— Стало быть, так, ты ко мне за помощью пришел. А я чуть иначе предлагаю: потрудиться друг на друга. Если показания Рейнера против Бари добудешь, считай, я — твой! А значит, и «железка» твоя. Хотя даже в этом случае подставлюсь.
Увидел в руке Коломнина ключи от пустого промерзшего джипа. Покачал сокрушенно головой:
— Так и гоняешь сам по себе?
— Люблю за рулем.
— А жить любишь? Мил мой, ты вообще-то соображаешь против кого охоту начинаешь? Знаешь, сколько у меня там трупов наскирдовано?! — Роговой ткнул в сторону своего окна, за которым в глубинах сейфа покоилось агентурное дело «Зеленка». — Значится так, еще раз без охраны увижу, порву всякие контакты. Мне, понимаешь, союзники живые нужны.
Коломнин, полный симпатии к этому хитровану, благодарно пожал ему локоть.
Прямо от здания РУБОПа Коломнин проскочил к офису, этаж в котором занимала компания по поставке и монтированию буровых установок.
Коломнина здесь хорошо знали, так что в кабинет Резуненко проник он без задержки и даже поприсутствовал на окончании планерки.
— По договоренности с «Нафтой» мы становимся единственным — прошу проникнуться ответственностью — поставщиком и монтировщиком труб для бурения по всему периметру Верхнекрутицкого меторождения, — явно для пришедшего кстати гостя отчеканил Резуненко. — Это большая честь для нас. Но и большая ответственность. Совсем другой масштаб. И другие заработки.
Послышался оживленный гул.
— Через месяц вылетаю на завод для подписания контракта на поставку большой партии труб. До этого времени мы должны все рассчитать, подготовить. Еще и еще раз перепроверить укомплектованность бригад монтажников. Сам я сейчас, как вам известно, по просьбе Фархадова, сосредоточился на поставках конденсата, но каждые два дня буду приезжать и заслушивать отчеты! Все, на сегодня свободны.
Не дождавшись, пока выйдут последние, подсел к Коломнину, возбужденно поиграл плечами:
— Запарка — во! Такие масштабы! Веришь, газеты некогда читать. Новости по дороге ухватываю. Собственный шофер за политинформатора. Вменил сволочуге в обязанность. Чтоб вместо «калыма».
Последнюю фразу произнес он без начального энтузиазма, с возрастающей тревогой вглядываясь в пасмурного визитера.
— Слышу, о новых контрактах размечтались, — плотоядно ухмыльнулся Коломнин. — Планов громадье. Просто-таки майский день, именины сердца.
— Что случилось? Выкладывай.
— Да вроде как ничего особенного. Просто нам «железку» перекрыли. Вот полюбуйся на досуге, — и небрежно метнул на стол прайс-лист. Лицо Резуненко, едва глянул он на цены, вытянулось.
— Да это ж полный… — он прервался, растерянный.
— Вы как всегда безупречны в формулировках: именно — финита ля комедия, — по-своему закончил его фразу Коломнин. — Так что насчет контракта и прочих глупостей не извольте больше беспокоиться.
Тяжело поднялся. Сочувственно оглядел обескровленное лицо Резуненко.
— Вот такое паскудство приключилось. Столько трудов, планов, — и все псу под хвост из-за того, что «железку» подмяли под себя бандюки. Я-то поначалу думал с нашими сорока процентами еще одиннадцать у остальных нефтяников позаимствовать, да и помести всю эту нечисть с ОМОНом, — говоря, заметил, как азартно вспыхнул Резуненко. — Но куда там: все, оказывается, хвосты от страха поджали. Так что… Главное, что обидно — своими руками отдал Фархадов контроль. Ведь были, оказывается, еще одиннадцать процентов. Так передал их за здорово живешь другому. А тот после Гелаеву перепродал.
— Не было этого, — резанул Резуненко.
— Чего не было?
— Не отдавал Рейнер — ты ж о нем говоришь — акций. Доподлинно знаю.
