Вернитесь в Шотландию!
Баллиол молчал. Угрюмо разглядывая его, Брендан не мог не заметить, как изящно и богато он одет. Когда-то его, униженного, со свистом и улюлюканьем гнали по улицам. Судя по всему, здесь, во Франции, он ни в чем не нуждался и не думал возвращаться в Шотландию.
— Я не могу, — пробормотал он наконец. Схватив Уоллеса за плечи, Брендан не сводил с короля глаз. — Когда Шотландия станет свободной, я охотно вернусь. Да и что проку от короля, если ему отрубят голову?
Вместо них Баллиолу ответил Эрик, до сих пор молча сидевший в кресле у камина:
— А мученический венец, сир? Люди охотнее пойдут в бой, чтобы отомстить за короля-мученика!
Смерив его яростным взглядом, Баллиол круто повернулся и вышел, хлопнув дверью. Руки Уоллеса сжались в кулаки.
— Если я умру, идите служить Брюсу! — прорычал он.
— А я вчера слышал, что Брюс женился и поклялся в вечной верности Эдуарду.
— Этот мир не продлится долго.
— Брюс — изменник! — напомнил Брендан.
— Да, это так. Но по крайней мере не трус! — с гневом и презрением бросил Уоллес и вышел из комнаты.
Брендан уже собрался последовать за ним, но Эрик задержал его.
— Оставь его. Он прав.
— Кто прав? Баллиол? Или Уоллес? — с горечью спросил Брендан.
— Оба. Но Джон Баллиол — малодушный трус. А Брюс хоть и изменник, но, клянусь Богом, в мужестве ему не откажешь.
— Что-то сейчас умерло в этой комнате, — стиснув зубы, пробормотал Брендан.
Эрик покачал головой.
— Умер король Баллиол, но не мечта. Она по-прежнему жива, Брендан.
— Да, мечта, стремление к свободе, любовь к Шотландии! — Брендан сам удивился, с какой горечью это было сказано.
— Вспомни тех, кто отдал свою жизнь, веря в это. Брендан закрыл глаза. Свежий зимний воздух обжигал лицо. Пахло только что испеченным хлебом. Откуда-то доносился звонкий детский смех.
Нужно поскорее уезжать из этого города. В Париже он задыхался.
Перед его глазами вдруг снова ясно встало ее лицо.
Король Филипп устроил великолепный пир.
Как и говорила Элен, двор поразил Элинор своим великолепием. Зажаренный целиком дикий кабан, державший в зубах яблоко и украшенный бумажными фестонами, красовался в самом центре огромного стола. Фазаны в оперении выглядели так, словно в любую минуту собирались взлететь. Вина разносили в драгоценных кувшинах, выполненных в виде зверей и птиц.
Сидевших за столом гостей развлекали жонглеры. Из-под спускавшейся до самого пола скатерти то и дело раздавался яростный лай и рычание собак, когда кто-то из приглашенных кидал им кость. За главным столом, окруженные самыми знатными баронами королевства, сидели король с королевой, внизу устроились менее знатные рыцари, еще дальше — менестрели, поэты, придворные врачи, школяры и челядь. Изысканные блюда то и дело сменяли друг друга, играла музыка, визжали и хохотали шуты, кувыркались акробаты.
Элинор так и не поняла, что она ест. Она рассеянно ковыряла в тарелке, крошила хлеб, чувствуя себя неловко под взглядом Брендана, которому, как и остальным шотландцам, было отведено место за дальним столом. Стараясь стряхнуть с себя наваждение, она отпила глоток вина и ответила шуткой на чью-то обращенную к ней фразу.
Циркачи разбежались по углам, освободив место, и тогда король, взяв королеву за руку, вывел ее на середину зала, собираясь танцевать и взглядом приглашая остальных последовать его примеру. Сидевший рядом с Элинор Бреслу попросил у Алена разрешения пригласить ее на танец. Партнеры то и дело менялись местами. Вдруг Элинор застыла как вкопанная — перед ней стоял Брендан. Руки их встретились.
