Казнь двух изменников – пустяк, а вот смерть младенца была ему не по душе.
– Мальчишка ведь ни в чем не повинен, – тихим голосом произнес за его спиной Халид, словно нарочно посыпая рану солью.
– Его преступление в том, что он сын предательницы.
– Карим твой сводный брат и…
– Может быть использован в борьбе против меня любым мерзавцем, – прервал Халида кузен. – Убить в зародыше – значит обрести покой, – перефразировал Коран Мурад.
– Подделай документ о смерти и отдай мне Карима.
– Что?!
– Михрима растрезвонила на весь Стамбул, что моя жена ждет ребенка, а ты знаешь, что это не так. Я увезу Эстер, и, когда придет время, сообщим, что раньше срока она родила мне сына. Позволь мне спрятать Карима у себя в Девичьей Башне. Я воспитаю его как собственного сына.
– А что ты предпримешь против Форжера? – поинтересовался Мурад.
– Жизнь Карима ценнее смерти ничтожного Хорька.
– Почему?
– Убийство невинных не дает потом спать по ночам. Я знаю по своему опыту.
– Если станет известно, кто он в действительности, в империи разразится междоусобица.
– К тому времени ты уже будешь править страной, а я буду слишком стар, чтобы сражаться под твоим знаменем, – возразил Халид. – После моей выучки Карим станет следующим Псом Султана, и никто не задастся вопросом, чья кровь течет в его жилах. Доверься мне, кузен.
В волнении Мурад стал расхаживать по террасе. Как ему поступить? Убить ли сводного брата или спасти его? Если он убьет своего маленького братика, не будет ли мучиться бессонницей долгими ночами вплоть до самой своей кончины?
Стук в дверь прервал его размышления. Ага-кизлар принес письменные принадлежности.
– Сядь за стол, – распорядился Мурад. – По велению султана Селима ты сейчас напишешь три смертных приговора – Линдар, Джамалу и Кариму.
Ага-кизлар принялся за работу.
Мурад бросил быстрый взгляд на Халида и сказал евнуху:
– Ты отравишь Линдар и утопишь ее тело в Босфоре сегодня ночью, а Джамал будет казнен публично завтра на восходе солнца.
Ага-кислар поднял на него взгляд.
– А ребенок?
– Сколько тебе лет? – резко бросил Мурад. – Тридцать восемь – сорок?
– Сорок.
– Ты еще будешь достаточно молод, когда мой отец скончается. Хочешь быть ага-кизларом и в мое правление?
– Почту за великую честь. – Евнух был озадачен, не понимая, куда клонит принц.
– Твое благополучие обеспечено, если ты поступишь, как я тебе велю, и при этом будешь помалкивать. Ага-кизлар долго колебался, потом кивнул.
– Вызови сюда Абдуллу, слугу принца Халида и доставь нам принца Карима, – распорядился Мурад. – Потом ты проведешь Абдуллу с Каримом через тайный подземный ход на мою фелуку и забудешь навсегда о том, что здесь было сказано и что происходило.
– Я уже написал смертный приговор младенцу, – растерялся евнух. – Если султан узнает…
– Принц Карим будет мертв для всего мира. Пусть его считают утопленным вместе с матерью в Босфоре. И всем говори, что все было именно так.
Главный евнух склонился в низком поклоне.
– Слушаюсь и повинуюсь, мой принц. Мурад улыбнулся и добавил:
– Запри всех женщин в гареме в их комнатах. Никто не должен пронюхать, что мой сводный брат остался в живых.
Ага-кизлар удалился. Спустя некоторое время в дверь постучали. Это был Абдулла. Халид впустил его.
– У нас для тебя важное задание, – начал было Халид, но тут вошел евнух, прижимая к груди спящего младенца.
– Это мой сын, Абдулла. Береги и охраняй его, хоть ценой своей жизни, – сказал Халид.
– Клянусь!
