Пора ему умереть.
– Давно пора, если ты меня спросишь, – сказала Михрима.
– Тебя никто не спрашивает, – отрезал Халид, раздраженный ее оскорбительным тоном.
Малик подавился смешком. О аллах! Муж разговаривает точь-в-точь как его жена.
– Ты даже не знаешь, где скрывается Форжер, – издевалась над сыном мать.
– Мы навестим герцога де Сассари поутру. Его корабль еще в гавани? – спросил у друга Халид.
Малик кивнул. Тогда Халид обратился к матери:
– Тебе придется позаботиться о моей жене, пока я не отправлю Форжера к праотцам.
– Ты хочешь, чтобы я приютила эту гадюку? – возмутилась Михрима.
– Оберегай мою жену, или я отвезу ее в Девичью Башню и отложу наше мщение.
«Неужели эта девчонка для него важнее, чем месть ненавистному Форжеру?» – с горечью и презрением подумала Михрима, а вслух сказала:
– Предположим, я смогу промучиться с ней несколько дней.
Пока троица в покоях Михримы обсуждала способы расправы над Савоном Форжером, Эстер шла за Омаром по нескончаемым коридорам. Дом Михримы, в отличие от Девичьей Башни, был вполне современным. Коридоры были просторны и светлы благодаря множеству окошек, выходящих во внутренний дворик.
Эстер глядела в спину шагающего впереди евнуха. Маленький человечек явно отказывался встретиться с ней взглядом. К тому же он был на удивление сдержан и холодно почтителен. Очевидно, он все-таки очень обиделся на нее, и Эстер ощущала свою вину.
Когда они вошли в бани, две молодые женщины тотчас бросились к Эстер. Памятуя о том, что его госпожа не любит мыться при посторонних, он отослал их прочь.
– Я сам обслужу принцессу.
– Ты уже носишь на себе знаки ее неудовольствия, – поддразнила одна из женщин. Подруга ее захихикала:
– Мы останемся здесь, чтобы защищать тебя. Омар побагровел, возмущенный подобным оскорблением. Но что он мог сказать? Все в доме знали о его вопиющем промахе с англичанкой.
– Вы не имеете права так обращаться с самым ценимым и доверенным слугой принца, – высокомерно призвала Эстер к порядку развязных служанок.
Обе женщины вмиг покрылись бледностью.
– Простите нас… Мы сожалеем.
– Вам придется сожалеть о своем поведении еще больше, если вы позволите себе еще раз совершить ту же ошибку. Я позабочусь, чтобы вам отрезали языки. Вы поняли?
– О да, принцесса.
– Немедленно извинитесь перед Омаром! Обе женщины низко поклонились евнуху.
– Извини, Омар. Мы не хотели тебя унизить. Омар самодовольно выпятил грудь.
– Извинение принято. А теперь марш отсюда и не повторяйте подобных глупостей!
Прогнав распоясавшихся балаболок, Омар стал накладывать на кожу Эстер миндальную мастику, удаляющую волосы с тела.
– Спасибо за то, что защитила меня, – проникновенно сказал он.
– Это самое малое, что я могла для тебя сделать. Я тоже должна извиниться перед тобой.
Удовлетворенный ее словами. Омар улыбнулся. Дальше все проходило в молчании. Соскоблив мастику с ее кожи, евнух занялся ее волосами. Натерев их ароматическими маслами. Омар проводил ее к бассейну, где ей полагалось отмокать в теплой благоухающей воде.
– Моя леди, я хочу рассказать тебе, что ожидает тебя в эту ночь!
Эстер немного удивилась.
– И чем же эта ночь особенная?
– Это же свадебная ночь.
– Свадьба состоялась прошлой ночью. Омар расстроено покачал головой.
– А могу я спросить, кто готовил тебя к этому важному событию?
– Принц сам заменял мне евнуха.
