— Меня привел сюда ваш писательский дар, Софи. Я лишь недавно узнал, что для вас вести дневник — скорее род занятий, чем просто способ приятно провести время.— Не понимаю, о чем вы говорите. Я веду дневник и записываю в нем свои наблюдения главным образом для собственного удовольствия. — Софи широко улыбнулась.Но Истлина не так-то легко сбить с толку.— Но вы ведь создаете сюжеты из своих наблюдений.— Да, но опять же ради собственного удовольствия. Вас они вряд ли заинтересуют.— И вы продали по крайней мере одну такую историю. В июне, если я не ошибаюсь. Примерно тогда я приходил к вам на Боуден-стрит.— Не может быть, чтобы вы об этом узнали.— «Ускользнуть от опасности» — так она называлась, — улыбнулся Истлин. — Настоящий роман. Я еще подумал, что у него довольно интригующее название. Автор — некая Элис Фредерик, ее признали чрезвычайно талантливой и прочили ей большое будущее. Предполагалось, что вскоре будет представлено к публикации еще несколько ее произведений. Первая книга готовится к печати в январе.Ноги Софи подогнулись, но, по счастью, рядом оказался диван.— Элис и Фредерик — имена ваших матери и отца, правда?Софи кивнула в ответ.— Когда вы отдали рукопись на прочтение, вы назвали издателю свое имя и оставили адрес, по которому вас можно найти, чтобы сообщить о принятом решении, — продолжал Истлин.— Да. Тогда я еще оставалась на Боуден-стрит. — Софи стало не по себе, когда она задумалась, как старательно Истлин шел по ее следу.— Я ждала, когда мне вышлют чек, — объяснила она, принимаясь разглядывать свои руки, сложенные на коленях. — Я написала издателю, чтобы мне переслали его на адрес вашей сестры. Когда я получила его, то написала еще раз, чтобы следующий чек выслали на новый адрес.— Софи, посмотрите на меня. — Девушка подняла глаза. — Вы должны знать, что Кара и не думала читать ваши письма. Их прочитал я.— Но как они могли к вам попасть? Я ведь послала их своему издателю.— Сэру Джеймсу Уинслоу.— Да.— Моему отцу, Софи. Сэр Джеймс — мой отец. Глава 10 — Ваш отец? — Софи показалось, что какая-то сила буквально пригвоздила ее к дивану, так сильно потрясла ее новость. — Но ведь ваш отец…Истлин ждал, что Софи закончит свою фразу, но она замолчала, раздумывая в нерешительности. Тогда он объяснил:— Сэр Джеймс — мой отчим. Мой родной отец умер от скарлатины, когда мне было четыре года, и моя мама вышла замуж вторично после окончания траура. Семья сэра Джеймса занимается издательским делом уже почти целый век. Издательский дом «Ганимед» основан еще его прадедом.— Значит, он… Так у него свое дело?Истлин едва не рассмеялся, увидев ее изумление и особое ударение, которое она сделала на слове «дело».— Какой скандал, это просто позор, не правда ли?— О нет. Конечно, нет. Я не имела в виду…Теперь Истлин расхохотался, потому что фраза Софи так и повисла в воздухе, пока она собиралась с мыслями.— Может быть, глоток чаю поможет вам переварить услышанное. — Ист поднялся и подошел к очагу, чтобы снять чайник с огня. — Участие моего отца в семейном деле сводится в основном к прочтению книг, предлагаемых для публикации. Еще он любит бывать у букинистов, чтобы оценить успех той или иной книги.— Вот так неожиданность! — воскликнула Софи. — Здесь есть над чем подумать.— Ну конечно, вы не поняли. Вы бы действовали куда осторожнее, если бы знали, что я связан с издательским домом «Ганимед».— Вы так и не объяснили, как вам удалось добраться до моей корреспонденции. Или вы имеете обыкновение читать все письма, предназначенные вашему отцу?