— Мишка, — звенящим шепотом сказал Паук, — скажешь сюда, — он ткнул пальцем в микрофон, — одно слово.
— Какое? — приоткрыв рот от непонятной сложности задачи, спросил Мананга.
— Секретное, блин! — раздраженно рявкнул пахан. — Короче, которое не забудешь. Усек?
«Теперь пусть подергается! — Злорадно подумал он, представив себе холеное лицо Мозга. — От лома уши ему, а не общак!»
— Назовите старый пароль, — попросил оператор.
— Марвихер, — ответил Паук. Вряд ли кто-то, кроме него, помнил старое блатное название карманника.
— Повторите еще раз, — после небольшой паузы сказали на другом конце провода.
Он повторил, сдержавшись, чтобы не заорать.
Время ускользало песком сквозь пальцы, унося драгоценные секунды.
— Назовите новый пароль.
— Слушай, кореш. Скажу не я. Записывай куда надо. Я отвечаю.
— Вам придется подтвердить передачу...
— Не баклань, давай работай.
Оператор растерянно промолчал. Такого в его практике еще не было. Но что-то подсказывало — на этом счету не жалкие трудовые копейки, а деньги. В таких случаях слово клиента — закон, а возражения — верное увольнение.
Трубка перешла в руки Мананге. Паук влетел в туалет, нажал на смыв и крикнул из-за закрытой двери, зажав уши ладонями:
— Давай!
Из всего причудливого словарного запаса африканца не было другого, более секретного и одновременно незабываемого слова. Он сказал, по примеру соседа четко выговаривая буквы:
— Тампук.
Оператор про себя чертыхнулся и елейно попросил:
— Повторите, пожалуйста, еще раз.
— Тампук.
— Прошу подтверждения, — твердо сказал дежурный.
— Все? — заорал Паук из туалета.
— Тики-так, — прошептал негр.
Под шум воды из санузла выбежал авторитет и рявкнул в трубку, перешедшую из рук в руки:
— Ну! Ты все понял?
Из «Строй-инвеста» ответили:
— Пароль принят.
— Бывай, кореш, — пахан нажал «отбой» и без сил опустился на койку. — Все, Мишка. Главное, про слово молчи! Я тебя отмажу. Если спрыгнем — ты в доле. Мы ж с тобой — кровники.
В коридоре раздались негромкие голоса и осторожные шаги.
— Не соскочили, — с тоской сказал Паук.
Разом обессилев, он затравленно оглянулся, но люкс превратился в мышеловку. В том, что пришли за ним, он был уверен.
* * *
Москвичи работали профессионально. Четко следуя плану операции, они импровизировали с учетом обстановки, оставаясь спокойными и хладнокровными бойцами. Старший подошел к вахтеру, которого уже держали на мушке двое боевиков, и спросил:
— Где строители?
Дедок хоть и не сразу, но сообразил, о чем речь:
— Сегодня, сказали, к обеду подойдут.
— Где они переодеваются?
Вахтер кивнул в сторону подсобки:
— Там.
Через пять минут бандиты уже поднимались по лестнице. На первый взгляд, людей в синих спецовках с кистями и ведрами отличить от рабочих-отделочников было невозможно. Самый молодой остался внизу контролировать лифт, парадный вход и вахтера.
* * *
Спец очнулся в тишине. Он лежал на чем-то мягком. Сознание вернулось внезапно, так же, как и ушло. Игнат открыл глаза. Прямо у изголовья, из стены торчал вентиль с надписью: «Кислород». Он с трудом оторвался от подушки и сел. Рядом с его кроватью стояла еще одна, аккуратно застеленная. «Больница...» — подытожил Спец. Голова трещала, во рту ощущалась противная сухость. Перед глазами все плыло. «Я болен», — решил он. Пока все было ясно и логично. Дело оставалось за малым — вспомнить, что же случилось.
Спец спустил ноги с кровати. Движение отозвалось ломотой в затылке. Он осторожно ощупал огромную шишку под волосами. Картина прояснялась. Нужно было уходить, не дожидаясь появления гостеприимных хозяев, заманивающих в гости ударами по голове.
Игнат встал. Шаги давались с трудом. Спец подошел к шкафу и подергал дверцу. Как и ожидалось, та была заперта на ключ. Хлипкий мебельный замок жалобно хрустнул, дверцы распахнулись. Весь гардероб оказался на месте, за исключением подмышечной кобуры с пистолетом. Ножа тоже не было. Как, впрочем, и бумажника.
Он уже застегивал пиджак, когда в коридоре послышался шум. Звуки были негромкими. Скорее наоборот, будто специально приглушенными. Он приник к замочной скважине, стараясь рассмотреть, что происходит. Увидеть удалось немного. Но и того, что попало в поле зрения, оказалось достаточно. Несколько человек с пистолетами, одетые в рабочие спецовки, осторожно передвигались от палаты к палате. Сомнений не оставалось — пришли за ним!
Негромкий голос прозвучал совсем близко:
— Это суперпрофи. Если что, сразу стреляем на поражение.
