Стесненные обстоятельства не позволяли ему делать запасы; было еще одно обстоятельство, мешавшее надлежащим образом вести дела на «Поликресте»: он плохо изучил офицеров, кроме вахтенных. Джек приглашал к столу только Паркера и однажды во время продолжительного штиля трапезовал в кают-компании, но, помимо вахт, успел обменяться с Макдональдом и Алленом лишь несколькими словами. А между тем это были люди, от которых могла зависеть судьба корабля, его собственная жизнь и репутация. Паркер и Макдональд были людьми состоятельными, они щедро угощали его, ему же ответить на их хлебосольство было нечем. Капитанское достоинство в известной степени зависело от состояния капитанской кладовой — командир не должен выглядеть крохобором, — но, как твердил его глупый, болтливый и, следовательно, временный буфетчик, кладовая была пуста, если не считать полутора сотен фунтов апельсинового повидла — подарка миссис Бабингтон. «Где мне хранить вино, сэр? Что делать с животными? Когда доставят овец? Что ваша честь прикажет мне делать с клетками для кур?» Кроме того, вскоре ему придется приглашать на обед адмирала и других капитанов эскадры. А завтра приедет Каннинг. Обычно он сразу же обращался к Стивену, поскольку доктор, будучи человеком бережливым, безразличным к деньгам, которые были нужны ему лишь для удовлетворения самых насущных нужд, и до странного плохо осведомленный в тонкостях иерархического церемониала, всегда был готов пойти ему навстречу. Доктор сразу же уступал, когда ему объясняли, что поддержание традиций требует расходов. Он извлекал деньги из каких-то ящиков и горшков, где они пылились в полном небрежении так, словно Джек оказывал ему особую честь тем, что брал их взаймы. Такие мысли проносились в голове Джека, поглаживавшего потертую львиную голову на эфесе шпаги. Но то ли какой-то холодок в их прошлом разговоре, то ли осторожность или даже принципиальность помешали ему принять решение прежде, чем ему доложили о том, что катер «Мельпомены» спущен на воду.День этот выпал не на воскресенье, когда между кораблями эскадры то и дело снуют шлюпки с гостями и спешащими в увольнительную моряками. Был обычный будничный день, когда матросы лазают по снастям такелажа или до седьмого пота упражняются в обращении с тяжелыми орудиями. Вблизи «Поликреста» проплыли лишь наемная шлюпка из Дувра да закрытый тентом катер из Диля. Однако задолго до возвращения капитана вся команда нутром чуяла, что скоро придется отправиться в поход. Куда именно, не знал никто, хотя многие строили предположения относительно пункта назначения (на запад, в бухту Ботани-Бей, в Средиземное море, чтобы доставить подарки алжирскому дею и вызволить из плена христианских рабов). Слухи были настойчивы, и Паркер решил убедиться, что якорная цепь чиста: он приказал выбрать ее до панера и, помня неудачное снятие с якоря в Спитхеде, гонял матросов, вновь и вновь репетируя этот маневр до тех пор, пока самый последний тупица не запомнил, где находится шпиль и его место на вымбовке. Паркер встретил капитана ненастойчивым, но серьезным вопрошающим взглядом, и Джек Обри, увидевший его приготовления, произнес:— Нет, нет, мистер Паркер, можете потравить якорь-цепь. Отходим не сегодня. Будьте добры, попросите мистера Бабингтона зайти ко мне в каюту…— Мистер Бабингтон, — произнес он, — вы до невозможности грязны.— Так точно, сэр, — отозвался мичман, который провел первую собачью вахту на грота-салинге с двумя ведрами помоев с камбуза, показывая плотнику, двум кровельщикам (братьям, в прошлом заядлым браконьерам) и немому финну, чем и как нужно смазывать мачты, паруса и бегучий такелаж. Он был с ног до головы облеплен ошметками прогорклого масла и жира из котлов, в которых варилась солонина. — Прошу прощения, сэр.— Извольте отскоблиться, побриться — полагаю, вы сможете воспользоваться бритвой мистера Парслоу, — наденьте парадную форму и вернитесь сюда. Передайте привет мистеру Паркеру и поезжайте на синем катере в Дувр вместе с Бонденом и шестью надежными матросами, которые достойны пойти в увольнение до вечерней пушки. Передайте то же самое доктору Мэтьюрину, скажите, что я буду рад увидеть его.— Есть, сэр. Большое спасибо, сэр.Джек Обри повернулся к письменному столу и написал:
«„Поликрест" Дюны Капитан Обри передает наилучшие пожелания миссис Вильерс и крайне сожалеет, что служебные обязанности не позволяют ему принять ее весьма любезное приглашение отобедать в пятницу. Однако он надеется иметь честь и удовольствие навестить ее по возвращении из похода».
