https://wodolei.ru/catalog/unitazy/Gustavsberg/
В течение следующих пяти минут командиры на взмыленных конях скакали вдоль всей кавалькады, отдавая приказания, и вскоре отряд был перегруппирован. Джонни Кэрр сам объехал боевые порядки и проследил, чтобы его указания были поняты всеми без исключения. Свойственная ему ленца уступила место собранности. Убедившись в том, что клансмены уяснили все как надо, он встал во главе своего отряда и поднял одетую в перчатку руку. На несколько секунд Джонни Кэрр застыл в полной неподвижности, и только легкий ветерок развевал его длинные черные волосы. Затем рука в перчатке резко опустилась. Черный жеребец рванулся вперед, и воздух огласился леденящим кровь боевым кличем Кэрров. От основного отряда отделилась группа всадников и последовала за своим предводителем. Их пронзительные крики резали воздух одновременно со сверкающими лезвиями мечей. Для того чтобы разработать детальный план, не было времени, но закаленные в многочисленных ночных набегах воины Джонни Кэрра не испытывали страха и были готовы рубиться с врагом так, как их научила тому сама жизнь, — лицом к лицу и без оглядки.Нахлестывая коня, Джонни летел вниз по склону холма и слышал за своей спиной тяжелый топот десятков копыт. «Те люди, что дожидаются внизу, либо уступят мне путь, либо будут сметены», — мрачно думал Джонни. Его волосы развевались позади, глаза были прищурены, ладонь свободно лежала на рукоятке пистолета. Он приближался! Он должен был оказаться на том берегу реки! И он знал, что окажется! Там, на дальнем берегу, возвышалась массивная громада собора, подавляя своими размерами раскинувшийся внизу городишко, видимая из любого его конца. И там, внутри, находилась она.Слетев подобно молнии к пологому подножию холма, Джонни сфокусировал взгляд на поджидавших его у моста наездниках и, издав пронзительный боевой клич Кэрров, направил коня прямо на них.Грэм в ужасе смотрел, как по мере приближения к ним небольшая поначалу группа всадников непрерывно увеличивается в размерах, как кромка холма то и дело выплевывает все новые цепи вооруженных людей, и те, оглушительно вопя, стремя к стремени, катятся вниз по травянистому склону — неудержимые и смертоносные, как волны раскаленной лавы.Ошалевшие от испуга и застывшие на месте Грэмы видели, что этих заявившихся с севера чертей на самом деле не шесть или восемь десятков, а гораздо больше. От испуга им казалось, что раз в десять. С непрерывно возрастающим напряжением Грэмы сидели в седлах и ждали приближения этого потока, чувствуя, как от тяжелого топота копыт содрогается земля.Издавая свой жуткий боевой клич, звучавший как приглашение к смерти, атакующие приближались все ближе, и теперь пистолеты всадников уже извергали пламя.Первая волна нападавших врубилась в шеренги Грэмов и отбросила их назад. При виде этого многоголового кровожадного ужаса, летевшего на них теперь уже с обнаженными мечами, нервы Мэттью Грэма не выдержали. Рванув поводья, он погнал коня на запад. Войско его беспорядочно последовало за ним, рассыпавшись в своем лихорадочном отступлении по берегу реки и холмистым склонам.Джонни довольно оскалился, и его зубы ярко блеснули на сером от пыли лице. «Прошли, как кулак сквозь трухлявую доску», — подумал он, направляя коня к мосту с арками из дикого камня. И тут он улыбнулся — впервые с тех пор, как много часов назад вскочил в седло в Голдихаусе. «Кем бы ни были эти трусы, но такая легкая победа — это знак свыше», — насмешливо подумал Джонни. Если бы с такой же легкостью ему удалось прорваться через заслон из людей Редмонда…
Внутри собора хор только что закончил пение, как вдруг торжественную тишину разорвал пронзительный боевой клич Кэрров и рикошетом, словно эхо от выстрела, начал носиться от стены к стене под сводчатой кровлей средневекового собора.— Оставайтесь с ней! — крикнул Редмонд Джорджу Болдуину, вскакивая со своего места в первом ряду и со всех ног бросаясь к выходу по выстланному ковровой дорожкой проходу. В его руке уже сверкал меч. А по пятам за ним бежали сломя голову его гвардейцы.Минута — и старинный собор был окружен живой стеной до зубов вооруженных воинов, так что когда, выбивая дробь по булыжной мостовой, Джонни Кэрр со своими людьми прискакал к расположенному на вершине холма собору, то обнаружил, что прорваться в него будет очень нелегко.