Йоши заставил себя забыть о Кисо. Он ждал долго и подождет еще, пока не наступит время действовать.
Когда представление окончилось, зал загремел от оваций. Охана играл хуже всех, но его отвислые щеки были закрыты маской. Зато Аки выложилась полностью. Роль невинной жертвы была специально написана для нее, и она исполняла ее с полным самозабвением и отдачей.
Поклонники театра протиснулись за кулисы, чтобы выразить актерам свое восхищение. Йоши в гриме «Хайя-Суса-но-во» беседовал с группой дворян, считавших себя знатоками поэзии. Он и прежде замечал, что дилетанты любят поболтать о проблемах искусства с профессионалами, вываливая перед ними ворох доморощенных суждений. Добившись успеха на сцене, Йоши теперь несколько свысока поглядывал на этих людей, однако благосклонно кивал им, делая вид, что поражен знаниями и глубиной восприятия собеседников.
Беседуя с поклонниками, Йоши краем глаза заметил Кисо. Его враг возглавлял группу дворян, шумевшую возле Аки. В свете коптящихся масляных ламп толпа знатных щеголей представляла собой ослепительное зрелище. Их роскошные одежды, отливающие всеми цветами спектра, кружились вокруг актрисы, словно радужная пленка нефти в медленном водовороте. Танцующие тени придавали сборищу призрачный вид.
В толпе выделялись двое — Аки, словно бледная изящная сердцевина многослойного цветка, и — напротив нее — Кисо, завернутый в черную мантию с вышитой на спине головой тигра.
Йоши был поражен его внешностью. Казалось, волны энергии исходят от неподвижной фигуры врага. Узкое продолговатое лицо. Большой нос. Горящие глаза. Достигнув власти, Кисо процветал.
Сердце Йоши опалила волна ненависти, смешанная с долей восхищения. Его оскорбитель находился в пяти шагах от него. Этот человек воспользовался беспомощностью Нами. Этот ли?
Нами изнасиловал грубый горец!
Этот Кисо изменился. В нем появились представительность, сила, непринужденность и внешнее царственное величие. Его волосы, когда-то встрепанные и нечесаные, прихотливо уложены под черной шелковой шапочкой-эбоши. Его прическа теперь не знает веревочной хачимаки. Хищное тело воина укрывают складки китайского шелка.
Будда! Есть ли справедливость в твоем ненадежном, как паутина, мире?
Куда подевался заносчивый буян? Вместо него стоит гордый сёгун Кисо, отполированный до алмазной твердости годом придворной жизни.
Йоши попытался протолкаться к группе Аки. Бесполезно! Поклонники сплотились вокруг актера! Знаменитому Хайя-Суса-но-во не уйти из их железной хватки. Завтра они будут повторять дома и при дворе каждое слово великого артиста.
И все же вечер заканчивался. Накатила усталость, неизбежная после сценической эйфории, Менее назойливые посетители стали расходиться. Вскоре откланялись и самые настойчивые из них.
Однако возле Аки все еще стояли Кисо и Имаи.
Йоши направился к ним. Он помнил предупреждение Го-Ширакавы, он должен ждать, но безудержное желание заглянуть в глаза врагу пересилило осторожность. Йоши отыграл в столице два спектакля, и дворяне из публики его не опознали, хотя многие были с ним прежде знакомы. Пульс Йоши участился, пот каплями проступал сквозь грим. Кисо и Имаи носили мечи; Йоши был безоружен. Если враги узнают его, если Кисо только заподозрит, кто скрывается под личиной Хайя-Суса-но-во, их вражда разрешится быстрым ударом сверкающей стали.
Йоши почувствовал нервное подергивание щеки. Кисо надменно смотрел на него. Его узкое лицо выражало холодное любопытство.
— Прими поздравления, герой, — сказал он. — Мне говорили, что ты больше, чем актер, и я верю в это. Ты хорошо работал мечом на сцене. Это правда, что ты поставил сегодняшнюю программу?
— С помощью директора труппы Оханы. Я всего лишь бедный актер, работающий, чтобы свести концы с концами, — ответил Йоши, саркастически поклонившись.
Он обрел уверенность; его маскировка надежна. Ему хотелось поддразнить Кисо. Будь осторожен, посоветовал тихий голос.
— Ты хорошо говоришь и, по слухам, пишешь стихи?
— Это только дар имитации, господин Кисо.
— Ты знаешь мое имя?
— Все знают ваше блистательное имя. Оно с некоторых пор стало синонимом доброты, щедрости и сострадания для простого народа.
Йоши осмелел. Голос актера был лишен интонаций, но в почтительном изгибе его тела сквозила легкая насмешка.
Кисо повернулся к Имаи.
— Мне кажется, актер посмеивается надо мной. Возможно ли это? Если это так, мне придется отрубить ему голову и выставить ее завтра здесь вместо спектакля.
— Он слишком разговорчив. Надо бы обучить его подобающим манерам, — прорычал Имаи.
