Горсть ягод не утолит голода. Она не будет больше рисковать и не покинет убежища. Женщина взглянула из пещеры на панораму костров и подумала, где сейчас Йоши, вспоминает ли он о своей Нами?
Облако проплыло мимо, лицо Тсукийоми вновь открылось. Нами осаждали сомнения. Почему Йоши должен беспокоиться о ней? Он уверен, что она сейчас в безопасности. Возможно, она не права, оставаясь в пещере. Может, собраться и уйти сейчас? Она вспомнила о медведе. Нет, придется остаться, по крайней мере до наступления дня. Нами свернулась калачиком, чтобы переждать ночь, и принялась жевать ягоды, вытаскивая их по одной из стиснутого кулачка.
Заканчивая свой скудный ужин и уже почти засыпая, молодая женщина услышала вдалеке пронзительный крик. Он был похож на вопль дикого зверя, но почему-то она знала — это кричит человек. Нами вздрогнула.
Мальчик был на полпути к ближайшим кострам, когда из темноты появилась фигура вооруженного солдата.
— Стой, — скомандовал солдат. — Кто ты? Что тебе нужно?
— Я слуга генерала Юкийе. У меня важное письмо к генералу Коремори. Вы должны немедленно доставить меня к нему.
— Я должен, должен я? — солдат подошел ближе. У него была мощная грудная клетка, тяжелая борода, и он носил минимальное вооружение, положенное асигару, низшему воинскому чину. Асигару в воинской иерархии стояли чуть выше, чем новобранцы из крестьян. Их кличка означала «быстрые ноги», так как они были безлошадными и в битвах проводили большую часть времени бегая между конными воинами более высоких рангов. Однако их статус давал возможность продвижения по службе, и многие асигару были чрезвычайно чувствительны, блюдя самурайские обычаи ревнивее, чем настоящие самураи.
— А ты прелестный мальчик! — ухмыльнулся асигару. — Может быть, мы забудем о твоем поручении и…
— Это письмо должно немедленно попасть к Коремори, — сказал мальчик дрожащим голосом, — или это плохо для тебя обернется.
— Ха! Плохо для меня? У тебя силенок не хватит повернуть дело плохо для меня. Фактически у тебя вообще нет никаких возможностей.
Асигару плотоядно посмотрел на него.
— Сними одежду, маленькая бабочка. Я хочу посмотреть, мальчик ты или девочка… впрочем, какая разница.
Мальчик чуть не плакал.
— Пожалуйста, господин. У меня приказ моего хозяина. Письмо должно попасть к Коремори до рассвета. Я отвечаю за это своей жизнью.
Асигару нахмурился. Он недавно получил звание асигару и очень серьезно относился к нему. Его чувство собственного достоинства только зарождалось, и любая угроза нанести ему урон вызывала чрезмерную реакцию. А в этой ситуации наблюдался явный случай кирисутэ-гомен, то есть непочтительности. Как смеет этот жалкий прыщ настаивать на своем? Ясно, что асигару как самурай теперь обязан зарубить этого хорошенького юнца на месте. Он откашлялся и сплюнул под ноги мальчику. Его меч не пробовал крови с начала кампании, и ему нужно подтвердить свое новое звание. Кто станет уважать его, если его лезвие останется необагренным перед лицом обиды?
Подобными размышлениями асигару довел себя до состояния, когда здравый смысл ничего не значил. Без предупреждения он вытащил свой меч и со всей силой рубанул поперек живота мальчика. Глаза бедняги выкатились. Его рот открылся, и оттуда вылетел нечеловеческий вопль, он опустился на колени, держась за живот одной рукой и протягивая письмо другой. Асигару стряхнул капли крови с меча и вложил его в ножны. Он сплюнул еще раз, едва не попав в безжизненную руку.
— К Эмме-О тебя и твое «важное письмо», — презрительно проворчал он. — Я самурай. Никто не может отказать мне и остаться в живых.
Асигару не умел читать, он не мог представить, что письмо может представлять какую-то ценность. Экая важность — бумажка! Важно должным образом наказать человека, оскорбившего его достоинство. Конечно, он всего лишь асигару, но он самурай. Он надменно зашагал прочь, оставив тело мальчика и письмо лежащими на поле.
Йоши услышал предсмертный крик мальчика и спросил себя, что это значит. Он предположил, что это отзвук размолвки в лагере Коремори. Однако в качестве меры предосторожности — звук, казалось, шел со стороны дамбы — он послал солдата проверить часового.
Йоши критически обдумал ситуацию. В считанные дни Коремори мог обнаружить дамбу и атаковать ее. У часового должно быть время, чтобы предупредить защитников. Бойцы Йоши обучены тактике, необходимой для защиты дамбы, и могут заставить Коремори дорого заплатить за попытку разрушить ее.
Защищать переправу легко. Отряд лучников сможет отразить целую армию, если будет вовремя предупрежден.
Йоши считал, что в данное время дамба в безопасности. Однако, несмотря на практически полную неприступность рва, завтра, несомненно, состоится еще одна массовая атака. Войска Йоши будут готовы к ней.
