Неужто тебе хочется вернуться на то место, где все началось? И разве ты не пожалеешь, что покинула меня?
Неожиданное это заявление застало Эстер врасплох.
– Почему я должна жалеть об оковах рабыни? Я не настолько глупа…
Халид постарался улыбнуться как можно мягче:
– Потому что ты любишь меня.
– Любить мужчину, который пальцем не пошевелил, чтобы спасти невинное дитя? Любить человека, который…
Что еще хотела сказать Эстер, осталось неизвестным, потому что Халид прижал палец к ее губам.
– И все-таки ты меня любишь.
Не дав ей шансов что-либо возразить, Халид заменил свой перст губами, и последовал долгий поцелуй, которого так ждал он, а может быть, и она тоже, потому что позволила его языку творить чудеса в ее полуоткрытом, жаждущим соблазна ротике.
Они опустились на ковер, Халид расстегнул перламутровую пуговичку у ворота.
В этот момент дверь сотряслась от ударов.
– В чем дело? – раздраженно спросил Халид.
– Бросаем якорь у Девичьей Башни, – сообщил довольно наглый матрос дворцовой фелуки.
– Мы сейчас будем готовы.
Глаза их все еще были затуманены страстью, но неожиданное вторжение уже охладило их пыл. Халид накинул на Эстер чадру.
– Мне все же хочется домой, – услышал он ее голосок из-под плотной кисеи.
– Может, вскоре ты не будешь так тосковать. Я готовлю тебе сюрприз.
Не сюрприз волновал Эстер, а слова, сказанные Халидом о ее чувствах к нему. Она, убеждая себя в обратном, вынуждена была признать, что он прав. Она привыкла к нему, без него она ощущала бы пустоту, она нуждалась в его тепле и ласке и даже в строгом окрике. Она полюбила его.
И Девичья Башня уже не показалась ей сейчас мрачной тюрьмой или твердыней, созданной для войны, может быть, потому, что владелец этого замка стал для нее любимым человеком, мужем, опорой в жизни.
Аргус первым приветствовал их, но выражал свою собачью радость по поводу встречи с Эстер столь бурно, что едва не свалил его с ног. Халиду пришлось оттащить его. Пес языком старался проникнуть под чадру, но Эстер пригрозила ему наказанием от аллаха.
– Эта вуаль – священный покров, и нарушать его грешно даже псу.
Вслед за Аргусом настал черед Омара и Абдуллы.
– Добро пожаловать в дом, мой принц и моя принцесса!
– Проводи принцессу в спальню, Омар, – распорядился Халид.
– Пойдем, госпожа, – сказал Омар. – Помоемся, покушаем, подремлем на подушках. Абдулла вгляделся в лицо господина.
– Ты выглядишь усталым, Халид-бек.
– Ночь была длинной, а утро еще длиннее. Как мальчик?
– Лана взялась заботиться о нем. Знает ли принцесса, что ожидает ее?
– Пока нет, но я уверен, что моя жена примет малыша хорошо.
– А если она откажется?
– По этому поводу не тревожься, у Дикого Цветка нежное сердце.
– Есть ли новости о Форжере? – осторожно поинтересовался Абдулла.
– Отложим на время разговор о нем, – устало вздохнул Халид.
Вместо того чтобы направиться в прежнюю спальню, Омар повел Эстер в спальню принца. Обстановка здесь была спартанской и соответствовала облику сурового воина. Из предметов роскоши был только персидский ковер на полу. Эстер обратилась к евнуху:
– Это не моя комната.
За ее спиной появился Халид.
– Девичья Башня принадлежит мне. И все комнаты мои. Я волен распоряжаться ими. Прежняя твоя комната теперь занята.
Эстер спросила то ли в шутку, то ли всерьез:
– Ты успел поселить в ней новую пленницу?
– Пока я не распоряжусь по-иному, моя жена будет спать подле меня. Разве в Европе супруги спят раздельно?
