- Эмма, я не хотел обидеть тебя. - Он напряженно думал, не зная, что делать, хорошо понимая ее чувства. Вдруг его взгляд упал на клетчатый дорожный плед, и решение тотчас пришло к нему. - Я придумал. Обернусь-ка я в дорожный плед, будет у меня шотландская юбка. И прикроюсь полностью, - успокаивал он ее. - Но я обязательно должен снять эту мокрую одежду. Возможно, нам придется пробыть здесь не один час.
Эмма кусала губы. То, что он говорил, было разумно, но отнюдь не уменьшило ее смущения. Девушка не могла себе представить, как он будет раздеваться при ней. С другой стороны, она не хотела, чтобы он заболел. Что же касается ее, она решила, что ей самой не обязательно раздеваться догола. Она могла бы еще попробовать обсушиться у огня. Немного погодя Эмма медленно произнесла:
- Ладно, но перед тем, как ты снимешь брюки, проберись к выходу и посмотри, что там делается. Может, гроза уже прошла и мы могли б вернуться. - Раздраженно распорядилась она.
- Вполне возможно, - согласился Эдвин и поспешил выполнить ее указания. Добравшись до конца штольни и высунув голову в расщелину, Эдвин ужаснулся. Настоящий потоп! Дул штормовой ветер, он словно хлыстом подгонял ливень, обрушившийся на скалы, как из бездонной бочки. Вспышки молний вспарывали черное небо, а гром грохотал по склонам холмов, как непрерывная канонада. Несомненно, они попали в длительную осаду. Эдвин быстро втянул голову. И тут он пришел в ярость, осознав, что сможет вернуться, лишь выбравшись наружу и забравшись снова или ползя задом наперед. Юноша решил, что легче осуществить первый вариант, и выбрался из расщелины. Он быстро развернулся на коленях и устремился назад, но все же успел основательно промокнуть.
Эмма с ужасом смотрела на него.
- Зачем же ты выходил? - возмущенно спросила она. - Сделать такую глупость!
Эдвин вздохнул и объяснил. Он взял салфетку и вытер лицо и волосы. Потом он поднял плед и быстро зашагал в дальний угол пещеры. Обернувшись, он сказал:
- Извини, Эмма. Мои брюки еще мокрей, чем были. Мне ничего другого не остается, как снять их.
Пока не было Эдвина, Эмма подбросила в костер еще одно поленце и сидела, съежившись у огня, продолжая отжимать юбку. На ее лице залегли упрямые морщинки. Она была тверда в своем решении не раздеваться, хотя холод пробирал ее еще сильнее. Вернувшись, Эдвин быстро развесил брюки, белье и носки на уступе. Потом он поставил у костра свои ботинки. Эмма сидела, опустив голову, не в силах смотреть на него.
Увидев это и осознав нелепость ситуации, Эдвин рассмеялся.
- Все в порядке, Эмма. Я выгляжу вполне пристойно, уверяю тебя.
Медленно и даже неохотно Эмма подняла голову и не смогла сдержать улыбку. Эдвин обернулся дорожным пледом и связал концы узлом. Плед спускался ниже колен, оставляя голыми только его лодыжки.
- Он и вправду немного похож на шотландскую юбку, - сказала Эмма и добавила с облегчением: - И действительно хорошенько укутывает тебя.
Эдвин опустился рядом с ней и, приподняв край ее юбки, печально покачал головой:
- Ты ведешь себя глупо, Эмма. Ведь наверняка простудишься. Тебе удалось высушить лишь самый краешек, все остальное мокро насквозь.
Он раздраженно отпустил ткань. Вдруг его лицо прояснилось, и он потянулся за скатертью.
- Послушай, Эмма. Ты ведь можешь обернуться вот в это. Наподобие того, как индийские магарани носят сари. - Он вскочил и развернул скатерть. - Посмотри, она довольно большая. - Для наглядности он обернул скатерть вокруг талии и связал оба конца узлом. Потом он просунул свою левую руку под скатерть, переместив узел на левое плечо. - Видишь, получается чудесно. - Посмотрев на себя, он улыбнулся. - Конечно, это больше похоже на римскую тогу, чем на сари, - важно признал он.