— Но договор-то на продажу есть?
— Значит, подделка. Надо провести эту…экспертизу. И все выявится. Так ведь? — в голосе Резуненко теплилась надежда.
Но Коломнин растоптал ее безжалостно:
— По одной-то подписи? Уж если сфальсифицировали, так и подделывали наверняка тщательно. Да и — какой суд ее проводить станет? А если станет, то сколько вся эта хренотень процедурная месяцев займет? И даже если подтвердят подделку, что с того? Раз все остальные передрейфили и по указке Гелаева голосуют, то мы все равно в меньшинстве, как ни крути. Нет, только если бы акции эти вместе с нами проголосовали. А так…
Коломнин замотал головой, как человек, потерявший надежду.
— И что теперь? — выдавил Резуненко.
— Глупый вопрос. Дня через три проведем итоговое совещание, и, если не произойдет какого чуда, придется лететь докладывать в банке. А дальше понятно, — и он перекрестил руки, лишая собеседника последних иллюзий. — Кстати, приглашаю на вечер к нам в сауну. Будет Богаченков, Мамедов. Отметим несвершение, так сказать, надежд. Все-таки спайка у нас неплохая могла получиться.
К вечеру в предбаннике сауны за накрытым столиком собрались Коломнин, Мамедов. Последним приехал Резуненко. Все выглядели подавленными. Выпили молча. Вдогонку еще. Отсутствовал единственно Богаченков. Как мрачновато пошутил Коломнин, готовит погребальный отчет для банка.
На шутку эту неожиданно остро отреагировал Резуненко, с момента прихода державшийся настороженно:
— Тебе Роговой сообщил, да?
Мамедов непонимающе вскинул голову.
— Да, — подтвердил Коломнин.
— Пусть так. Знаю я, где Рейнер. Знаю, да! Но не скажу.
— Знаешь, да?! — вскинулся Мамедов. — Живой, да? Тогда почему молчишь? Он «бабки» наварил и свинтил. Всех предал. Почему не скажешь? Разве не должник ты дяде Салману?
— Подожди кричать, Казбек, — осадил его Коломнин. — Говори, Виктор.
— Нечего мне говорить, — огрызнулся Резуненко. — Потому и знаю, что друг я Жене. А друзей не сдают.
Он заметил перекосившийся, готовый взорваться новым криком рот Мамедова и попросту показал массивный, как задубевший гранат, кулак — как пластырем опечатал.
— Никаких денег он за эти акции не получал и договора не подписывал. Хотя и предлагали, и пытали даже. Просто сбежал ночью в тайгу и — все дела. Он же таежный человек, Женька Рейнер. Всегда таким был. Что называется, не от мира сего. Юродивый. — Дурачок, значит? — подковырнул Мамедов.
— Поумней нас с тобой вместе взятых. Говорю — юродивый. Стишки пописывает. Питаться сутками может чем ни попадя. Лишь бы по тайге своей бродить. Там он царь. А среди людей выживать не научился. На медведя — это мы можем. А самое меленькое, никчемное начальство хуже огня боится. Ему Тимур УАЗ подарил. Так на права сдал, а получить не мог. Оказалось, какой-то лейтенантик оборзевший на него наорал и выгнал, так он полгода вернуться боялся. Я узнал, с ним туда подъехал, из лейтенантишки этого вмиг права вытряхнул. Ты думаешь, Женька обрадовался? Жди, как же! Хуже того испугался: а что если, говорит, теперь паспорт отберет, а то и дом подожжет. А чего? Власть. Может.
Коломнин невольно улыбнулся.
— О, уже и расплылся! — поспешил охолодить его Мамедов. — Наивный, слушай, какой! А еще милиционером был. Он нам тут по ушам ездит. Может, вместе и доллары поделили? Да, нет?!