Квадратная рыночная площадь, раскинувшаяся к северу от церкви, едва вместила все воинство Джонни Кэрра. Маневрируя и толкаясь в тесном пространстве между торговыми рядами и зданием городского совета, разгоряченные всадники на взмыленных лошадях выстраивались в боевые порядки, окружая гораздо более малочисленный отряд Редмонда.Неторопливо подъехав к невысокой каменной ограде, отделявшей соборный двор от площади, Джонни спешился и с неподражаемым мужеством, восхитившим даже людей Редмонда, подошел к их капитану, занявшему позицию возле входной двери.— Там, на мосту, были ваши друзья? — невозмутимо поинтересовался Джонни, отряхивая пыль со штанин.— Если вам удалось через них прорваться, то это определенно не мои люди. Что они собой представляли: разношерстная компания во главе с предводителями на серых конях?— Именно, — с улыбкой ответил Джонни. — Выходит, я сослужил вам службу?— На сегодняшний день — да. Несомненно, это были сынки Хотчейна.— Прибыли сюда, чтобы выразить невесте наилучшие пожелания?— Нет, чтобы выдать ее за одного из своих.— Ага, и вернуть денежки в семейную казну. Однако, насколько я слышал, леди Грэм предпочла другого. — В голосе Джонни слышалось с трудом сдерживаемое раздражение.— Вы не ошиблись.Из взгляда Джонни мгновенно улетучилось деланное Равнодушие, и он наполнился ледяным спокойствием.— Что это значит?— Это значит, что я сам точно не знаю, от кого должен ес защищать — от вас, Равенсби, или от ее жениха.— Дайте мне с ней поговорить. — Его голос и глаза были полны непреклонной решимости.Прошло несколько томительных секунд, в течение которых заносчивый лэйрд Равенсби ждал ответа, словно униженный проситель. От его обычной нетерпимости не осталось и следа. Затем Редмонд молча кивнул головой, и Джонни Кэрр расплылся в широкой улыбке.— Спасибо вам, Редмонд, за вашу беспримерную верность.
Когда Джонни Кэрр — покрытый пылью и с растрепанными волосами — вошел под церковные своды, головы всех сидевших в соборе немедленно повернулись к нему. В течение всего времени, пока он шел по длинному проходу, в церкви царила мертвая тишина, нарушаемая лишь гулким стуком его каблуков, металлическим бряцанием меча да ритмичным позвякиванием шпор. Взлохмаченные черные волосы беспорядочно обрамляли его запыленное лицо, стальная пластина на груди отбрасывала блики от пламени церковных свечей, заткнутые за пояс пистолеты с янтарными рукоятями приковывали к себе всеобщее внимание, и, когда Джонни проходил мимо рядов, по ним невольно пробегал холодок страха.Он не глядел по сторонам, устремив взор прямо перед собой. Там, впереди, в роскошном убранстве новобрачной у алтаря стояла Элизабет. И когда он наконец поравнялся с ней, то остановился и спросил:— Тебе не кажется, что ты должна была сообщить мне о ребенке?— Тебе не следует отвечать ему, Элизабет, — вмешался Джордж. Джонни словно только что заметил спутника Элизабет.— Если вы не возражаете, Болдуин, я хотел бы поговорить с ней с глазу на глаз.— Но я возражаю!Не говоря ни слова, Джонни потянулся за мечом.— Только посмей! — яростно крикнула Элизабет И, увидев, что Джонни на мгновение замешкался, быстро обернулась к Джорджу. — Только одну минуту, — попросила она его. — Я сейчас же вернусь.— Почему Редмонд пропустил тебя внутрь? — спросила она секундой позже, когда Джонни вел ее в боковой придел.— Потому что я ему нравлюсь, — коротко бросил он, не глядя на Элизабет и не обращая никакого внимания на гостей, не спускавших с них любопытных глаз. — А может, потому, что ему не нравится Джордж Болдуин. Я еще не до конца в этом разобрался.Внезапно, когда они подошли к стене, он резко остановился и посмотрел женщине в глаза.— А теперь объясни, почему ты мне ничего не сообщила.— И не подумаю.Упрямство, прозвучавшее в голосе Элизабет, заставило его на мгновение растерянно умолкнуть, однако, поскольку семь часов в седле никак не способствовали улучшению настроения, Джонни продолжал допытываться низким и нетерпеливым голосом:— Значит, ты собралась за него замуж с моим ребенком внутри?— Я полагала, это не играет роли, — пренебрежительно ответила Элизабет, чувствуя, как нарастает ее нервное напряжение. — Тебе-то какая разница? Подумаешь, велика важность, еще один ребенок вдобавок ко всем остальным, которых ты и знать не знаешь.