Простая горничная! Господи, Сьюзен, кто ее теперь вспомнит?
— Я вспомнила, — тихо проговорила Сьюзен, — и Элис Вандерстелл тоже.
— Ты о чем?
Сьюзен накрыла ладонь мужа своей.
— Пойдем в отель, — предложила она, оставив вопрос Скотта без ответа, — пожалуйста! С Эми посидит миссис Адамс. Я должна поговорить с Кристианом, это очень важно. Мне надо было сказать ему сразу, как только я поняла, но…
— Поняла? Что поняла?
Но Сьюзен уже была на ногах и поднимала Скотта.
— Только скорее! Может, нам еще удастся задержать их, пока они не ушли из номера.
— Тебе не холодно? — спросил Кристиан. — Мне надо было попросить Джо, чтобы он подал закрытую карету.
Дженни сидела под меховым пледом, уютно прижавшись к Кристиану и сцепив руки в муфте. Эту необычайно мягкую горностаевую муфту он купил ей в магазине у Стюарта. Дженни поднесла ее к лицу и потерлась щекой о пушистый мех.
— Мне тепло, — сказала она, улыбаясь, мех щекотал ей губы, — очень хорошо, что ты попросил именно эту карету. Сегодня такой замечательный вечер! Даже не представляю, что может быть лучше прогулки в открытом экипаже.
— Неужели не представляешь? — спросил Кристиан, притворившись разочарованным.
— Я же не заставляла тебя проводить все ночи на матрасе в моей фотостудии, — сказала Дженни с укором, — я хотела, чтобы ты спал со мной.
— И сейчас еще хочешь?
Дженни вынула из муфты одну руку и прикоснулась к щеке Кристиана.
— Сейчас, — сказала она, — и всегда.
Он нежно поцеловал ей руку, повернул кисть тыльной стороной и поцеловал в середину ладони. Это было так неожиданно и трогательно, что Дженни затрепетала от новой вспышки любви.
Всю дорогу по Бродвею до 59-й улицы их карета проезжала мимо переполненных омнибусов и конок. Люди стремились вкусить последних радостей от неожиданно затянувшейся морозной зимы. На всех повозках красовались флажки, говорившие о том, что пруд и озеро еще во льду. Кристиан попросил Джо отвезти их к северу от Молла на озеро, где Дженни могла бы удобно сидеть в домике на набережной и смотреть на катающихся. Однако, когда они приехали, Дженни наотрез отказалась идти в помещение. Она с неожиданным упрямством заявила, что будет смотреть с берега.
— Ты всегда такая упрямая? — спросил Кристиан со вздохом.
— Всегда.
Ледяное озеро сверкало в лучах газовых фонарей. Конькобежцы обоего пола, богатые, бедные и среднего класса, чертили коньками лед. Оркестр из пяти музыкантов играл на заснеженном берегу рядом с домом на набережной. Конькобежцы, как новички, так и мастера, двигались в ритме музыки. Это было зрелище, исполненное ярких красок и блеска. Увиденное напомнило Дженни не столько катание по каналам Амстердама, сколько горный курорт, который она посетила в Швейцарии. Ее так и подмывало рассказать об этом Кристиану, но она вовремя прикусила язычок.
— Папа рассказывал, что я родилась упрямой, — заговорила она с оттенком грусти, — я хотела, чтобы люди делали только то, что мне нравится. Он говорил, что это все из-за короны.
Кристиан посмотрел на нее с интересом. Он так мало знал о прошлом Дженни, а то, что слышал, часто лишь возбуждало его недоверие.
— Из-за короны? — переспросил он.
— Хм. Ой, смотри!
Она показала на трио конькобежцев, которые стремительно неслись по льду, сжимая в руках по кружке с ледяным пивом. Никто не пролил ни капли.
— Я полон восхищения! — сухо бросил Кристиан и повел Дженни вдоль берега. Он боялся, как бы она не простудилась, стоя на одном месте. — Расскажи мне про корону.