— Нет, я думаю, вы и сами понимаете, что у меня нет такой привычки. — Истлин заглянул в чайник, где заваривался чай, и решил, что тот достаточно настоялся. Маркиз разлил чай по чашкам и передал одну Софи, перед тем как присесть рядом с ней на диван. — Здесь нет ничего мистического. Мой отец всегда знал, что леди София Колли, с которой я якобы помолвлен, и есть писательница Элис Фредерик.Софи скорчила гримасу.— Мне нужно было воспользоваться услугами адвоката или еще какого-нибудь третьего лица, чтобы отдать рукопись в «Ганимед».— Если вы хотели, чтобы вашего имени никто не знал, конечно, не стоило самой относить рукопись. И все-таки позвольте мне высказаться в защиту сэра Джеймса — он не выдал вас, хотя знал, что мне ничего не известно о ваших писательских талантах. Однако я и не пытался что-либо у него выведать. Ни он, ни моя мать не знали, что я помог вам бежать из Тремонт-Парка и что какое-то время вы гостили в доме у Кары. Я специально просил сестру, чтобы в своих письмах к матери она не упоминала о вас и не приглашала в гости леди Уинслоу, пока вы находитесь под ее кровом.— А-а… — тихо протянула Софи. — А я никак не могла объяснить молчание вашей матери.— Не то чтобы моя мама излишне словоохотлива, но вынужденное молчание сделало бы ее слишком раздражительной.— Она бы отнеслась ко мне неодобрительно?— Она бы отнеслась неодобрительно к тому, что вы меня отвергли.— Я понимаю. — Губы Софи тронула слабая улыбка. Она поднесла чашку ко рту и сделала маленький глоток. — А ваш отец? Что бы сказал он?— Он сказал бы, что мне следует извлечь из сложившейся ситуации урок.— Действительно, многие черпают вдохновение в своих неудачах.— В самом деле, произошедшие события могли бы стать основой для нового романа. — Истлин повернулся к Софи и тихо добавил: — Сэр Джеймс ничего не рассказывал мне, пока я не показал ему ваше последнее письмо. — У Софи перехватило дыхание. — Я пришел к нему, потому что он мой отец и его советы всегда отличались мудростью, честностью и открытостью. Надеюсь, вы поверите, когда я скажу, что он долго не хотел выдавать ваш секрет. Он считал, что я должен прежде всего уважать ваши чувства.— И что же заставило его изменить свое мнение и выдать меня?— Я понял, — ответил Истлин, — что здесь сыграла роль смерть старого герцога Уэстфала, отца Уэста. Нет ничего хорошего в том, сказал мне отец, чтобы воспитывать незаконнорожденного ребенка, а потом перевернуть вверх ногами весь его мир, неожиданно признав его права. Он считает, что Уэсту предстоит пережить еще немало горя, хотя он и стал герцогом.— Мой ребенок не будет считаться незаконнорожденным, — тихо пролепетала Софи.— Вы имеете в виду свою выдумку, что вы теперь вдова? И чье имя вы теперь носите? Уильям Фредерик? Уилтон? Уинстон?— Уэнделл.— Миссис Уэнделл Фредерик. — Истлин недоверчиво нахмурил брови. — Вы очень наивны, Софи. Неужели вы думаете, что ваши соседи ничего не заподозрят и никто не узнает правды? — Он пристально посмотрел на левую руку Софи, на безымянном пальце которой блестело тонкое золотое кольцо. — Они могут делать вид, что принимают ваш обман за чистую монету, но только в вашем присутствии, а нашему ребенку придется очень нелегко. Вы можете спросить у Уэста, если не верите мне.Чашка Софи задребезжала на блюдце. Она зажала ладони между коленями, чтобы унять дрожь.— Я слышала, что иногда беременность удается прервать, но не смогла пойти на такое.— Проклятие! — тихо выругался Истлин. — Еще этого не хватало.