Мистра обернулась и увидела у себя за спиной Маска. Покровитель Воров был закутан в плащ, сотканный из теней, а лицо его пряталось за плохо пригнанной черной маской.
– До меня дошли слухи, что у входа в пещеру Кезефа развернулась битва, но я надеялся, что это неправда. – Он сощурил красные глазки, отвешивая едва заметный поклон. – Я ждал возможности как-то загладить вину за то, что однажды помог Принцу Лжи. Может быть, сейчас я пригожусь пантеону…
– Уверена, ты искренне хочешь помочь, – сдержанно ответила Мистра. – Я сообщу об этом Совету.
Маск снова поклонился:
– Как угодно. Но не следует забывать, что Гончему Псу Хаоса все равно, кого пожирать – честных воров в темных закоулках моих владений или мудрецов из волшебного замка. Я уверен, все боги захотят выступить против Кезефа прежде чем он снова обретет силу. Нам следует…
Огм положил руку на плечо Маска:
– Мистра права. Этот вопрос следует решать Совету. – Бог Знаний протянул Маску мерцающий пергамент. – Вот то, что ты хотел знать. А платой мне послужит твое молчание насчет Гончего Пса до тех пор, пока Совет не обсудит проблему.
– Погоди, – сказала Мистра. – Нам следует предупредить низшие силы волшебства, чтобы они успели расставить охрану вдоль границ своих владений.
– Всему свое время, – ответил Огм. – Мы посеем в их рядах панику, если за предупреждением тут же не предложим план действий. – Он повернулся к Повелителю Теней. – Если в будущем тебе опять понадобятся древние колдовские заклинания, Маск, то я был бы признателен получить взамен нечто равноценное. Уверен, твои прислужники иногда натыкаются на старинные тома, когда разрывают заброшенные могилы в поисках монет.
– Ты прав. Воровство – малопочетное ремесло. То ли дело переписывать чужие труды в каком-нибудь сыром монастыре, – ответил Маск, и в его обычно вкрадчивых интонациях послышалось презрение. Он взял пергамент рукой, затянутой в перчатку, и растворился в тени арки.
Мистра нахмурилась:
– Тогда, в Зале Полярной звезды, ты говорил правду. Тебя не назовешь льстецом. Но зачем же так его оскорблять? Совету понадобится его помощь в борьбе с Кайриком и Кезефом.
– Мой дом открыт для всех, – резко ответил Огм. – Но Маек по своей природе стремится затуманить невежеством умы своих сторонников. Мы с ним никогда не ладили. – Он отмахнулся от проблемы привычным жестом. – Итак, что там насчет Кезефа?
Пока они с Огмом шли в тронный зал, Мистра рассказала о том, что произошло в Хаосе. Библиотека в сердце Дома Знаний была бесконечной. Полки поднимались высоко вверх, сколько глаз хватало. Приверженцы Переплетчика проводили тысячелетия, занося в каталоги все то, что успели узнать за жизнь. Другие систематизировали постоянно растущий архив библиотеки. Тени бардов и писателей изучали эти тома и перелагали полученные знания в великолепные сказания и песни, столь же захватывающие, сколь и просветительские.
Убранство библиотеки, как и фасад дома, отличалось экзотичностью. Тени перемещались от полки к полке на летающих коврах, с трудом удерживая в руках стопки книг. Читатели библиотеки возлежали на горах роскошных подушек. Между старейшинами сновали маленькие воздушные эльфы, прозывавшиеся джинлингами. Эти создания выполняли любой каприз ученых, собравшихся в зале, – они писали под диктовку, приносили еду и напитки, рылись в сотнях бесценных томов.
– Ты умно поступила, что пустилась в бегство, – заметил Огм, опускаясь на роскошный трон с высокой спинкой. Он долго ерзал, устраиваясь поудобнее. – Очень надеюсь, что вся эта обстановка вскоре поменяется, а то на мой вкус она слишком вычурна. Отвлекает моих верноподданных от работы…
Мистра отмахнулась от джинна, поднесшего ей сосуд с амброзией.
– В эту минуту все члены Совета обсуждают со мной один и тот же вопрос, – сказала она и вывела в воздухе загадочный знак. Тут же обоих богов окружила невидимая охрана, защищая ихот любопытных ушей и магических заклинаний. – Мне бы хотелось сообщить им, что ты готов пойти против Кайрика, как только мы вновь посадим Гончего Пса на цепь.
– Я соберу все сведения о Кезефе, какие только найду, – пообещал Переплетчик. – И если остальные боги пантеона не станут скрывать от меня недостающие подробности, я буду рад действовать вместе с ними при ловле зверя.
Мистра вздохнула:
– Да, я примерно этого и ожидала. Другие тоже просят пойти на уступки. Наверное, нужно что-то придумать.
