Это правда?
Питт кивнул:
– Да, план таков, если только в течение дня нас не обнаружат малийские войска.
– Мы переговорили между собой, – серьезно сказал Монто. – Никто не вернется в Тебеццу. Мы договорились, что лучше своими руками убьем наших жен и детей, чем допустим, чтобы они снова мучились в рудниках.
Питт посмотрел на Монто, на женщину и ребенка, расположившихся на каменном полу арсенала. На его суровом, обветренном лице отразились горечь и злость.
– Будем надеяться, что до этого не дойдет, мсье Монто.
* * *
Ева так устала, что не могла спать. Она заглянула в глаза Питту.
– Не хочешь прогуляться со мной по утреннему солнышку?
– Никому нельзя появляться на открытом пространстве. Для машинистов проходящих поездов и пилотов пролетающих самолетов форт должен выглядеть заброшенным.
– Двигались мы ночью, и я уже почти две недели как под замком в подземелье. Неужели никак нельзя устроить, чтобы я увидела солнце? – взмолилась она.
Он ничего не ответил, только одарил ее самой ослепительной из своих улыбок, обхватил руками и понес по ступенькам на плац. Не останавливаясь, он взобрался на платформу, идущую вдоль крепостных стен, и только там поставил ее на ноги.
Солнце на несколько минут ослепило Еву, и она не заметила приближающуюся женщину-бойца, которая исполняла обязанности наблюдателя.
– Вы должны оставаться внизу, чтобы вас не заметили, – строго сказала она. – Приказ полковника Леванта.
– Пару минут, – попросил Питт. – Эта леди довольно долго не видела голубого неба.
В своем боевом камуфляжном костюме, ощетинившемся оружием, Софи Шовель, сержант команды быстрого реагирования УНИКРАТТ, могла быть жестокой и даже безжалостной, но она обладала также даром глубочайшего сострадания и понимания людей. Стоило ей взглянуть на прижавшуюся к Питту исхудавшую до синевы женщину, как выражение ее лица сразу же смягчилось.
– Хорошо, две минуты. – Она даже слегка улыбнулась. – А потом сразу обратно.
– Спасибо, – сказала Ева. – Очень вам признательна.
Прошел уже час после восхода солнца, когда Питт и Ева, обнявшись, смотрели на бесконечную песчаную равнину, тянущуюся на север до самого горизонта. Странно, но именно Питт, а не Ева особенно остро ощутил в этот момент грандиозное великолепие этого выжженного и враждебного пространства, чуть не погубившего его.
– Жду не дождусь, когда вновь увижу океан, – прошептала Ева.
– А ты подводным плаванием занималась? – спросил он.
– Я всегда любила воду, но никогда не погружалась в нее с трубкой.
– В заливе Монтерей полно всякой морской живности. Красивые рыбы среди зарослей водорослей и невероятные формы скал, особенно вдоль побережья от Кармела до Биг Сура. Когда мы окажемся там, я дам тебе уроки подводного плавания с дыхательным аппаратом и возьму с собой под воду.
– Я так жду этого!
Она закрыла глаза, закинула назад голову, впитывая солнечный свет, и щеки ее сразу порозовели под пока еще ласковыми лучами. Он сверху вниз глядел на нее, всматриваясь в каждую восхитительную черточку ее лица, которое не смогли испортить тяжелые испытания. Вдоль крепостной стены, выгоревшей на солнце, стояли наблюдатели. Ему вдруг так захотелось сжать ее в объятиях, забыть об опасности, забыть обо всем, кроме этого мгновения, и поцеловать ее.
Так он и сделал.
Она крепко обняла его за шею и подарила длительный ответный поцелуй. Он сжал ее талию, заставив приподняться на носки. И как долго они простояли так, обняв друг друга, никто из них не помнил.
Она слегка отстранилась, заглянула ему в глаза и словно утонула в их манящей зелени. Ее вдруг захватило и закружило непреодолимое чувство, в котором слились воедино волнение и слабость, благодарность и страсть.
– Я знала, – прошептала она, – еще тогда знала, в тот вечер в Каире, что не смогу устоять.
– А я тогда подумал, что мы уже больше никогда не увидимся, и мне стало ужасно грустно и одиноко, – признался Питт.
– После того как мы убежим отсюда, ты собираешься возвратиться в Вашингтон?
Она сказала это так, будто их освобождение было решенным делом.
Он пожал плечами, не отпуская ее.
– Я уверен, они захотят, чтобы я присоединился к работе группы, занятой проблемой нейтрализации красной волны. А ты куда подашься, когда отдохнешь и подлечишься? Отправишься с очередной благотворительной миссией в какую-нибудь слаборазвитую страну, пораженную неизвестным заболеванием?
– Это моя работа, – тихо вздохнула она. – Помогать спасению жизней – это то, к чему я стремилась с детских лет.
– На любовь остается мало времени, не так ли?
– Мы оба пленники наших профессий.
