Он примет их — он знает о вашей верности роду Минамото. Вы будете честно служить ему, но… помните, что страна и ваш император важнее всего. Ваш отчет о Иоритомо как человеке и государственном деятеле повлияет на мое решение, кого поддерживать в дни будущих испытаний. Передайте князю Иоритомо мое запечатанное письмо. Каждая потерянная минута для вас — упущенная возможность успеха: Тайра попытается остановить вас. Уезжайте сегодня же. Сейчас же!
Император немного помолчал, потом добавил:
— Может быть, вам следует принять горячую ванну и переодеться. В любом случае я хочу, чтобы вы покинули Киото до восхода солнца.
— Государь, я прошу вас разрешить мне взять с собой свою возлюбленную. Задержка будет очень небольшой.
— Никаких задержек! — глаза Го-Ширакава стали похожи на два черных камня, — Я знаю о вашей близости со вдовой Чикары. Даю вам свое императорское согласие. Берите ее, но уезжайте этой же ночью.
— Я здесь для того, чтобы повиноваться, государь. Я покину Киото до рассвета.
— Принимайтесь за дело сейчас же.
— Слушаюсь.
Йоши, пятясь и низко кланяясь, вышел из комнаты. Го-Ширакава шумно выдохнул воздух и с чувством облегчения зарылся в душистый носовой платок. Всемогущий Будда! Судьба империи зависит от человека, воняющего гнилой рыбой!

ГЛАВА 13
Князь Фумио провел спокойный вечер, разбирая дела имперских архивов. Нами и госпожа Масака были заняты своими заботами в северном крыле дома, и князь не увиделся с ними. В десятом часу слуга выкатил карету и подозвал возницу. Через некоторое время Фумио подъезжал к двухэтажным воротам усадьбы Рокухары. Его верхняя одежда была пошита из плотной ярко-синей шелковой парчи, официальная черная повязка-кобури аккуратно облегала седую голову. Церемониальные мечи князя были щеголевато заткнуты за пояс, широкие штаны элегантными волнами ниспадали на башмаки с толстой подошвой. В правой руке Фумио держал должностной жезл Имперских архивов, в левой — железный веер.
Князь не обратил внимания на стражников в красном, большой отряд которых охранял ворота и двор. Эти молодцы всегда наводняли Рокухару, а если сегодня их было больше, чем обычно, то это обстоятельство не казалось ему чем-то особенным. Фумио вышел из кареты и отослал возницу. Он войдет во двор один.
Всего несколько лет назад место к востоку от реки Камо считалось не престижным участком, покрытым болотистыми полями. После постройки моста Сандзё Кийомори превратил его в общественный и политический центр Киото. Обширное пустое пространство покрылось десятками зданий, где поселился Первый министр и его родственники из семьи Тайра. Высокие стены окружали особняки, их крыши, словно гряды черепичных волн, бежали до главного дворца, очертания которого вздымались над путаницей загнутых вверх углов и резных карнизов. Красотой и роскошью Рокухара соперничала с императорскими садами. Здесь были построены павильоны для любования луной, для пробы духов, чтения стихов и состязаний в борьбе. Вдоль берега реки Камо шла скаковая дорожка. Искусственные пруды и ручьи были заселены лягушками, величаво квакавшими с листьев лотоса.
Получить приглашение в Рокухару от самой Нии-Доно считалось величайшей честью, выше могло быть только приглашение в императорский дворец. Лицо Фумио сохраняло подобающее для официальных встреч сдержанное выражение, но в его душе бурлил такой восторг, какого он не ощущал многие годы. Он нужен роду Тайра! Наконец его опыт и мудрость принесут пользу.
Фумио был польщен, когда во время празднования Нового года он нашел свое имя в списках тех, кого император повысил в должности. Быть заведующим имперскими архивами — высокая честь для бывшего деревенского самурая. Высокая честь, но без настоящего дела. Как же он мог не радоваться, что понадобился Тайра в более активном качестве?
Фумио поднялся по широким ступеням ко входу в главный зал. Его окружила почетная стража из шести солдат. Зрелые мужчины, не то что эти мальчишки в красном, при которых Фумио чувствует себя неуютно. Теперь с ним рядом идут крепкие, выносливые, опытные бойцы с неподдельной выправкой военных, Фумио одобрительно кивнул: так и следует его приветствовать.
Солдаты обступили Фумио — два спереди, два сзади, по одному с боков — и провели в главный зал, который был почти точной копией Большого императорского зала: высокие потолки, под которыми перекрещивались деревянные балки и уходящие в темноту ряды толстых лакированных колонн, расставленных с математической точностью. Только центральное возвышение освещалось чередой масляных светильников, стоящих на высоких треножниках. Фумио почувствовал запах горящего масла.
