Нежно проведя пальцем по подбородку своей обольстительной супруги, Джонни устремил пристальный взор в ее глаза, затуманенные от наслаждения.— Это лучший из всех рождественских подарков за всю мою жизнь.Запах Элизабет, исходящий от его пальцев, щекотал ноздри, вызывая первобытное, неудержимое возбуждение.— Поцелуй меня еще раз, — томно выдохнула она, вся подавшись ему навстречу, желая почувствовать его силу.Губы Джонни заскользили по ее рту — неспешно, нежно. Ему всегда удавалось быть более терпеливым и сдержанным. Ожидание в любви позже воздается сторицей — он отлично знал эту закономерность.— Ты хотела бы получить подарок и на одиннадцатый день Рождества? — пробормотал Джонни, целуя жену в порозовевшую щеку.— Да, если этим подарком будешь ты. — Ее пальцы блуждали в его шелковистых волосах.Он коротко хохотнул, и его дыхание теплым ветерком повеяло ей на щеку.— Легко же тебе угодить.— Может быть, ты просто лучше других знаешь, что мне требуется.Джонни, сидевший на краешке кушетки, выпрямился и чуть-чуть отстранился, чтобы получше видеть все великолепие драгоценностей, в изобилии украшавших жену. Его взгляд был иронично-весел.— Пока ты беременна, милая, предугадать твои желания не так уж сложно. Так позволь же преподнести тебе еще один подарок. — Он улыбнулся, поскольку Элизабет снова взяла мужа за руку и направила его пальцы туда же, где они только что побывали. — У меня для тебя есть еще один орнамент.— Который придаст моему бесстыдству еще больший блеск… — Последовавший за этими словами отрывистый вздох свидетельствовал о том, что Джонни был подлинным мастером в том, что касалось искусства нежных прикосновений, и его умение по достоинству оценено.После короткой паузы он согласился:— Да, и это не будет лишним.— Сегодня в тебе чувствуется особая сила, — прошептала она, лениво потершись о его мускулистую руку.— А в тебе — желание, — ответил он, одарив ее смеющимся взором голубых глаз.— И что же? — Эта фраза, произнесенная тихим шепотом, прозвучала как команда.— То, что через минуту я вернусь к тебе, — прошептал Джонни в ответ и, высвободив пальцы из сладкого плена, поднялся с кушетки.Она проводила его взглядом. Остановившись перед большим гардеробом с богато инкрустированными дверцами, ее муж нагнулся и выдвинул нижний ящик. Сегодня Джонни был одет просто: его туалет составляли сюртук темно-фиолетового цвета, бриджи и сапоги. Темные волосы, на сей раз не завязанные на затылке, рассыпались по плечам. И все же именно сегодня вечером он казался ей самым совершенным творением Господа — высоким, изящным и настолько красивым, что она не в силах была оторвать взгляда от его утонченных черт, хотя знала каждую из них наизусть.Быстро перевернув кипу шейных платков, Джонни достал с самого дна небольшую шкатулочку, обтянутую голубым бархатом. Оставив ящик незадвинутым — будучи с детства окруженным целой армией слуг, он так и не научился аккуратности, — человек-полубог вернулся и с нежной улыбкой протянул ей этот маленький футляр.— Поздравляю тебя с одиннадцатым днем праздника, любимая.Сев у нее в ногах, он принялся стаскивать сапоги.Заметив на крышке шкатулки отчеканенный в золоте геральдический значок, который обычно украшал гербовый щит Валуа Королевская династия, утвердившаяся на французском троне в начале XIV века.

, Элизабет испытала жгучее любопытство. Нетерпеливо откинув крышку, она изумленно распахнула глаза — темно-багровый, почти черный камень буквально ослепил ее своим блеском. Овальный кулон, в центре которого сиял крупный рубин, лежал на подушечке из белого атласа. Гравюра на камне представляла собой вдохновенное изображение Леды и лебедя, обрамленное двумя рядами Драгоценных камней помельче. Первый ряд состоял из бриллиантов, второй — из прекрасно подобранного жемчуга. Три жемчужины неправильной формы, подвешенные снизу, завершали это произведение искусства.— Просто неподражаемо! — восторженно воскликнула Элизабет, бережно прикоснувшись к темному рубину, мерцающему загадочным светом. Ее пальцы заскользили по контурам запечатленной на камне пылкой мифической сцены.— Впервые этот подарок был преподнесен Карлом VII Король Франции с 1422 по 1461 год.

