В неприступном лице самого Фархадова, когда кивком поздоровался он с Коломниным, не было и намека на возникшую на вчерашнем банкете тень доверительности. А глубокий поклон Богаченкова и вовсе проигнорировал: боги не замечают топчущихся у их подножий. Жестом предложил всем рассаживаться, обернулся к выжидающей в дверях секретарше.
— А почему нет Ларисы Ивановны? Пусть заходит. У нас экономический разговор будет. И… — Принести вам смородинового чаю? — Калерия Михайловна дождалась снисходительного кивка.
— Я бы, если честно, тоже чая выпил, — попросил Коломнин и — осекся. Судя по озадаченному молчанию, он сморозил какую-то очередную бестактность.
Во всяком случае Калерия Михайловна разом закаменела лицом и вышла, не удостоив визитера даже поворота головы.
— Считайте, нажили врага, — шепнул Хачатрян. -Смородиновый чай по собственной рецептуре — это священнодействие, предназначенное исключительно для патриарха. Уж лучше бы вы сразу предложили ей почистить обувь.
Фархадов прокашлялся:
— Так что, готов уважаемый банк «Авангард» ссудить нам для окончания работ пять — семь миллионов? Думаю, этой мелочи хватит. Или нам придется в другом месте брать? Подобно тому, как вчера не сдержал изумления Коломнин, сегодня едва не поперхнулся Богаченков. Коломнин сделал незаметный жест успокоиться.
— Глубокоуважаемый Салман Курбадович, — обратился он. — Разговор у нас, похоже, долгий и…
— На долгие разговоры нет времени! Работать надо, — нетерпеливо перебил Фархадов.
— Мы затем и приехали. Поэтому позвольте мне начать все-таки немножно с другой стороны. Через два месяца подходит срок возврата вами пятимиллионного кредита, взятого у банка два года назад. И как раз, помнится, на завершение работ. Отсюда, простите за занудство, вопрос…
Прервавшись, Коломнин, и вместе с ним остальные, за исключением Фархадова, поднялись, — в кабинет вошла Лариса. Сегодня она была в официозе: с зачесанными за уши волосами, в строгом сером костюме и с приветливой строгостью на лице. Следом в кабинет протиснулась Калерия Михайловна.
— Шараева. Экономист, — представилась Лариса, усаживаясь на отодвинутый Фархадовым стул.
— Главный экономист, — подправил учтивый Мясоедов.
Фархадов неуловимым движением выказал Мясоедову свое одобрение. — Что у вас, Калерия Михайловна?
— Там, извините, Салман Курбадович, Витя Резуненко дожидается.
— И это повод, чтоб прерывать совещание?
— Наверняка клянчить пришел, — объявил Мясоедов. — Гоните вы его в шею, Калерия Михайловна.
— Он в третий раз на прием записывается, — напомнила Фархадову секретарша, демонстративно проигнорировав указание финансового директора.
— Да, да. Что ж, пусть зайдет, — поспешная реплика Мясоедова произвела на Фархадова обратное действие, — малейшая попытка давления заставляла президента «Нафты» поступать с точностью до наоборот.
— Это ненадолго, — успокоил гостей Мамедов.
В кабинет меж тем ввалился человек, с которым Коломнин познакомился накануне. На этот раз был он в джемпере, окольцовывавшем мощную шею. Пройдя на середину кабинета, оглядел собравшихся, как бы прикидывая, требуют ли правила приличия пожать руку каждому в отдельности или достаточно общего кивка.
— Что у тебя, Виктор? — поторопил Фархадов.
— Так, Салман Курбадович, сами знаете, — после того как «Нафта» отказалась от заказов на трубы, у меня резко упал оборот. Главное, была сделана предоплата. А на нее пришлось живые деньги занимать.
— Опять знакомые песни, — протянул Мясоедов.