Из центра освещенного круга на него смотрела Хатидзё-но-Нии-Доно, сидевшая в резном кресле. Сегодня она отказалась от традиционной дамской ширмы и заняла место главы рода. Рядом с ней на коленях сидели трое сыновей — Мунемори, Томомори и молодой генерал Шигехира. Нии-Доно была одета в бледно-серое верхнее платье, из-под которого виднелись нижние юбки разных тонов — от белого до черного — траурный костюм старшей жены. Голова женщины была опущена, и языки пламени отбрасывали на ее лицо блуждающие тени, скапливающиеся в глазницах, резко очерчивающие впадины щек под скулами. Вдова Первого министра немигающим взглядом следила за приближающимся князем.
Фумио остановился перед возвышением. Он поклонился Нии-Доно и ее сыновьям — ив первый раз с момента получения письма ощутил беспокойство. Почему эта размазня Мунемори не смотрит ему в глаза?
— Для меня большая честь быть приглашенным сюда. Я надеюсь быть вам полезным, — произнес Фумио.
Нии-Доно ответила высоким, почти визгливым голосом:
— Да, вы можете быть нам полезны, князь Фумио.
Мунемори поежился. По-прежнему глядя в сторону, он сказал:
— Матушка, позвольте нам еще раз обсудить это дело.
Нии-Доно сделала вид, что не слышит его.
— У нас есть вопросы к вам, князь Фумио, — продолжила она.
— Спрашивайте, и я отвечу в полную меру моих скромных возможностей.
— Верны ли вы нашему делу?
— Конечно.
— Отдали бы вы за него жизнь в случае необходимости?
— Как вы можете задавать мне такой вопрос? Я всегда был стойким сторонником рода Тайра, Моя жизнь принадлежит вам, если вы требуете ее.
— И все же вы укрываете человека, который причинил нам большое несчастье.
— Госпожа Хатидзё, мне Йоши причинил еще большее горе. Я растил его, я пытался внушить ему любовь к императору и нашему роду, но обстоятельства словно сговорились превратить его в нашего противника. Если бы вы знали печальные подробности этой беспутной жизни, вы простили бы его.
— Никогда! Фумио, мой муж, умирая, потребовал голову вашего племянника. Я считаю священным долгом выполнить его приказ. Две головы будут установлены перед его могилой: Йоши и князя Йоритомо. Скажите откровенно, будете ли вы помогать нам?
— Никто еще не ставил под сомнение мою верность Тайра. Госпожа, я глубоко почитаю вас и остальных членов нашего рода. Пошлите меня на войну, пошлите меня охотиться за князем Йоритомо — я пойду, не задавая никаких вопросов. Но Йоши… я люблю этого мальчика как собственного сына.
— Мы знаем это. Мы знаем также, что он любит вас и верит вам. Именно поэтому мы и просим вас о помощи. Йоши с почти сверхъестественной ловкостью ускользает от нашей кары: все попытки захватить или убить его до сих пор терпели неудачу.
Нии-Дона наклонилась вперед, ее лицо оказалось в густой тени, в голосе послышалось шипение.
— Поклянитесь в верности. Поклянитесь, что приложите все усилия, чтобы помочь нам в борьбе против Йоши. Знайте, сейчас ваш племянник находится в западне, из которой ему не выбраться. С минуты на минуту монахи горы Хией принесут нам его голову. В этом случае вам нечего будет делать. Ваша клятва будет не нужна. Но\ вы приобретете нашу полную поддержку и дружбу. Мы позаботимся, чтобы вы получили достойную награду. Хотите быть генералом нашей армии? Будете! Хотите получить обратно свои поместья в Окитсу? Получите! Скажите, чего вы хотите, и вы получите все.
— Я немного растерян, — сказал Фумио. — Вы требуете клятвы верности. Моя жизнь принадлежит вам, как принадлежала всегда. Да, я хотел бы стать генералом, но если я смогу служить вам и императору в меньшем звании, этого будет достаточно. Я думал, вы пригласили меня сюда, чтобы посоветоваться со мной о военных делах. Если вы не этого желали, зачем я здесь?
Смелые слова, но Фумио казалось, будто холодная рука сдавливает ему сердце. В выражении лица Нии-Доно появилось что-то, с чем он никогда не сталкивался прежде, — что-то безумное.
— Хватит общих фраз! — резко бросила она. — Нам нужно нечто большее, чем пустая болтовня.
— Моя преданность — не пустая болтовня, — возразил Фумио.
Пот мелкими каплями выступил у него на верхней губе, увлажнил брови. Пальцы, сжимавшие сановный жезл оледенели, словно сквозь металл в них стал проникать холод смерти. Все заколебалось у него перед глазами. Это было похоже на кошмарный сон. Нии-Доно, скорчившись на высоком кресле, словно хищная птица, то разрасталась, то опадала. Князь почувствовал, как бешено колотится его пульс, ощутил резкий запах горящего масла, увидел виноватые лица трех мужчин, различил безумный блеск в глазах вдовы Кийомори.
— Если западня не сработает, мы обратимся к вам, и вы выдадите нам Йоши! — взвизгнула Нии-Доно.