— Стивен, — произнес он, подняв на него глаза, — этой запиской я отклоняю приглашение Дианы. Нам приказано выйти в море завтра вечером. Вы не желаете прибавить пару слов или послать письмо? Бабингтон передаст наши извинения.— Нельзя ли, чтобы Бабингтон передал мои извинения на словах? Я так рад, что вы не сходите на берег. Это было бы величайшим безумием, поскольку вашим кредиторам известно, что «Поликрест» находится в гавани.Явился Бабингтон, сверкающий чистотой, в кружевной сорочке и безупречно белых панталонах.— Вы помните миссис Вильерс? — спросил капитан.— Так точно, сэр. Ведь это же я привез ее к вам на бал.— Она находится в Дувре, в том самом доме, куда вы заходили, под названием Нью-Плейс. Будьте добры, передайте эту записку. Думаю, и у доктора Мэтьюрина имеется письмо.— Передайте на словах мой привет и сожаление, что я не могу принять ее приглашение, — отвечал Стивен.— А теперь выверните ваши карманы, — приказал Джек Обри.Лицо у Бабингтона вытянулось. На столе выросла кучка различных предметов — какие-то объедки, поразительно большое количество серебряных монет и одна золотая монета. Джек вернул ему четырехпенсовик, заметив, что этого достаточно, чтобы досыта наесться сдобных ватрушек, велел блюсти матросов, доставить их назад в человеческом виде и приказал отчаливать.— Это единственный способ сохранить его здоровье и остатки нравственности, — объяснил Стивену Джек Обри. — Боюсь, что в Дувре слишком много женщин легкого поведения.— Прошу прощения, сэр, — произнес Паркер, — но какой-то Киллик просит разрешения подняться на борт.— Конечно, мистер Паркер, — воскликнул Джек. — Это мой прежний буфетчик… Вот и вы, Киллик, — произнес он, выйдя на палубу. — Рад видеть вас. Что это там?— Корзины с продовольствием, сэр, — отвечал Киллик, довольный тем, что видит и своего старого капитана, и его новый корабль. — Одна от адмирала Хеддока. Вторая от дам из Мейпс Корт, вернее, от мисс Софи: свинина, сыры, масло, сливки, птица и тому подобное; дичь от соседа. Адмирал подчищает свои припасы, сэр. Там великолепная косуля, сэр, пойманная неделю назад, множество зайцев и еще всякая всячина.— Мистер Маллок, гордень, нет, двойной гордень на грота-рей. Аккуратнее с этими корзинами. А что в третьей?— Еще одна косуля, сэр.— Откуда?— Она попала под колеса тележки, на которой я ехал, и повредила ногу, сэр, — объяснял Киллик, с некоторым удивлением поглядывая на флагманский корабль, стоящий в отдалении. — В полумиле от поворота на Провендерский мост. Нет, вру, ярдах в двухстах ближе к Ньютон-Прайорс. Вот я и избавил ее от страданий.— Похвальное добросердечие, — заметил Джек. — Корзина из Мейпс Корт, насколько я понимаю, предназначена для доктора Мэтьюрина.— Это для всех, сэр, — ответил Киллик. — Мисс велела мне сказать, что поросенок весит двадцать семь с половиной фунтов и что я должен сразу, как только прибуду на корабль, засолить свинину в кадке. Сало она сложила в большой горшок, зная, что вы его любите. Белые пудинги доктору на завтрак.— Превосходно, Киллик, просто превосходно, — сказал Джек. — Отложи все это в сторону. Аккуратнее с живностью, не повреди ее.«Подумать только: капитан флота Его Величества может переживать из-за попорченного свиного рыла», — подумал он, делая вид, что разглядывает адмиральские дары: куропатка, фазан, вальдшнеп, бекасы, утка, свиязь, чирки, зайцы. — Ты привез оставшееся вино, Киллик?— Бутылки разбились, сэр, уцелело только полдюжины бургундского.Джек Обри многозначительно посмотрел на стюарда, вздохнул, но ничего не сказал. Шести бутылок будет вполне достаточно, если прибавить к ним то, что осталось от прежних запасов.— Мистер Паркер, мистер Макдональд, надеюсь, вы доставите мне удовольствие и отобедаете завтра у меня в каюте? Я жду гостя.Оба с улыбкой поклонились и сказали, что будут очень рады. Они действительно были довольны словами капитана, поскольку Джек отклонил последнее приглашение кают-компании к обеду, что оставило у офицеров неприятный осадок, — не лучшее начало совместной службы.Стивен, по существу, сказал то же самое, когда понял, о чем идет речь:— Да, да, конечно, премного обязан. Я сначала не сообразил, о чем идет речь.— Понять проще простого, — отвечал Джек Обри. — Я спросил: «Вы пообедаете со мной завтра?» Приедет Каннинг, и я также пригласил Паркера, Макдональда и Пуллингса.«Я обеспокоен реальными, может быть, вульгарными проблемами, — размышлял Стивен, — что будет с сердцем матушки Уильямс, когда она обнаружит пустыми сыроварню, птичник, свиной хлев и кладовую? Не разорвется ли оно? Не перестанет ли биться? Или совершенно иссохнет? Как подействует это на ее сосудистую систему? Как-то ответит Софи? Попытается скрыть это обстоятельство, покривит душой? Лгать для нее такое же наказание, как для Киллика — говорить правду. Я незнаком с английской семейной жизнью, женской семейной жизнью: для меня она — неизведанная область».