— А у тебя все знакомое, — огрызнулся Резуненко. — Салман Курбадович, поверьте, если б не крайняя нужда…
— Что ты хочешь?
— Пусть этот, — он ткнул через плечо в Мясоедова, — хоть треть… четверть даже долга вернет! Иначе — задохнусь.
Фархадов перевел взгляд на Мясоедова. И во взгляде этом была просьба.
— Да где возьму-то?! — Мясоедов расстроенно всплеснул руками. — Все ведь до копейки давно расскирдовано. Сами знаете.
В подтверждение сказанного он даже карманы вывернул и эдак оттопырил. Чтоб и сомнений не оставалось, — именно до копейки.
— Силен ты, погляжу, чужие денежки скирдовать! — насколько учтив и пиететен был Резуненко с Фархадовым, настолько же непримирим и резок — с его заместителем.
— Что ты этим собственно хочешь сказать? За такие намеки, знаешь!.. — Мясоедов даже сделал движение подняться. Но Резуненко, будто только того и ждал, шагнул к нему. Рядом с массивным, но рыхлым Мясоедовым атлет Резуненко выглядел обломком скалы возле большой песчаной кучи.
— Ну, будет вам, — лениво оборвал склоку Фархадов. Он все видел и все оценил. — Иди, Виктор, я подумаю.
— Салман Курбадович, поймите. Если уж в такие дни к вам пришел, то… — Резуненко полоснул себя ладонью у горла и выдавился наружу.
— Изыщи, — коротко произнес Фархадов.
— Да Салман Курбадович! Если мы каждому просителю!..
— Он не каждый. Он друг Тимура был, — процедил Фархадов, заставив Мясоедова проглотить собственный всплеск. — Потому — изыскать!
— Попробую, конечно.
— Вот и пробуй, — разрешил Фархадов. — Так что за вопрос был у гостей?
— Да, вопрос, — Коломнин с трудом заставлял себя не смотреть на Ларису. — Так вот, почему из предполагавшихся двадцати километров трассы за два года проложено лишь пятнадцать, а деньги меж тем иссякли? В чем причина?
— О чем это он? — Фархадов неприязненно уставился на заерзавшего Хачатряна. Тот в свою очередь зыркнул на Коломнина:
— Я ведь объяснял. У компании имеются трудности.
— Я не твоих комментариев жду, Симан Ашотович. Ты мне отдельно отчитаешься, — осадил его Коломнин. Так что обидчивый Хачатрян стремительно переменился в лице. — Сейчас меня интересуют объяснения руководства «Нафты».
— А докладную написать не надо? — неприязненно съехидничал Мамедов. — Может, лично Салман Курбадовичу на ваше имя?
— Здесь нет поводов для обид, — Коломнин, даже не приступивший еще к расспросам, чувствовал себя несколько обескураженным от совершенно непонятного отпора. От более резкого ответа его удерживала даже не рука Симана, умоляюще сжавшая под столом ладонь, а более — нежелание преждевременно испортить отношения с Фархадовым. — Уважаемый Салман Курбадович, я никак не хотел и не хочу обидеть вас лично. Но согласитесь: мы ждем отчета об использовании своих денег. Это нормально для кредитора. С этим я послан. А вместо этого вы требуете выдать еще. Разве нам не о чем поговорить? Ведь если бы я, предположим, попросил лично у вас взаймы крупную сумму, вы бы наверняка поинтересовались, смогу ли отдать. И разве имел бы я после этого право обижаться?..
Это был неудачный пример. Надо все-таки соображать, когда имеешь дело с кавказцем.
— Возьми, сколько надо! — прежде чем Коломнин закончил фразу, бумажник Фархадова лег перед ним. Следом шлепнулось портмоне Мамедова. Едва заметно поколебавшись, придвинул свою барсетку и Мясоедов. Впрочем, таким образом, чтоб можно было незаметно утянуть ее назад.