С обнаженными нервами, кипя от ярости, Джонни хотел пощечиной сбить с ее лица это презрительное выражение. Раздувая ноздри от гнева, он уже приготовился что-то сказать, однако в последний момент все же укротил душившую его злость и проговорил глухим голосом:— Нет, это не так. Ты должна была мне сообщить.— Для чего? Скажи мне, ради Бога. Ты готов жениться на мне только в том случае, если я ношу твоего ребенка, а иначе — никогда?— А ты хотела, чтобы моего ребенка воспитывал другой мужчина? — огрызнулся он в ответ.— Разве несколько других этим не занимаются?— Я говорю именно об этом ребенке, черт побери! — разъярился Джонни. В данном случае не могло быть никаких сомнений в его отцовстве. Ребенок, которого носила под сердцем Элизабет, был его, и это многое меняло.— Ты пьян, — презрительно бросила Элизабет, уловив исходивший от него запах бренди. — Завтра ты проспишься и сам будешь удивляться, что за пьяная причуда занесла тебя в такую даль.— Я не пил в течение последних семи часов, — процедил Джонни сквозь сжатые зубы. — Я отвратительно трезв и требую ответа на поставленный мною вопрос. — Он прижал Элизабет к шершавому камню церковной стены и продолжал свистящим шепотом: — А теперь, мадам, извольте отвечать.— А может, это вовсе не твой ребенок?— Неудачная попытка, Битси, попробуй еще разок. О том, что отец твоего ребенка именно я, знают даже слуги, даже возчики — да все кругом, кроме разве что меня самого.— Я не хочу быть нужной тебе только потому, что в моем животе — твой ребенок. Хотя бы это ты можешь понять? — От гнева и обиды губы Элизабет сжались в тонкую линию.— Коли ты любишь простые объяснения, — горячо ответил Джонни, — то я просто не хочу, чтобы ты выходила замуж за Джорджа Болдуина.— А стал бы ты против этого возражать, если бы я не носила твоего ребенка?Джонни не ответил, и за это Элизабет почти возненавидела его.— Ну вот… — очень тихо подытожила она. — Мне очень жаль, что ты приехал в такую даль совершенно бесцельно.— Значит, ты просто не поняла моей цели. Мы уезжаем домой в Голдихаус.— Редмонд этого не допустит.Про себя Джонни с удовольствием отметил, что о Джордже Болдуине она не обмолвилась ни словом.— Почему бы нам не спросить об этом у него самого, — предложил он, вытягивая Элизабет из тени к двери под лестницей, которой пользовались лишь монахи. Через несколько секунд в глаза им ударил солнечный свет. Они оказались на улице между двумя отрядами вооруженных людей.— Я забираю ее обратно в Голдихаус, — заявил Джонни Редмонду, — Есть ли у вас какие-либо возражения, которые не могут быть разрешены? — Он оценивающе оглядел собравшееся на площади войско. — Скажем, четырьмя или пятью сотнями людей?— Я не хочу никуда ехать! — крикнула Элизабет.Редмонд бросил быстрый взгляд на Джонни и недоуменно вздернул бровь.— Вы что, лишились своего серебряного языка, Равенсби?Джонни лишь раздраженно передернул плечами. Он был сердит так же, как и невеста, и, подобно ей, окончательно запутался в самом себе.— Даю вам две недели, Равенсби, чтобы вы разобрались между собой. После этого я за ней приеду.Элизабет устремила ошеломленный, неверяший взгляд на начальника своей охраны.— Иуда! — воскликнула она. — Вы сговорились, а я выступаю пешкой в какой-то вашей гнусной игре.— Для вас это будет испытанием, Равенсби, — отчеканил Редмонд, не сводя с Джонни пристального взгляда. — А вам, Элизабет, необязательно оставаться там все эти две недели. Если он не выдержит испытания, вы можете вернуться раньше и выйти за Джорджа Болдуина.— А может, и мне будет предоставлено слово? — не веря своим ушам, вставила Элизабет.— Через две недели.— Черт бы тебя побрал, Редмонд! Когда ты успел превратиться из охранника в моего ангела-хранителя?«Сегодня утром, когда увидел вас плачущей перед отъездом в церковь», — хотелось сказать тому, но он не желал снабжать Равенсби дополнительными козырями против своей хозяйки и потому ограничился извинением:— Если через две недели вы сочтете нужным меня уволить, то сделайте это, миледи, — поклонившись Элизабет, спокойно произнес он и подсадил ее на низкорослую кобылу под дамским седлом, предусмотрительно захваченную Джонни.Триста мужчин из клана Кэрров пустились в обратный путь, только на сей раз с ними ехала женщина.