К ним подошла наблюдательница.
– Вы должны спуститься вниз, чтобы никто вас не заметил, – сказала она несколько смущенно. – Мы же не можем позволить себе проявлять беспечность сейчас, правда?
Ева притянула к себе голову Питта, заросшего щетинистой бородой, и прошептала ему на ухо:
– Ты не будешь думать обо мне как о развратной шлюхе, если я скажу, что хочу тебя?
Он лукаво улыбнулся:
– Я с первого взгляда отличаю развратных шлюх от приличных женщин.
Она незаметно поправила волосы и одернула грязную и оборванную одежду.
– Но вряд ли бы ты угадал ее в той, которая не мылась две недели и у которой остались лишь кожа да кости, как у изголодавшегося уличного кота.
– О, трудно сказать. Немытая голодная женщина, должно быть, знает, как разбудить во мне зверя.
Не говоря больше ни слова, Питт повел ее вниз к плацу, а затем в маленькую кладовую, служившую некогда кухней и столовой. Там было пусто, если не считать бочонка, наполовину наполненного железными костылями. Никого не было видно. Он оставил ее на минуту, а затем вернулся с двумя одеялами. Разложил одеяла на грязном полу и запер дверь кладовки.
Они едва различали друг друга в свете, проникающем из-под двери, и он вновь сжал ее в своих объятиях.
– Извини, что не могу предложить тебе шампанское и кровать королевских размеров.
Ева изящными движениями поправила одеяла и встала на колени, глядя вверх на его смутно различимое лицо, словно высеченное из гранита.
– А я закрою глаза и представлю, что нахожусь с моим красавцем любовником в самых роскошных апартаментах самого шикарного отеля Сан-Франциско.
Питт поцеловал ее и тихо рассмеялся.
– Леди, у вас фантастическое воображение.
51
Главный помощник Массарда Феликс Веренн вошел в кабинет босса:
– Исмаил Йерли звонит из штаб-квартиры Казима.
Массард кивнул и взял трубку телефона.
– Да, Исмаил. Я надеюсь услышать хорошие новости.
– Жаль огорчать вас, мистер Массард, но новости какие угодно, только не хорошие.
– Разве Казим еще не накрыл эту команду ООН?
– Нет, их еще ищут. Мы думали, что их самолет уничтожен, и так оно и есть. Но сами они исчезли в пустыне.
– Почему же ни один патруль Казима не пошел по их следу? – сердито спросил Массард.
– Ветер занес песком все следы их отхода, – спокойно ответил Йерли.
– А что на руднике?
– Заключенные взбунтовались, убили охранников, сломали оборудование и разграбили кабинеты. Ваши инженеры также мертвы. Понадобится шесть месяцев, чтобы вновь запустить рудник на полную мощность.
– Что с О'Баннионом?
– Исчез. Никаких следов его тела. Однако мои люди отыскали труп его надзирательницы-садистки.
– А-а, той американки, которую звали Меликой?
– Заключенные из мести изувечили ее тело почти до неузнаваемости.
– Должно быть, нападавшие захватили О'Банниона с собой, чтобы он дал показания против нас, – предположил Массард.
– Офицеры Казима только что начали допрос заключенных, – продолжал Йерли. – Так вот, могу сообщить еще одну новость, которая вряд ли улучшит вам настроение, а именно: один из оставшихся в живых охранников узнал тех самых американцев, Питта и Джордино. Оказывается, они неделю назад каким-то образом смылись из рудника, добрались до Алжира и вернулись с боевой группой ООН.
Массарда как громом поразило.
– Боже милостивый, это же означает, что они добрались до столицы, до Алжира, и связались с заграницей!
– Я тоже так думаю.
– Почему же О'Баннион не сообщил нам, что они сбежали?
– Очевидно, испугался того, как вы с Казимом отреагируете. Но самая большая загадка – как они прошли четыреста километров по пустыне без пищи и воды?
– Если они поведали о работе пленных рабов на руднике своему начальству в Вашингтоне, то они рассказали и о тайне Форт-Форо.
– У них нет документальных доказательств, – напомнил Йерли. – Чего стоят голословные утверждения этих двух иностранцев, которые нелегально пересекли границу суверенного государства и совершили ряд уголовных преступлений на его территории? Уверяю вас, их показания не примет всерьез ни один международный суд.
– Если не считать того, что мое предприятие осадят журналисты и наблюдатели за охраной окружающей среды со всего мира.
– Не беспокойтесь. Я посоветую Казиму закрыть границы для всех иностранцев, а если они все же проникнут в страну, высылать их.
– Вы забываете, – сказал Массард, пытаясь сохранить спокойствие, – о тех французских инженерах и подрядчиках, которых я нанял строить это предприятие и бросил в Тебеццу. Как только они окажутся в безопасности, то тут же раззвонят об их захвате и заточении. А главное, что еще более опасно, они расскажут о незаконном захоронению отходов, направленных для уничтожения. Корпорация «Массард энтерпрайзиз» будет атакована по всем фронтам, и мне предъявят обвинение в каждой стране, где у меня есть офис или предприятие.