— Возможно. — Кисо, не понижая голоса, вновь повернулся к Йоши. — В тебе есть что-то знакомое. Я не могу понять, что, но оно вызывает во мне неприятные ощущения. Избавь меня от своего присутствия до того, как я силой помогу тебе сделать это. Ты хорошо играл сегодня вечером. Ты восхитил меня, но теперь ты испытываешь мое терпение.
Глаза Кисо превратились в осколки твердого черного оникса.
— Мой господин, я скорее отрежу себе язык, чем осмелюсь обидеть вас, но должен напомнить — мое место здесь. Посетитель — вы.
— Еще пара слов, и я сам отрежу тебе язык. Это будет несомненной потерей для такого таланта!
Прежде чем Йоши смог отпарировать удар в этой постепенно разгорающейся словесной битве, Аки встала между мужчинами.
— Суруга, ты стесняешь меня, — прошипела она. — И причиняешь беспокойство гостям. Пожалуйста, уйди.
— Как ты пожелаешь. Возможно, мы закончим нашу беседу в другой раз, господин Кисо.
— К твоим услугам, актер.
{***}
бивались из-под банта, небрежно стягивающего растрепанную прическу.
Ожидая Аки, Йоши много размышлял о своей выходке. Он был не прав, наговорив колкостей Кисо, не прав и опасно глуп. Заварив кашу, он, конечно, лишь пытался удержать Аки от неверного шага, но чему помогло это? Актриса все равно ушла с Кисо. Неблагодарная дура.
Йоши работает как проклятый, чтобы оставить театр в наследство вздорной девчонке и старому ослу! Они не заслуживают этого! Один жаден и недалек, вторая алчна и развратна! Двусмысленность положения приводило Йоши в бешенство. Что он мог поделать, чтобы уберечь Аки от нее самой? Он хотел накричать на нее, ударить, но вместо этого сдержался и только сказал:
— Ты поступила неразумно. Кисо угрожал мне, он оскорблял меня, а ты принимаешь его ухаживания.
— Я делаю, что хочу, — парировала Аки с ледяным спокойствием. — А ты, Суруга, вел себя как ребенок. Зачем ты провоцировал Кисо на ссору? И потом, я не нуждаюсь в твоих одобрениях или советах. Кисо ведет себя с женщиной как и положено мужчине. Ты же отверг меня… дважды. И никогда не получишь еще шанса.
— Выслушай меня. Не связывайся с этим негодяем! Он предаст тебя!
— Ты просто ревнуешь, Суруга! Откуда ты можешь знать его? Ты жалкий актер, а он сёгун.
— Я знаю его, он злой человек, — сказал Йоши, рассерженный упрямством Аки. — Он живет со знаменитой женщиной-воительницей Томое. Они знакомы с детства, Томое никогда не позволит тебе делить Кисо с ней.
— Не хочу ничего слушать. Кисо честнее, чем ты. Он все рассказал мне о Томое… и о других. Он сильный мужчина, имеющий средства, чтобы содержать нескольких женщин. Что мне за дело до остальных? Я уверена, Кисо сделает меня официальной супругой.
— Кисо — животное, которое только использует женщин. Он бросит тебя, как бросил других… униженных и оскорбленных.
— Не равняй меня с ними. И потом — лучше быть любовницей знатного человека, имея место при дворе, чем актрисой, чьи средства к существованию зависят от театра.
В зимний сезон «Хайя-Суса-но-во» был предметом разговоров всего Киото. Каждый вечер театр был полон, и каждый вечер Кисо и Аки после представления уходили вместе.
— Аки глупа, — сказал Йоши Охане однажды. — Ей не нужно вешаться на Кисо. Ты ее отец. Посоветуй ей остановиться, пока не поздно. Кисо обречен. Его враги приближаются к городу…
— У каждого за пазухой есть совет для старика, — сказал Охана. — Можно подумать, в мире полно мудрецов. Но я как-то неплохо выживаю и в положении глупца. Я основатель и управляющий пользующегося успехом театра…
Охана посмотрел в лицо Йоши и поспешно добавил:
— Я ничего не украл у тебя, Суруга. Согласимся на том, что мы помогали друг другу. Я честно хранил твой секрет, хотя мог бы и предать тебя… с выгодой. До сих пор, несмотря на обещанную за твою голову награду, я храню молчание.
Охана с пьяной ухмылкой посмотрел на Йоши, чтобы увидеть, как он воспримет скрытую угрозу, но ничего не прочел на бесстрастном лице мужчины.
Толстяк нервно прочистил горло.
— Почему тебя так задевает успех нашей семьи? Я знаю свои обязанности отца. Ты слишком молод, чтобы поучать меня на этом поприще!
— Где Аки сейчас?
— Несомненно, с господином Кисо.
— И ты не препятствуешь этому?
Йоши потряс головой. Логика Оханы выходила за грань его понимания.
— Препятствую? Конечно, нет. Я польщен. Кисо — великий человек. Сёгун! Благодаря его милостям мы будем богаты.
— С каждым днем Йоритомо подходит все ближе к Киото. Если Кисо выживет в предстоящей битве, он останется верен Томое. Когда ему надоест Аки, он бросит ее, не задумываясь.