— Миледи, — мрачно пробормотал он.
И тут же двинулся дальше. Элинор не видела его до тех пор, пока причудливый танец не свел их снова.
— Все в порядке? — осведомился он.
— Все хорошо. А у вас, сэр?
— Собираюсь вернуться домой.
— Я тоже.
— А мне казалось, скоро ваша свадьба.
— Да.
Лицо его потемнело. Он был мрачен как туча и все же дьявольски красив: черные как вороново крыло волосы в ярком сиянии свечей отливали синевой, глаза были как море в шторм. Сегодня он был одет в тунику цветов клана Грэмов. С трудом отведя от Элинор глаза, Брендан с поклоном передал ее следующему партнеру. И почти сразу же его рукой завладела хорошенькая, кокетливая темноволосая девушка — скорее всего младшая дочь кого-то из сидевших за столом баронов. Брендан улыбнулся ей, и Элинор почувствовала болезненный укол ревности. И тут же возненавидела себя за это. Разве она имеет право ревновать? Брендан — свободный человек, он принадлежит другой стране, и какое ей дело до него? К тому же ему суждена недолгая жизнь, и с Божьей помощью она скоро забудет его навсегда.
И вот танец снова свел их лицом к лицу.
— Вы выглядите очаровательно, миледи, — пробормотал он.
— Вы тоже, сэр.
Бровь его насмешливо изогнулась.
— Я? Надо будет сказать Уоллесу. — Элинор вспыхнула.
— Вы скоро уезжаете? — спросила она. Брендан кивнул.
— И снова в бой? — Да.
— Я стану молиться за вас, — прошептала она. Губы Брендана скривились в улыбке.
— Ах да, конечно. Непременно. Как вы думаете, Господь прислушается к вашим мольбам?
— Я сознаюсь в своем грехе и, когда он простит меня, думаю, он услышит.
— Тогда я тоже стану молиться за вас, — сказал Брендан. — Господь милостив к тем, кто сражается.
Фигуры танца заставили их разойтись. На этот раз партнером Элинор оказался король.
— А он просто красавец, ваш спаситель, а, миледи?
— Да… думаю, вы правы, ваше величество, — пробормотала она, чувствуя себя неуютно под испытующим взглядом короля.
— Мне он по душе. Благородное сердце и твердая рука — большая редкость в наши дни.
— Да, сир.
— Мне было бы крайне неприятно, если бы… видите ли, леди Элинор, в жизни нет ничего важнее, чем долг.
— Я это знаю.
— Вы поклялись выйти замуж за Алена. — Да.
— Тогда я очень рад и благодарю Бога, дитя, что вы лишены всяких глупых фантазий.
— Сир?
Король улыбнулся.
— Чувство долга могло заставить меня уничтожить вас обоих. Уоллес был бы выслан из страны, а ваш замок Клэрин отдан на милость ваших родственников… Да и Эдуард был бы только счастлив заполучить голову мятежного шотландца. Как это было бы ужасно… правда?
— Я предана Алену. Я всегда любила его. Ведь он старый друг нашей семьи.
— Господь да благословит вас, дитя мое. — Поцеловав ее в лоб, король отошел.
И тут Элинор с удивлением увидела перед собой Алена.
— Король без ума от тебя, дорогая, — прошептал он ей на ухо. Дыхание со свистом вырывалось у него из груди.
— Я рада.
— Перед свадьбой он пришлет к тебе своего исповедника.
— Это большая милость со стороны короля. — Элинор с грустью заметила, что грудь старика вздымается, как кузнечные мехи. — Ален, я немного устала. Может, присядем?
Он ответил благодарным взглядом, и они вернулись за стол. Музыка, казалось, стала громче, и у Элинор разболелась голова.
— Ален, нельзя ли нам…
Он не сводил глаз с короля. В этот момент Филипп, склонившись к королеве, махнул рукой, сказав, что желает всем спокойной ночи.