– Никого не останется в живых, чтобы дать показания, – успокоил Массарда Йерли так, словно дело уже было сделано.
– Что предпринимается дальше? – спросил Массард.
– Воздушная разведка Казима и его моторизованные патрули не обнаружили следов перехода алжирской границы. Это означает, что они по-прежнему в Мали, затаились и ждут помощи.
– Которую не допустят войска Казима.
– Разумеется.
– А не могут они направиться на запад, в Мавританию?
Йерли покачал головой:
– Нет, поскольку между ними и первой деревушкой с водой более тысячи километров. У них элементарно не хватит горючего для преодоления такого расстояния.
– Их надо остановить, Исмаил, – простонал Массард, не скрывая отчаяния. – Их надо уничтожить!
– Так и будет, – пообещал Йерли. – Клянусь вам, они не выберутся из Мали. Изловим всех до последнего. Они могут одурачить Казима, но не меня.
Эль Хадж Али сидел на песке в тени своего верблюда и поджидал проходящий поезд. Он прошел и проехал более двухсот километров от своей деревушки Арауан, чтобы подивиться на железную дорогу, о которой как-то рассказал ему проезжий англичанин, руководивший группой туристов, путешествующих в пустыне.
Когда Али исполнилось четырнадцать лет, отец в качестве подарка разрешил подростку взять одного из двух верблюдов семьи – великолепное белое животное, – чтобы отправиться на север, к сияющим рельсам и самому посмотреть на громадное стальное чудовище. Хотя Али уже видел автомобили, а высоко в небе и самолеты, другие же чудеса, как фотоаппараты, радио и телевизоры, оставались для него тайной. Ну а уж если он действительно увидит, а может быть, и потрогает локомотив, то тогда ему будут завидовать все парни и девушки их селения.
Ожидая, он пил чай и посасывал сладости. Прошло три часа, но поезд не показывался, и тогда Али сел на верблюда и направился вдоль железной дороги к Форт-Форо, чтобы рассказать семье и односельчанам хотя бы об этой гигантской стройке, поднявшейся среди пустыни. Проезжая мимо давно заброшенного форта Иностранного легиона, окруженного высокими стенами, он повернул от рельсов и из любопытства подъехал к воротам. Большие, выбеленные солнцем, они были плотно закрыты. Али спрыгнул с верблюда и пошел вдоль стен, высматривая другой вход, чтобы попасть внутрь, но, обнаружив только спекшуюся грязь и камень, оставил попытки и пошел обратно к железнодорожному пути.
Он глядел на запад, следя за тем, как далеко вытянулись эти серебряные рельсы, чуть извивающиеся в волнах жары, поднимающихся от разогретого солнцем песка. И пока он стоял на шпалах и смотрел, его взгляд вдруг что-то заметил. Появилась какая-то точка и поплыла среди волн тепла. Она увеличивалась и приближалась к нему. Великое стальное чудовище, подумал он в волнении.
Но по мере приближения этого предмета Али сообразил, что оно уж слишком мало для локомотива. И тут он различил двух людей, едущих на чем-то, похожем на автомобиль, движущийся по рельсам. Али сошел с железнодорожного полотна и встал рядом с верблюдом, а моторная тележка подкатила вплотную и остановилась перед ним.
Один из мужчин оказался белым иностранцем. Он мельком взглянул на подростка и отвернулся, а второй, темнокожий мавританец, окинул восхищенным взглядом белого верблюда и поздоровался:
– Салям алейкум.
Али вежливо поклонился и ответил на приветствие.
– Откуда ты пришел, парень? – спросил мавританец на языке туарегов.
– Из Арауана, чтобы посмотреть на стальное чудовище.
– Ты проделал большой путь.
– Путешествие было легким, – похвастался Али.
– У тебя прекрасный верблюд.
– Отец позволил мне взять самого лучшего.
Мавританец посмотрел на золотые наручные часы.
– Тебе недолго осталось ждать. Поезд из Мавритании пройдет примерно через сорок пять минут.
– Спасибо. Я обязательно дождусь.
– Заглянул бы пока в старый форт. Там много интересного, тебе наверняка понравится.
Али покачал головой:
– Я не смог войти. Ворота заперты.
Двое мужчин в тележке обменялись многозначительными взглядами и несколько минут разговаривали по-французски. Затем мавританец снова обратился к мальчику:
– А ты уверен? Форт всегда открыт. Ведь мы там храним шпалы и оборудование для ремонта железнодорожного полотна.
– Я не лгу. Сами посмотрите.
Мавританец вылез из тележки и пошел к форту. Через несколько минут он вернулся и снова заговорил с белым по-французски:
– Парень прав. Створки ворот закрыты изнутри.
Француз-обходчик встревожился:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82