— "Леща" тебе дать, что ли? — прикинул Резуненко. — Доллары! Он слов таких не знает. Ты что, Сергей, и впрямь думаешь, Тимур ему эти акции подарил? Да для Женьки это как фантики. Просто надо было распылить, чтоб под монопольный закон не попасть. Вот и использовал. Они их с Салман Курбадовичем в Женьку, будто в сейф вложили. Знали, что не пропадут. Ведь просил не втягивать его. Лучше мне, говорю, передай, если позарез надо.
— О даже как?! — Мамедов вскочил, предлагая Коломнину оценить сделанное признание. — Вон оно куда все шло. Понял, да?
— Не отдал. Остерегся. Меня, друга, остерегся. А Женьку нет. Вот и накликали на него. Так что третий год высунуться боится.
Он жестко глянул на Коломнина:
— И никакие шкурные интересы не заставят меня…Потому что бывают не только деньги. Есть еще такое слово, как…
— Понял, не дурак, — невозмутимо подтвердил Коломнин. Разлил по стаканам оставшуюся водку. — Имеем, стало быть, высокий порыв? Друга он от нас прячет! А мы здесь кто для тебя? Ну ладно, мы — похоже, никто. — И дядя Салман никто, да?!
— А сотни семей, что по миру пойдут?! Сам же витийствовал. Теперь оно тоже не в счет?!
Резуненко рыкнул безысходно.
— А его самого — так и полагаешь до смерти в лесовиках держать?! Пока от собственного страха не загнется?
Дверь «предбанника» распахнулась, и в нее вбежал непривычно возбужденный Богаченков. Живо огляделся.
— У меня абсолютное зрение! — с порога сообщил он.
— С чем и поздравляю! — буркнул Резуненко.
— Если абсолютное, так видишь, что Абсолют кончился! — в восторге от удачного каламбура загоготал Мамедов. — Сбегай наверх за бутылкой. Так говорю, да?
— У меня абсолютная зрительная память! — горячо повторил Богаченков, обращаясь на этот раз к Коломнину. И тот сделал знак остальным успокоиться, — таким возбужденным Юра бывал очень редко. И неспроста. — Я помню все машины, что стоят возле офиса «Нафты». Даже если в стороне, на обочине. Там три дня простоял брезентовый УАЗ номер… Номер тоже помню.
— И чем он так запомнился? — Мамедов, ожидая забавы, подмигнул остальным.
— Да ничем не запомнился. Говорю же, — просто зафиксировал, — Богаченков рассердился. — Я сегодня не на машине вернулся. Вернее, на попутке. Подбросили до перекрестка. Решил прогуляться дворами, — голова гудела. И как бы сбоку зашел.
Сбивчивый, нервный тон его заставил наконец всех напрячься.
— Там этот УАЗ стоит в темноте. Поначалу решил, — пустой. Пригляделся, есть человек! Он меня потому не заметил, что как раз коттедж наш разглядывал. И у глаз что-то похожее на.. как это?.
— Что-то из приборов ночного видения? — подсказал Коломнин. Он уже одевался.
— Да, наверное. Батюшки мои! Я глянул. Его самого не видно. А оттуда такой полный обзор! Все двери, окна! Я сразу обежал и подъехал на такси, вроде как обычно.
— Сейчас я с охраной тряхнем этого соглядатая! — Мамедов азартно полез за пистолетом.
— Тут еще что важно, Сергей Викторович, — Богаченков что-то про себя еще раз просчитал. Притянул к себе ухо Коломнина. — Могу, конечно, и ошибаться. Но, мне кажется, это тот белесый. Помните, из аэропорта, на которого Лариса Ивановна…
— Помню, — подтвердил Коломнин. Решительно остановил приготовившегося выбежать Мамедова. — Вот что, мужики, отставить суету. Если Юра не ошибся, это, вполне возможно, киллер.
— За кем же он? — голос Резуненко невольно просел.
— Да уж не за нами, — ядовито отреагировал Богаченков. — Кому мы с вами нужны? Ясно — за Сергей Викторовичем. Это ведь он гнездо разворошил. Вот и начинается. Говорил же насчет охраны!