— Да, мы можем удалиться.
Брендан вернулся домой один. Слуга доложил, что его ждет какой-то человек.
К своему удивлению, войдя в комнату, он обнаружил там монаха в плаще из грубой шерсти. Накинув на лицо капюшон, тот в мрачном молчании ожидал его прихода.
— Сэр Брендан Грэм? — осведомился он.
— Да, святой отец.
— Господь да благословит вас, сэр. У меня поручение от нашего короля. Его величество король Франции и Наварры просил передать, что считает вас человеком воспитанным и галантным. Не очень умным, может быть, в связи с чем вас ждет недолгая жизнь, но мужественным и преисполненным долга. Он был бы счастлив, родись вы на земле Франции.
— Это большая честь.
— Да. Согласен с вами. Король также привык считать узы брака священными.
— И я тоже, святой отец.
На губах монаха мелькнула улыбка.
— Нарушить слово, данное перед престолом Всевышнего, — тяжкий грех, сын мой.
— Я бы никогда не позволил себе такого.
— И надеюсь, не позволили бы, чтобы это сделал кто-то другой.
Брендан заколебался. Ему казалось, он догадывается, на что намекает монах.
— Я обесчестил бы свое имя, если бы сделал это.
— Король не сомневался, что вы скажете именно это. Поэтому он и послал меня к вам.
В висках пульсировала боль. Элинор было так плохо, что она мечтала только об одном — умереть.
Ален проводил ее до дверей ее спальни, где хозяйку поджидала Брайди. Увидев Элинор, служанка принялась болтать без умолку, то и дело бросая на нее многозначительные взгляды. Но Элинор было не до ее намеков.
Осторожно сняв с хозяйки роскошное платье, Брайди помогла ей надеть ночную рубашку, но стоило только Элинор увидеть ее, как она тут же очнулась.
— Что это? — удивилась она. Рубашка была прелестна: тончайший шелк был украшен изящной вышивкой, полупрозрачная ткань выглядела на редкость сексуально, но девушка видела ее в первый раз.
— Это подарок от самой королевы!
— К свадьбе?
— Нет! — Глаза Брайди округлились от восторга. — Подождите, еще не то увидите! Сколько подарков, миледи, прислали вам к свадьбе! И эта рубашка — только один из них!
— Как это мило. Надо будет завтра утром первым делом поблагодарить ее.
— Мило… но напрасно, — пробормотала себе под нос Брайди.
— Что?!
— Ох, мое сердце истекает кровью от жалости… ведь теперь я знаю, как это бывает… я ведь говорила вам о Ларсе, миледи! Так вот, он показал мне… о Господи, миледи Элинор! — Брайди осенила себя крестом. — Мы с ним… — Голос ее дрогнул. Девушка побагровела от смущения. — Бог мне судья, миледи, но мы были вместе, и теперь мне ужасно жаль вас… вы ведь такая молоденькая, такая красавица, а ваш граф Ален такой…
— Старый?
— Простите меня за дерзость, миледи…
— Что ты, Брайди! Я благодарна судьбе за Алена.
— Конечно, конечно… я не должна была говорить…
— Брайди, я не стану осуждать тебя…
— Помилуй Бог, миледи, да если б вы приказали запороть меня до смерти или вышвырнули вон… что ж, я это заслужила! Ох, миледи, вы и не знаете…
— Когда-нибудь ты мне расскажешь. Только умоляю, не сегодня.
— Дорогая моя леди, вы выглядите такой усталой! Так я пойду? И, миледи…
— Если ты хочешь попросить позволения увидеться с Ларсом, то ради Бога!
— О, миледи! — радостно всхлипнув, Брайди кинулась ей на шею.
— Брайди, ступай!
С гулко бьющимся сердцем Элинор присела на край постели. А может, послать все к черту, мелькнула у нее в голове дикая мысль, и бежать на край света с этим шотландцем, жить с ним где-то в лесу…
Его жребий — пасть в бою.