Агнессе Сорель. Эту вещицу подыскал мне Робби в Амстердаме, — пояснил Джонни, поворачиваясь к ней лицом. К этому времени он уже успел разуться. — Теперь у тебя есть с чем носить жемчужные серьги.— Замечательно… — протянула она, мысленно представив себя в столь ослепительном гарнитуре. — Подумать только, его носила Агнесс Сорель… До чего романтично!— Дарю тебе это в знак любви, — несколько напыщенно произнес Джонни, — прошлой и настоящей. — Вынув кулон из шкатулки, он забрал у нее футляр из-под драгоценности и положил его на пол. — Все зависит от того, как ты захочешь носить эту вещицу, — продолжил щедрый супруг. — Нам может понадобиться золотая цепочка… — Его голос стал вкрадчивым. — Или…— Или? — Это словечко заинтриговало ее.Джонни осторожно положил кулон на подушку. Казалось, он не расслышал вопроса — его задумчивый взгляд был прикован к грудям красавицы жены.— Одно из твоих ожерелий сползло вниз, — озабоченно пробормотал он, наклоняясь к ней. Приподняв на ладони ее правую грудь, Джонни потянул вверх нитку жемчуга, поправляя украшения, дополняющие роскошь обнаженного женского тела. Затем его ладонь коснулась левой груди. Осторожно погладив выступающую из-под жемчуга розовую плоть, которая сама по себе была прекраснее любых сокровищ, он тихонько опустил ее на жемчужное ложе.— От твоих грудей можно сойти с ума, — признался Джонни, в то время как его палец продолжал описывать круги вокруг вздыбившегося соска.Ее груди немедленно отреагировали на дразнящее прикосновение. Соски набрякли, став твердыми как камень. Ощутив, как горячая волна окатила все ее тело сверху донизу, Элизабет выгнула спину в предвкушении экстаза.— Зрелище, что и говорить, впечатляющее, — зашептал Джонни, и подушечки его пальцев еще раз бережно обвели восхитительные полукружья, обрамленные жемчугом. Беременность сделала ее груди еще полнее и соблазнительнее.— Я знала, что тебе понравится, — блаженно выдохнула она. Тепло, зарождавшееся под его пальцами, растекалось волнами по всему телу, доходя до самого сердца. — Но угождаю тебе только в собственных интересах…На пестрых вышитых подушках Элизабет лежала перед ним во всей своей бесстыдной красе. На ее теле, казавшемся в скупом освещении ослепительно белым, переливались всеми цветами радуги драгоценные камни. Сейчас она казалась Шехерезадой, созданной для любви.Джонни, сбросивший сюртук и ощущающий жгучее желание, действовал тем не менее все так же неспешно. Он слегка раздвинул ее ноги, несколько изменил позицию, поскольку бриджи вдруг стали ему тесны, и потянулся за рубиновым кулоном, который нелегко было различить на фоне цветастой вышивки, сплошь покрывающей подушки.— С этим камнем связана довольно любопытная история, — неторопливо начал он повествование, раздвигая тем временем ее ноги и сгибая их в коленях. Его пальцы, поглаживающие бедра Элизабет с внутренней стороны, постепенно все ближе подбирались к цели жгучего желания.Буквально впитывая кожей каждое из этих прикосновений, легких и плавных, как полет бабочки, Элизабет зажмурилась от наслаждения. Это ощущение полностью парализовало ее сознание, и она лишилась способности вести диалог.— Однажды вечером король велел Агнесс Сорель надеть этот рубин на бал… Кстати, тебе не холодно? — заботливо осведомился Джонни, в то время как его пальцы, добравшись наконец до двух пухлых валиков, раздвинули их и обнажили трепетную перламутровую плоть. Затем он осторожно поместил рубин внутрь этих влажных складок. Гладкий овальный камень плотно вошел в ее тело, словно был предназначен для этой цели. Жемчужный ободок нежно щекотал сочную мякоть, ждущую новых услад.Любуясь завораживающим зрелищем, Джонни кончиком пальца слегка качнул три жемчужины, подвешенные к рубину.— Время от времени король сам удостоверялся, свободно ли они свешиваются, — пробормотал он. — Ты чувствуешь их? — Этот вопрос был излишним. Ее кожа пламенела от страсти, дыхание участилось, а глаза видели только то, что услужливо рисовало ей разыгравшееся воображение.Казалось, каждый нерв Элизабет вибрирует от возбуждения, словно это рубин, спрятанный внутри ее, посылает волшебные импульсы. Дикая жажда, казалось, и без того вот-вот испепелит ее, а потому жемчужины, покачивающиеся снаружи, делали это желание почти невыносимым.— Придворные заключали пари о том, сколько сможет продержаться дама, носящая подобную драгоценность. Прикоснись к нему сама, попробуй, — тихо предложил Джонни и направил ее руку туда, где жарко тлел ярко-красный огонек желания. — Только не очень сильно, — предупредил он, — чтобы камень не погрузился слишком глубоко. — Одной рукой он подводил робкие пальцы Элизабет к рубину, в то же время ощупывая другой нежную кожу, туго натянувшуюся там, где ее распирал жемчужный ободок украшения. Эти осторожные прикосновения еще больше распалили ее, плоть набухла. Ее пальцы коснулись рубина. Кроваво-красная поверхность камня была покрыта перламутровой жидкостью. Увлажнившаяся плоть пульсировала в ожидании.