- Но это ведь одна из лучших скатертей кухарки! - с испугом воскликнула Эмма. - Мне здорово попадет, если я ее испачкаю. Обязательно попадет.
Эдвин скрыл усмешку.
- В данных обстоятельствах, я думаю, не стоит придавать этому значение. Разве не так? - Он протянул ей руку. - Ну же, глупышка, - ласково продолжал он, помогая ей подняться. - Пойди в другой конец пещеры и сделай так, как я говорю. - Он высвободился из скатерти и подал ее девушке.
Эмма робко взяла ее. При этом она так нервничала, что Эдвин невольно улыбнулся. Он наблюдал, как внимательно девушка рассматривала ткань, пытаясь хоть немного оттянуть момент раздевания.
- Эмма, ты так испугана, как будто перед тобой грязный негодяй, с самыми бесчестными намерениями, - произнес он, смеясь, - который только и мечтает о том, чтобы воспользоваться этой ситуацией. Успокойся, пожалуйста, я делаю это не из сладострастных побуждений.
- Я вовсе так не думаю, - мрачно ответила Эмма. Она не все поняла из его пространной речи, но интуитивно осознала смысл. - Я знаю, ты не сделал бы ничего... ничего дурного. Я знаю, ты никогда не причинишь мне зла.
Он похлопал ее по плечу и посмотрел ей в глаза, нежно улыбаясь.
- Конечно же, Эмма. Ведь ты мой лучший друг. Действительно, мой самый близкий друг.
- Правда? - воскликнула она, и глаза ее просияли от радости.
- Правда. А теперь беги переоденься в... - Эдвин запнулся и хмыкнул: - В сари, какое бы оно ни было. Вон там полно камней, и ты сможешь развесить свою одежду рядом с моей. А я тем временем разложу еду. - Эдвин посмотрел ей вслед и подумал: „Она такая милая и нежная. Она и вправду мой лучший друг. Я действительно дорожу ею”. Ему и в голову не пришло, что на самом деле он эту девушку любит.
Свечи на уступе догорели, и Эдвин достал из мешка пару новых. Зажигая их, он поблагодарил Господа за то, что догадался захватить так много свечей. Он раскладывал еду на салфетках, когда Эмма вернулась к костру и поставила свои ботинки рядом с его.
Взглянув на нее, Эдвин сразу заметил, что она робко прошла в угол - само воплощение скромности, застенчивости и высокой нравственности. Скатерть стягивала ее, как пеленка, и девушка крепко прижимала ее к себе, скрестив руки на груди. Ткань плотно облегала ее гибкое тело, весьма точно повторяя его контуры. Но Эдвин был поражен, увидев, что скатерть доходила ей только до колен, оставляя неприкрытыми стройные икры и изящнейшие щиколотки. Он и не знал, что у нее такие длинные ноги и такие прелестные ступни. Все так же крепко прижимая к себе скатерть, Эмма молча села и стыдливо подняла глаза.
- Разве ты не лучше себя чувствуешь без мокрого белья? - с деланной беззаботностью спросил он, надеясь, что его беспечный тон поможет ей преодолеть робость и чувство неловкости.
- Лучше, - прошептала она нервозно. Увидев еду, разложенную перед ними, Эмма слегка улыбнулась. - Я так проголодалась, - сказала она как можно более естественно.
- И я тоже. Жаль, что у нас только одна тарелка и кружка. Но мы поделимся. - Он налил немного вина и подал девушке.
- Спасибо, Эдвин.
- Теперь, когда мы обсохли и согрелись, все это весьма забавно, правда?
- Да, - тихо ответила она, прихлебывая из кружки. - Боже мой, кухарка и правда постаралась для тебя! - Глаза Эммы перебегали от одного аппетитного бутерброда к другому и прочим вкусным вещам. - Заворачивая тебе все это, она, должно быть, думала, что ты будешь голоден, как Кожа-да-Кости.
