– Мудрый мужчина тем и мудр, что слушает свою жену.
Халид поцеловал ее в кончик носа.
– Спи, а я буду охранять твой сон. Она жалобно посмотрела на него.
– Рука так болит…
– Закрой глаза и спи. Лекарство скоро подействует. Эстер послушно смежила ресницы и вздохнула.
– А как быть со священником?
– Забудь про священника.
– У меня болит рука.
– Какая связь между священником и твоей рукой? Я что-то не пойму.
– Если ты повторишь брачную клятву перед священником, мне станет легче.
Халид не без усилий справился с подступившим приступом смеха.
Эстер уютно устроилась в его объятиях. Хорошо, когда есть кому позаботиться о тебе, пусть в чужой стране, населенной странными людьми, чьи обычаи ей чужды и непонятны.
Когда ее дыхание стало ровным, Халид коснулся легким поцелуем лба жены. Из-за своей беспечности он едва не потерял ее. Пока Форжер жив, он должен проявлять максимальную осторожность. Семью придется держать, несмотря на все протесты, взаперти в четырех стенах. А если, в крайнем случае, понадобится им показаться в Стамбуле, Халид сам будет охранять их. Трусливый Хорек не решится действовать, когда свирепый Пес Султана близко и начеку.
16
– Не говори, пока с тобой не заговорят, – учил ее Халид.
– Не поднимай глаза на мужчин, – вторила ему Михрима.
– А дышать мне можно? – спросила Эстер, устав от их наставлений.
– Не давай воли своим чувствам, – перечислял дальше Халид.
– Следи за своими манерами. Уважай старших и не обзывай женщин ведьмами, – добавила Михрима.
Эстер была готова разрыдаться и забиться в истерике. Мать и сын обращались с ней как с малым ребенком. Оба они крутились возле нее, сыпали указаниями, вколачивали в голову правила и прописные истины, и так уже пять дней с короткими перерывами на еду и сон.
Если она взбунтуется, Халид не разрешит ей сопровождать их в султанский дворец Топкапи, а Эстер уже не могла выносить слишком затянувшегося заключения в доме Михримы. Вместо того, чтобы слушать и запоминать наставления двух ретивых учителей и выказывать трепетное желание усвоить ценные знания, она в нервной растерянности потирала свою забинтованную руку.
– Не трогай повязку, – приказал Халид, шлепнув ее по здоровой руке. – Касаться забинтованных частей тела – верх неприличия.
– Неприлично! – Темперамент Эстер вырвался наружу. – Меня уже тошнит от этого слова!
– Не повышай голос, когда говоришь при мне, иначе смерть покажется тебе избавлением, – предупредил Халид.
– А что ты со мной сделаешь? Удавишь, утопишь, посадишь на кол? А сначала будешь пытать на дыбе?
Присутствующая здесь же Тинна тихо хихикнула. Михрима метнула осуждающий взгляд в ее сторону. Она опасалась дурного влияния невестки на свою младшую дочь, а еще больше боялась, что Эстер плохим поведением уронит достоинство их всех в глазах султана и его близких.
– Ты хочешь сопровождать нас? – спросил жену Халид, настроенный весьма решительно.
– Да.
– Тогда слушайся меня или останешься дома. Принц повернулся к Омару, который держал наготове фериду, предназначенную для Эстер. За его спиной Эстер ухитрилась показать мужу язык, чем привела Тинну в восторг. Халид резко повернулся и с подозрением взглянул на жену.
Две недели минуло с того злосчастного происшествия на базаре. По-прежнему твердая как кремень в своих убеждениях, Михрима все же несколько мягче стала обращаться с невесткой и делала меньше злобных выпадов против сына. Тинна навещала комнату больной ежедневно и, как могла, развлекала ее. А по ночам Халид ласками ублажал страждущую.
Время, как лучший лекарь, исцеляло рану Эстер, но душа ее жаждала воли, воздуха и солнечного света.
Прогулки по саду уже не удовлетворяли ее. Сад казался ей тесным, каким и был на самом деле.
Узнав, что Эстер спасла жизнь его тетушке, принц Мурад настоял, чтобы Халид представил свою жену обитателям Топкапи. Его мать, сестра и супруга, а также другие женщины султанского гарема были заинтригованы рассказами о бесстрашной англичанке.
– Не поднимай вуаль до того, как войдем внутрь дворца, – сказал Халид, закрепляя на ней плотную фериду.
– И не высовывай носа сквозь занавески в носилках, – предупредила Михрима. – Я знаю, что ты делала это, когда нас несли на базар.
– Что-нибудь еще прикажете или это все? – раздраженно спросила Эстер.