Джек Обри тоже не желал исследовать эту область. Мучительным усилием воли он запретил себе об этом думать. «Господи, как я люблю Софи!» — подавив в душе этот немой крик, он повернулся и направился в носовую часть судна, чтобы проверить, как вялится окорок на бушприте — первое утешение с начала его службы на «Поликресте». Вернувшись, он произнес:— Чертовски неприятная мысль пришла мне в голову. Я вспомнил, что Каннинга нельзя угощать свининой, поскольку он еврей. Но может ли он есть оленину? Оленина кошерная пища? Зайчатина тоже не подойдет, поскольку она приравнивается к крольчатине и тому подобному мясу.— Не имею никакого представления. Полагаю, у вас нет Библии?— Нет, есть. Я проверял по ней текст семафора от Хиниджа: «Не на силу коня смотрит Он, не к быстроте ног человеческих благоволит». Вы помните? Как вы полагаете, что он подразумевал под этим? Не очень остроумно и вовсе не оригинально. Ведь, в конце концов, всем известно, что не на силу коня смотрит Господь, не к быстроте ног человеческих благоволит. Полагаю, он что-то напутал. Однако последние несколько дней я читал Библию.— Вот как?— Да. И возможно, в следующее воскресенье прочту проповедь экипажу.— Вы? Прочтете проповедь?— Конечно. Капитаны часто делают это, когда на борту корабля нет капеллана. На «Софи» я всегда знакомил моряков с Дисциплинарным уставом, но теперь, пожалуй, я произнесу четкую, разумную… Слушайте, в чем дело? Что забавного в том, что я намерен прочесть проповедь? Черт бы вас побрал, Стивен! — Сидевший на стуле доктор согнулся пополам, раскачиваясь взад и вперед, издавая при этом спазматические звуки. По лицу его текли слезы. — Что еще за представление? По-моему, я впервые слышу, как вы смеетесь. Что за непристойное представление, оно совсем вам не идет. Хи-хи. Хорошо, смейтесь на здоровье, пока не лопнете.Он отвернулся, пробормотав что-то насчет «притворно улыбающихся лицемеров, хихикающих и делающих вид, что читают Библию, ничего в ней не понимая; и хотя блаженны кроткие, лучше пожертвовать блаженством, чем безропотно сносить дурацкий издевательский смех». Однако вскоре смех этот стих — еще несколько похожих на вороньи крики рыданий, и все кончилось. Поднявшись со стула и вытирая лицо носовым платком, Стивен взял Джека за руку и произнес:— Я очень виноват. Прошу прощения. Я ни за что не стал бы досаждать вам. Но тут было нечто в корне комичное, настолько забавное… иначе говоря, у меня возникла такая смешная ассоциация идей… Прошу вас не принимать все это на свой счет. Конечно же, вы прочтете проповедь матросам. Убежден, она произведет на них поразительный эффект.— Что же, — отозвался Джек, — я рад, что вы нашли повод для невинного веселья. Хотя то, что вы находите…— Скажите, пожалуйста, а какой текст вы хотите использовать?— Вы что, издеваетесь, Стивен?— Ни в коем случае, даю слово.— Это тот стих, где говорится: «Я велю ему прийти, и он приходит, ибо я центурион». Я хочу, чтобы они поняли: необходимо послушание, такова воля Господа — об этом говорится в Библии, и так должно быть! Поэтому всякий негодяй, который отказывается повиноваться, является вероотступником и поэтому будет проклят. Лезть на рожон незачем — и об этом говорится в Писании, что я и отмечу.— Вы полагаете, что им будет легче нести службу, потому что такова воля Провидения?— Совершенно верно. Об этом все сказано здесь, — произнес Джек, похлопывая по Библии. — Здесь поразительное количество полезных вещей, — продолжал он с изумлением, выглядывая из люка. — Я даже не представлял себе. Между прочим, похоже на то, что косуля кошерное животное. Это для меня утешение, причем большое, скажу я вам. А то я ломал голову, что подать на обед.Следующий день принес уйму забот — придание надлежащего наклона мачтам «Поликреста», перемещение той части балласта, до которой удалось добраться, ремонт цепной помпы и, конечно, подготовка к приему гостей. За четверть часа до их прибытия Джек стоял посередине салона, хлопоча обо всем: он поправлял скатерть, мешал угли в камельке, пока они не загорелись вишнево-пунцовым цветом, теребил Киллика и его помощников, добиваясь, чтобы стол не стоял поперек диаметральной плоскости судна, думал о том, какие еще изменения следует произвести в последнюю минуту. Прикидывал, сумеют ли удобно разместиться за столом шесть человек.«Поликрест» был более крупным судном, чем «Софи» — корабль, которым он командовал прежде. Однако из-за необычной конструкции в капитанском салоне не было кормового балкона, не было больших покатых окон, придававших впечатление просторного, светлого помещения даже небольшой каюте.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71