– Священник нас не обвенчал, значит, мы не женаты.
– Ты моя жена до тех пор, пока я не разведусь с тобой.
– А я могу с тобой развестись? – с вызовом задала вопрос Эстер, скрывая охватившее ее смятение. Кроме покойного короля Генриха, в Англии еще никто не разводился. По крайней мере она об этом не слышала.
– Женщины не разводятся с мужьями. Это незаконно, – сказал Халид.
– Незаконно мое положение в твоем доме без благословения церкви!
Слушая их. Омар впал в отчаяние. Неужто они опять затеют перепалку? Как принцесса может забеременеть, если она делает все, чтобы оттолкнуть от себя принца?
И вдруг его осенило свыше. Превосходная идея! Не в силах скрыть свою радость. Омар улыбнулся до ушей.
– Над чем ты смеешься? – рявкнул на него Халид. – Неси нам обед.
– Я не голодна, – заявила Эстер.
– Голодна ты или нет, а есть будешь.
– Не буду!
Омар, окинув спорящих супругов лукавым взглядом, исчез за дверью.
– Приляг, пока он принесет еду. Ты, наверное, устала.
– Я не устала, – механически возразила Эстер.
– У тебя под глазами темные круги. И капризна ты как ребенок, у которого режутся зубки.
– Я отказываюсь спать вообще, – заявила Эстер. – Сон портит мне настроение.
Халид рассмеялся ей в лицо. Жена его – самая непредсказуемая женщина на свете. Если б таких женщин рождалось побольше, мужчины уже давно ходили бы в чадрах:
– Если кто и способен обходиться без сна, то это, конечно, ты. Тогда прогуляемся. Свежий воздух, в отличие от сна, настроение тебе не испортит.
Эстер на этот раз покорилась. Раньше она видела сад Халида только при лунном свете. Теперь же мастерство садовника поразило ее. Даже в Топкапи не было ничего подобного.
Белые, розовые, алые, золотистые, голубые, фиолетовые цветы чередовались, создавая какую-то волшебную гармонию. Только человек, обладающий видением художника, вдохновением и руками истинного творца, мог изобрести и воплотить в живой природе такие изысканные узоры.
– А где же розы? Их нет в твоем саду?
– Лишь одна роза цветет в моем сердце постоянно. А так, да будет тебе известно, поздней осенью розы не цветут.
– Как ты одарен! – воскликнула Эстер, наслаждаясь воистину чарующим смешением ароматов. – И как влюблен в свое дело.
– Садовник – человек одинокий, а я люблю одиночество.
– Но ты воин, всегда окруженный людьми, солдатами.
– Вот поэтому я нуждаюсь в мире и тишине. Халид прошел еще несколько шагов по дорожке и произнес не без гордости:
– А здесь находится моя природная аптека.
– Ты еще и лекарь?
– Скорее фармацевт. Вот это растение, похожее на папоротник, называется тысячелистник. Настой из него облегчает пищеварение.
– А что это за листья, на вид такие шелковистые? – спросила Эстер.
– Ночная красавица. Если сорвать листок и положить его под подушку, то к тебе быстро придет сон и он будет безмятежным.
– Как может простой листок усыпить человека? – недоверчиво спросила Эстер.
Халид улыбнулся, и Эстер невольно улыбнулась в ответ.
– Так приятно видеть на твоем лице улыбку, – сказал Халид. – Как будто выглянуло солнышко.
Халид склонил голову, и его теплые ищущие губы завладели ее губами. Поцелуй их был долгим и сладким.
– Ты еще не проголодалась? – спросил он лукаво.
– Кажется, я уже в состоянии что-нибудь съесть, но самую малость.
Они вернулись в комнату. Их ждал уже накрытый стол и Омар, на лице которого по-прежнему сияла глуповатая, но самодовольная ухмылка. Эстер нахмурилась, увидев украшающее стол огромное блюдо жареных баклажанов.