Никакое распоряжение господина не могло нарушить невозмутимость верного слуги. Ага-кизлар вручил Халиду документ о рождении Карима, а затем отпер потайную дверь и нырнул в темную дыру вместе с гигантом, бережно несущим младенца на руках.
– Если я умру без наследника мужского пола, – сказал Мурад, – используй этот документ, чтобы посадить Карима на трон.
– Ты не пожалеешь о своем милосердном поступке, – заверил его Халид.
Мурад неопределенно пожал плечами. Он все еще был в смятении.
– Твой Дикий Цветок не пожелает посмотреть, как на рассвете обезглавят Джамала? – спросил Мурад.
– Она слишком впечатлительна, чтобы присутствовать при казни. Ты сам видел, каково ей было, когда она рассказывала о своем отце. Воспоминания о его гибели не дают ей спать по ночам до сих пор.
– Ее свидетельство обрекло Линдар и Джамала на такой жестокий и бесславный конец, – возразил Му-рад. – Ее присутствие на казни необходимо. Она может, однако, держать глаза закрытыми.
– Что поделаешь, быть по-твоему, – неохотно согласился Халид. От него уже мало что зависело. Он мог лишь стоять рядом с ней на кровавой церемонии и согревать ее своим душевным теплом.
Как только светлая полоска проглянула на востоке, Халид и ага-кизлар направились по коридору к апартаментам бас-кадин. Халид постучался. Нур-Бану вышла к нему за порог, прикрыв за собой дверь.
– Она отказывается идти.
– Я поговорю с ней сам. Впусти меня. Закутанная в черный покров, Эстер сидела на подушке и отсутствующим взглядом смотрела куда-то в пространство. Ее лицо было мертвенно-бледным, даже веснушки на носу на фоне этой бледности выглядели темнее, чем обычно.
Михрима сердито выговаривала ей:
– По приказанию султана ты должна присутствовать на казни.
Халид жестом отогнал назойливую мать и уселся возле жены. Он взял ее холодные руки в свои. Эстер взглянула на него, и в глазах ее не отразилось никаких чувств, кроме страха – жуткого, леденящего.
Халид постарался придать своему голосу как можно больше нежности.
– Когда ты родилась, мой Дикий Цветок, твоя судьба уже была начертана у тебя на лбу. Это то, что мы мусульмане называем – кисмет.
Эстер решительно вздернула подбородок и строптиво возразила:
– Я сама хозяйка своей судьбы.
– Ты давала показания против изменников и должна видеть, как свершается возмездие.
– Что за чудовища могут спокойно наблюдать, как казнят невинное дитя? – вскричала Эстер, и слезы заструились по ее щекам.
Ах, вот оно что! Его Дикий Цветок жалеет ребенка. Следует ли ему поведать ей, что мальчик в безопасности? Нет. В своем возбужденном состоянии она способна выдать их секрет, и тогда ни Мураду, ни Халиду не сносить головы за нарушение приказа султана.
– Султан Селим повелел усыпить Линдар с сыном и утопить их. Никто из них не испытает ни боли, ни страха.
– Бедный малыш. – Эстер всхлипнула. Крупные слезы катились по ее щекам, скапливались на подбородке. Халид вытер соленую влагу губами.
– Как только все будет кончено, мы вернемся в Девичью Башню. Уже сейчас фелука Мурада ждет нас.
– Ты позволил им убить младенца?
– Я выступал в его защиту. Но уши их были словно запечатаны воском.
Халид встал и подал ей руку. Нур-Бану, Михрима и ага-кизлар уже ждали их в коридоре.
– В последний момент не смотри, закрой глаза, – шепнул жене Халид.
Достигнув Башни Правосудия, они заняли место на балконе, с которого обозревалась просторная, мощенная плитами площадь. Полчища воинов выстроились шеренгами по ее периметру. Посреди площади возвышалась плоская каменная глыба.