Омар успокоился, тяжесть спала с его души. То, что у него не появился конкурент в столь ответственном деле, сразу подняло его настроение.
Он помог Эстер выбраться из бассейна и подвел ее к мраморной скамье.
– Ляг на живот. Я намажу тебя соком алоэ и помассирую.
Эстер подчинилась. Омар погрел алоэ в руках и стал растирать ее плечи и спину.
– Чувствую, как ты напряжена.
– В этом виновата Михрима, – пожаловалась Эстер.
Но сильные руки маленького человечка делали свое дело, и стресс понемногу отпускал ее.
– Она самая противная из женщин, каких я знаю, – заявил Омар.
– Противней, чем я?
– Ты просто невежественна. Ты незнакома с нашей культурой.
– Вероятно, – пробормотала Эстер. А потом спросила, как бы невзначай: – Малик сказал, что я обошлась Халиду в целое состояние. Что это значит?
– Принц уплатил кучу денег, чтобы оставить тебя за собой. Что это было за зрелище! – Омар шумно вздохнул. – Приглашенные на аукцион гости сцепились из-за тебя, аж искры летели. С каждым повышением цены принц мрачнел, а под конец стал просто страшен лицом. Как только ты упала в обморок, Халид-бек вскочил на помост, накинул на тебя яшмак и поднял на руки. Он так закричал, что стены дрогнули, и прекратил торги. Тут все заворчали, недовольные тем, что понесли расходы, потратились на дорогу, но он предложил каждому выбрать себе любую другую женщину по вкусу. Конечно, за его счет. А потом он доставил тебя сюда, уложил в кровать, а сам отправился к имаму. И в ту же ночь ты стала принцессой по закону. Ну что ты скажешь?
– А зачем он хлопотал о женитьбе? Ведь я уже была его рабыней?
– Принц обожает тебя.
– Трудно в это поверить. Твой рассказ похож на сказку. Я нуждаюсь в твоем совете. Омар.
– Давать тебе советы – одна из моих обязанностей.
– Тогда посоветуй, как мне лучше обращаться с принцем. Уксус или мед должен источать мой язык?
– Только мед, – без колебаний ответил евнух. В круг его многочисленных обязанностей также входило поддержание мира в доме хозяина. – Теперь повернись, пожалуйста.
Эстер легла на спину. Омар набрал побольше бальзама из алоэ в ладони и принялся массировать ей бедра, живот и груди. Очевидно, что госпожа его уже приспособилась к своей новой жизни. Месяц назад европейская стеснительность воспротивилась бы столь интимной процедуре.
– Ты знаешь какого-нибудь католического священника?
– Священника? – переспросил Омар. – Нет, не знаю, а зачем он тебе?
– Неважно, я просто спросила. А скажи, почему женщины должны укрывать лица?
– Вид женского личика искушает мужчину посягнуть на чужую собственность.
– Какую собственность?
– Жена – собственность мужчины. Ты принадлежишь принцу. Без его позволения ни один мужчина не смеет глядеть на твое лицо. Твоя красота предназначена только для удовольствия принца.
– А красота принца предназначена мне одной?
– Ты считаешь принца красавцем? – удивился Омар.
– А ты нет?
– Если б не шрам, принц Халид был бы, пожалуй, красив, – с некоторым сомнением высказался евнух.
– Его шрам придает ему особый шарм.
Омар с удовлетворением воспринял заявление госпожи. Как только она заполучит в свое чрево королевское семя, его благосостояние обеспечено.
Он помог ей встать и облачиться в новый кафтан, а потом препроводил юную жену в спальню супруга.
Чтобы уберечься от осенней прохлады, бронзовую жаровню заранее наполнили раскаленными углями. От зажженных во множестве свечей на стенах плясали причудливые тени.
Стол был заставлен блюдами в уже хорошо знакомом Эстер наборе. При виде еды у нее потекли слюнки. За исключением одного пирожного у нее с самого завтрака ничего не побывало во рту. Однако ее разочаровал весьма скудный выбор закусок – опять оливки, орехи, козий сыр, лепешки, графин с розовой водой.
