Игорь Николаевич получил отсрочку.
* * *
Расставание профессора Файнберга с капитаном Потрошиловым носило довольно односторонний характер. Алик стремился к дальнейшему знакомству и сотрудничеству. Виктору Робертовичу хотелось домой, спать и никогда впредь не иметь дела ни с милицией вообще, ни с Альбертом Степановичем в частности. Мучаясь от безответности чувств, Алик канючил:
— Профессор, а когда возможна передача наркотиков?.. Как вы считаете, наркокурьер сейчас в городе?.. Речь идет о крупной партии?..
Вопросов у него было много. Одуревший от бесконечных жалобных вопросов, Файнберг держался стойко. Согласно инструкции Виктории Борисовны, он давал один и тот же ответ:
— Сообщу, как только отыщется талисман.
Стойко продержавшись запланированные десять минут, Виктор Робертович с облегчением выхватил из кармана простенькую пластмассовую расческу и начал остервенело втыкать ее в остатки волос. В разные стороны крохотными молниями разлетались голубоватые электрические искры. Жаль, что этого не мог видеть доктор Рыжов, запершийся в своей магической келье. Он бы непременно восхитился энергетической мощью «Черного Магистра».
Алик почувствовал, что дальше затягивать встречу неприлично, да и бессмысленно, а потому мужественно начал прощаться:
— До свидания, профессор. Значит, как только...
— ...Так сразу, — прервал его Виктор Робертович, не желая повторяться.
Колоссальным усилием воли Альберт Степанович сдерживал напряжение. Он заметил, что Профессор волнуется. Тот нервничал, посматривал на часы и беспричинно расчесывался. «Уходит! Уходит! Уходит!» — дятлом стучала в голове дедукция. Варианты слежки роились в его мозгу, как комары в затопленном подвале. Но «комары» продолжали летать, а четкого плана так и не появилось.
Пока Алик настраивался на бесконечную погоню, полную смертельного риска и опасностей, рядом под визг лысой резины затормозил бежевый «Москвич», по самую крышу заляпанный грязью. Хана втянула Файнберга в распахнувшуюся дверь, как в водоворот. Машина грозно заревела, вывернула на встречную полосу и исчезла в ближайшей подворотне.
Маневр был столь стремителен, что напрочь исключал возможность преследования. Алик выпрыгнул на проезжую часть и восхищенно прошептал:
— Профессор...
Глава 27
ХАНА И МОСКВИЧИ
Вся информация о профессоре Файнберге лежала на письменном столе Кнабауха. Очень солидные документы. Гербовые печати, официальные бланки, подписи медицинских светил... Но Мозг не верил ни единому слову. Суперлипа! Легенда Вити по прозвищу Хана была безупречна. В Комитете умели разрабатывать прикрытие. Даже фамилия «профессора» была подобрана со вкусом. Доктор-еврей — безжалостный терминатор? В этом был определенный шарм!
Кнабаух вздохнул. Все последние данные о Файнберге были связаны с частной клиникой под претенциозным названием «Панацея». Он еще раз перелистал документы, пытаясь постичь скрытый смысл действий старого СМЕРШевца. В бумагах ответа не было. Зачем Вите-Хане понадобился умирающий вор в законе, оставалось загадкой. Тем более было непонятно, зачем «профессору» нужен чернокожий. Причем студент, да еще из Нигерии?
Идиотская путаница измотала окончательно. Артур Александрович задумчиво написал на листке: «Панацея» и поставил большой знак вопроса.
* * *
Звонок раздался поздно вечером:
— Оба интересующих вас человека доставлены ночью машиной «скорой помощи». Сейчас они на хирургическом отделении. «Панацея» на ремонте. Внедрение крайне затруднено, — сказал бесцветный голос в трубке.
Мозг покрутил головой, разминая затекшие шейные мышцы.
— Вот что, любезнейший, позаботьтесь о наблюдении за входом. Если Вы их проспите...
Специалист по лечебным учреждениям с хрипом втянул воздух:
— Там же два входа!
— Зато жизнь у человека одна, — философски заметил Кнабаух и повесил трубку.
Неусыпный контроль за «Панацеей» был обеспечен. С «пожизненной» гарантией. Информация пришла кстати. Вызванная из столицы бригада боевиков начинала проявлять нетерпение. Время шло, а любимой команды: «Фас!» — все не поступало.
Кнабаух запер дверь кабинета и сказал по селектору секретарю:
— Не беспокоить. Отдыхаю.
Затем он накинул мятый серый плащ, по самые брови натянул вязаную шапочку и удалился через запасный выход. Оказавшись на улице. Мозг взял такси. Ехать пришлось недолго. Всего два квартала. На конспиративной квартире его ждали. Производственное совещание состоялось в комнате, походившей на конференц-зал. После того как боевики разместились, в ней стало тесно.