— Ты слишком рано хоронишь Кисо! Он не так беспомощен, как ты считаешь. Аки уверена в его победе. При поддержке такого богатого человека, как Кисо, мы будем вести спокойную и легкую жизнь. Что может предложить актерская компания, кроме бесконечной работы и неопределенности? Мы с дочкой выросли из этих пеленок!
Аки вернулась позже, чем обычно, в роскошном халате из яблочно-зеленого китайского шелка, расшитого золотыми драконами. Халат был новый и несомненно дорогой. Она победоносно улыбнулась отцу и Йоши.

ГЛАВА 75
Ночь восемнадцатого дня первого месяца была чрезвычайно холодной. Масляные лампы и несколько расставленных дровяных жаровен почти не обогревали продуваемый сквозняками театр. Публика куталась в зимние халаты, пытаясь сохранить тепло. У придворных, сидевших в открытой галерее, лица были бледны, белая пудра и зачерненные зубы подчеркивали округлость их щек. Однако то здесь, то там среди этих расфранченных театралов можно было заметить людей иного сорта. Они сидели спокойно, сосредоточенно, в зловещем молчании, с мечами, свободно подвешенными к запястьям. На их грубых плащах не наблюдалось никаких знаков различия. Их лица, слишком темнокожие для светских людей, были одинаково худы и скуласты. Если бы они держались группой, их облик, повадка и стать несомненно выдали бы опытному наблюдателю упрямых воинов севера. Однако среди толпы, спрятанные в тени, северяне не бросались в глаза.
Йоши сразу понял, что это за люди. Несмотря на холод, грим его был испещрен струйками горячего пота. Рассматривая толпу, артист бессознательно барабанил пальцами по рукояти меча.
В зале не хватало одного человека.
Где он?
Прибыл Го-Ширакава, вызвав суматоху в публике и ажиотаж за кулисами. Йоши обещал артистам, что они будут играть для императора. Никто ему по-настоящему не верил, однако это время пришло.
Нами и Юкитака помогли Го-Ширакаве занять свое место. Го-Ширакава со свитой разместился в специальной ложе, устроенной на балконе. Император внимательно оглядел публику, слегка кивая, когда его взгляд останавливался на темных молчаливых фигурах.
Йоши поймал взгляд Нами. Она несомненно узнала его, несмотря на грим. Сердце Йоши заколотилось. В прошлую встречу он едва различал черты возлюбленной в призрачном лунном свете. Теперь ничто не мешало ему наслаждаться ее очарованием.
Йоши сделал усилие и отвел глаза. Ему надо теперь быть предельно собранным. Долгое затянувшееся затишье готово было вот-вот разразиться грохотом действия.
Музыканты настроили свои инструменты, Актеры разошлись по местам. Большая часть публики нетерпеливо захлопала, поторапливая труппу. Где же Кисо? Обычно он приходил рано, дарил Аки цветы и желал ей удачи перед выступлением.
Он никогда не опаздывал. Где же он?
Йоши поймал взгляд Го-Ширакавы и приподнял брови в знак озабоченности. Го-Ширакава ответил пожатием плеч. Он сделал все, что мог сделать, Остальное было в руках Йоши, Йоритомо и богов.
За месяц, прошедший после визита Йоши к Нами, случилось многое, Но главным событием было то, что Йоритомо начал наступление на Киото по двум направлениям, приближаясь с юга, со стороны моста через Удзи, и с севера, от Сэта, рассекая словно мечом потрепанные силы горцев.
Зная непредсказуемый характер Кисо, император решил заманить его сегодня в театр с помощью хитрой уловки. Он велел после завтрака устроить соревнования лучников. Праздник обычно знаменовал традиционное окончание новогодних торжеств и сводился к состязанию между стражниками внутреннего и среднего дворцов. В этот раз Го-Ширакава позволил участвовать в борьбе самураям Кисо.
Люди Кисо победили, Император настоял, чтобы сёгун посетил театр в качестве его гостя. Кисо не мог отказаться, не нанося прямого оскорбления императору. Под видом каприза Го-Ширакава потребовал также присутствия на спектакле пленницы Кисо, Нами.
Юкитака, пожилой слуга Го-Ширакавы, предупредил Йоши о близящейся развязке. От него же Йоши узнал, что посещение театра не входило в намерения сегуна, но Го-Ширакава вырвал у него согласие прийти на спектакль хитростью. Сегодня вечером судьба дает последний шанс захватить Кисо прежде, чем он возглавит свои войска на поле брани. Йоритомо тайно прислал своих людей, которые рассредоточились среди публики. Они готовы на все и ждут команды Йоши. «Кисо не должен сбежать, — писал Го-Ширакава. — Наши жизни зависят от его пленения или смерти».
После ухода Юкитаки у Йоши состоялся разговор с Оханой, рассердивший его. Охана сказал:
— Я уже сообщил властям кое о чем. Сегодняшний триумф театра будет полностью моим!
Он вытянул свои петушиные ножки, раздуваясь от спеси.
Йоши понял, что Охана пьян. Надутая физиономия толстяка погасила последние искорки сострадания к нему в душе мастера боя. Что ж. Хорошо.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60