– По справедливости, мы не можем заперетьПса, пока он не нападет на одного из Преданных богам. Но даже когда это случится, не рассчитывай, что наш договор останется в силе, – предупредил Огм. – Когда мы в последний раз охотились на Кезефа, нам понадобился почти год по меркам смертных, чтобы прийти к единому решению. Талос вечно создает проблемы. У него идея фикс все взрывать, впрочем, что я тебе рассказываю, ты сама знаешь, каким он бывает на Советах…
Мистра попыталась усмирить свой гнев, но все же вспыхнула, как маков цвет.
– И Талое еще заявляет, будто Летандер ведет себя неразумно, – проворчала она. – Послушай, у нас нет времени длиною в год. Если Кайрик отпустил Кезефа, то значит, он что-то задумал. В следующую зиму будет слишком поздно остановить начатое.
– Кайрик – совсем другое дело, богиня, – произнес Покровитель Бардов голосом, звучащим, как у тысячи плакальщиков. – Ты проявила смелость, выступив против него на собрании Совета, но, боюсь, мое мнение по этому вопросу не изменилось. Было бы глупо с твоей или моей стороны открыто напасть на него. Нам понадобится сейчас большая осторожность, если мы хотим избежать войны на небесах и катастрофы в царствах смертных.
– Осторожность, говоришь? – презрительно фыркнула Мистра. – Неужели ты будешь сидеть и взвешивать варианты, пока Кайрик выпустит в твой двор Гончего Пса Хаоса? А что если он устроит осаду твоего дома? Ты тогда тоже будешь соблюдать осторожность, Огм?
– В таком случае никто не будет говорить о терпении, богиня, – ответил Переплетчик, и его голос превратился в хор грозных басов. – Книга, которую он пытается создать, угрожает распространению истинного знания, поэтому я делаю все что могу, чтобы нарушить планы Кайрика. Но пока Повелитель Мертвых не предпринял против меня новых каверз.
Огм вызвал образ аббатства Эверард – одинокого ветхого убежища в Караванных Землях. Колдовское видение проплыло в воздухе перед двумя богами.
– Убийцам Кайрика понадобится всего несколько часов, чтобы добраться до этого скромного уголка, – начал Переплетчик. – Если я выступлю с тобой сейчас, пока Повелитель Мертвых еще не нанес мне прямого удара, ты согласна наделить жителей аббатства магией, чтобы они смогли защититься от клинков убийц? Кайрик наверняка пошлет их в Эверард, в любой другой храм и библиотеку, построенные в мою честь.
Он наклонился вперед, зависнув над призрачным образом аббатства.
– И мне придется рассчитывать на твою помощь, богиня. Надеюсь, ты защитишь моих подданных, потому как все остальные члены Совета скажут, что я злоупотребил своим положением в борьбе с Кайриком. Впрочем, это вопрос решать Тиру, раз, освободив Кезефа, Кайрик нарушил закон. К таким делам бог Знаний не имеет отношения.
– Все это очень недальновидно, Огм, – прокричала Мистра, разрушив колдовской образ аббатства. – Ты обрекаешь на смерть своих последователей.
– Нет, – бесстрастно ответил Переплетчик, – я служу своим последователям. Если бы они считали битвы самым важным аспектом своей жизни, то поклонялись бы Темпосу. А они, богиня, больше всего ценят знания и искусство, которым сейчас грозит гибель. Я готов защищать даже одну-единственную тетрадь историка, один-единственный стих самого никудышного сембийского поэта. И всю силу, которую дает мне их вера, я а обращу на то, чтобы остановить Кайрика.
Между богами нависла тишина.
– Мистра, – произнес Переплетчик спустят минуту, – ты должна знать, что я ничего не могу поделать. Этот вопрос не имеет непосредственного отношения к знанию или к певческому искусству. Я еще на Совете говорил тебе…
– …что боги более ограниченны, чем я себе это представляю, – тихо договорила она. – Как это верно именно сейчас. Большинство богов Совета придерживаются твоей позиции, Переплетчик. Как ты уже сказал, только Тир поможет мне в борьбе с Кайриком, потому что освобождение Кезефа нарушило закон. – Она показала свою израненную руку Огму. – Если ты понимаешь, что боги видят перед собой все в ограниченной перспективе, так почему ты сам не хочешь сломать для себя эти границы? Почему ты не хочешь увидеть, что мир – это не только поэзия и история?
– Знать правду вовсе не означает иметь возможность действовать, сообразуясь с этой правдой, – ответил Огм. – Я сознаю, что у моего королевства есть границы, что я вижу мир по-другому, чем ты, или Летандер, или Маск… Но я не могу себе представить, какие именно картины открываются перед их взорами. Как бы я ни старался, я не могу представить вселенную как-то иначе, чем в виде огромной библиотеки.
Мистра сняла защиту вокруг трона.
– Можешь продолжать торговлю с остальными членами Совета по поводу Кезефа, а я в этом больше не участвую, – решительно произнесла она. – Если мне одной выпадет бороться с безумием Кайрика, я не стану терять время на бесконечные разговоры.