После того как кавалькада Кэрров оказалась на территории Шотландии, большая часть мужчин отправилась по домам, оставив лишь небольшой эскорт, который должен был в сохранности доставить Элизабет в Голдихаус. Чтобы не слишком утомлять ее, они пустили лошадей шагом и часто останавливались в придорожных трактирах и гостиницах — передохнуть и освежиться.Джонни, впрочем, не слезал с коня. Он все еще чувствовал себя слишком напряженно для того, чтобы спокойно и естественно разговаривать с Элизабет, тем более что на них все время были устремлены глаза посторонних. Поэтому каждый раз, когда путники заходили в какое-нибудь заведение, Джонни неизменно оставался снаружи, предоставляя честь развлекать Элизабет Монро, Адаму и Кинмонту.К Голдихаусу они подъехали после десяти. Все окна в доме горели, вдоль дорожки ярко пылали факелы, освещая им путь. Здесь знали об их прибытии и готовились к нему, поскольку еще от Джедбурга Джонни выслал вперед себя гонцов.Элизабет подумала, что если бы ее сейчас не привезли сюда помимо воли, как какой-нибудь баул, она бы, пожалуй, испытала радость от возвращения в этот дом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65
Внутри собора хор только что закончил пение, как вдруг торжественную тишину разорвал пронзительный боевой клич Кэрров и рикошетом, словно эхо от выстрела, начал носиться от стены к стене под сводчатой кровлей средневекового собора.— Оставайтесь с ней! — крикнул Редмонд Джорджу Болдуину, вскакивая со своего места в первом ряду и со всех ног бросаясь к выходу по выстланному ковровой дорожкой проходу. В его руке уже сверкал меч. А по пятам за ним бежали сломя голову его гвардейцы.Минута — и старинный собор был окружен живой стеной до зубов вооруженных воинов, так что когда, выбивая дробь по булыжной мостовой, Джонни Кэрр со своими людьми прискакал к расположенному на вершине холма собору, то обнаружил, что прорваться в него будет очень нелегко.Квадратная рыночная площадь, раскинувшаяся к северу от церкви, едва вместила все воинство Джонни Кэрра. Маневрируя и толкаясь в тесном пространстве между торговыми рядами и зданием городского совета, разгоряченные всадники на взмыленных лошадях выстраивались в боевые порядки, окружая гораздо более малочисленный отряд Редмонда.Неторопливо подъехав к невысокой каменной ограде, отделявшей соборный двор от площади, Джонни спешился и с неподражаемым мужеством, восхитившим даже людей Редмонда, подошел к их капитану, занявшему позицию возле входной двери.— Там, на мосту, были ваши друзья? — невозмутимо поинтересовался Джонни, отряхивая пыль со штанин.— Если вам удалось через них прорваться, то это определенно не мои люди. Что они собой представляли: разношерстная компания во главе с предводителями на серых конях?— Именно, — с улыбкой ответил Джонни. — Выходит, я сослужил вам службу?— На сегодняшний день — да. Несомненно, это были сынки Хотчейна.— Прибыли сюда, чтобы выразить невесте наилучшие пожелания?— Нет, чтобы выдать ее за одного из своих.— Ага, и вернуть денежки в семейную казну. Однако, насколько я слышал, леди Грэм предпочла другого. — В голосе Джонни слышалось с трудом сдерживаемое раздражение.— Вы не ошиблись.Из взгляда Джонни мгновенно улетучилось деланное Равнодушие, и он наполнился ледяным спокойствием.— Что это значит?— Это значит, что я сам точно не знаю, от кого должен ес защищать — от вас, Равенсби, или от ее жениха.— Дайте мне с ней поговорить. — Его голос и глаза были полны непреклонной решимости.Прошло несколько томительных секунд, в течение которых заносчивый лэйрд Равенсби ждал ответа, словно униженный проситель. От его обычной нетерпимости не осталось и следа. Затем Редмонд молча кивнул головой, и Джонни Кэрр расплылся в широкой улыбке.— Спасибо вам, Редмонд, за вашу беспримерную верность.