Характеристика Спецу польстила, и он хищно оскалился. От появления врагов его отделяли доли секунды. Игнат беззвучно метнулся к санузлу, включил воду в душевой и бросился обратно. Он еле успел юркнуть в промежуток между дверью палаты и кроватью...
Вошедший первым держал пистолет перед собой. При виде измятой постели он тихо свистнул, подзывая напарника. Тот молча встал у порога. Переступая легким, почти кошачьим шагом, первый двинулся на шум льющейся воды. Его напарник тоже проник в палату, поводя в разные стороны стволом пистолета. Побелевший палец на спусковом крючке был готов согнуться в любое мгновение. От резкого рывка дверь туалета распахнулась. Плеск падающей воды на секунду заглушил все звуки.
В этот момент Спец выскочил из-за двери. Взгляд страхующего был направлен куда-то в сторону умывальника. Одной рукой Игнат обхватил его запястье, а другой сдавил кисть с пистолетом. Точным движением палец Спеца лег на спусковой крючок и нажал, не встретив сопротивления. За шумом воды тихий хлопок был неразличим. Кровь веером разлетелась по голубоватому кафелю. Продолжая движение, локоть Игната врезался в гортань незадачливого страховщика. Потянув оседающее тело на себя, он перехватил голову падающего и резким поворотом сломал ему шею.
В коридоре оставалось пятеро. С двумя трофейными пистолетами Спец выскочил на открытое пространство, смещаясь вдоль стены. Неожиданность и одинаковое владение обеими руками почти уровняли шансы. Почти. Если бы не готовность бригады к встрече с профессионалом, у него могло бы получиться. Дважды выстрелив навскидку в ближайших боевиков, он попал, куда целил. Двое упали на пол с дырками в голове.
Москвичи тоже всю жизнь не компьютер изучали... Следующий выстрел Спеца, прозвучал одновременно с ответным. Перемещался он быстро, поэтому пуля лишь опалила плечо. А Игнат попал. Схватившись за шею, стрелявший рухнул на пол. Дальше игра пошла на равных. Два пистолета — на два. Оставшиеся в живых дружно открыли огонь... Спец получил две пули в грудь, одну в живот и одну в бедро. Но и боевики оказались нафаршированы свинцом, как подбитая на охоте утка — дробью. Двухминутная перестрелка закончилась вничью. Коридор превратился в этюд очень багровых тонов, написанный жестоким реалистом новорусского периода. Отзвучали чьи-то хриплые булькающие стоны, затем все стихло.
* * *
Виктор Робертович облачился в накрахмаленный халат и белоснежную шапочку. Затем, вспомнив о конспирации, натянул хирургическую маску. Для его широкого лица она оказалась чуть маловата, и уши несколько оттопырились. Профессор закатал рукава халата и деловито направился к люксу номер тринадцать. Выходя из кабинета, он неожиданно споткнулся обо что-то большое и мягкое. От столкновения очки спрыгнули на самый кончик носа. Виктор Робертович элегантным движением вернул их на место и посмотрел вниз. Под ногами неподвижно лежал человек в рабочей одежде. Оторопев от неожиданности, профессор поднял голову и огляделся. Вокруг в причудливых позах валялось еще несколько тел. Кроме синей униформы их объединяло то, что все они не дышали и вокруг каждого была лужа крови.
Разглядев новые детали интерьера, несколько необычные для лечебного учреждения, Файнберг тихо охнул. Он опустился на корточки и попытался нащупать пульс на сонной артерии человека, лежавшего под ногами. Из черной дыры в области подбородка кровь толчком выплеснулась ему на руки. На осмотр всех участников драмы много времени не потребовалось. Из всех медработников здесь нужен был только судмедэксперт. Виктор Робертович остановился в задумчивости.
В совпадения он не верил последние лет сорок. Появление людей с оружием наверняка было связано с необычными пациентами. В состоянии прострации он дошел до люкса и заглянул внутрь, заранее настроившись на худшее. Палата была пуста. Растерянно остановившись на пороге, Файнберг замер. Вдруг сзади кто-то сдавленно ахнул, хлопнула дверь. Профессор успел заметить движение в районе процедурного кабинета и направился туда.
Сестричка в ужасе дергала оконный шпингалет, вероятно, собираясь десантироваться с третьего этажа. Зрелище человека в белом халате со следами крови на руках повергло ее в шок. Виктор Робертович стянул на подбородок зеленоватый прямоугольник маски, оставляя на нем красные отпечатки:
— Что здесь происходит? — голос профессора звучал строго и удивленно.
— Не зна-аю, — со всхлипом прошептала сестра.
— Где пациенты из люкса? — он заглянул девушке в глаза.
— Были на месте...
Файнберг решительно снял со столика банку с надписью «спирт». Плеснув в стакан щедрую порцию, он разбавил ее водой и сунул сестре в руку:
— Пейте!
Та покорно опрокинула стакан в рот и закашлялась.
— Сидите здесь! Я — за милицией. И запомните — вы меня не видели.
