– А когда мы ехали домой, Джейни так смешно его передразнивала, что мы чуть животы от хохота не надорвали.
– А каково ему было бы услышать это?
– Но ведь ты и сам тогда веселился от души.
– Да, но я не вынесу, если Джейни начнет так же смеяться надо мной.
Клэр вздохнула:
– Пожалуй, это действительно было не очень красиво с нашей стороны.
– Хм, не очень красиво… Ужасно!
– Но Тед даже не догадывался о том, как мы над ним потешались.
– Это ничего не меняет.
– Пожалуй…
– Пусть уж лучше Джейни сердится на меня, чем смеется.
В течение нескольких минут они сидели молча и смотрели, как чайки кружат над паромом, направляющимся к островам Силли. Феликс нервно теребил стебельки, а Клэр растерянно водила кончиком трости по земле.
– И все же ты должен объясниться с Джейни, – наконец произнесла она.
– Говорю тебе, я не вынесу, если она…
– Дай ей шанс, Феликс. Возможно, Джейни способна понять гораздо больше, чем ты думаешь. Если ты ей еще не безразличен, она обязательно поймет.
– Но когда я вспоминаю о Теде…
– Тед был самодовольным ослом. Он воображал себя звездой, а выйдя на сцену, с треском провалился. Ты – совсем другое дело.
– Но Джейни…
– Джейни – добрейшей души человек. Будь Тед хоть немного скромнее, она первой поддержала бы его. Так ты скажешь ей?
– Если об этом зайдет речь.
– Если зайдет речь?! – возмущенно воскликнула Клэр. – А если нет? Господи, ну почему мужчины так упорно не желают расставаться с дурацким имиджем горделивого мачо!
– Дело не в этом! – запротестовал Феликс. – Просто… Ну вот тебе самой нравится выглядеть дурой?
– Конечно, нет.
– И мне нет. Так что мачо тут совершенно ни при чем.
– Феликс, время от времени мы все попадаем в глупые ситуации, не важно, нравится нам это или нет. Повторяю еще раз: ты должен поговорить с Джейни.
– Да, мамочка Клэр.
– Я серьезно!
– Я тоже.
– Вот и славно. Тогда проводи меня домой, как и подобает благородному джентльмену, а завтра обязательно загляни – расскажешь, как все прошло.
Феликс натянуто засмеялся:
– Обязательно, мамочка. Оценку ставить будешь?
Клэр легонько стукнула его тростью по ноге и протянула руку, чтобы он помог ей подняться. По дороге Клэр трещала без умолку, пытаясь развлечь Феликса местными новостями и сплетнями, которые могли его заинтересовать.
Отдыхая душой в ее обществе, Феликс уже не в первый раз задавался вопросом: как бы все повернулось, если бы он встретил Клэр раньше, чем Джейни? Клэр привлекательна, умна, и они всегда с легкостью находили общий язык. Она замечательная, но все же она не Джейни. Джейни единственная, другой такой нет («И слава богу!» – добавлял Дедушка всякий раз, когда его внучка начинала заводиться).
– Так не забудь зайти ко мне завтра, – напомнила Клэр, прощаясь с Феликсом на пороге своего дома.
– Не забуду. Пожелай мне удачи, мамочка.
– Лучше я пожелаю тебе быть самим собой, этого вполне достаточно. И прекрати называть меня «мамочкой», а не то я так огрею тебя тростью, что счета от врачей станут твоей единственной проблемой.
Феликс помахал ей рукой и зашагал вниз по Рэгиннис-Хилл.
Наверное, Клэр права: Джейни все поймет, если он ей не безразличен. Вот только как решиться на этот разговор?
И тут молодой человек замер на месте: навстречу шла Джейни в сопровождении незнакомого мужчины – судя по багажу, приезжего. Не замечая Феликса, они оживленно болтали и смеялись и вскоре скрылись за дверями кондитерской Памелы.
Феликсу сразу же пришло в голову, что он не единственный, кому Джейни отправила письмо с криком о помощи.
Он растерянно сунул руку в карман и потрогал все еще лежавший там конверт.
Но ведь Джейни сказала, что не писала никакого письма, и он ей поверил. Он вообще не имеет права обвинять ее в чем бы то ни было!
И тем не менее Феликс испытывал сильную боль.
«Ты ушел гулять без нее? Так почему она должна сидеть у окна и ждать твоего возвращения?» – спрашивал он себя.
Потому что… потому что…
Черт!
Дойдя до гавани, Феликс не стал поворачивать на Дак-стрит, к Дедушкиному дому, вместо этого он направился в сторону прибрежной дороги, ведущей в Ньюлин.

3
Общаться с американским репортером оказалось поразительно легко – настолько, что Джейни была вынуждена периодически напоминать себе о коварстве людей его профессии. Однажды ей уже пришлось поплатиться за свою доверчивость: беседовавший с ней журналист включил в свою статью все неосторожные и неудачные высказывания Джейни, многих из которых она впоследствии очень стыдилась. Попадаться на эту удочку во второй раз она не собиралась.