Эстер любила своего супруга и хотела иметь от него детей. Но как она могла произвести на свет ребенка в стране, где невинных младенцев приговаривают к смертной казни, как это произошло с сынишкой Линдар. Эстер жила бы в постоянном страхе, что султан в любой момент прикажет зашить и ее ребенка в мешок и утопить в Босфоре.
– Убери это немедленно! – крикнула Эстер евнуху. Улыбка сползла с физиономии Омара, зато мозг заработал в ускоренном темпе. Если принцесса отказывается есть баклажаны, то нужно срочно найти иной способ, чтобы она забеременела.
Озадаченный, Халид посмотрел сначала на баклажаны, потом на жену.
– Чем провинились эти бедные баклажаны?
– Из-за них женщины беременеют, – просветила мужа Эстер. – Так же как из-за твоих листков ночной красавицы люди засыпают.
«Значит, она не желает рожать мне детей?» Тысяча кинжалов вонзились в сердце Халида, но лицо оставалось бесстрастным. Как он мог ошибиться в Эстер, убедив себя, что у нее нежная душа. Она не примет Карима. Возможно, он неверно распорядился судьбой малыша. Жизнь с матерью, которая холодна к ребенку или даже ненавидит его, подчас ужаснее мгновенной смерти.
Как же ему теперь поступить? Отправить ребенка Малику? Лишить его жизни? Это немыслимо. У Халида никогда не поднимется рука на невинное дитя.
– Убери баклажаны, – распорядился Халид.
– А что принести взамен? – невесело осведомился Омар.
– Ничего. Оставь нас, – приказала Эстер. Внезапная перемена настроения Халида не укрылась от нее. Она сделала над собой усилие и придала голосу некоторую игривость: – Где же обещанный сюрприз?
– Тебе следует выспаться и успокоить нервы, прежде чем ты его увидишь.
Эстер послушно прилегла. Халид положил ей под подушку листик ночной красавицы и повернулся, чтобы уйти. Эстер удержала его.
– Пожалуйста, останься.
Халид присел на край софы. В глазах его застыла печаль. Это мучило Эстер. Она поднесла его пальцы к губам и поцеловала их один за другим.
– Я очень люблю детей, но боюсь…
– Рождение ребенка для женщины естественно. Тебе нечего бояться. Я пошлю за лучшей повитухой в Стамбул.
– Я не этого боюсь, – сказала Эстер.
– Тогда что же пугает тебя?
– Карим мертв из-за дурных поступков своей матери. А что случится с нашим ребенком, если я сделаю что-то не так? У вас столько незнакомых мне обычаев и законов.
Халид порывисто обнял ее.
– Пока во мне будет тлеть хоть искорка жизни, никто не посмеет тронуть ни тебя, ни наших детей. Разве я не клялся султану защищать тебя?
– Я верю тебе и надеюсь на тебя. – Она погладила ладонью его шрам и запечатлела поцелуй на изуродованной щеке.
Халид просветлел. Все будет хорошо. Жена его примет Карима с любовью.
– Я провел на ногах всю ночь и хотел бы отдохнуть, – сказал Халид мягко, но настойчиво укладывая ее обратно на подушки. Он лег с краю и обнял ее. Эстер уютно устроилась в его объятиях. Тепло его тела, ровное биение сердца в могучей груди, а может быть, ночная красавица быстро усыпили ее. Тогда Халид легонько поцеловал ее, осторожно поднялся с постели и неслышными шагами удалился из комнаты.
Он направился в прежнюю спальню, где Лана кормила малыша через соску.
Халид взял Карима на руки, отпустил Лану и продолжил кормление. Темные глаза мальчика, так похожие на материнские, разглядывали незнакомого мужчину, что не мешало ему при этом жадно сосать молоко.