На ней и должен был сложить голову невезучий Джамал. На камне были заметны побуревшие пятна. Сколько же голов было отсечено здесь, сколько обрублено нитей жизни!
Джамала уже подвели к каменной плахе, оголили его шею. Рядом стоял палач с обнаженным ятаганом в руке.
Султан Селим, сопровождаемый Мурадом, вышел на балкон и уселся на троне. Он вяло махнул сыну, а тот, в свою очередь, поднял вверх руку, приказывая начинать. Палач толчком заставил узника упасть на колени, мощной дланью подтянул его голову к плахе, прижал, словно припечатал ладонью его лицо к холодному камню, посмотрел на балкон, ожидая рокового жеста султана.
Эстер, расширив глаза, наблюдала за этим мрачным ритуалом. Она вцепилась в руку мужа ледяными пальчиками.
Султан чуть приподнял вялую кисть.
– Закрой глаза, – отчаянно нашептывал Халид. Эстер, чей взгляд был словно загипнотизирован видом остро отточенного ятагана, никак не отреагировала.
– Дьявол тебя возьми! Закрой глаза! – повторил Халид уже гораздо громче.
Султанская рука упала вниз. Ятаган, будто повторяя это движение, тоже опустился и оборвал жизнь Джамала.
Глаза Эстер затуманились. Невыносимая боль пронзила мозг.
– Кровь… нет… папа…
Халид подхватил жену, стал укачивать ее на руках, словно ребенка. Она продолжала вздрагивать, что-то тихо вскрикивая.
– Отнеси ее ко мне, – предложила Нур-Бану.
– Нет, фелука Мурада отвезет нас в Девичью Башню.
– А как же Форжер? Ты забыл о мести? – взвизгнула Михрима.
– К дьяволу Форжера, я забираю жену домой.
– Она напустила на тебя порчу, и ты свернул с истинного, уготованного тебе пути, – с горечью произнесла Михрима.
Халид не стал пререкаться с матерью. Никто на свете не был для него сейчас дороже, чем Эстер.
– Твои брат и сестра взывают об отмщении! – крикнула Михрима. – Ты должен заставить Форжера уплатить кровавый долг…
– Кровь… кровь… – по-прежнему бормотала Эстер у него на руках.
С долей презрения и с печалью Халид обратился к матери:
– Злая старая женщина. Ответственность за живых – вот что я беру на себя прежде всего. У мертвых впереди вечность, они могут и подождать.
19
Эстер очнулась в незнакомом ей помещении. Пол устилал толстый персидский ковер, стол был из мрамора с мозаикой, вокруг него громоздились расшитые подушки, причудливая резьба украшала деревянные балки, две стены были чуть скошены, а в одной были прорезаны иллюминаторы. Значит, она не во дворце.
Страшная картина казни Джамала всплыла в ее памяти.
– Нет! – простонала Эстер, отгоняя прочь жуткое видение. Так недолго и сойти с ума. Спрыгнув со своего ложа, она пробежала по ковру к иллюминатору в надежде, что свежий морской воздух оживит ее.
Но смотреть на голубые воды Босфора ей не следовало. В мыслях своих она представила мертвого младенца, спрятанного в мешке, который покоился где-то глубоко под водой, может быть, прямо под днищем фелуки.
Легкий шум позади заставил Эстер вздрогнуть. Она оглянулась. В дверях стоял Халид с подносом. Он смерил жену оценивающим взглядом и сразу заметил, что состояние ее за несколько часов, проведенных в забытьи, не улучшилось.
Шагнув вперед, он пяткой прикрыл за собой дверь, пересек каюту и водрузил поднос на стол.
– Тебе плохо?
– Да.
– Полежи еще немного.
– Я не нуждаюсь в отдыхе. Где мы?
– На корабле Мурада. – Халид подвел ее за руку к столу. – Подкрепись.
– Я не голодна.
– Чай будет тебе полезен. Он бодрит.