Между тем Майк Бетчер действительно оказался репортером: едва они устроились за столиком в кондитерской и сделали заказ, Джейни попросила его показать документы, что он и сделал, предъявив заодно и удостоверение журналиста.
«Интересно, сложно ли подделать такие вещи?» – мелькнула у Джейни мысль.
Впрочем, документы Бетчера казались настоящими, и Джейни побоялась, что, продолжая расспросы, выставит себя полной дурой.
Нет здесь никакого подвоха. Равно как нет ни малейшей связи между этим человеком, американкой, охотящейся за книгой Данторна, и возвращением Феликса.
Не без труда Джейни заставила себя выкинуть все это из головы и сосредоточиться на интервью. В конце концов, у журнала «Роллинг стоун» свыше миллиона читателей, и будет потрясающим успехом, если хотя бы пять процентов из них заинтересуются ее записями или живыми выступлениями.
– Великолепно! – воскликнул Бетчер, когда официантка принесла заказ.
Джейни всегда любила пятичасовой чай с пшеничными булочками, джемом и корнуэльскими сливками, хотя и не часто баловала себя, опасаясь раздуться как шарик.
– Я не сомневалась, что вам понравится, – ответила она.
Бетчер ни словом не обмолвился ни о Данторне, ни о его произведениях. Он говорил исключительно о музыке, причем с определенной компетентностью и энтузиазмом, который Джейни сочла вполне искренним. Она не во всем соглашалась с собеседником, но возражать старалась исключительно корректно, что с ее характером было весьма непросто. Но девушка отнеслась к этому как к великолепной возможности попрактиковаться.
– Почему, по-вашему, на сцене так много молодых музыкантов, играющих на волынке? – спросил ее Бетчер.
– Не только молодых. Вы забываете об Алистере Андерсоне, Джо Хаттоне, Джиме Холле…
– Нет, не забываю. Просто они кажутся мне не такими популярными, как, скажем, Кэтрин Тикелл или Мартин Беннет.
– Он играет на маленькой волынке, – сообщила Джейни.
– В зависимости от произведения, – уточнил Бетчер. – И потом, маленькая волынка отличается от нортумбрийской.
– Это тоже зависит от произведения, – улыбнулась Джейни.
– Что вы имеете в виду?
Джейни тут же с воодушевлением начала рассказывать:
– Ну, в Британии существует три вида волынок. Маленькие, которые мы с вами только что упомянули, по устройству схожи с нортумбрийскими, но сама техника игры на них – шотландская. Их главная особенность заключается в довольно низкой тональности. Далее идут волынки, появившиеся на границе Шотландии и Англии, которые относятся к большим шотландским, хотя и звучат гораздо тише из-за особой, конической формы чантера. Впрочем, время этих волынок уже прошло.
– Да, но…
– И наконец, – поспешила закончить Джейни, – есть еще пастушьи волынки с регулятором и удлиненным чантером. Их звучание напоминает ирландские волынки. – Она немного помолчала, наблюдая за реакцией Бетчера. – Вы ничего не записываете.
– Это потому, что вы углубились в дебри, недоступные моим читателям, – засмеялся он. – Давайте лучше поговорим об инструменте, на котором играете вы.
– Давайте… Кстати, перечисляя музыкантов, вы пропустили Бекки Тэйлор. Прошлым летом я выступала вместе с ней на фестивале в Девоншире.
Бетчер послушно занес это замечание в свой блокнот и продолжил беседу.
С каждой минутой Джейни все больше удивлялась тому, как много Бетчеру известно о ее творчестве, и невольно чувствовала себя польщенной. Он не задавал банальных вопросов, интересуясь лишь теми вещами, которые действительно заслуживали внимания.
– Расскажите мне о мелодиях, сочиненных вами лично, – попросил он. – Название «Дедушкин Маузел» говорит само за себя. Но как возникли другие?
– Какие именно?
– Ну, например, «Каменный амбар».
– Это про амбар на одной канадской ферме, где я отдыхала.
– А «Девять слепых менестрелей»?
– М-м… Кажется, это была идея Феликса.
– Феликса, в честь которого написан «Рил Феликса Гэйвина»?
Джейни кивнула.
– А «Джига Билла» – это о Билли Пигге?
– Нет. Билли Данторне.
Бетчер пометил это у себя в блокноте.
– Он тоже увлекался игрой на волынке?
– Нет, Уильям Данторн был писателем. Он автор «Заколдованного народца».
Бетчер сдвинул брови, будто пытаясь что-то вспомнить, а затем расплылся в широкой улыбке:
– Это история про Маленьких Человечков, да? Я читал ее еще ребенком, и она мне очень понравилась. Данторн, видимо, автор одной книги или просто прославился только одним произведением, как Грэм или Кэрролл.
– А вы не читали «Утраченную музыку»?
– Нет.
– Но это же самый удачный его роман. Даже лучше «Заколдованного народца». Он о том, чем занимаюсь я, – о народной музыке и ее магии.
Бетчер изумленно поднял брови:
– О магии?
– Да, только не о колдовской – хотя ведьм там тоже хватает, а о чувствах, которые пробуждает в наших душах красивая музыка. О магической связи между нами и всем, что было на земле до нас. Благодаря творчеству Данторна я и стала музыкантом.