Виктор Робертович решительно вышел, совершенно не представляя, что делать дальше.
* * *
Самому молодому члену московской бригады выпал счастливый билет. Он остался жив. Не подозревая, что остальные в этот момент делают последние в жизни шаги и выстрелы, он спокойно сидел за стойкой возле вахтера, держа в руках пистолет. Дед, поначалу робевший от вида направленного в грудь ствола, понемногу пришел в себя.
— Ты стрелять-то в меня не будешь, голубь?
Парень в расстегнутой спецовке ответил, равнодушно цедя слова сквозь зубы:
— Сам ты голубь. Не будешь чудить — будешь жить... дятел.
Вдруг человек с пистолетом прижал рукой наушник оперативной связи, пытаясь разобраться в происхождении доносящихся оттуда звуков.
— Шеф, что у вас там? — громко спросил он в микрофон.
Ему никто не ответил. Старший группы в этот момент уже видел перед собой длинный белый туннель, уходящий в вечность. Молчание в микрофоне не могло означать ничего хорошего, и парень несколько растерялся. От неприятных мыслей его отвлекла открывшаяся входная дверь «Панацеи». Вскочив с места, он начал поднимать пистолет но, увидев пожилую женщину, остановился. Та осмотрелась и, не обращая внимания на вооруженного человека, направилась прямиком к вахтеру.
— На ремонте мы, женщина, — громко сказал тот.
— Не ори, милок, — прошамкала она. По мере приближения ее шажки делались все более неуверенными и медлительными, а спина сгорбленной. Как будто прожитые годы наваливались на плечи с каждым пройденным метром.
— Мне к прохвессору вашему...
— Нету никого, бабуля! — крикнул вахтер. — И профессора нет. Ремонт у нас.
В это время налетчик услышал в наушнике чей-то сдавленный хрип. От самоуверенного спокойствия не осталось и следа. Направив пистолет вахтеру в грудь, он жестко сказал, указывая кивком на дверь туалета:
— Иди туда, живо!
Подперев дверную ручку стулом, он оборвал телефонный провод и сунул его в карман. На старушку он обратил внимания не больше, чем на кучу стройматериалов, сложенных в углу.
— Значит, нету прохвессора? — промямлила бабуля ему вслед.
— Пошла вон, старая! — рявкнул на бегу последний из москвичей. Его топот, стихая, раздался со стороны лестницы.
* * *
Файнберг набрал ноль-два, сообщил об убийствах. Он назвал адрес, но представляться не стал, конспиративно-мудро сохранив инкогнито. Повесив трубку телефона, профессор поднял голову.
Дверь отделения медленно открывалась. Сначала появилась небольшая щель. Потом в нее просунулось нечто, похожее на толстый железный карандаш с дырой вместо грифеля. После этого дверь распахнулась...
В доли секунды человек с пистолетом оценил ситуацию. Увидев трупы и стоящего над ними старика с окровавленными руками и красными пятнами на опущенной маске, он все понял. Картину довершали страшные оттопыренные уши. Несмотря на маску, лицо, виденное на фотографии, москвич узнал сразу. В голове погребальным звоном прозвучали слова Мозга: «Го-лы-ми руками...» Ствол пистолета с глушителем начал движение. Файнберг зажмурился...
Неожиданно раздалось отчетливое «хрясь!», сходное со звуком вхождения топора в старое дерево. Выстрел не прозвучал. Вместо этого москвич рухнул на колени, а потом мягко завалился набок, безвольно раскинув руки.
Хана поставила в сторону снятый со стены огнетушитель и обтерла его ручку полой пальто.
— Быстрый такой. — Она перешагнула через неудавшегося истребителя научной медицинской мысли и оттолкнула ногой пистолет. — Еле успела. Сам понимаешь, я же не пожарный — бегать по лестницам с таким баллоном. Это тебе не носки дома вязать.
— Вика, ты откуда? — Файнберг поймал себя на том, что начинает привыкать к поочередному появлению бандитов и Виктории Борисовны с трансформацией первых в не очень одушевленные тела.
— Некогда, — отрывисто бросила она, прислушиваясь и одновременно осматривая поле боя. Кроме судорожного шумного дыхания последнего боевика, других звуков не было. — Где Тампук?
— Исчез, — Виктор Робертович развел руками.
— Разберусь, переодевайся. И сними ты эту дурацкую маску. — Хана быстрым шагом направилась к люксу.
* * *
Негромкие хлопки выстрелов в коридоре, сопровождающиеся шумом падения тел, Паук прослушал внимательно, как сообщение об очередной амнистии. Когда все стихло, он осторожно выглянул из люкса. Отшатнувшись, пахан повернул к Мананге бледное лицо. Сквозь сжатые зубы с присвистом вылетели слова:
— Хватай костыли, срываемся! — на лице у него застыло выражение отчаянной лихой решимости.
При виде бездыханных тел нигериец пришел в состояние, близкое к панике. Паук, утвердившийся в худших подозрениях, тоже с трудом держал себя в руках.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44