- Ну ты же знаешь миссис Тернер. Она суетится вокруг меня, как наседка. Считает, что мне нужно укреплять свое здоровье. - Он жестом пригласил Эмму к трапезе. - Выбери что-нибудь первой, Эмма. Вот пирог с копченой свиной грудинкой и яйцами, бутерброды с крабами и помидорами, фруктовый кекс и яблоки.
Эмма выбрала кусок пирога, ею же самой испеченного. Но она не сочла нужным сказать об этом. Они жадно принялись за еду, передавая друг другу кружку, в которую Эдвин подливал вино. Он весело разговаривал с ней, и постепенно ее смущение проходило. Казалось, Эдвин и не видел, что она полураздета, и ей от этого было легче. На самом же деле он старательно не замечал этого. Покончив с едой, они откинулись на скатанные мешки, грея ноги у костра. Не глядя на Эдвина, Эмма осторожно спросила:
- А что ты думаешь о надписях на стене? Ты считаешь, что эти имена вырезал твой отец?
- Да. Я уже размышлял об этом, особенно обо всех тех вариантах имени Элизабет. И я почти уверен, что догадался, о какой даме идет речь. - Он посмотрел на Эмму, и его глаза ярко сверкнули в свете костра. Эмма затаила дыхание. А он продолжал: - Мне пришло в голову, что это, вероятно, сестра лорда Сиднея. Ее звали Элизабет. Они с моим отцом росли вместе, и я уверен, что они играли здесь детьми.
- Я и не знала, что у лорда Сиднея есть сестра, - сказала Эмма, чуть переведя дыхание. Она пристально посмотрела на Эдвина. - Я никогда не видела ее здесь и ничего не слышала о ней.
- Она умерла в Индии десять лет назад. Ее муж был там на дипломатической службе. Я много раз слышал, как отец с большой любовью вспоминал о ней. Она была примерно одного с ним возраста. Чем больше я думаю об этом, тем больше уверен, что это именно так.
Напряжение, сковывавшее Эмму, спало, мучительные мысли оставили ее растревоженный ум, и она почувствовала громадное облегчение. Как же она заблуждалась, поспешив со своими выводами! Как могла она недостойно подумать о матери, поставив ее рядом с ним! Конечно же, Эдвин прав, как всегда прав.
- Наверное, так оно и есть! - воскликнула она и улыбнулась. Потом, немного помолчав, спросила: - Интересно, который час?
- Я взгляну на часы. - Эдвин прошел ко входу в пещеру, где он небрежно бросил свой пиджак, когда они поспешно прятались от бури. - Шесть часов, - ответил он, возвращаясь к костру с пиджаком в руках. - Он совсем мокрый. Я, пожалуй, расстелю его, чтобы он посох на полу. - Эдвин взглянул на девушку, и на его лице появилось озабоченное выражение. - Твой отец будет беспокоиться о тебе, Эмма?
- Нет. Он знает, что кухарка хотела, чтоб я вернулась сегодня днем, а не завтра, чтобы помочь ей варить варенье. Она ждет меня к половине шестого.
- Ах, так, значит, не он, а она беспокоится о тебе! - воскликнул Эдвин.
- Возможно, она думает, что я еще дома из-за грозы, и все такое прочее. Она знает, что папа не разрешил бы мне идти через вересковые пустоши в такую погоду, - объяснила Эмма. - Но бьюсь об заклад, она очень волнуется о тебе, Эдвин. Наверное, недоумевает, где ты.
- Вполне возможно. Но она может предположить, что я забежал в деревню, ведь она ближе, чем мой дом. - Он вздохнул. - Эх, ну тут уж ничего не поделаешь.
- Как ты думаешь, Эдвин, дождь уже кончился?
- Ты хочешь, чтоб я пошел посмотрел?
- Да, пожалуй. Но только не высовывайся наружу и не промокни опять! - сказала Эмма почти властным тоном.