Мозг придирчиво оглядел присутствующих. Он знал, народ подобрался надежный, прошедший хорошую школу. Но Спец, конечно, был на голову выше всех. Кнабаух вздохнул, отгоняя сожаление:
— Господа! Я собрал вас, чтобы сообщить... — Артур Александрович сделал паузу, но никто фразу не продолжил: не то выдержка у боевиков была железной, не то Гоголь не входил в число их любимых писателей — ...чтобы сообщить, что нам предстоит. — Кнабаух неуловимо пожал плечами, решив, что невыдержанность и начитанность для бандитов вещи одинаково опасные. — Итак, в клинике «Панацея» находятся два человека. Оба очень нездоровы. В первую очередь меня интересует он... — По рукам москвичей пошла фотография Паука. — Прошу обратить внимание на состояние здоровья объекта.
— Ухудшить? — полуутвердительно спросил старший группы.
— Напротив, друг мой, — ласково сказал Мозг, — оно настолько плохо, что его следует беречь максимально. Возможно, объект придется нести, дабы доставить в целости и сохранности.
Боевики приняли вводную без комментариев, ограничившись кивками.
— Второй — негр. На правой ноге у него гипс. Так что фотография, думаю, не понадобится. О нем такой заботы проявлять не надо. Но речевой аппарат все же лучше сохранить.
После мелких уточнений прозвучал главный вопрос.
— Сопротивление?
Все разом притихли, выжидая.
— Или никакого... — бригада замерла, ожидая продолжения, — или один человек. Прошу...
Еще одна фотография пошла по рукам. Изучив снимок, москвичи недоуменно загудели. Вид пожилого мужчины в очках, казалось, напрочь исключал вероятность серьезного противодействия. Мозг, как опытный лицедей, выдержал паузу, дождавшись, пока невнятный шепот перерастет в шум.
— Разделяю ваше удивление, господа. Тем не менее этот благообразный старикан за последнюю неделю двоих отправил в морг, двоих в реанимацию. А судьба еще одного пока неизвестна. Причем последним был Спец. Думаю, многие о нем слышали.
Несколько человек кивнули. У боевиков был свой рейтинг, и Спец занимал в нем не последнее место.
— Остальные четверо, между прочим, тоже не были нежными юношами. Но Спец — лучший. После встречи с «дедулей» один на один он пропал без вести. Тело пока не найдено.
— И откуда такая жуть потертая? — спросил самый молодой член бригады. Для него, в силу самоуверенности юного возраста, авторитетов не существовало в принципе.
— По нашим данным — наследие сталинизма. Может, Вам, молодой человек, доводилось слышать о СМЕРШе? — не дожидаясь ответа, Артур Александрович проникновенно произнес:
— Скорее всего, он вооружен, но пока ни одного выстрела не прозвучало. Понимаете? — Последние слова Кнабауха прошипел. — Этот поношенный старик убил здоровых молодых людей го-лы-ми руками.
Проняло... В комнате потянуло могильным холодком.
— Так он там? — вполголоса спросил старший группы.
— Надеюсь, что нет, — просто ответил Мозг.
* * *
Впервые за последние два месяца Владимир Сергеевич Теньков встал на ноги без посторонней помощи. Произошло это ранним утром, когда нормальные люди еще досматривали последние, самые сладкие сны. Закаленный организм, железная воля и заботливый уход свершили маленькое чудо. Он поднялся с кровати самостоятельно. Первая прогулка была совершена по палате. Кружилась голова, от боли в прооперированном месте приходилось по-матросски расставлять ноги, но это были сущие пустяки. Главное, он мог свободно перемещаться, куда вздумается, а не куда повезут. Например, в туалет. При мысли об отхожем месте взгляд его отыскал ненавистный предмет больничного обихода — опротивевшее за время лечения судно. На ватных ногах Паук доковылял до койки и с наслаждением пинком загнал утку под кровать. В самый дальний угол.
От шума и грохота проснулся Мананга. Традиционный вопрос на этот раз пришелся весьма кстати:
— Как уаше доровье?
— Глянь, Мишка, сам шкандыбаю! — от избытка чувств Паук почти кричал.
— У кайф, — кивнул негр, вспомнив урок неформальной лексики.
— Пойдем, прошвырнемся, — предложил пахан.
— Тики-так, — Мананга потянул к себе костыли.
Променад по коридору отделения они совершили бок о бок. Паука немного покачивало от слабости. Нигериец прыгал на костылях, кривясь от боли в области шва на животе. Несмотря на это, прогулка удалась. Рабочих еще не было, и отделение радовало глаз чистотой и покоем. Обстановка располагала... От нечего делать пахан попытался втолковать соседу смысл многоцелевого слова «каюк». Словесно получалось не убедительно. Поэтому речь состояла преимущественно из проведения ладонью по горлу, легкого постукивания кулаком по голове и скрещивания рук на груди.
День выдался солнечный и теплый. Легкий сквозняк носился по отделению, как буйный пациент психбольницы. Дверь в одну из палат оказалась приоткрыта. Проходя мимо, Паук случайно заглянул в щель и тихо шепнул:
— Секи, еще кто-то парится. Дрыхнет, как цирик.