Богиня Магии исчезла, прежде чем Согласие вновь оказалось во власти хаоса. Каждый, день, в одно и то же время, фасад Дома Знаний менялся, а вместе с ним все убранство библиотеки и даже переплеты каждой книги. Тома оставались на своих местах, и каждая страница рассказывала о тех же самых фактах, однако написана она была другим шрифтом или чернилами другого цвета. Огм закрыл глаза и постарался вообразить, каков будет мир, если нарушить заведенный порядок, если волна хаоса уничтожит Дом Знаний, вместо того чтобы изменить его. Бог попытался все это, себе представить и не смог. Хотя Огм понимал, что вселенная вмещает в себя не только архив его библиотеки, стоило ему отрешиться от книг, бардовских баллад и заплесневелых исторических летописей, он не увидел ничего, кроме бесконечной пустоты.
– Не волнуйся, – проворковал нежный женский голосок, – мы разберемся с Кезефом, прежде чем он тебя выследит.
Келемвар Лайонсбейн продолжал мерить шагами белую безликую пустоту, устремив взгляд прямо перед собой. Он шевелил губами, беззвучно считая шаги. Дойдя до тысячи, воин повернул под прямым углом влево и принялся считать заново.
– Мне следовало бы воздвигнуть на твоем пути баррикаду, – с раздражением произнесло невидимое существо. – Просто хотя бы для того, чтобы сбить тебя со счета.
– Тогда я подождал бы, пока тебе это наскучит и ты сама ее разрушишь, – сказал Келемвар. За последние десять лет он так редко говорил, что потерял свой низкий голос и теперь шептал.
– А если мне не надоест?
Келемвар резко остановился:
– Обязательно надоест. Тебе с собой не справиться.
Последовавшая тишина подтвердила правоту воина. Улыбаясь своей победе, тень снова принялась маршировать.
Каждый день в течение последних десяти лет Келемвар Лайонсбейн отмечал пределы своей тюрьмы. Стен в белой пустоте вокруг него никаких не было, но Кел знал, что наверняка сойдет с ума, если не воздвигнет их для самого себя. Вот он и маршировал четким военным шагом, очерчивая пространство. Помещение, которое он обжил, растянулось на тысячу шагов в каждую сторону. Никаких дверей, разумеется, тоже не было, а потолок находился где-то в недостижимой вышине.
Иногда невидимый тюремщик заговаривал с ним или появлялся в виде женщины, мужчины или зверя. Но Кел не обращал внимания на эти призраки, такие же нереальные, как воспоминания о Миднайт, которые иногда приобретали форму в вязкой пустоте вокруг него. Он никогда не позволял себе надолго задумываться над происходящим – если отдаться на милость этому хаосу, можно сломаться, а Кел вознамерился лишить своего тюремщика такой легкой победы.
– Кайрику не терпится тебя найти, – произнес голос.
– Ступай прочь, – ответил Келемвар, пропуская мимо ушей явное подначивание. – Я подумаю о том, как содрать с Кайрика шкуру заживо. Если хочешь, возвращайся, но только через час, тогда и поговорим.
– Через час? А что для тебя означает один час? Здесь ведь нет ни солнца, ни звезд… – Пленник ничего не ответил, и голос продолжил: – Ты продержался дольше, чем можно было ожидать, но мне кажется, что ты все равно, в конце концов, тронулся умом.
– Я считаю время точно так же, как шаги, – сказал Келемвар, снова останавливаясь и складывая мускулистые руки на груди. – Послушай, за это время тебе следовало бы понять, что все твои старания напрасны. Если я смог выдержать пытки, когда был жив, так что изменится теперь, когда я мертв? Я не чувствую голода. Мне не нужен сон. Если бы в твои намерения входило посадить меня на короткую цепь или выжечь мне глаза, ты давно это сделал бы.
– Мне казалось, ты захочешь узнать о Кезефе.
– А мне нет нужды, знать, намерен ты остановить Пса или нет, – пробормотал Кел. – Что касается Кайрика, то я поговорю о нем через час. Таково мое расписание. Тебе пора бы знать. – Сказав это, он снова возобновил ходьбу.
Прогулку Келемвар закончил без помех. У последнего угла он повернулся на сорок пять градусов и прошел в центр тюрьмы. Там он тщательно поправил на себе одежду. Приводя в порядок высокие кожаные сапоги, штаны из грубой ткани, белую тунику и коричневый шерстяной плащ, он на секунду замер, чтобы в очередной раз удивиться, что в загробный мир попадаешь одетым. При жизни Кел ни разу не задумывался, в каком виде существуют души, – в одежде или нет. Такие мелочи не представляли для него ни малейшей важности – он ведь все дни проводил в битвах с великанами за их сокровища или охраняя караваны от грабителей. А задумываться о таких пустяках он предоставлял умникам вроде Адона.
Келемвар вздохнул. Вот из этого теперь состояло его каждодневное существование.
С той же тщательностью, с какой он занимался одеждой, воин расчесал пальцами длинный черные волосы, пригладил усы и широкие бакенбарды.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46