— Вообще-то здесь нечего рассказывать. Это просто родимое пятно. Папа уверял, что оно было в форме короны. Я никогда его не видела. Оно где-то у меня на голове, под волосами. Но когда я родилась, у меня было мало волос, и папа хорошо его разглядел.
— И назвал тебя Принцессой.
Дженни кивнула.
— Глупо, правда?
Кристиан ответил что-то уклончивое. Откуда Элис Вандерстелл могла знать это семейное прозвище? Вандерстеллы — богачи, и Дженни Холланд совсем не из их круга. Это несоответствие заставило Кристиана опять задуматься над одеждой в ее гардеробе. Когда он спросил Дженни про эти вещи, она ответила только, что их прислал Рейли. Такой ответ устроил Кристиана, но сейчас в голове у него зашевелились подозрения.
Под плащом у Дженни было зеленое платье на кринолине с белыми кружевными манжетами, пятью широкими оборками на юбке и плотно облегающим лифом с воротником под горло. Когда она надела это платье в гостинице, Кристиан не задумался над качеством ткани и пошива. Тогда его больше интересовало, как она в нем выглядит. Насыщенный изумрудный цвет подчеркивал глаза, делая их темнее и в то же время ярче. Она была так великолепна, что он уже готов был остаться в номере и никуда не ездить. Наверное, так было бы лучше. Тогда он не мучился бы над всеми этими загадками.
Дженни не догадывалась о том, какие мысли вызвали в Кристиане ее слова. Она послушно пошла за ним обратно, к дому на набережной, и лишь по этому молчаливому согласию Кристиан понял, что она начала замерзать. Дженни надвинула капюшон с меховой опушкой на самое лицо. Каждый раз, когда они проходили вблизи других людей, она отводила глаза. Пожив с Кристианом в отеле, она с тревогой поняла, что он притягивает к себе слишком много любопытных взглядов. Но ей так хотелось провести с ним время где-нибудь подальше от отеля «Святой Марк» и дома Маршаллов, что в сравнении с этим желанием риск быть узнанной казался невелик. Здесь, в Централ-парке, среди сотен других гуляющих пар она могла притвориться, что он за ней ухаживает. Эта мысль приятно согревала.
— Ты ходил сюда кататься, когда был маленьким? — спросила она.
— Мы катались на реке, когда она замерзала. — Он показал на прилавок с закусками и напитками:
— Хочешь выпить чего-нибудь теплого?
Дженни покачала головой:
— Нет, мне не холодно. А кто «мы»?
— Я и мои братья.
Голос Кристиана надломился. В ушах его до сих пор стоял звонкий смех его братьев, когда они гоняли плоские камешки метлами по льду.
— Однажды под Логаном проломился лед, — заговорил он, — Господи, как же мы перепугались! Он цеплялся за кромку и кричал, чтобы мы помогли ему выбраться. Брэйден, Дэвид и я от испуга так растерялись, что только прыгали как сумасшедшие и орали: «Помогите!» Удивительно еще, как лед не провалился и под нами.
— И что было дальше?
— Мы наконец вспомнили, что надо делать, образовали цепочку из тел и вытянули Логана, а потом по очереди несли его домой на спине. Помню, мы тогда получили хорошую взбучку.
— Даже Логан?
— Нет. Он получил воспаление легких.
Дженни и Кристиан вошли в просторную гостиную дома на набережной и нашли свободные кресла рядом с каменным камином. В толпе были почтенные матроны, бдительно следившие за своими подопечными. Они хмуро грозили пальцами, если молодые люди брались за руки. А поцелуи на людях могли вызвать целый скандал. Но Дженни видела, что несколько пар все-таки разбрелись по укромным уголкам, отважно идя на риск.
— Расскажи мне о Логане, — попросила она, — как он увлекся фотографией?
