Пока они спорили, Ален вдруг судорожно заметался на постели.
Страшный крик вырвался из его груди.
— Меня отравили! Отравили!
Пораженные, они уставились на него, не в силах сказать ни слова. Сидевшая в углу Изабель всплеснула руками.
— О Господи! Господи!
— Этого не может быть! — крикнула Элинор. — Умоляю, сделайте что-нибудь…
— Элинор! Где Элинор? — звал Ален.
— Я здесь! Я с тобой! — Элинор упала на колени возле постели, прижав к груди его седую голову.
— Элинор… О Боже, какая боль!
— Ален…
— Яд! — Он снова заметался. — Меня отравили…
— Ален! Мой бедный Ален! — шептала она. И, обернувшись к лекарю, яростно крикнула: — Сделайте же что-нибудь! Помогите ему! — Алена били судороги, настолько сильные, что Элинор не могла его удержать. С губ его срывались страшные крики, потом он тяжело упал на постель, вздрогнул и застыл.
Обхватив его руками, Элинор прижалась к нему, баюкая его как ребенка. Он с трудом открыл глаза и попытался что-то сказать, но захрипел и затих. И вот его губы снова шевельнулись.
— Элинор… — только и смог прошептать он. Элинор чувствовала, как жизнь покидает измученное тело. Рука Алена еще сжимала ее пальцы, на губах снова выступила кровь. Глаза его были открыты; они погасли, как задутая разом свеча.
Рыдание вырвалось из груди Элинор. Она кусала губы, и слезы ручьем текли у нее по лицу. Она закрыла мужу глаза.
— Спи спокойно, милый.
Прижав его к себе, она замерла, пытаясь уловить последнее дыхание жизни, которое быстро покидало его тело.
— Элинор… — неловко прокашлялся Альфред, — он умер.
— Я знаю.
— Пойдем отсюда, — предложил Корбин, ласково кладя руку ей на плечо.
— Пожалуйста… я хочу немного побыть с ним.
Все молчали. Никто не двинулся с места. Погрузившись в свое горе, Элинор даже не заметила, что в комнате повисла какая-то напряженная, жуткая тишина.
Только подняв глаза, она вдруг поняла, что Альфред смотрит на нее каким-то странным взглядом.
Первым заговорил лекарь.
— Яд? — угрюмо переспросил он. — Что ж… посмотрим.
Глава 14
— Как вы смеете?! — Она обернулась к ним. В голосе ее был такой гнев, что все невольно попятились. Элинор колотила дрожь. Сжав кулаки, она угрожающе двинулась к лекарю. — Как вы могли… как осмелились даже вообразить такое?! Вон! Вон отсюда… все!
Она была в таком бешенстве, что лекарь быстро вышел из комнаты. Остальные также поспешно ретировались вслед за ним.
Последней вышла Изабель.
Элинор захлопнула за ней дверь.
Воцарившаяся в комнате тишина навалилась на Элинор. Она долго стояла молча, все еще задыхаясь от гнева; его сменили отчаяние и боль при мысли, что этот благородный и добрый человек покинул ее навсегда.
Элинор опустилась на колени возле постели. Остывшее тело начинало уже цепенеть. Опустив голову, она заплакала, и слезы ее падали на грудь того, кто всегда был ей защитником и другом.
Только сейчас ей вдруг пришло в голову, что в словах лекаря может крыться страшная правда. Ален так мучился перед смертью… Элинор вспомнила, что так же умирали и крысы, когда в амбаре сыпали отраву…
— Боже милостивый, что я наделала… что я наделала! — побелевшими губами шептала она.
Элинор не знала, сколько прошло времени, — она отупела от горя. Она пыталась молиться, но слова не шли у нее с языка.
Где-то после полуночи она так и задремала, уронив голову на подушку. И очнулась, только когда чья-то рука ласково тронула ее за плечо.
— Миледи, пойдемте. Графа нужно приготовить к погребению.
Элинор вскинула глаза — разом побледневшая и постаревшая Брайди печально смотрела на свою хозяйку.
— Никто не дотронется до него, клянусь. Никто, кроме тебя и его слуги.
— Никто, миледи, я обещаю. Пойдемте. Вам нужно хоть немного отдохнуть.
Элинор позволила Брайди помочь ей подняться на ноги.
— Послушай, лекарь сказал, что его отравили. Даже Ален крикнул об этом перед смертью.
— Он был уже очень стар, миледи. И болен. Все это знают.
— Это все я виновата…
— Миледи, ну не вы же его отравили, правда?
— Боже милостивый, что ты говоришь?! Я бы никогда этого не сделала!