– Не влезай ни на какие деревья, – добавила Тинна. Эстер рассмеялась. Тинна присоединилась к ней. Михрима осуждающе поджала губы. Изувеченная шрамом щека Халида стала подергиваться от нервного тика.
Эстер же мысленно улыбнулась. До чего же смешны их хлопоты и тревоги. Они принимают ее за невежественную дикарку, а ведь она кузина самой королевы Елизаветы Английской.
Халид на великолепном черном жеребце возглавлял кортеж, медленно тянущийся по узким, заполненным толпой улочкам к морскому порту. Вооруженные всадники отгораживали от любопытных и возможных злоумышленников трое носилок, в. которых устроились закутанные в темную ткань женщины. Кони шли вплотную, так, что ноздри одного чуть не упирались в круп другого. Лишь только мышь рискнула бы проскочить сквозь такую преграду. Меры, предпринятые для охраны знатных путешественниц, превосходили самое пылкое воображение.
Достигнув залива, Халид высадил своих дам из носилок и препроводил их на борт императорской весельной барки, которая снялась с якоря и отправилась вниз по Босфору ко дворцу Топкапи.
Прямо с берега начиналась лестница, ведущая во дворец. Ага-кизлар приветствовал их и провел мимо шеренги свирепого вида султанских янычар. Чтобы попасть в гарем, им пришлось пройти через громадный каретный сарай, двойные ворота которого были выложены перламутром. Такая же дверь вела и в сам гарем. За нею чуть ли не полчища евнухов несли свою нелегкую службу.
Эстер благословляла свою вуаль, позволявшую ей много разглядеть, оставаясь невидимой. Зачем здесь такое немыслимое количество стражей? Опасаются ли они вторжения извне, или нападения тех, кто заперт внутри?
Проникнуть в Топкапи или убежать оттуда казалось невозможным.
Ага-кизлар провел гостей через уютный дворик с фонтаном, который могли посещать только кадин – избранницы султана. Он расстался с ними в апартаментах Нур-Бану.
Приемная гостиная первой жены султана – баскадин – поразила Эстер роскошью убранства: резные потолочные балки, драгоценные ковры на полу и на стенах, разноцветная мозаика, невероятных размеров и красоты бронзовая жаровня, окошки в медной оправе, выходящие в личный садик хозяйки.
На подушках вокруг низкого столика полулежали две женщины и приятной наружности молодой человек. Завидев гостей, старшая из женщин – мать Мурада – расцвела улыбкой.
– Рада принять у себя родственников моего супруга.
Когда ее взгляд уперся в Эстер, Нур-Бану спросила у Халида:
– Это она?
– Да, к несчастью, – ответила за сына Михрима, не удержавшись и выпустив свое осиное жало.
Эстер, вздрогнув, повернулась к свекрови и обожгла ее мстительным взглядом.
Халид чуть подтолкнул Эстер вперед и сказал:
– Я представляю тебе, султанша, свою супругу Эстер. Знакомься, Эстер. Перед тобой Нур-Бану, а этот красавец с такой же рыжей гривой, как у тебя, мой кузен и друг, принц Мурад.
– Давайте поглядим на ее личико, – предложил Мурад.
С помощью мужа Эстер избавилась от черного покрова.
– Мы не впервые встречаемся, – улыбнулся Мурад. – Я любовался тобой на аукционе.
Огорченная тем, что наследный принц был свидетелем ее позора, Эстер густо покраснела и уставилась в пол.
– Скромность добавляет изюминку твоей красоте, – с одобрением произнес Мурад и представил темноволосую женщину, сидящую возле султанши: – Моя кадин Сафия.
Эстер вежливо кивнула и шепнула Халиду:
– Что значит кадин?
Мурад, видимо, обладал острым слухом, ибо тотчас пояснил:
– Сафия – мать моего старшего сына.
– Племянник! – возвысила голос Нур-Бану. – Твой Дикий Цветок совсем не соответствует описанию, которым ты нас заинтриговал.
Михрима не удержалась от смешка. Халид нахмурился. Эстер растерялась.
– Давайте сядем и познакомимся как следует, – предложил Халид, нарушая внезапно возникшую паузу.
– За исключением Эстер мы все здесь давно знакомы, – сказала Нур-Бану. – Что ж, пожалуйста, милости просим, присаживайтесь.
Они опустились на пышные подушки, окружающие стол. Стоящая поблизости раскаленная жаровня отгоняла прочь осенний сырой холодок. Нур-Бану позвонила в маленький колокольчик, и несколько рабынь внесли подносы с виноградом, пирожными, пирожками, печеньем и неизменными кубками с розовой водой.
– Где Шаша? – спросила Тинна.