Кристиан потянул сзади, и капюшон упал с головы Дженни, открыв ее волосы. Отблески пламени заиграли на темных локонах. Кристиан вспомнил про корону. Принцесса. Да, она действительно принцесса!
— Логан? Вообще-то сначала увлекся я. После случая на льду, пока он лежал в постели, я показал ему, как делается фотокамера с малым отверстием. Он думал, что она волшебная, а когда понял, что нет, то сильно увлекся этим делом.
— Ты жалеешь о том, что научил его?
— Теперь уже нет. Раньше я говорил себе, что если бы я не интересовался фотографией, то и он тоже. Логан был моей тенью. Конечно, он делал и то, что делали Брэйден с Дэвидом, но ко мне был привязан больше. Когда началась война и я ушел на фронт, Логан поступил к Брэди ассистентом. Ему было семнадцать. Потом кто-то из людей Брэди ушел работать под собственным именем, и у Логана наконец появилась возможность прорваться в самое пекло. — Нагнувшись вперед, Кристиан какое-то время задумчиво смотрел на огонь в камине, потом искоса взглянул на Дженни. — Наконец-то я начал понимать, что Логан сам сделал свой выбор, так же как и все мы. Я его не убивал.
Дженни тихо ахнула.
— Конечно, не убивал, — сказала она. — Неужели ты мог так думать?
Кристиан кивнул. Он уселся в кресле поудобнее и вытянул перед камином ноги, скрестив их в лодыжках.
— Да, меня постоянно мучили угрызения совести. То же я чувствовал и в отношении Дэвида. Его убили на моих глазах. Это был редчайший случай — я стоял с фотоаппаратом. Дэвид мне позировал, мы хотели послать этот снимок домой. Снайпер повстанцев сразил его в грудь. Потом мне рассказывали, что я бросился мстить, косил южан направо и налево. Я получил пулю в ногу и медаль за доблесть. Боже мой, меня назвали героем! Черта с два! Я просто ничего не мог с собой поделать.
Сердце Дженни разрывалось от жалости. Из парка доносились бравурные звуки музыки, которые так не вязались с горькими откровениями Кристиана.
— Я винил себя даже в смерти Брэйдена. Отец не хотел отпускать его на фронт — он был нужен в газете. Из всех Маршаллов я больше всех подходил на роль пушечного мяса.
— Как можно так думать! Ты говоришь о себе как о никчемном человеке.
— Так оно и есть, — сказал он, пожимая плечами, — во всяком случае, так я думал тогда. Все дело в том, что я сомневался в справедливости этой войны. В отличие от других членов моей семьи меня не так сильно трогало отделение Юга. И Брэйден это знал. Он ушел, несмотря на возражения отца, и погиб в первом же бою.
Дженни слегка сжала его руку. Она просто не знала, что сказать.
Кристиан покачал головой, сбрасывая с себя невеселые мысли, точно вторую кожу. По правде говоря, на протяжении всех послевоенных лет эти мысли действительно были его второй кожей. Виски не смогло избавить его от них, зато сейчас это сделала Дженни.
— Прости, я не хотел всего этого рассказывать. Ты действуешь очень успокаивающе, Дженни. Я даже забыл, где мы. В следующий раз, когда ты спросишь про Логана и фотографию, мы ограничимся обсуждением фотокамер с малым отверстием.
Дженни хотела что-то сказать и уже открыла рот, но резко его закрыла и уставилась на Кристиана. Он сидел, сдвинув брови и задумчиво глядя в одну точку у нее за плечом. Дженни обернулась — может быть, кто-то стоит сзади? Нет, никого. Озадаченная, она опять посмотрела на Кристиана. Неожиданно отсутствующее выражение исчезло из его холодных глаз, и он обратил на нее свою улыбку, от которой у Дженни перехватило дыхание.
— Ты вдохновляешь на гениальные мысли, Дженни!
Он взял ее под локоть и вытянул из кресла.
— Да? — растерянно спросила она.