– Это и есть наш ужин?
– Горячее я подам, когда явится принц.
– Ты любишь яичные белки? – неожиданно поинтересовалась Эстер.
– Яичные белки? – Ее вопрос почему-то поставил евнуха в тупик.
– Да. Ты ешь их?
Омар насторожился, подозревая в вопросе какой-то подвох, но положение разрядил принц. С еще влажными после мытья волосами он ворвался в спальню, сияя улыбкой, и евнух поспешил удалиться.
– Пока подадут ужин, давай прогуляемся в саду. Эстер охотно оперлась на его руку, и они чинно ступили в освещенный факелами чудесный сад. Вечерний воздух был прохладен. Эстер пробрала дрожь, и тут же Халид прижал ее к себе и согрел теплом своего тела. Она глубоко вдохнула благоуханный воздух.
– Как запахи разных цветов соединяются, становятся единым ароматом! Какое это волшебство! – Она не удержалась от восторженного восклицания.
– А мы, соединившись, становимся единым существом. И это тоже волшебство!
От таких слов Эстер залилась румянцем.
– Когда мы вернемся в Девичью Башню, я покажу тебе мой сад, все его уголки. Он более красив, чем этот, потому что я там садовник.
– Ты не отличаешься скромностью, – поддразнила Эстер мужа.
Халид пожал плечами. Он обратил ее внимание на пурпурный с золотом звездообразный цветок.
– Эта астра отгоняет злых духов. По крайней мере так утверждали древние греки.
– А это что? – Эстер указала на фиолетовый цветок, под тяжестью которого изогнулся стебель.
– Зеркало Венеры. Согласно легенде Венера обладала магическим зеркалом. Кто бы ни посмотрелся в него, превращался в красавца. Однажды рассеянная богиня потеряла зеркало. Бедный пастушок нашел его и не пожелал с ним расстаться. Когда Купидон пытался отнять зеркало у мальчишки, оно разбилось на множество крохотных осколков. И там, где на землю попадал кусочек волшебного зеркала, вырастал этот цветок.
– Как красиво, – сказала Эстер, любуясь и цветком, и мужчиной, рассказавшим ей эту легенду. Халид шагнул к соседнему цветку.
– А вот стрела Купидона. Из этих темноглазых цветов готовят возбуждающий любовную страсть настой.
Эстер улыбнулась. Они сделали круг по саду и задержались на террасе, куда выходила дверь спальни. Не хотелось покидать ласковые объятия южной ночи.
– А по какой причине твоя мать ведет себя так злобно? – вдруг спросила Эстер.
– Что заставило тебя задать этот вопрос? – удивился Халид. – Не думаю, что она тебя сильно напугала.
– Мне просто любопытно.
– Несмотря на роскошь, которая ее окружает, она несчастная женщина. Ей бы родиться мужчиной и быть султаном. Она хитрее и честолюбивее Селима и способна править великой империей. Однако ей предназначено жить взаперти и прятать лицо под чадрой.
– Та же участь уготована и мне?
– Ты, малышка, разнишься с ней как день и ночь. Жажда власти у тебя отсутствует. Михрима обладает душой воина, заключенной по прихоти природы в женскую плоть. И, как я понимаю, она лишена материнского инстинкта. Кроме того, смерть отняла у нее мужа, сына и дочь.
– Как умер твой отец?
– Казнен по приказу султана.
– Твой дядя казнил брата своей сестры?
– Нет. Это мой дед казнил своего зятя.
– О боже!
– Это тебя удивляет? Странно. Разве из-за политики не убивают и в твоей Англии?
– На протяжении моей жизни такого не случалось.
– Ты еще ребенок. Тебе лишь семнадцать. Но оставим дела давно минувших дней. Самое ужасное, что мои близкие погибли из-за Форжера.