— И я не смогу отдать ребенка.Истлин протянул руку, чтобы поставить чашку. Его движение заставило Софи вздрогнуть и выставить вперед руку, как будто она пыталась уклониться от удара.— Вы думаете, я хотел вас ударить? — грустно спросил Ист. Софи покачала головой.— Я никогда не стал бы вести себя так, как ваш дядя или кузен, Софи. А вы все еще сомневаетесь.— Вы не приехали бы сюда, если бы не хотели причинить мне боль, милорд.Истлину потребовалась секунда, чтобы взять себя в руки и восстановить дыхание. Софи всегда так легко удавалось выбить почву у него из-под ног.— Ваши слова звучат довольно эгоистично, — спокойно ответил он. — Я мог бы сказать то же самое о вас. Вы не подумали, что ваше исчезновение причинит мне боль. Но я простил вам этот поступок и надеюсь, что вы найдете в себе мужество простить мне мой. Сейчас речь идет о нашем ребенке, и здесь у нас с вами одни и те же устремления. Даже узнав о том, где вы скрываетесь, я не отправился к вам немедленно. Я уже говорил вам, что меня задержали исчезновение Элизабет и просьба Норта о помощи. Кроме того, мне самому требовалось время, Софи. Очень непросто знать о приближающемся отцовстве и в то же время сознавать, что тебя хотят его лишить. И тогда я решил, что, если существует хотя бы ничтожная возможность просить вас попробовать узнать меня лучше, я должен ею воспользоваться. Я думал, что смогу откровенно объясниться с вами и что вы тоже поговорите со мной так же просто и открыто.Софи медленно разжала пальцы и провела ладонью по мягкой ткани своего платья, разглаживая складку на коленях. Она раскрыла рот, чтобы ответить, но не произнесла ни слова, опустив голову и прикусив нижнюю губу.Истлин положил руку на спинку дивана. Его пальцы почти касались плеча Софи.— Я говорил с друзьями о том, что меня мучает, — продолжал он, и Софи тут же повернула голову в его сторону. В ее взгляде ясно читалось осуждение, — Да, здесь наши взгляды расходятся, Софи. У вас нет никого, с кем вы могли бы посоветоваться, а я бываю одинок лишь тогда, когда хочу этого сам. Я не раскрывал своим друзьям всех подробностей и…— Значит, они знают о ребенке?— Нет. Они знают лишь, что я хочу жениться на вас, а вы не желаете иметь со мной ничего общего. Я просил у них совета, как мне лучше поступить.— И что они вам посоветовали?— Вы не поверите, Софи, но они сказали, что я должен похитить ваш ночной горшок.Софи растерялась. На ее лице отразилось такое изумление, что Истлину пришлось легонько коснуться пальцем ее подбородка, чтобы Софи закрыла рот. Леди Колли оставила без внимания его жест, настолько ее потрясли слова Иста.— Видимо, мне нужно вам объяснить, что я имел в виду, — заметил Истлин.Он откинулся на спинку дивана и рассказал Софи историю о том, как ему удалось усмирить «Орден епископов» в Хэмбрик-Холле и заставить его членов перестать грабить своих соучеников.— С помощью ночных горшков нам удалось привести в соответствие желания епископов со своими собственными представлениями о том, что мы собираемся им позволить, — заключил Истлин.Софи слушала рассказ Иста не перебивая, а потом спросила:— И сколько же таких смельчаков насчитывается сейчас?— Вы говорите не о Хэмбрик-Холле.— Нет, не о нем. Я говорю о тех мальчишках, которые выросли и стали мужчинами, но все еще ведут войну с епископами. Сколько их?— Я знаю еще троих, кроме себя самого. Я не один, Софи.— Так вас всего четверо. — Софи печально улыбнулась. — Четверо против Тремонта и всех епископов, которые были, есть и будут. И чего вы собираетесь добиться?