Когда Джонни Кэрр — покрытый пылью и с растрепанными волосами — вошел под церковные своды, головы всех сидевших в соборе немедленно повернулись к нему. В течение всего времени, пока он шел по длинному проходу, в церкви царила мертвая тишина, нарушаемая лишь гулким стуком его каблуков, металлическим бряцанием меча да ритмичным позвякиванием шпор. Взлохмаченные черные волосы беспорядочно обрамляли его запыленное лицо, стальная пластина на груди отбрасывала блики от пламени церковных свечей, заткнутые за пояс пистолеты с янтарными рукоятями приковывали к себе всеобщее внимание, и, когда Джонни проходил мимо рядов, по ним невольно пробегал холодок страха.Он не глядел по сторонам, устремив взор прямо перед собой. Там, впереди, в роскошном убранстве новобрачной у алтаря стояла Элизабет. И когда он наконец поравнялся с ней, то остановился и спросил:— Тебе не кажется, что ты должна была сообщить мне о ребенке?— Тебе не следует отвечать ему, Элизабет, — вмешался Джордж. Джонни словно только что заметил спутника Элизабет.— Если вы не возражаете, Болдуин, я хотел бы поговорить с ней с глазу на глаз.— Но я возражаю!Не говоря ни слова, Джонни потянулся за мечом.— Только посмей! — яростно крикнула Элизабет И, увидев, что Джонни на мгновение замешкался, быстро обернулась к Джорджу. — Только одну минуту, — попросила она его. — Я сейчас же вернусь.— Почему Редмонд пропустил тебя внутрь? — спросила она секундой позже, когда Джонни вел ее в боковой придел.— Потому что я ему нравлюсь, — коротко бросил он, не глядя на Элизабет и не обращая никакого внимания на гостей, не спускавших с них любопытных глаз. — А может, потому, что ему не нравится Джордж Болдуин. Я еще не до конца в этом разобрался.Внезапно, когда они подошли к стене, он резко остановился и посмотрел женщине в глаза.— А теперь объясни, почему ты мне ничего не сообщила.— И не подумаю.Упрямство, прозвучавшее в голосе Элизабет, заставило его на мгновение растерянно умолкнуть, однако, поскольку семь часов в седле никак не способствовали улучшению настроения, Джонни продолжал допытываться низким и нетерпеливым голосом:— Значит, ты собралась за него замуж с моим ребенком внутри?— Я полагала, это не играет роли, — пренебрежительно ответила Элизабет, чувствуя, как нарастает ее нервное напряжение. — Тебе-то какая разница? Подумаешь, велика важность, еще один ребенок вдобавок ко всем остальным, которых ты и знать не знаешь.С обнаженными нервами, кипя от ярости, Джонни хотел пощечиной сбить с ее лица это презрительное выражение. Раздувая ноздри от гнева, он уже приготовился что-то сказать, однако в последний момент все же укротил душившую его злость и проговорил глухим голосом:— Нет, это не так. Ты должна была мне сообщить.— Для чего? Скажи мне, ради Бога. Ты готов жениться на мне только в том случае, если я ношу твоего ребенка, а иначе — никогда?— А ты хотела, чтобы моего ребенка воспитывал другой мужчина? — огрызнулся он в ответ.— Разве несколько других этим не занимаются?— Я говорю именно об этом ребенке, черт побери! — разъярился Джонни. В данном случае не могло быть никаких сомнений в его отцовстве. Ребенок, которого носила под сердцем Элизабет, был его, и это многое меняло.— Ты пьян, — презрительно бросила Элизабет, уловив исходивший от него запах бренди. — Завтра ты проспишься и сам будешь удивляться, что за пьяная причуда занесла тебя в такую даль.— Я не пил в течение последних семи часов, — процедил Джонни сквозь сжатые зубы. — Я отвратительно трезв и требую ответа на поставленный мною вопрос. — Он прижал Элизабет к шершавому камню церковной стены и продолжал свистящим шепотом: — А теперь, мадам, извольте отвечать.— А может, это вовсе не твой ребенок?— Неудачная попытка, Битси, попробуй еще разок. О том, что отец твоего ребенка именно я, знают даже слуги, даже возчики — да все кругом, кроме разве что меня самого.