Тронутый доверчивостью и беспомощностью маленького существа, Халид как-то отвлекся от размышлений о будущем царственного принца. Решив, что Карим уже достаточно поел, он отложил фляжку из кожи ягненка и прошелся с малышом по комнате. Зрелище могучего, закаленного в сражениях воина с крохотным младенцем на руках было впечатляющим.
– Мой сын, ты благородный принц величайшей империи в мире, – обратился Халид к малышу. – Как твой отец я буду учить тебя всему, что необходимо знать мужчине и воину. Твоя мать, которую ты скоро увидишь, это ангел любви, ниспосланный нам аллахом. Ее нежность и забота помогут нам в самых суровых испытаниях, если они выпадут на нашу с тобой долю.
С малышом на руках Халид опустился на кровать и смежил веки. Отец и сын погрузились в сон.
– Просыпайся, мой принц. – Омар слегка тронул его за плечо. Может быть, в первый раз за много лет пробуждение Халида было таким мирным и сулило столько приятных для души событий. – Принцесса помылась в бане и позавтракала, – сообщил евнух.
Халид с улыбкой спросил его:
– Как тебе мой сын?
– Хороший мальчик. Я надеюсь, что скоро у него появится много братишек, чтобы ему было, кем командовать.
Халид рассмеялся. Проснулся и Карим и стал жизнерадостно агукать.
– Положим его в колыбель? – предложил евнух. Халид покачал головой.
– Возьми колыбель и следуй за мной. Когда подойдем к моей комнате, уложишь малыша в колыбель и останешься на страже. Я войду к жене без него.
Эстер стояла у окна и всматривалась в глубь сада, где уже сгущались вечерние сумерки. Прислушиваясь к чему-то, она не сразу обернулась на шаги принца.
– Мне показалось, что где-то поблизости плачет малыш.
Халид распахнул дверь пошире, чтобы она увидела колыбель.
– Полюбуйся на моего сына.
– Твоего сына? – В изумлении Эстер уставилась на капризно расхныкавшегося младенца.
– Прости, я выразился не совсем правильно. – Халид улыбнулся. – Мне следовало сказать – нашего приемного сына.
Эстер молчала, и это встревожило Халида. Он присел на край софы и позвал жену:
– Сядь, пожалуйста.
– Я не сяду, пока ты не скажешь, чей это ребенок.
– Я говорю – садись! – В тоне Халида сквозило раздражение.
На повышенные голоса Карим немедленно откликнулся громким плачем. Эстер подошла к колыбели и взяла мальчика на руки. Омар тут же удалился со своего поста с удовлетворенной ухмылкой на физиономии.
– Смотри, что ты сделал! – упрекнула Эстер мужа. – Ты закричал и напугал малыша.
Она крепче прижала к себе младенца и пальцем нежно коснулась его бархатных щечек.
– Тихо, маленький! Тебя никто не тронет. Я не позволю нехорошему дяде пугать тебя.
Халид не мог не улыбнуться. С первого же мгновение его жена повела себя как заботливая мать, а он этого и хотел.
– Так как Михрима объявила во всеуслышание, что ты носишь ребенка, мне пришла идея, как спасти сынишку Линдар. С этого момента Карим – мой сын. Никто на свете, даже сам мальчик, не узнает, кто он на самом деле по происхождению. Разоблачение грозит смертью всем, кто причастен к этому обману, а может привести и к междоусобной войне.
Одного взгляда на Эстер было достаточно, чтобы понять, как она счастлива. Ободренный, Халид спросил:
– Сможешь ли ты любить его как собственного ребенка?
Вот она, западня, подстроенная ей, чтобы она забыла и родину, и свою семью. Эстер посмотрела сначала на него, потом на мужа.
– Означает ли, что, став его матерью, я уже никогда не попаду в Англию? – В голосе ее слышалась печаль от невозвратной потери.
– Ты что, собралась играть им? Принять его как своего сына, а потом бросить?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46