Кристиан торопливо тащил ее к двери, забыв про свою хромоту. Задыхаясь от быстрой ходьбы, Дженни спросила:
— Куда мы идем?
— К карете. Поедем домой. Мне не терпится тебе показать! — Выйдя из дома на набережной, Кристиан остановился, поднял ее на руки и крепко поцеловал в губы. — Я придумал, Дженни! Я придумал, как пронести фотоаппарат в банк! Господи, это же так просто! Все это время… прямо перед нами.
Его волнение передалось и Дженни. Она радостно засмеялась. Он еще раз поцеловал ее.
— Пойдем, — прошептала она, — на нас смотрят.
Он хотел сказать: «Пусть смотрят», — но послушался здравого смысла. Нехотя отпустив Дженни, он поправил на ее голове капюшон и повел туда, где их ждал Джо с каретой.
Стивен Беннингтон резко извинился перед своей дамой и вышел из зала. Смущенная его бестактностью, юная Сильвия Эндрюс вопросительно взглянула на свою матрону. Сильвия не питала иллюзий относительно своей внешности, прекрасно понимая, что одним этим мужчину ей не увлечь. Но она надеялась, что величина ее состояния поможет ей удержать возле себя такого светского льва, как Стивен Беннингтон, хотя бы на один вечер.
Лавируя в толпе, Стивен заметил Кристиана, когда тот уже садился в карету. Потом он увидел женщину, прильнувшую к плечу Кристиана, и ускорил шаг, все еще не веря своим глазам.
Дженни увидела его на мгновение раньше Кристиана и отчаянно стиснула руки в муфте. Стивен подошел к карете прежде, чем Кристиан оправился от удивления и велел Джо трогать.
— Добрый вечер, Маршалл, — сказал Стивен и поднес руку к голове, желая приподнять шляпу, но обнаружил, что потерял ее, пока продирался сквозь толпу.
— Здравствуй, Беннингтон.
Кристиан внимательно смотрел на Стивена своими холодными глазами. Когда тот обратил на Дженни свой притворно вежливый взгляд, лицо Кристиана стало еще более суровым.
— Вот уж кого не ожидал здесь встретить, так это тебя, — обратился Стивен к Дженни, — уверен, что ты могла бы сказать то же самое и обо мне.
Дженни молчала.
— Пора возвращаться домой, Кэролайн, тебе не кажется? Ты, конечно, считаешь свою последнюю выходку веселой забавой, но сколько это может продолжаться в конце концов? Твое безумие обязательно еще проявится.
— Кэролайн? — переспросил удивленный Кристиан. — О чем он, Дженни?
Она по-прежнему молчала, и Стивен расхохотался.
— Значит, теперь она называет себя Дженни? Это имя мне незнакомо. Одно время она звалась Анной, потом Грейс. Еще, помню, была Мэри.
В глазах Дженни заблестели слезы. Она гневно смотрела на Стивена, молча обвиняя его во лжи.
— Едем домой, Кэролайн! Там мы о тебе позаботимся.
Он потянулся через край кареты и провел пальцами по плечу Дженни. Она с отвращением отшатнулась. Кристиан встал:
— Убери от нее свои лапы, Беннингтон! Клянусь, я убью тебя, если ты еще раз до нее дотронешься!
— Ты напрасно так беспокоишься, — заявил Стивен, но руку все же убрал, — Кэролайн — член нашей семьи. — Он опять взглянул на Дженни. — Ты ему этого не сказала?
У Кристиана было такое чувство, точно ему дали под дых. Он тоже перевел взгляд на Дженни.
— О чем он говорит, Дженни? Ты что, его родственница?
— Скажи ему, Кэри!
Дженни чувствовала, что от нее ждут ответа. В горле у нее першило от едва сдерживаемых слез, и говорить было трудно.
— Я Кэролайн Ван Дайк, Кристиан. Стивен — мой сводный брат.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57