— Ш-ш… конечно. Не волнуйтесь. Он ведь любил вас, миледи.
— Это все я виновата… — повторила Элинор.
— Вы подарили ему счастье.
— Я любила его… но никогда не была в него влюблена.
— Вы дали ему то, что могли дать. Поверьте мне, миледи, он гордился вами и обожал вас. До последнего вздоха.
— Он умер, потому что я привезла его сюда.
— Миледи, вам нужно отдохнуть. Иначе горе повредит вашему ребенку.
Эти слова заставили ее опомниться. Брайди потянула ее за руку, но Элинор, вырвавшись, кинулась к мужу, последним поцелуем коснулась холодного лба, пригладила серебряные волосы, стараясь навсегда запечатлеть в памяти это благородное лицо.
— Пойдемте же.
Элинор послушалась. Отведя ее в комнату, Брайди протянула ей бокал.
— Что это?
— Подогретое вино. Это поможет вам уснуть. Выпив вина, Элинор вытянулась на постели с открытыми глазами. Служанка присела рядом.
— Ты такая худенькая, просто кожа да кости, — сокрушенно покачала она головой, глядя на Брайди.
— Это уж точно, — улыбнулась та.
— Твоя беременность скоро станет заметной. Ален хотел, чтобы ты уехала в Шотландию. Поверь, я не забыла о тебе, Брайди.
— Бедная вы моя, да я так и не думала! Миледи, все будет хорошо. Только постарайтесь поспать.
Элинор послушно закрыла глаза. Все ее тело будто онемело. Брайди заботливо подоткнула со всех сторон одеяло.
— Мы… я должна позаботиться о тебе.
— В первую очередь вы должны позаботиться о себе, миледи.
Брайди еще что-то говорила, и под ее мягкий, успокаивающий голос Элинор погрузилась в сон. Усталость, горе и горячее вино сделали свое дело.
Брайди так и осталась сидеть у ее изголовья.
Следующие два дня прошли как в тумане. Элинор никого не замечала. Выбрав одежду для Алена, она послала за Ричардом Игансом, самым искусным плотником в деревне. И приказала сделать для графа великолепный гроб.
Тело Алена выставили в главном зале замка. Все жители деревни явились отдать ему последний долг. Они молча читали молитвы. И клали в гроб первые весенние цветы.
Его должны были похоронить в скромной деревенской церкви. Капеллан Жиллеан, пухленький коротышка, вот уже почти полвека провожавший местных жителей в последний путь, спросил Элинор, какие молитвы она хотела бы услышать во время заупокойной службы. На четвертый день после трагедии гроб с телом графа Алена де Лаквиля подняли на плечи шестеро дюжих крестьянских парней и поставили у алтаря. По обе стороны Элинор стояли кузены.
Уткнувшись в плечо Корбина, тихо всхлипывала Изабель.
После окончания заупокойной службы, когда гроб с телом графа уже собирались опустить в склеп, кто-то в самом дальнем углу церкви вдруг негромко кашлянул.
Элинор услышала приближающиеся шаги, гулко отдававшиеся под сводами церкви. Кто-то шел к ней по боковому приделу. Обернувшись, она увидела незнакомого человека, одетого в цвета герцога Йоркского.
Судя во всему, это была довольно значительная персона, поскольку на груди туники незнакомца был вышит его родовой герб.
Его появление было для нее полной неожиданностью. Но похоже, Альфред ожидал чего-то подобного. Лицо его потемнело.
— Леди Элинор, графиня де Лаквиль из замка Клэрин? — спросил незнакомец.
— Да, — пробормотала Элинор.
— Миледи, вы должны вернуться в замок вместе со мной. Элинор озадаченно посмотрела на Альфреда. Стараясь не встречаться с ней взглядом, он с несчастным видом уставился в пол.
— После загадочной смерти графа поползли слухи, Элинор. Это сэр Майлз Фицджеральд. Герцог Йоркский послал его сюда расследовать все… хм… обстоятельства.
Элинор перевела взгляд на посыльного герцога.
— Но тело моего супруга еще не предано земле…
— Миледи, оно не будет предано земле до тех пор, пока приехавшие со мной лекари не удостоверятся, что он умер естественной смертью. Будет вскрытие.
— Почему ты мне ничего не сказал? — обернулась она к Альфреду.
— Ты была в таком горе. Мне просто не хотелось причинять тебе еще большую боль.
Вдруг оцепенение, овладевшее ею в последние дни, исчезло как по волшебству. В голове Элинор будто что-то щелкнуло.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44