Истлин покачал головой:— Я совсем не для того рассказал вам об истории с Барлоу. Мы ведь не о Тремонте сейчас говорим.Софи твердо встретила взгляд Истлина.— Но именно из-за Тремонта похищение моего ночного горшка не сработает.— Я выразился метафорически. Я надеюсь, вы понимаете… — Истлин осекся, потому что Софи бросила на него такой взгляд, как будто собиралась разбить упомянутый в метафорическом смысле сосуд о его голову.— Вы иногда говорите покровительственным тоном, что бывает неприятно, — проговорила леди Колли. — Вполне понятно, что вы имели в виду. Ваши друзья предложили вам найти способ вынудить меня выйти за вас замуж. Едва ли я поверю, что вы не воспользовались случаем сообщить им, что уже наградили меня ребенком. Трюк ничуть не хуже, чем подвесить на веревке ночные посудины на виду у всего школьного двора. Должно быть, вы очень гордитесь собой.— Вы так думаете, Софи? — тихо спросил Истлин. — Вы думаете, я специально навязал вам ребенка, чтобы заставить вас покориться?Софи словно окаменела, когда Истлин произнес вслух ее мысли, впервые почувствовав, как несправедливы ее обвинения.— Нет. Нет, я так не думаю, но вы не станете отрицать, что пришли ко мне в спальню, надеясь вынудить меня выйти за вас замуж. — Леди Колли отвела глаза.— Я не стану этого отрицать. Я не горжусь своим поступком, но и не жалею о нем. Постарайтесь понять меня, сейчас я очень хочу ребенка, но вы должны знать, что прежде всего я хотел вас. — Истлин коснулся рукой плеча Софи и почувствовал, что она не вздрогнула и не отодвинулась. — У вас есть полное право наказывать меня, но я хочу, чтобы вы знали, как мне тяжело. Если вы опять прогоните меня, Софи, а именно это, как мне кажется, вы и собираетесь сделать, вы должны знать, что я уйду с тяжелым сердцем.— Последнее время я стала похожа на фонтан. — Леди Колли достала носовой платок.Истлин мягко взял из ее руки платок и нежно вытер слезы, катившиеся по ее щекам.— Я думаю, все из-за ребенка. Вы ведь никогда не признаетесь, что причина ваших слез в том, что вы смягчились и стали добрее ко мне. — Шутливые нотки в голосе маркиза заставили Софи улыбнуться сквозь слезы.Истлину не пришлось прикладывать слишком много усилий, чтобы нежно привлечь к себе Софи. Она так уютно сидела, прислонившись к нему плечом, чувствуя, как его сильная рука обнимает ее за плечи. Софи с удивлением подумала, как же она обходилась без него раньше. Леди Колли закрыла глаза и почувствовала, как губы Истлина коснулись ее волос.— Мне кажется, вы собираетесь взять меня измором.— Так я и задумал, — прошептал Ист.Истлин мягко держал Софи в своих объятиях. Ее дыхание стало ровным и тихим, а его — прерывистым. Запах Софи, такой знакомый и желанный, пробудил в нем волну желания. Софи забралась на диван с ногами и свернулась в клубок в руках Иста. Прошло минут десять, прежде чем она снова пошевелилась.— Ты спишь? — спросил он.— М-м-м.Истлин заговорил, зная, что сейчас Софи слишком устала и измучена, чтобы возражать:— Я хочу остаться здесь с тобой, Софи. Всего на две недели, если ты позволишь. Но я должен тебя предупредить с самого начала, что я…— Да.— …сяду здесь, на маленьком мостике напротив твоего дома, и буду тут сидеть, доставляя кучу неприятностей твоим…— Да.— …соседям и тебе, пока ты не смилостивишься надо мной. Я буду… — Он остановился, потому что ему показалось, что он услышал тихий голос Софи. — Ты сказала «да».— Причем дважды.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46