Слава синтоистским богам и Будде, что ему удалось убедить Нами уйти с женщинами. Вспоминает ли она о нем? Йоши взглянул на луну. Смотрит ли Нами на нее этой ночью?
Печаль одолела Йоши. Возможно, в последний раз он видит Тсукийоми на ночном небе. Лагерь продержится еще день, может быть — два. Если Коремори готов пожертвовать сотней людей за одного человека, гарнизон крепости в конце концов будет смят.
Боевой дух защитников очень высок. Присутствие Юкийе ободрило их. Губы Йоши скривились. Странный человек этот Юкийе. Отталкивающий. Отвратительный. Но слава его семьи и связи при дворе дают ему богатство и силу. Легко усомниться в мудрости мироустройства, размышляя о людях, подобных Юкийе.
Если Йоритомо победит в борьбе за власть, будут ли свергнуты все Юкийе на свете? Кажется, Йоритомо так обещал. Но сам Йоритомо сейчас сидит в безопасности в Камакуре, используя для борьбы Йоши. Где справедливость? Неужели выгода важнее справедливости? Йоритомо никогда не опрокинет Тайра, если не будет опираться на силы различных союзников, включая Юкийе и Кисо. Конечно же, и Го-Ширакава понимает это, но понимает шире. Он несомненно использует раздор Тайра и Минамото для поддержания стабильности в империи. Была ли миссия Йоши завершена? Он известил Го-Ширакава о положении дел. Он дал ему свои советы.
Йоши вздохнул. Если бы он не ввязался в спор на военном совете Кисо, его бы не оставили умирать под Хиюти-ямой. Он выступил на совете из гордости. Эта гордость поставила под удар его миссию. При Хиюти-яме Йоши получил важный урок. Без дипломатии и терпения самые продуманные планы могут сойти на нет. Извлечет ли он пользу из того, что успел понять? Йоши сочинил танку:
Лик Тсукийоми
Выглядывает из-за туч,
Свет проливая
На солдат безымянных,
Гибнущих за свет мечты.
Свет мечты? Что это такое? Для некоторых — Западный рай? Для других — возвращение к высшему состоянию цикла кармы? Или достойная смерть? Или слава и почет в этом мире? А может быть, сознание честно исполненного долга?
Как он умрет завтра? Боги не дали ему знака взяться за меч. Он встретит врага с боевым веером в руке. Он не нарушит своего обета.
Впрочем, какая разница, умрет ли он, сражаясь против неодолимой армии, с мечом или с веером? Он обречен, если не вмешаются боги.
Было уже поздно. Йоши наконец уснул. За три часа до зари.
На другой стороне рва довольный собой асигару рассказывал двум приятелям о мальчике, кровью которого он обагрил свой меч.
— Я бросил его тело там, где он был зарезан, — гордо говорил он.
— Ты забрал голову? — спросил один из слушателей.
— Мне не нужна его проклятая голова, — сказал асигару, сердито ощетинившись. — Завтра будет больше голов. Я немного размялся, чтобы согреть мой клинок. Мальчик не имеет значения. Голова его ничего не добавит к моему имени.
— А что случилось с письмом, которое он нес? — спросил другой.
— К Эмме-О это письмо! Я не умею читать, а ты?
— Немного.
— Где незаконнорожденный может научиться читать? Ты пытаешься оскорбить меня!
— Я не хочу никого оскорблять. Я служил у воина-грамотея, и он научил меня нескольким иероглифам. Я не хочу тебя унизить; мы все здесь только асигару. Не будем же ссориться между собой.
Бородач нехотя согласился.
— Если письмо важное, оно может означать немедленную награду и продвижение по службе.
— Возможно, ты и прав. Пойдем, я отведу тебя к телу. Докажи, что умеешь читать.
Двое мужчин двинулись к зарослям на склоне утеса. Тело валялось там, где и упало. Крупные артерии живота были рассечены, и земля вокруг трупа повлажнела от крови.
Бородач пошарил в кровавой грязи и вытащил письмо из пальцев мертвого мальчика.
— Тонкая бумага, — сказал чтец, разворачивая свиток.
Он повертел листок, пытаясь поймать луч лунного света, и вдруг воскликнул:
— Это очень важно! Это послано Коремори!.. Здесь секрет конструкции дамбы.
— Да?
— Записка объясняет, как устроен ров и каким образом можно осушить его!
Бородатый самурай двинулся на приятеля, пытаясь выхватить листок из его рук.
— Дай сюда! — крикнул он, выругавшись. — Я сам доставлю его.
— Я думал, мы вместе…
— Меня не интересует, что ты думал. Письмо мое. — Асигару вытащил меч.
Его спутник шагнул назад.
— Конечно, оно твое, — сказал он умиротворяюще.
Коремори был в ярости — его посмели потревожить среди ночи. Генерал Мичимори явился к нему собственной персоной, чтобы вдолбить командующему важность полученного известия.
— Приведите мерзавца, который заставил вас разбудить меня, — бушевал заспанный Коремори, выпятив челюсть. — Как я могу управлять армией, если мне не дают выспаться?