– Возвращение в Англию, где нет дикарей, возможно, взбодрит меня, но не твой чай.
Халид промолчал. Он все же наполнил ее чашку горячим напитком, и Эстер взяла ее дрожащими руками.
– Я говорил тебе «закрой глаза»!
– Я не могла… – Голос ее сорвался. – Ведь в их смерти есть и доля моей вины.
– Но не ты толкнула их на путь предательства, – возразил Халид.
– А малыш? Как я могу жить в такой стране, где казнят детей?
– Люди умирают насильственной смертью везде, и в твоей Англии тоже. Расскажи мне наконец о твоем отце.
Эстер хотела отвернуться, но Халид не дал ей этого сделать. Его голубые глаза сверлили ее. Она с трудом выдерживала его взгляд.
– Раздели со мной свою ношу, – попросил Халид. – Тебе будет легче.
Эстер отрицательно мотнула головой.
– Эскадра Форжера атаковала и потопила в бою корабль, который вез мою сестру к ее жениху, – начал свой рассказ Халид, удивив этим Эстер. – Алчный ублюдок не удержался от соблазна напасть на одинокий беззащитный корабль. Он надеялся поживиться сокровищами, а там было только одно сокровище – моя сестра. Никто не спасся с корабля. Они все ушли на дно.
Почему он рассказывает ей это? Ведь раньше он избегал разговора о гибели сестры и брата.
– Поклявшись отомстить, мы с братом начали охоту за Форжером. Как мы могли знать, что именно таков его план, что мы пешки в затеянной им коварной игре, что он заманивает нас в ловушку? Уверенный, что мы не оставим его в покое, подлый трус искал способ расправиться с нами. Кончилось все тем, что Карим лишился жизни, а я отделался шрамом на лице. Если б не Малик, я был бы мертв, как и мой брат.
– Убить Форжера – твой долг, – сказала Эстер. – Тебе не нужно оправдываться передо мной.
– Не в этом смысл моего рассказа, – продолжил Халид. – Я был взрослым мужчиной, обученным воином, и все же не смог уберечь брата от смерти. Тебе же винить себя за то, что произошло, когда ты была почти ребенком, неразумно.
– Мой отец погиб из-за того, что я не послушалась его и уехала без эскорта за пределы крепостных стен. Никто не обвинял меня прямо, но я видела их глаза и догадывалась, что думают и мои родные и слуги. Они осуждали меня.
– Мне трудно в это поверить.
– Но это правда! – Эстер порывисто вскочила, заходила по комнате. – Вместо того, чтобы дрожать и замирать от страха, мне следовало выхватить у того убийцы кинжал и…
– Ты бы погибла вместе с отцом. Ты бы не помогла ему, не спасла…
– Хватит! Молчи! – Эстер зажала уши. Халид обнял ее дрожащие плечи. Его мучило раскаяние. Он намеревался успокоить ее, а вызвал бурю, с которой справиться не мог.
– Мы не будем больше возвращаться к прошлому в разговорах, – пообещал он. – Но я сделаю все, что в моих силах, чтобы уничтожить твоих ночных демонов, даже если мне придется отправиться в Англию и отомстить там за гибель твоего отца.
– Ты сделаешь это ради меня? – спросила Эстер, и глаза ее засияли сквозь слезы.
Его невероятное и столь неожиданное обещание свершило в ней переворот. Она бурно разрыдалась у него на груди. Халид осторожно погладил ее волосы.
– Я хочу домой, – прошептала она, всхлипывая.
– Мы почти дома.
– Нет. Домой, в Англию.
– Ты моя жена, – возразил Халид.
– Но нас не венчал священник.
– Там, в Англии, ты будешь несчастна. Возвращение не успокоит твою душу.
– Как ты осмеливаешься решать, что для меня хорошо, а что плохо! – Эстер вдруг обожгла его пламенем, вспыхнувшим в ее глазах, дотоле заплаканных.
– В Англии тебя преследовали кошмары.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46