А она…
Вдруг в дверь слегка постучали.
— Да? — Элинор подошла к двери.
— Я пришел исповедать вас, миледи, — услышала она приглушенный голос.
Элинор открыла дверь, и высокий мужчина в грубом монашеском плаще переступил порог ее комнаты.
— Я собиралась прийти в церковь… — начала она, но монах ткнул пальцем в пол, приказывая ей опуститься на колени.
Что она может сделать? Признаться ему во всем? Страшно… Но тайна исповеди священна. Ни одного слова из того, что она скажет, не сорвется с его уст.
И все же…
— Миледи! — Он снова повелительно указал ей на пол. Она собиралась сознаться в смертном грехе… и надо же, по иронии судьбы на ней оказался самый малоподходящий для этой цели туалет — воздушная ночная рубашка, подарок самой королевы!
Опустившись на колени, Элинор сложила руки и покаянно опустила голову.
— Простите меня, святой отец, ибо я согрешила.
— И согрешишь снова, — услышала она над своей головой знакомый звучный голос.
Элинор в растерянности подняла глаза. Мужчина отбросил назад капюшон… Это был Брендан. Вскочив, Элинор отпрянула и подняла руку, готовая ударить его. Но он успел перехватить ее и через мгновение уже прижимал Элинор к груди.
— Грех упустить последнюю ночь, — пробормотал он. Элинор попыталась оттолкнуть его.
— Ты просто болван! — прошипела она. — Если тебя обнаружат здесь, ты лишишься головы!
— Меня не поймают. — Но если… тогда тебя казнят.
— Я умру счастливым.
— Уходи!
— А что ты сделаешь, если я не уйду? Позовешь стражу?
— Ты погибнешь!
— Я буду счастлив умереть из-за тебя.
— Брендан…
Она не успела договорить. Подхватив Элинор на руки, Брендан бросил ее на постель. Она попыталась сопротивляться, но он прижал ее руки к покрывалу, отыскал губами ее губы и впился в них поцелуем, полным такой яростной страсти, что у Элинор не было сил протестовать. Сжигавшее его желание сделало поцелуй болезненным и даже жестоким. Тело Элинор застыло, отказываясь принять его. Прижав ее к постели, Брендан одной рукой сорвал с себя монашеский плащ, вслед за ним в угол полетели килт и наброшенный на плечи плед. Теперь их тела разделял только тонкий шелк ее рубашки. Закаменевшая плоть Брендана тяжело вжималась в ее живот, исходивший от него жар опалял Элинор.
— Это же безумие! — простонала она.
— Да… — Но его руки уже ласкали ее тело под рубашкой. Горячие губы Брендана вновь смяли ее рот. Голова его опустилась ниже, и вот уже обжигающий кончик его языка очертил контур груди, целуя и лаская нежные соски, успевшие превратиться в тугие бутоны и стыдливо алевшие сквозь тонкий шелк. Поцелуи Брендана становились все более жадными, язык дерзко терзал ее грудь. Она боялась закричать… Вдруг тончайшая ткань с треском разорвалась, и губы Брендана обожгли ее тело. Обезумев, Элинор рванулась к нему, словно расстаться с ним было для нее хуже смерти. Она вцепилась ему в плечи, и Брендан одним мощным толчком ворвался в нее, не обращая внимания на сдавленные стоны Элинор…
Когда он наконец откинулся в сторону, Элинор тихо опустила голову ему на грудь, как слепая, гладила его руками, старясь навсегда запечатлеть в памяти великолепное мужское тело со шрамами и с рельефно выступающими мускулами. Потом обхватила ладонями его лицо, прижалась к нему губами и целовала до тех пор, пока он не застонал. Она даже подумать ни о чем не успела, как мощные руки Брендана опрокинули ее на постель и он снова подмял ее под себя в неистовом порыве желания. Время, казалось, остановилось.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44