– Ты собираешься его убить?
Халид сжал ее личико в ладонях, повернул к себе.
– А ты о нем печешься?
– Если Форжер виновен, пусть умрет! Он удовлетворился ее ответом. Неважно, так ли она думала на самом деле.
– Ты одобряешь месть?
– Я бы отомстила за смерть отца, если б смогла. Халиду не хотелось, чтобы ее мысли вновь вернулись к тому, как погиб ее отец.
– Почему ты была так враждебна к Михриме?
– Это она была враждебно настроена. С самого начала.
– Нет, Дикий Цветок, – возразил Халид. – Едва ты вошла в комнату, я ощутил в тебе злобу. Хотел бы я знать, что у тебя на сердце.
– А я не желаю ранить твои чувства.
Он поцеловал ее в лоб и заглянул ей в глаза. Халид мог вполне утонуть в зеленых глубинах озер, такими были ее глаза.
– Ты оберегаешь мои чувства? – спросил он тихо.
– Да, именно так я и сказала.
– Там, где замешана моя мать, мои чувства никак т. будут затронуты. Я обещаю.
– В ночь моего бегства я пробиралась по саду. Услышав голоса, я спряталась за кустом. Проходя мимо, твоя мать очень плохо отзывалась о тебе.
– Как?
– Неважно. Каждый ребенок имеет право на беззаветную любовь матери. Я не могу уважать женщину, которая говорит плохое о своем сыне.
Тронутый ее сочувствием, Халид наклонился, и их губы слились. Долгим был этот поцелуй.
Вошедший в спальню с подносом Омар обнаружил комнату пустой. Поставив поднос на стол, он приблизился к двери, чтобы позвать молодоженов к ужину. То, что он увидел, наполнило его сердце радостью. Принц и его жена застыли в объятиях друг друга, и действительно могло показаться, что некая волшебная сила превратила их в единое существо.
Омар заулыбался до ушей и бесшумно попятился. Поднос он решил оставить на столе. Удовлетворенный мужчина обычно потом ощущает голод. А то, что еда остынет к тому времени, не имело значения.
«Благодарю тебя, аллах!» – едва слышно прошептал Омар и покинул спальню.
14
Пылающее солнце стояло в зените, на небе ни облачка. Всем было жарко, но среда самый оживленный деловой день и для мусульман, и для христиан, и для иудеев, обитающих в Стамбуле. Неугомонные толпы с раннего утра заполнили кривые, мощенные булыжником улочки. Из общего гула выделялись истошные крики разносчиков, торгующих всякой снедью – жареной рыбой, шашлыками, лепешками и питьевой водой.
Халид и Малик с трудом пробирались на лошадях через людской муравейник. Они держали путь в Бейоглы, пристанище европейских купцов. За ними следовали Абдулла, Рашид и отряд из десяти воинов.
Мужчины, женщины и дети таращились в испуге на принца и его окружение. При виде Меча Аллаха, по чьему приказу совершались массовые убийства, люди пытались отвести зло, которое исходило от него. Христиане крестились. Евреи отворачивали головы и возносили мысленно молитву своему Ягве. Мусульмане трогали перстами голубые бусы, оберегающие от дурного глаза. Все матери, независимо от веры, крепче прижимали своих детишек к себе.
– Ты вызываешь переполох среди жителей нашей славной столицы, – отметил Малик.
Халид молча пожал плечами. Он смотрел прямо перед собой, не замечая толпы, освобождающей путь его коню.
– Меньше хмурься, и люди не будут тебя так бояться, – посоветовал Малик.
– Страх полезен. Они слышали обо мне легенды, видят шрам, и у них уже поджилки трясутся. Я могу, и пальцем не шевельнув, разогнать любых мятежников.
– Не все так уж напуганы. Дикий Цветок, например, ни разу не спасовала перед тобой.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46