Вот вроде бы и все. По-моему, достаточно! - Энергично встряхнув головой, она проворчала, набычив короткую толстую шею. - Не понимаю, почему в этой семье не могут все есть одно и то же? - И после небольшой паузы, сказала: - Похоже, милая, с завтраком я справлюсь и без тебя. А ленч сегодня самый обычный: холодная ветчина, соус „мадера”, картофельное пюре и яблочный пирог со сладким кремом.
Она перевернула листок, чтобы посмотреть, нет ли чего-нибудь и на обороте, и хмыкнула себе под нос.
- С обедом, правда, тебе все же придется, наверно, мне немного подсобить, девочка. Мергатройд тут такого понаписал... Н-да! Куриный бульон, седло барашка да еще с каперсовым соусом, печеный картофель, цветная капуста с сырным соусом. Бисквит с ромом и взбитыми сливками. Уэнслидейлский сыр с бисквитами. И гренки с сыром по-валлийски. - Заморгав, она уставилась в бумажку. - Да-да, гренки с сыром по-валлийски для господина Джеральда! - Повторила кухарка, как бы не веря собственным глазам. - Как будто он их и так целый день не лопает! Прямо поросенок маленький, этот наш господин Джеральд! Самое страшное на свете, скажу я вам, дети мои, это жадность! - Громко объявила она, обращаясь сразу ко всей кухне и со злостью запихивая листок обратно в карман. - Ну все, милочка, можешь отправляться наверх, - обратилась она к Эмме. - Только не позабудь насчет панелей...
- Хорошо, миссис Тернер, - ответила девушка ровным голосом, ничем не выдавая истинных чувств. - Увидимся позже, Блэки! - Улыбнулась она своему новому знакомцу.
- Конечно, крошка! - Улыбнулся в ответ тот. - Я же тут несколько дней пробуду, не меньше.
- Никак не меньше! - воскликнула миссис Тернер. - Сквайр совсем дом запустил в последнее время. Особенно когда заболел наш Эдвин. С самого Рождества, считай. А хозяйка сейчас совсем слаба стала... Хорошо хоть миссис Уэйнрайт приезжает. С ней всегда дела идут веселей. Да, хозяйка у нас совсем слаба стала... - Повторила она, но не докончила фразу, услышав шум сверху.
Блэки и Эмма невольно проследили за направлением ее взгляда в сторону двери на самом верху лестницы. Она была открыта, и по ступеням к ним спускался какой-то человек. „Дворецкий", - решил про себя ирландец.
Высокий, костлявый, с худым, прорезанным резкими складками лицом, Мергатройд действительно обладал на редкость отталкивающей внешностью. Маленькие, близко посаженные, белесые глазки дворецкого казались почти бесцветными, спрятанные в глубоких глазницах. К тому же эти поросячьи глазки казались еще меньше из-за нависших кустистых бровей, сросшихся на переносице и протянувшихся через весь лоб щетинистой полосой траурно-черного цвета. Черные брюки, белая рубашка в черную полоску со стоячим воротником и сюртук зеленого сукна довершали его портрет. Рукава были закатаны, обнажая длинные неуклюжие руки в узлах голубоватых вен.
Выражение лица дворецкого было мрачным, в глазах тлел недобрый огонек.
- Что это тут? Что это тут? - закричал он неожиданно тонким голосом, остановившись на нижней ступеньке лестницы. - Понятно, почему сегодня все идет со скрипом. Болтаете тут, как стая сорок! А кухарка, я вижу, проявляет пренебрежение к своим прямым служебным обязанностям, - произнес он напыщенным тоном. - А что до нашей служанки, то эта маленькая лентяйка уже полчаса как должна была бы находиться наверху и прибираться в комнатах. Мы тут со сквайром не занимаемся благотворительностью, зарубите это себе на носу! Ей и так платят больше, чем она стоит, а она еще, оказывается, и опаздывает на работу, как я вижу! Слишком щедр наш сквайр, слишком щедр. Это что ж, получать три шиллинга в неделю за бездельничанье?