Фумио, испуганный неожиданным криком, сделал шаг назад — и ощутил, что солдаты охраны сомкнулись за ним стеной.
— Это невозможно, — просто и с достоинством ответил старый князь. — Йоши для меня все равно что сын.
— Взять его! — прорычала Нии-Доно.
И произошло неслыханное: два самурая схватили Фумио за руки, не давая ему сдвинуться с места. Простые солдаты подняли руки на командира и сановника третьего разряда! Фумио стал вырываться, пытаясь дотянуться до своего церемониального меча, — безуспешно. Князь рассвирепел. Он дергался в руках стражей, изрыгал ругательства.
Он ругался словами, которые не слетали с его губ уже тридцать пять лет — со времен его последнего боевого похода, и, пока ему связывали руки, стены мрачного зала оглашала черная площадная брань. Наконец старика вытолкали из помещения, покалывая в спину острием меча. Наследники Кийомори перевели ДУХ.
— Матушка, Фумио всегда был нашим другом. Как вы можете обращаться с ним так жестоко? — спросил дрожащим голосом Мунемори.
Нии-Доно презрительно усмехнулась.
— Ты трус и тряпка, но не будь еще и дураком. Если монахи добьются успеха и принесут нам голову Йоши, мы никогда не сможем доверять старику Фумио. Он должен умереть, и с ним все его родственники. Вспомни, что стало с твоим отцом оттого, что он пощадил Йоритомо. Если монахи потерпят неудачу, мы используем Фумио, чтобы заманить Йоши в последнюю ловушку, из которой он не выберется. Поэтому… — ее голос стал тише, и от этого дыхание смерти еще сильнее зазвучало в нем. — Даже если Фумио согласится помочь нам, он не выйдет из Рокухары живым.
Мунемори взглянул на братьев.
Томомори отвернулся. Шигехира покачал головой.
— Мунемори, мать права, — сказал он. — Другого выхода нет. Фумио и вся его семья должны быть уничтожены. Последней волей нашего отца нельзя пренебрегать: мы должны принести голову Йоши на его могилу или потеряем уважение и власть.
— Вот слова настоящего мужа из рода Тайра, — одобрила сына Нии-Доно. — Я понимаю, почему император поставил тебя во главе наших войск.
Она повернулась к Мунемори:
— А за твою слабость мне стыдно. Для нас пришло время ожесточить сердца. Хотя Фумио наш старый друг, я без колебаний использую его и отброшу. Таков закон власти: тот, кто ее имеет, должен доказывать, что он достаточно силен, чтобы удержать ее.
Солдаты приковали Фумио к столбу и ушли, оставив старика одного в кромешной темноте. Князя окружала полнейшая тишина.
Первый час прошел. Потом появились охранники в красном. Они принесли сосновый факел и укрепили его на стене.
Князь Фумио держался как можно прямее: он не хотел показать свой испуг. Но в душе старый воин дрожал от страха. Уже много лет ему не приходилось терпеть такого обращения. Князь прилагал огромные усилия, чтобы не взмолиться о пощаде. За час, проведенный в одиночестве, старик принял решение. Он не предаст Йоши, чего бы это ни стоило ему самому. Он вынесет любую боль. Фумио не обманывался насчет своей участи. Нии-Доно не позволит ему уйти из Рокухары живым. Фумио был перепуган, но хотел умереть достойно.
Трое подростков разжигали огонь в дальнем углу комнаты. Фумио смог разглядеть, что его окружало. Он был прикован цепью к среднему из трех стоявших в ряд столбов. Помещение было большим, замкнутым с трех сторон каменными стенами. Четвертая стена представляла собой решетку, сделанную из толстых деревянных брусьев, перекрещивающихся под прямым углом. Перед этой стеной располагался помост с установленной на нем деревянной колодой. На щите возле жаровни висели какие-то инструменты и оружие.
У Фумио заныло сердце: он узнал комнату пыток и казней. Много лет назад император разрешил иметь ее в Рокухаре для наказания государственных заключенных и государственных преступников. За решеткой размещались сиденья для зрителей. Фумио вспомнил, что год назад он сам находился по ту сторону решетки — присутствовал при казни убийцы, которому отрубили голову.
У старого князя задрожали колени, пальцы рук и ног стали холодными как лед. Он готов был закричать: «Пощадите меня! Пожалуйста! Я мирный человек, я ни с кем здесь не спорю!» Решимость Фумио ослабла. Он стал спрашивать себя, что же произойдет, если он пообещает выдать племянника. Ведь Нии-Доно сказала, что Йоши уже пойман, а может быть, даже мертв! В самом ли деле он не сможет жить на свете, если предаст того, кого считает своим сыном?
Старый князь смотрел, как нагревается на огне лезвие меча. Медленно текли секунды. Наконец охранники, перешучиваясь, выдернули раскаленный добела клинок из тигля.
Фумио перевел взгляд на решетчатую стену и прошептал:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60