Он взял свечу и вышел. Вернувшись буквально через несколько секунд, он сообщил:
- Дождь все еще льет, и гром гремит и грохочет. - Юноша поставил свечу на уступ. - Мы не можем пойти прямо сейчас. - Он сел на мешки, скрестив ноги и тщательно прикрыв колени пледом. - Ты ведь знаешь, каковы здешние грозы, Эмма. Они могут бушевать часами.
- Да, я знаю. - Она встала. - Я, пожалуй, посмотрю, высохли ли наши вещи, чтоб мы могли одеться.
Едва касаясь босыми ногами пола, Эмма прошла по пещере, ее волосы ниспадали ей на плечи. Со знанием дела она пощупала одежду и сказала упавшим голосом:
- Ах, Эдвин, вещи все еще такие сырые. Нам придется еще посушить их. - С этими словами девушка повернулась и с нескрываемой тревогой посмотрела на него.
- Нам придется остаться здесь, по крайней мере пока не кончится ливень, - отозвался он. - Может, через полчаса они немного подсохнут, а к тому времени и гроза кончится.
- Надеюсь, - промолвила она, заторопившись к костру.
Дрожа, они сидели в углу огромной пещеры: воздух в ней стал значительно холоднее, а костер горел совсем слабо. Эдвин подбросил еще одно полено и сказал:
- Запас дров убывает. Мы должны бережливее расходовать оставшиеся поленья.
Они сидели съежившись, стараясь согреться теплом друг друга. Эдвин обнял девушку рукой и притянул ее ближе к себе. Эмма взглянула на него, широко открыв глаза.
- Ты ведь не думаешь, что мы окажемся здесь в ловушке? - робко спросила она.
Он ободряюще улыбнулся, его ясные глаза лучились мягким и нежным светом.
- Конечно, нет! Не говори глупостей! - весело воскликнул он. - И не бойся. Я здесь, чтобы защитить тебя, Эмма. Послушай, как только наши вещи подсохнут, мы оденемся и посмотрим, как там снаружи. Если гроза затянется, мы отправимся, невзирая на непогоду. Ведь мы не можем сидеть здесь допоздна.
- Верно, Эдвин, - согласилась она, тесней прижимаясь к нему.
Эдвин заключил Эмму в объятия и, стараясь согреть ее, стал быстро растирать ладонью ее руку.
- Ну что, так лучше? - мягко спросил он.
- Да, спасибо, Эдвин.
Все началось без всякого умысла со стороны Эдвина. Мало-помалу бодрое растирание перешло в неспешное поглаживание, а оно, в свою очередь, в нежные прикосновения к ее лицу, шее и плечам. Эмма не возражала. Лишь когда рука Эдвина случайно дотронулась до ее груди, она вздрогнула и отстранилась, пристально посмотрев на него. В ее взгляде смешались изумление и страх. Она вырвалась из его объятий и присела поодаль на свернутых мешках.
- Прости, Эмма. Я действительно не нарочно. Правда. Вернись сюда. Ты там быстро озябнешь, - предупредил он, злясь на себя и свою небрежность и сердясь заодно на Эмму.
- Мне здесь очень удобно. Спасибо, - холодно произнесла она, гордо откидываясь назад и всем своим видом показывая, что она его отвергает.
- Как угодно, - пробормотал Эдвин в полном смятении, подтянув колени к подбородку и обхватив ноги руками.
Между ними воцарилось долгое молчание. Эмма смотрела не отрываясь на огонь, с трудом сдерживая дрожь, охватившую все ее тело, и надеясь, что Эдвин не заметит этого. А он положил голову на колени и украдкой посмотрел на нее. В этот самый момент полено вспыхнуло ярким пламенем, и юноша застыл с широко раскрытыми от изумления глазами. Он не замечал раньше, как тонка была хлопчатобумажная скатерть, так плотно облегавшая Эмму. Сейчас он смог ясно разглядеть ее высокую округлую грудь, стянутую тканью, очертания ее бедер, ноги, стройные, как коринфские колонны, и это треугольное пятнышко, темнеющее между ними. Он не мог оторвать от нее глаз. Он смотрел на девушку с вожделением и чувствовал, как все в нем трепещет.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67