Он сердито нахмурился, взглянув в Эммину сторону, бедняжка так и замерла возле кладовки с корзиной в руках.
- Ну, чего ты там болтаешься без дела? Марш наверх! - огрызнулся Мергатройд.
Молча кивнув, Эмма стала подниматься по лестнице со своей ношей. Обходя дворецкого, она споткнулась и выронила из корзины совок и еще несколько вещей, и среди них графитовый порошок, жестянка с которым покатилась по полу, так, что часть порошка оказалась рассыпанной прямо у ног Мергатройда. Замирая от ужаса, Эмма стала сметать его в кучку. Развернувшись, дворецкий со всей силы ударил тыльной стороной ладони по склоненной перед ним голове.
- Ты, дура ненормальная! - завопил он визгливо. - Что, не можешь, чтоб все было как положено? Посмотри, как ты весь пол тут извазюкала!
От неожиданного и резкого удара Эмма покачнулась и чуть не упала, выпустив из рук совок и щетку для чистки ковров, которые она успела подобрать с пола.
Блэки в ужасе вскочил со стула. Его душил гнев. Сжав свои огромные кулаки, он двинулся к дворецкому, готовый на все. „Я его убью! Убью! - вертелось у него в голове. - Ублюдок чертов!”
Кухарка, в этот момент оказавшаяся рядом с ирландцем, тихо просипела:
- Не лезь не в свое дело, парень, слышишь? Предоставь его мне! - И она предостерегающе мотнула головой, тихонько оттеснив Блэки в сторону.
Перед дворецким миссис Тернер предстала разъяренная, как боевой петух: лицо, багровое от гнева, глаза, метавшие молнии. Подняв свой маленький кулачок, она в ярости потрясла им перед носом Мергатройда.
- Ах ты, грязная свинья! - гневно закричала кухарка. - У нее случайно так получилось! Как тебе не стыдно! Обижать бедную девочку, как будто она это нарочно сделала. - Она сверкнула на него глазами. - Увижу еще раз, что ты до нее дотронешься хоть пальцем, пеняй на себя! Я не к сквайру пойду, обещаю тебе, а к Эмминому родному отцу. Сам знаешь, что с тобой сделает Большой Джек, если узнает о твоих безобразиях. Котлету он из тебя сделает! Это уж точно.
Мергатройд злобно поглядел на миссис Тернер, но ничего ей не ответил. Блэки, глядевший на лицо дворецкого с зоркостью ястреба, заметил, однако, как лицо дворецкого передернулось от страха. „Да он трус! Жалкий трус! - промелькнуло у него в голове. - Презренный негодяй. Раздулся, как индюк!”
Кухарка с отвращением отвернулась от Мергатройда и подошла к Эмме, стоявшей на коленях и аккуратно собиравшей в корзину все, что оттуда выпало.
- Как ты, девочка? - участливо спросила она.
Эмма подняла голову и медленно кивнула. Ее лицо казалось вырезанным из мрамора - во всяком случае оно было столь же неподвижно. Вся ее жизнь сосредоточилась только в одних глазах, ставших теперь совсем малахитовыми. И глаза эти пылали ненавистью к Мергатройду.
- Сейчас я возьму мокрую тряпку и вытру порошок, - тихо ответила девушка, скрывая за этими словами душивший ее гнев.
Теперь все свое внимание дворецкий обратил на Блэки. Он неторопливо прошествовал в глубь кухни, делая вид, будто ничего не произошло.
- Вы, как я понимаю, О'Нил? Моряк из Лидса? Сквайр говорил мне, что вы должны были появиться у нас сегодня рано утром. - Окинув Блэки взглядом своих холодных глаз, он одобрительно кивнул. - Вижу, ты парень не из слабых. Это хорошо. Наверно, не чураешься никакой работы, а?