— Она была похожа на тебя, — продолжал бормотать Джонни, осторожно сдвигая ее колени. Рука Элизабет осталась лежать на драгоценном изделии.Камень погрузился глубже. Она тихо застонала.Откликнувшись на этот звук, Джонни тут же поднял голову. Это был стон не боли, но радости, и умелый любовник, на лице которого отразилось удовлетворение, положил ладони на бедра любимой, а затем слегка качнул их из стороны в сторону. Она была близка к исступлению. Все мысли и желания померкли перед одной потребностью — излить накопившиеся в ней соки любви.— Ее хватило всего на один танец, — словно издалека прозвучал вкрадчивый голос Джонни.— Откуда у нее взялось столько терпения?.. — простонала Элизабет, удивляясь, как у нее самой хватает сил говорить. Тело женщины корчилось от импульсов мучительного наслаждения, которые посылал во все стороны рубин, согретый ее жаром. Она почти ощущала эти импульсы собственной рукой, которая по-прежнему лежала на камне.На лице Джонни расцвела улыбка знатока.— Она не смогла больше танцевать, потому что король сделал вот это… — Положив свою руку на ладонь Элизабет, он заставил ее пальцы скользнуть по гладкой поверхности камня до самой жемчужной каемки. Бугорок на тыльной части подвески мягко надавил на самое чувствительное место. Пальцы Джонни, лежавшие сверху, совершали круговые движения.Глухой стон был сигналом первого сладостного спазма. Затем словно раздалась серия взрывов, переросших в ураган, от которого невозможно было не закричать. Ее восторженный вопль быстро растаял в полумраке спальни, и теперь в стенах, где только что умерло эхо, остались только тишина и блаженная расслабленность.Элизабет лежала, не в силах отдышаться. Драгоценности, вздымавшиеся на ее груди, отражали свет огня в камине. Ничто, кроме ее прерывистого дыхания, не нарушало воцарившегося безмолвия.— С Рождеством, — шепнул Джонни, склоняясь, чтобы поцеловать жену в раскрасневшуюся щеку.При прикосновении его губ ресницы Элизабет дрогнули и поднялись.— Ты нужен мне… постоянно, — откликнулась она, тоже шепотом, и в ее словах прозвучало нечто, похожее на удивление.— И это делает меня счастливейшим человеком на свете, — сказал он, проведя тыльной стороной пальцев по ее подбородку, обвороженный ее простодушным изумлением.Элизабет потянулась всем телом, и находящийся внутри камень сразу же дал о себе знать. Его прикосновение к разгоряченной плоти по-прежнему пьянило. Красавица лукаво улыбнулась мужу.— Но как же быть с тобой? — томно проговорила она. — Ведь я уже удовлетворена.— Обо мне не беспокойся, — с невозмутимым видом успокоил ее муж.— А это? — спросила Элизабет, дотронувшись до мощного бугра, выступавшего под тонкой шерстью бриджей.— Вообще-то, — усмехнулся Джонни, накрывая ее ладонь своею, — я уже подумываю, не заменить мне рубин Агнесс Сорель собой?— А что, если мне больше не хочется? — Однако, вопреки напускному равнодушию, ее глаза говорили о совершенно обратном. По мере того как столб под ее ладонью продолжал неудержимо наливаться силой, в зрачках Элизабет снова загоралась страсть.Его же улыбка оставалась все такой же беспечной.— В таком случае подожду еще минут пять. Авось захочется.Впрочем, ждать не пришлось и пяти минут.Драгоценный камень был осторожно извлечен из разгоряченных недр, и эта процедура лишь подхлестнула желание Элизабет. Джонни, который к тому времени уже снял сорочку и бриджи, посадил жену себе на колени, вернее, насадил на столб, который, будучи освобожден от всяких пут, выпрямился во всю длину. Это произошло в одно мгновение и не доставило ни одному из супругов ни малейшего неудобства. Разделенные лишь сверкающими нитями жемчуга, они двигались в едином ритме — свободные, жаждущие друг друга и подчас даже безрассудные в своей всепоглощающей страсти — до тех пор, пока не разразились одновременно торжествующим воплем наслаждения.Через несколько минут Элизабет шутливо столкнула Джонни на ковер. Ей хотелось лежать с ним на полу, обнимать, целовать его, тереться о него, каждой своей клеточкой ощущая его прекрасное мускулистое тело. Однако, стремясь как можно быстрее прильнуть к нему, она зацепилась бусами за край кушетки. Нити лопнули, и сотни жемчужин раскатились по всему полу.Сокрушенно вскрикнув, Элизабет принялась собирать их, ползая на четвереньках в поисках разбегавшихся от нее сокровищ. То, что ей удавалось найти, она бросала в невысокую вазу, которую взяла со столика рядом с кушеткой. Разлегшись на ковре вблизи огня, Джонни зачарованно наблюдал за женой. Это зрелище действительно заслуживало внимания: придя в движение, обнаженное женское тело стало еще прекраснее. Его глаза упивались видом зрелых грудей, дразняще подрагивающих, когда Элизабет ползла за очередной жемчужиной, изгибами цветущих ягодиц и полных бедер.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65