— Накажите наглеца всеми способами, — мягко сказал Мичимори. — Но сначала прочтите письмо. Похоже, генерал Юкийе предал свою армию.
— Чт… что?
— Письмо от Юкийе. В нем изложены сведения, как разрушить дамбу и опустошить ров.
— Можем ли мы доверять Юкийе?
— Мы должны разобраться в этом. Если все здесь сказанное правда, отряд людей может просочиться через леса у подножия горы Хиюти и разобрать дамбу до рассвета.
— А если письмо фальшивое?
— Что ж… Мы потеряем отряд людей.
Мичимори задумчиво изучал помятое спросонья лицо Коремори и, словно убедившись в чем-то, сухо добавил:
— Мы легко можем пожертвовать одним отрядом после того множества, которое потеряли, пытаясь форсировать преграду силой оружия.
Коремори свирепо посмотрел на заместителя, затем отвернулся и крикнул слугу, чтобы тот помог ему надеть доспехи. Он неожиданно осознал, что триумф близок. Вполне вероятно, что Юкийе действительно отдает свои войска в руки Коремори.
— Мы выступим сейчас же, — сказал он. — Подготовь отряд наших лучших воинов и уничтожь дамбу до рассвета. И еще, — добавил он, будто это только что пришло ему в голову, — в наших войсках должна поддерживаться строгая дисциплина. Солдаты должны соблюдать субординацию. Убей дурака, имевшего наглость разбудить меня.

ГЛАВА 48
Затрубили рога; зазвучали в темноте гонги. Шел час тигра. Часовой у дамбы заметил отряд Коремори и дал сигнал тревоги. Гарнизон защитников крепости моментально пробудился. Вооруженные воины выбегали из крепости, из школы, из отдельно стоящих казарм. Пешие солдаты и конные офицеры, многие без доспехов, спешили к дамбе.
В пять минут сотня лучников заняла боевую позицию.
Неожиданный рейд врага был сорван благодаря бдительности караульного. Только несколько самураев Коремори достигли цели раньше, чем стрелы поразили их. Насыпи не было причинено заметного ущерба.
В течение следующих часов дамба находилась под постоянной осадой. Коремори был в ярости. Огромная армия сдерживалась горсткой нерегулярных войск. Он созвал военный совет с Мичимори и Санемори.
— Мы должны осушить ров, — кричал он так, что вены выступали на его толстой шее. — Предатель принес нам победу на блюдечке, а мы потерпели провал. Генерал Мичимори, возлагаю на вас ответственность за фиаско.
Суровое лицо Мичимори застыло. Он был взбешен. Он знал, что сделал все, что только возможно. Его бранили за ситуацию, которая не подчинялась контролю. О, если бы только Го-Ширакава отдал армию ему, а не этому индюку! Молодой Коремори имел впечатляющую внешность, но ему не хватало истинного знания солдат и боевого опыта. Мичимори сдержал гнев и поклонился, спрашивая себя, почему император сосредоточил власть в таких ненадежных руках. Неужто император хотел поражения Тайра?
Коремори меж тем повернулся к старому воину.
— Санемори, — сказал он мрачно, — однажды ты дал мне добрый совет, но я не внял ему. На этот раз я обещаю внимательно прислушаться к твоим словам. — В голосе генерала появилась плачущая нотка. — Что мне делать? У меня сто тысяч пустых животов, и я не могу их наполнить. Армия смеется надо мной.
Брови Санемори нахмурились в раздумье.
— Мы должны провести отвлекающий маневр, — сказал он.
— Какой маневр?
Мичимори, сердясь, но хорошо скрывая гнев, сказал:
— Огненные стрелы! Запалим их баррикады. Подожжем лагерь.
— Да, — сказал Коремори. — Это, наверное, то, что надо. Пока Минамото займутся пожаром, мы уничтожим дамбу.
Санемори поклонился Мичимори за помощь и затем поклонился Коремори. Он проницательно всматривался в нового генерала. Что бы ни говорили о его молодости и неопытности, Коремори, по крайней мере, способен принимать быстрые решения и совершать необходимые действия.
— Да, — наконец сказал Санемори. — Хотя расстояние и велико, нам не нужна точность. Подожжем кустарник. Перепугаем лошадей. Принудим их распылить силы. Заставим сражаться на трех фронтах: у дамбы, у рва и с огнем.
— Согласен, — быстро сказал Коремори.
С легкостью, присущей молодости, он в считанные секунды переходил от подавленности к возбуждению.
— Генерал Санемори ударит на дамбу. Генерал Мичимори займется пожаром. Я обрушусь на ров.
К концу дня дамба была взята. Санемори потерял пятьсот человек против пятидесяти павших защитников. Огненные стрелы Мичимори произвели обширное опустошение в лагере. Баррикады тлели в дюжинах мест, выгоревший кустарник торчал, как черные скелетообразные пальцы. Коремори, потерявший тысячу человек при попытке пересечь водную преграду, созвал еще один военный совет.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60