Блэки потребовалась вся его выдержка, чтобы ответить дворецкому с надлежащей любезностью. Выбора у него, он знал это, не было. Сглотнув стоявший в горле комок, он произнес как можно более официальным тоном:
- Да, это я и есть. Как только вы сообщите мне необходимые подробности, я готов приступить к работе.
В ответ на эти слова Мергатройд вытащил из кармана клочок бумаги и протянул его ирландцу.
- Тут все написано. Надеюсь, читать вы умеете?
- Да, умею.
- Ну вот и отлично. Теперь насчет оплаты. Пятнадцать шиллингов в неделю и полный пансион на все время работы. Такие распоряжения оставил мне сквайр. - Глаза дворецкого хитро прищурились.
Блэки понимающе улыбнулся, но тут же заставил себя принять серьезный вид. „Да этот мошенник хочет меня одурачить. Дьявол, а не человек!” - подумал он, но вслух произнес:
- Нет, сэр. Речь шла не о пятнадцати шиллингах, а об одной гинее. Об этом со мной лично договаривался сам сквайр, когда приезжал к нам в Лидс. Одна гинея и ни шиллингом меньше, мистер Мергатройд.
Глаза дворецкого полезли на лоб от удивления.
- Ты что, серьезно думаешь, будто я могу поверить, что наш хозяин сам приезжал к вам в Лидс, парень? Такими пустяками всегда, чтоб ты знал, занимается его агент в городе, - торжественно объявил он.
Пристально вглядевшись в лицо дворецкого, Блэки удостоверился, что тот совершенно искренен в своем удивлении, и его красивый ирландский рот расплылся в улыбке.
- Ручаюсь головой, что приезжал сам сквайр, чтобы повидаться со мной и с моим дядей Пэтом. У нас, чтобы вы знали, свое небольшое дело. Он договорился с нами, чтобы я занялся ремонтом в Фарли-Холл, а мой дядя Пэт в Лидсе, в типографии и на текстильной фабрике. Что касается оплаты, то я точно помню, о какой сумме мы условились. Может, вам просто стоит уточнить это у самого сквайра? Тут явно какая-то ошибка, так я думаю.
Закончив свою тираду, Блэки довольно усмехнулся про себя. Дворецкий, он это видел, был не только взволнован, но и крайне раздосадован тем оборотом, какой принимали события.
- Я непременно переговорю со сквайром! - зло огрызнулся Мергатройд. - Должно быть, он забыл, о чем там с вами уславливался в Лидсе. Оно и неудивительно, ведь у него есть дела и поважнее, о которых ему надо помнить. Ну а ты пока что можешь приступать. Сходи в конюшню и найди там старшего конюха. Он покажет, где что лежит, и отведет в комнату, где ты будешь спать. Она как раз там и находится - над конюшней.
Кивнув Блэки, чтобы дать тем самым понять, что аудиенция окончена, дворецкий уселся за кухонный стол, объявив во всеуслышание:
- Мне чай и бутерброд с ветчиной!
Метнув на него злобный взгляд, кухарка принялась нарезать булку хлеба с такой свирепостью, что со стороны могло показаться, будто режет она не хлеб, а ненавистного ей дворецкого.
Подобрав с пола свой мешок, Блэки перекинул его через плечо. Эмма между тем все еще собирала рассыпавшиеся возле лестницы тряпки, щетки и порошки.
- До вечера, крошка, - тихо произнес ирландец, проходя мимо девушки и приветливо ей улыбаясь.
- Да, если только я успею все закончить к тому времени, - проговорила Эмма сквозь зубы, но увидев, как сразу помрачнело лицо Блэки, тут же улыбнулась, добавив. - Успею, успею. Не беспокойтесь. - И она быстро помчалась вверх по лестнице.
Блэки открыл дверь и шагнул в холодный утренний воздух, напряженно размышляя о странном доме, куда его занесло, и о тех людях, которых он тут встретил, в особенности об Эмме, такой хрупкой и беззащитной.