— Я не хочу быть нужной тебе только потому, что в моем животе — твой ребенок. Хотя бы это ты можешь понять? — От гнева и обиды губы Элизабет сжались в тонкую линию.— Коли ты любишь простые объяснения, — горячо ответил Джонни, — то я просто не хочу, чтобы ты выходила замуж за Джорджа Болдуина.— А стал бы ты против этого возражать, если бы я не носила твоего ребенка?Джонни не ответил, и за это Элизабет почти возненавидела его.— Ну вот… — очень тихо подытожила она. — Мне очень жаль, что ты приехал в такую даль совершенно бесцельно.— Значит, ты просто не поняла моей цели. Мы уезжаем домой в Голдихаус.— Редмонд этого не допустит.Про себя Джонни с удовольствием отметил, что о Джордже Болдуине она не обмолвилась ни словом.— Почему бы нам не спросить об этом у него самого, — предложил он, вытягивая Элизабет из тени к двери под лестницей, которой пользовались лишь монахи. Через несколько секунд в глаза им ударил солнечный свет. Они оказались на улице между двумя отрядами вооруженных людей.— Я забираю ее обратно в Голдихаус, — заявил Джонни Редмонду, — Есть ли у вас какие-либо возражения, которые не могут быть разрешены? — Он оценивающе оглядел собравшееся на площади войско. — Скажем, четырьмя или пятью сотнями людей?— Я не хочу никуда ехать! — крикнула Элизабет.Редмонд бросил быстрый взгляд на Джонни и недоуменно вздернул бровь.— Вы что, лишились своего серебряного языка, Равенсби?Джонни лишь раздраженно передернул плечами. Он был сердит так же, как и невеста, и, подобно ей, окончательно запутался в самом себе.— Даю вам две недели, Равенсби, чтобы вы разобрались между собой. После этого я за ней приеду.Элизабет устремила ошеломленный, неверяший взгляд на начальника своей охраны.— Иуда! — воскликнула она. — Вы сговорились, а я выступаю пешкой в какой-то вашей гнусной игре.— Для вас это будет испытанием, Равенсби, — отчеканил Редмонд, не сводя с Джонни пристального взгляда. — А вам, Элизабет, необязательно оставаться там все эти две недели. Если он не выдержит испытания, вы можете вернуться раньше и выйти за Джорджа Болдуина.— А может, и мне будет предоставлено слово? — не веря своим ушам, вставила Элизабет.— Через две недели.— Черт бы тебя побрал, Редмонд! Когда ты успел превратиться из охранника в моего ангела-хранителя?«Сегодня утром, когда увидел вас плачущей перед отъездом в церковь», — хотелось сказать тому, но он не желал снабжать Равенсби дополнительными козырями против своей хозяйки и потому ограничился извинением:— Если через две недели вы сочтете нужным меня уволить, то сделайте это, миледи, — поклонившись Элизабет, спокойно произнес он и подсадил ее на низкорослую кобылу под дамским седлом, предусмотрительно захваченную Джонни.Триста мужчин из клана Кэрров пустились в обратный путь, только на сей раз с ними ехала женщина.
После того как кавалькада Кэрров оказалась на территории Шотландии, большая часть мужчин отправилась по домам, оставив лишь небольшой эскорт, который должен был в сохранности доставить Элизабет в Голдихаус. Чтобы не слишком утомлять ее, они пустили лошадей шагом и часто останавливались в придорожных трактирах и гостиницах — передохнуть и освежиться.Джонни, впрочем, не слезал с коня. Он все еще чувствовал себя слишком напряженно для того, чтобы спокойно и естественно разговаривать с Элизабет, тем более что на них все время были устремлены глаза посторонних. Поэтому каждый раз, когда путники заходили в какое-нибудь заведение, Джонни неизменно оставался снаружи, предоставляя честь развлекать Элизабет Монро, Адаму и Кинмонту.К Голдихаусу они подъехали после десяти. Все окна в доме горели, вдоль дорожки ярко пылали факелы, освещая им путь. Здесь знали об их прибытии и готовились к нему, поскольку еще от Джедбурга Джонни выслал вперед себя гонцов.Элизабет подумала, что если бы ее сейчас не привезли сюда помимо воли, как какой-нибудь баул, она бы, пожалуй, испытала радость от возвращения в этот дом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65