С благодарным поклоном Коломнин отодвинул все это к центру стола:
— Спасибо. Буду знать, к кому в трудную минуту обратиться. Предлагаю все-таки поговорить о цифрах. Вчера, пока мы отдыхали, Юрий Богаченков изучил кредитное дело. Доложи, Юра!
— Да, собственно, информации чересчур мало. Совсем никакой. Видно, что компания сильно перегружена долгами. И не только перед нашим банком. Но разобраться в представленных балансах без расшифровки совершенно невозможно. Я тут подготовил список необходимых документов…
— Кто это? — ледяным тоном поинтересовался Фархадов.
— Богаченков. Наш экономист, — вторично представил Коломнин.
— Не знаю такого. Пусть ступает к экономистам и с ними общается. Кто сюда пустил? Я — Фархадов! Понимаете ли вы? Я дело для страны делаю. А вы мне тут…
— Салман Курбадович, вам нельзя волноваться, — напомнил Мясоедов.
— Да и стоит ли нервничать из-за всяких… — Мамедов значительно не договорил.
Коломнин помрачнел.
— Проверять они меня, понимаешь, приехали! — Фархадов возбужденно отодвинул поглаживающую ладошку Ларисы. — Да что такое ваши жалкие пять миллионов? Тьфу! У меня капитализация компании под сто миллионов! А завтра, когда в трубу врежусь, возрастет десятикратно. Да я прямо сейчас трубку сниму, кого хошь. Хошь того же Аликперова, хошь Вяхирева. И — получу сколько надо кредит. Надо — десять? Будет десять. Надо больше, дадут больше. Потому что я Фархадов!
— Наверное, дадут, — поверил Коломнин. — Любопытно только, что они за это запросят.
И по смутившимся лицам увидел: попал в точку. Уже просили. Уже и условия выставлены. Судя по всему, — неприемлемые.
— Особенно если узнают, что над «Нафтой» завис банковский долг. Ведь скоро три месяца как компания не выплачивает проценты. Если б Симан Ашотович вас не покрывал, мы бы приехали сюда гораздо раньше. И вместо того, чтоб помочь разобраться в причине задержки, вы с милой непосредственностью требуете еще столько же и обижаетесь, что мы позволяем себе задавать неудобные вопросы. Помогите разобраться и — попробуем вместе найти решение.
— Разобраться?! — подскочил Мамедов. — Тогда езжайте в тайгу. Посмотрите буровые. Там работа! Там результат! Там все ответы! А в тепле сидеть да вопросики большому человеку задавать — чего проще?.. Я верно говорю, дядя Салман?
Фархадов тяжело поднялся, подняв тем остальных:
— Да. Хочешь посмотреть, езжай. Я организую вертолет. — Так я сам и покажу, — вызвался было Мамедов. Но под недовольным взглядом Фархадова отступил, как бы извиняясь за неуместную инициативу.
— Ты мне здесь нужен, — объявил Фархадов. И Мамедов приятно заалел. — Резуненко найдите. Пусть он провезет. Может, тогда поймешь, чего нефть стоит.
— Может быть, — принял вызов Коломнин. — Раз нужно для дела, поеду. Но при условии.
Фархадов поморщился от новой дерзости.
— Банковским экономистам за это время должны быть представлены необходимые документы. Главное — вся кредиторская и дебиторская задолженность. Поймите же — мы обязаны разобраться в ситуации. Такая задача поставлена президентом банка.
Фархадов поколебался, будто определяясь, не нанесена ли ему новая обида — на этот раз недоверием Дашевского. — Ладно. Разрешаю. Это все с ним, — он ткнул в Мясоедова и неприязненным кивком распрощался с гостями.
Хачатрян и Коломнин, оставив Богаченкова разбираться с улыбчивым, но удивительно обтекаемым финдиректором компании, в неприязненном молчании вышли из офиса на мороз. Здесь Коломнин круто развернулся.
— Так что происходит, Симан?