Мананга подошел поближе, чтобы посмотреть, что нужно «сечь». Но тут очередной порыв сквозняка пронесся по коридору. Застекленная дверь стремительно распахнулась и, продолжая движение, с грохотом врезалась в стену Паук вздрогнул, Мананга от испуга выронил костыль... Ничего не произошло. Спящий не проснулся и даже не пошевелился.
— Может, косит? — прошептал пахан не очень уверенно и, цокнув укоризненно языком, шагнул в палату.
— Может — каюк? — в тон ему произнес Мананга, одновременно проведя ладонью по горлу, стукнув себя по голове и скрестив на груди руки.
И в этот момент в поле зрения Паука попало лицо лежащего без движения человека. Он замер, стараясь не шевелиться. Посапывая, и даже во сне не распуская грозных морщин на лбу, на кровати спал Спец — цепной пес Мозга! Ступор длился недолго. Пахан отступил в коридор, стараясь не шуметь. Он приложил к губам палец и мотнул головой в сторону люкса. Мананга кивнул. Тихо шаркая ногами и постукивая костылями, они вернулись к себе.
Не успела закрыться за ними дверь, как в коридор крадущейся походкой проник профессор Файнберг. Врачебный долг гнал его на работу. Хотя Виктория Борисовна настоятельно не рекомендовала ему показываться в клинике, в целях конспирации. Понимал в ней профессор мало. Если не сказать — вообще ничего. А потому, прежде чем оказаться в отделении целиком, он осторожно просунул голову в приоткрытую дверь. Ничего подозрительного за ней не было. Не прятались по углам люди в темных очках. Не дежурили у каждой двери автоматчики в черных масках. Не сверкали объективами камеры слежения... Лишь посередине стояла совсем не страшная заляпанная цементом стремянка. Нигде ни души. Даже дежурная сестра отлучилась с поста. Воспользовавшись безлюдьем, Виктор Робертович юркнул в свой кабинет.
В родных стенах он слегка расслабился. Любимое кресло приняло профессора в свои объятья. На столе аккуратной стопкой лежали анализы пациентов. В том числе и прооперированного по поводу геморроя Тенькова Владимира Сергеевича. Файнберг внимательно их просмотрел, покачал головой и подошел к шкафу, собираясь переодеться.
* * *
В это время в люксе номер тринадцать, забыв про боль и слабость, от окна к двери метался Паук. Он отчетливо понимал: «Вычислили!» Появление Спеца могло означать только одно — будут брать! Пахан не сомневался, что попади он в руки Мозга, тот как из тюбика выдавит из него власть и общак, а потом убьет. Терять чудом обретенную жизнь совсем не хотелось. Оставалось бежать. То, что Спец беззаботно дрыхнет, давало пусть маленький, но шанс. Паук лихорадочно искал выход. Нужно было спасать общак. Деньги лежали в банке. Кроме него, номер счета и пароль знал только он один. В способности Мозга развязать язык кому угодно Теньков не сомневался.
— Суки! — сказал пахан с ненавистью.
Мананга непонимающе поднял брови;
— Не кипешись, Мишка, нас на фуфло не схаваешь! — Он подошел к окну. Внизу лежал пустынный больничный двор. Пока ничего подозрительного там не было. Пошатываясь от слабости, авторитет присел на стул.
— Надо сваливать, — он сурово посмотрел на своего «кровника». Уходить надо было одному, но кидать кента — западло по-любому. Осознав, что с загипсованным негром много не набегаешь, он издал приглушенный стон.
— Как уаше доровье? — тут же отозвался Мананга.
— Ништяк, а толку? Приколют нас скоро, Мишка, как бабочек.
После недолгого раздумья Паук поднялся.
— Соскакиваем оба. Я тебя подставил, с меня и ответка.
Негромкое гудение моторов заставило его выглянуть сквозь щель между шторами.
— Каюк! — прошептал он.
Из двух машин выгружались суровые плечистые ребята. Некоторые держали руки за отворотами курток. По масти — настоящие «торпеды», ошибиться было невозможно. Авторитет схватил телефонный аппарат и в спешке набрал номер:
— Банк «Строй-инвест», — ответил приятный женский голос.
— Смена пароля, — резко сказал Паук.
— Соединяю с дежурным оператором.
Через несколько секунд уже мужской голос приветствовал подрагивающего от возбуждения пахана.
— Здравствуйте, дежурный оператор...
— Смена пароля! — перебил Паук.
— Назовите номер вашего счета, — бесстрастно-вежливо сказал клерк.
Код авторитет подбирал сам. Запомнить шестнадцатизначное число просто так было невозможно, поэтому он закодировал даты своих первых четырех ходок.
— Один девять шесть ноль, один девять...
— Ждите. Запрашиваю.
В трубке было слышно, как звонкой капелью щелкали клавиши компьютера.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44