– Что ж, тогда мне придется раздобыть где-нибудь эту книгу. Она еще продается?
– Да, в киоске у Северного Утеса.
– Я отправлюсь туда сразу же после нашего разговора. – Бетчер снова что-то черкнул в своем блокноте. – Значит, это Данторн привил вам любовь к народной музыке?
– Да.
– А почему вы выбрали именно нортумбрийскую волынку? Она ведь не является исконным корнуэльским инструментом.
– Я бы не сказала. Корнуолльцы – народ музыкальный. Думаю, это как-то связано с работой на рудниках. – Джейни неожиданно улыбнулась. – Дедушка часто шутит: знаете, кто такие корнуолльцы?
– Нет.
– Это люди, поющие даже на дне шахты.
Бетчер улыбнулся в ответ и вернулся к теме своего интервью:
– Так как вы начали играть на нортумбрийской волынке?
– Динни… Я рассказывала вам о Динни?
– Да. Он помогал вам записывать альбомы.
– Ну вот, он-то и заразил меня интересом к нортумбрийской волынке и помог выбрать мою первую…
Они проговорили еще около двух часов, прежде чем Бетчер отложил наконец ручку и блокнот.
– Теперь мне понадобится некоторое время, чтобы связать все это в единое целое. Могу я заглянуть к вам, скажем, завтра, если возникнут какие-то вопросы?
– Только сначала позвоните, – предупредила Джейни, записывая для него номер Дедушкиного телефона.
– Еще я мечтаю послушать, как вы играете. Вы планируете какое-нибудь выступление в ближайшие дни?
Джейни покачала головой.
– Какая жалость! – расстроился Бетчер.
– Я в отпуске.
– И последнее: для статьи мне нужны ваши фотографии. Я хотел бы сделать несколько снимков у вас дома – например, в комнате, где вы обычно занимаетесь музыкой, ну и парочку на природе.
Джейни вспомнила свое утреннее отражение в зеркале и снова покачала головой:
– Не сегодня.
Ей нужно было привести себя в порядок, приготовить подходящую одежду…
– А завтра?
Джейни вздохнула: это означало, что сегодня ей предстоит генеральная уборка.
– Ну, если это так уж необходимо…
Бетчер рассмеялся:
– «Самокритичная Литтл». Все-таки это название больше других подходит для моей статьи. Его и выберу.
– Не смейте!
Бетчер с деланным испугом поднял руки:
– Ваше желание – закон. И все же: как насчет завтра?
Он казался таким искренним, что Джейни наконец сдалась.
– Ладно, – улыбнулась она. – Но не звоните слишком рано – я ведь в отпуске, а в отпуске на меня всегда нападает жуткая лень… Только не вздумайте об этом писать!
– Ни за что на свете!
– Кстати, вы уже нашли, где остановиться? Если нет, я могу вам помочь.
– Буду очень благодарен.
– «Ночлег и завтрак» вас устроит?
– Вполне.
Джейни надела свой жакет и взяла сумочку.
– Тогда пойдемте, потому что я очень спешу – ко мне приехал друг, а я бессовестно исчезла на целый день.
Джейни почувствовала себя виноватой из-за того, что совершенно позабыла о Феликсе. Но ведь эта статья так важна для ее карьеры!
Бетчер поднялся вместе с ней, оплатил счет и собрал свои вещи.
– Надеюсь, у вас не возникнет проблем, – сказал он. – С вашим другом, я имею в виду.
– О нет, он все поймет, – заверила его Джейни.
«Надеюсь», – добавила она про себя.
– Это тот самый Феликс Гэйвин? Как я понимаю, он тоже музыкант?
– Да. И очень хороший. Но ни в коем случае не упоминайте его имя в своей статье. Он ненавидит все, что так или иначе связано с музыкальным бизнесом. Он любит лишь саму музыку.
– Похоже, он вам очень дорог.
Джейни вдруг показалось, что в голосе Бетчера прозвучало сожаление. Неужели она что-то пропустила? Судя по всему, он отличный парень, и, если бы не внезапное возвращение Феликса, Джейни могла бы уделить Бетчеру гораздо больше внимания.
Но Феликс вернулся.
– Да, он мне очень дорог, – подтвердила она.
Ну, так и есть, этот репортер уже успел ею увлечься – она увидела глубокое разочарование, мгновенно отразившееся на его лице.
Лучше всего притвориться, что она ничего не замечает, – ее личная жизнь и без того сейчас слишком сложна.
– Пойдемте же, – поторопила она Бетчера. – А не то все комнаты уплывут прямо у вас из-под носа.
– В это время года? Разве туристический сезон не закончился?
– Закончился. Но это не значит, что сюда никто не приезжает. Тут полно заядлых путешественников, торговцев, репортеров из американских журналов…
– Понятно, – усмехнулся он, выходя следом за ней.

4
Майкла Бетта всегда поражала легкость, с какой ему удавалось манипулировать людьми, просто дергая за нужные ниточки. Мэддену нравилось думать об этом как о магии.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66