В это время сама Эмма поставила свою корзину в небольшой прихожей на верхнем этаже возле ведущей на кухню лестницы. Опершись о стену, она предалась горестным мыслям. Лицо ее сморщилось, как только она вспомнила о нанесенной обиде. К тому же у нее болела от ушиба голова и в сердце кипело негодование. Дворецкий и раньше никогда не упускал случая вымещать на ней свою злобу и придираться ко всякой мелочи. „Ему просто нравится распускать свои руки, когда я попадаюсь на его пути, - решила она. - К Полли он тоже цепляется, конечно, но все-таки никогда не бывает так груб, как со мной. Если бы не миссис Тернер, он бы наверняка ударил меня и второй раз, для него это обычное дело. Ну ничего, если он не прекратит, я ему покажу!”
Подняв тяжелую корзину, Эмма медленно пошла по коридору, настороженно прислушиваясь к звукам в доме, - ведь всякий непривычный звук таил в себе опасность. Но все было тихо - в доме еще спали. В полутемном коридоре слабо пахло воском, сухой пылью и той специфической затхлостью, которая свидетельствует о том, что окна тут наглухо закрыты ставнями, а комнаты не открываются и не проветриваются. Сердце девушки сжалось: ей захотелось вернуться обратно на кухню - единственное место в Фарли-Холл, где было приятно находиться.
Несмотря на весь свой импозантный вид и богатую обстановку, особняк вызывал в ее душе неизъяснимое чувство ужаса, от которого ей всегда хотелось бежать сломя голову. Чем-то холодным и гнетущим веяло от его больших темных комнат с высокими потолками и тяжеловесной мебелью, огромных холлов и бесконечных извилистых коридоров, тянувшихся через весь дом, в углах которого пряталась тишина, а под ее покровом - многочисленные и страшные тайны. Таким был этот мрачный дом, где царили несчастье и тлен. Несмотря на кажущуюся тишину и заброшенность всюду ощущалось какое-то подспудное движение - зловещее, готовое вот-вот вырваться наружу.
Неудивительно, что Эмму била дрожь, когда она шла по ворсистому турецкому ковру в огромной прихожей, направляясь к двойной двери, ведущей в малую гостиную. Остановившись на пороге, Эмма с беспокойством огляделась: через высокие закрытые окна в комнату пробивались скудные лучики солнечного света, с трудом находившего лазейки в белых тяжелых шелковых занавесях с большими толстыми кистями голубого бархата. Со стен на нее печально глядели потемневшие от времени старинные портреты; с обтянутых бледно-голубым сукном стен глаза всех этих людей как бы следили - так ей во всяком случае почудилось - за тем, как она идет к камину, обходя встречавшуюся на пути тяжелую мебель викторианской эпохи - красное дерево, из которого она была сделана, так потемнело с годами, что мебель выглядела черной. Единственным звуком в комнате было монотонное тиканье каминных часов, стоявших на полке резного мрамора.
Поставив корзину на пол, Эмма опустилась на колени перед камином, чтобы стереть с его поверхности следы золы и положить внутрь бумажные жгуты и щепу для растопки, лежавшие рядом небольшой горкой, - сюда их положил вместе со спичками Мергатройд. Когда бумага загорелась и огонь охватил находившиеся сверху щепки, Эмма открыла медный ящик и достала оттуда уголь помельче, чтобы подложить в камин. Класть надо было осторожно, чтобы не загасить только начавшее разгораться пламя: уголь долго не накалялся, и ей пришлось поднять фартук и начать им трясти, пока наконец дело не пошло на лад и огонь занялся как положено.
Ровное тиканье каминных часов напомнило ей, что времени у нее в обрез. Быстро убравшись в комнате и стерев пыль с мебели, которой было забито помещение, она вынула из ящика буфета тонкую льняную скатерть ирландской выделки и умело накрыла ею большой круглый стол.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67