— Ничего. Это к лучшему. Он за твоей головой пришел. Но на свою голову он пришел! — азартно закричал Мамедов. — Сейчас с охраной через задний ход вылезем, обойдем и возьмем.
— Не горячись, — остановил Резуненко. — Он на машине. Одного мог не заметить. А двух-трех увидит, уйдет.
— Верно, — Коломнин с трудом подавил поселившийся в нем озноб. — Кроме того, не факт, что оружие сегодня с ним. Может, пока разведку ведет. Возьмем, и с чем? Его спровоцировать надо. Имею на этот счет предложение — сработать на живца.
Спустя полчаса из парадной двери высыпала пьяная ватага, возглавляемая шумным от выпитого Мамедовым.
— Серега! — заорал он внутрь дома. — Не передумал? А то мы уезжаем к Салман Курбадычу. Охрану тоже велел с собой взять.
— Поедемте, Сергей Викторович! — слезно попросил Богаченков. — Чего одному оставаться? Главное, и прислугу отпустили. Тем более Фархадов велел и вам быть.
— Куда я поеду пьяный?! — к двери изнутри подошел Коломнин. — Без вас хоть отосплюсь перед самолетом. А то в Москве потом неделю как бобику крутиться придется. Катитесь!
Он решительно захлопнул за ними дверь.
Ватага тронулась к стоящим во дворе машинам.
— Выспется, как же! — захохотал Резуненко. — Я ему сюда часика через два пару телок организую. То-то поглядим утром, чего от этого хитрована останется.
Идея была матерно одобрена. Машины зарычали. Двор опустел.
Прошло полчаса, час. В комнате Коломнина горел тусклый ночник. Сам он вместе с остальными, вернувшимися через тайгу, затаился в комнатах вдоль коридора. Причем в самом его начале расположилась ударная группа захвата: Резуненко и Мамедов с охранником. Идея была проста: другого способа попасть в комнату Коломнина, как пройти через русло коридора, не существовало. И в этом месте Резуненко должен был, пропустив киллера мимо себя, обхватить его своими лапищами сзади. Даже если тот почувствует чужое присутствие, использовать оружие в тесноте против могучего Резуненко ему будет затруднительно. Главное, отчего зависел успех, — перехватить руки, в одной из которых должен находиться приготовленный пистолет. Мамедов и охранник, оба вооруженные, тут же, наставив стволы, блокируют попытку сопротивления. Если же паче чаяния киллер вырывается и бежит вперед, в него должен стрелять приставленный к Коломнину охранник. Задачу ему Мамедов поставил самую что ни на есть простенькую. «Это, — он показал на Коломнина, — твое святое. Если его убьют, я убью тебя. Понял, да?». На всякий случай на первом этаже путь к отступлению отсекают еще один охранник и Богаченков с резиновой дубинкой.
Гулкая тишина заполнила дом. Ждать с непривычки было трудно. То и дело кто-то откашливался, сморкался. Внезапно послышался скрип паркета, отчего все разом затаились. Но тут же тихий, извиняющийся голос Мамедова: «Совсем дом сгнил, слушай. Ремонт, вижу, пора делать». Смешливый Богаченков сдавленно хихикнул.
И в это время отчетливо послышалось позвякивание металла, — отмычка вошла в замочную скважину.
Казалось, время не бежит, — едва струится. Шелест шагов на первом этаже, поскрипывание деревянной лестницы, — «нет, все-таки хорошо, что не сделали ремонт». Первый проем пройден. Еще один! Теперь вступает в коридор. Виски Коломнина отчаянно пульсировали.
Осталось шаг-два до Резуненко. Внезапно: резкий посторонний звук, быстрое движение и — два подряд выстрела. Вскрик и стук упавшего на пол тела.
Голос Мамедова, озлобленный, какой-то взмыленный, снял напряжение.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53