— Может, в банке поговорим? Там чай, кофе.
— Впору водки выпить. Я спрашиваю, что за головоломки?! Всему есть мера. Наши должники вместо того, чтоб обсуждать возврат долга, требуют еще. И при этом впадают в истерику, когда им начинают задавать самые простые вопросы — куда дели то, что взяли. Так что сие значит?
— Это значит, что… — Симан поколебался. — Э! Чего уж там? Они сейчас в тяжелейшей финансовой яме, и если мы им не поможем выкарабкаться, то и денег своих не вернем.
— Что значит не вернем? — сощурился Коломнин. — По документам одного имущества в залоге на восемь миллионов. Продадим и покроем убытки. Или?..
Симан кивнул.
— Залоги липовые, — уныло признался он. — Там цены раз в пять завышены. Если б я их не кредитовал, другие бы перехватили. На них тогда спрос был. Можно сказать, финишную ленту грудью рвали. Казалось, еще годик и — в трубу врежутся. А без залогов разве Центральный офис разрешил бы такой кредит выдать?
Он тряхнул большой своей головой с такой силой, что она замоталась на тонкой шее, будто крупная родинка, едва держащаяся на тонком стебельке.
— Там же все четко просчитывалось! Как только врезались в трубу, сразу шел возврат и — бешеные прибыли. Ведь разумный был риск! Кто ж мог подумать, что Тимура убьют? После его смерти компания перестала быть для нас прозрачной. — А Мясоедов? Мамедов?
— Мясоедов, он еще при Тимуре появился. Тот его на контракты с поставщиками и покупателями посадил. Где чего скомбинировать — это он силен. Не отнимешь. А вот тащить на себе после смерти Тимура компанию, — слабак оказался. Но признать не хочет. Амбиций-то вагон! Тем более что и Фархадов за него держится. Для него — раз сын привел, стало быть, навечно. А финансовые потоки меж тем резко иссякли. — Но Мамедов! Этот-то из своих! Должен видеть!
— А что Мамедов? Цепной пес при Фархадове! Что Салман сказал, то ему и истина. И всякого, кто против, сметает. Я пытался выяснить, куда деньги идут. Но…Мясоедов чуть что слюной брызжет. А Фархадов… Вы ж с ним виделись. Знаете, каково общаться.
— Почему тогда не поставил в известность нас?
— Да потому!.. Надеялся, что образуется. Я ведь как рассуждал? Фархадову труба нужна позарез. Мужик он сильный, в авторитете. Значит, своего все равно добьется. Кто ж мог думать, что смерть сына его так подкосит?
И, избегая дальнейших неуютных расспросов, быстро засеменил к «Вольво».
Коломнин, стремясь сбить вспыхнувший едва контролируемый гнев, перевел дыхание.
Тут входная дверь распахнулась, и в проеме, едва не черканув плечами по косякам, появился Резуненко. Несмотря на мороз, голова его была непокрыта. А огромную косматую шапку вертел за ухо, так что она крутилась пропеллером возле его ноги, будто разыгравшийся коккер — спаниель.
— Шофер, поросенок, куда-то пропал, — объявил он с порога. — А то бы хрен меня перехватили. Наверное, опять «левый» калым нашел. Уволить бы к черту! Хотя — если так пойдет, всех придется на выход! И самому — туда же. Резуненко скрежетнул зубами. Пригляделся наспешливо:
— Стало быть, на экскурсию собрался?
— Что значит на экскурсию? Предложили ознакомиться со спецификой работы месторождения. Понюхать, так сказать, как нефть пахнет.
— Так нюхай! — Резуненко бесцеремонно ткнул ему под нос рукав собственного полушубка. — Ишь, нюхач выискался.
Коломнин молча отодвинул от себя подставленный локоть. Пристально посмотрел на непонятно задиристого собеседника.
— Похоже, времени у тебя до хрена, — определил Резуненко.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53