– Неизвестно, где носит ветер мою сестренку, – ответил Мурад, но тут некое подобие смерча в женском обличье влетело в комнату. Появившаяся девушка, примерно одних лет с Тинной, обладала копной каштановых волос, разметавшихся при движении, голубыми глазками, розовыми щечками и миниатюрным носиком.
– Должно быть, это она! – выпалила Шаша, уставившись на Эстер.
Чувствуя себя на редкость стесненно, Эстер сосредоточила все свое внимание на блюде с виноградом. Ее супруг осмелился преподавать ей хорошие манеры, а сам привел ее в компанию наглых, грубых неучей. Вероятно, от нее одной в этом обществе требуется соблюдать правила приличия.
– Эстер, знакомься. Это сестра Мурада Шаша, – попытался Халид официально представить их друг другу.
– Что за чудные пламенные волосы, – сказала Шаша. – Они похожи на закат. Нравится тебе быть замужем за Султанским Псом? – спросила девушка, усаживаясь между Эстер и Михримой.
– Будь повежливей и не задавай глупых вопросов! – одернула Нур-Бану слишком разговорчивую дочь.
– Расскажи, как ты спасала тетушке жизнь, – перекинулась Шаша на другую тему. – Покажи свою руку.
Эстер убрала за спину забинтованную руку и пожала плечами:
– Рассказывать особенно нечего.
– Ну, пожалуйста, развлеки нас этой историей, – настойчиво потребовала Сафия.
– Эстер сопровождала мою мать и Тинну на базар. – Халид взял на себя роль рассказчика. – Увидев мерзавца, прорвавшегося через кольцо охранников, она загородила собой мою мать и отвела смертельный удар.
– Эстер – самая храбрая женщина на свете, – вмешалась Тинна. – Единственно, чего она боится, так это высоких деревьев.
– Я знаю об этом, – усмехнулся Мурад, – но с удовольствием послушаю еще.
– Эстер забралась на дерево, чтобы сорвать персик, – продолжила Тинна. – Но, взглянув вниз с большой высоты, испугалась и отказалась слезть обратно. Ей бы так и пришлось жить на дереве, если бы не появился Халид и не спас ее.
Все, кроме Эстер, рассмеялись. Михрима решила внести свою лепту во всеобщее веселье.
– Свинина, оказывается, любимая еда этой христианки. Халид разрешил ей кушать свинину, но только по пятницам.
Опять все дружно посмеялись по поводу странностей Эстер. Она все больше краснела и выдерживала титаническую борьбу с собой, чтобы не обнаружить при них свой истинный темперамент.
– Почему ты все молчишь? – осведомился Мурад. – Из скромности? Или у тебя язык присох к гортани? Эстер заметила, что супруг ее предупреждающе нахмурился. Изображая застенчивость, она вновь опустила глаза.
– Я изучаю ваши обычаи, но пока допускаю много промахов. Муж учит меня держать рот плотно закрытым.
– А еще чему учит тебя муж? – съехидничал Мурад.
– Не поднимать глаз на мужчину, – тут Эстер на мгновение нарушила правила и посмотрела Мураду в лицо. Затем снова спрятала взгляд. – Не терять контроль над собой. Не называть кого-либо ведьмой или чертом и не чесаться при людях.
– Ты забыла еще «не лазить на деревья», – добавила Тинна.
На этот раз Халид не присоединился к общему веселью. Пустая болтовня начала раздражать его. Мурад, заметив, что кузен помрачнел, попробовал расшевелить его.
– Грифон на твоей груди необычен. Дна существа в одном.
– Жена подарила мне этого грифона.
– Разве жены делают подарки мужьям? У нас так не принято, – удивились женщины.
– Видимо, твоя жена питает к тебе особо горячие чувства, – сделал вывод Мурад.
– Мои чувства к мужу стали бы еще горячее, если б он позвал за священником, – необдуманно выпалила Эстер. – Без этого наш брак не считается законным.
– Помолчи! – зарычал на нее Халид.
– Не пугай ее, – вмешалась Сафия, вспомнив свое тяжкое перевоплощение из венецианской благородной девицы в наложницу мусульманского принца. – Она на удивление правдива и вносит свежую струю в здешний затхлый воздух, пропитанный ложью. Отбросить веру, в которой рождена, и упасть сразу же в объятия аллаха нелегко. Я знаю это по себе.
– Нам о многом пришлось переговорить, прежде чем ты стала моей невесткой, – согласилась Нур-Бану и поднялась с подушек. – Мы покажем Эстер наши владения, пока вы будете встречаться с султаном.
– Пойдем, кузина, – сказала Шаша, неосторожно дернув поврежденную руку Эстер и даже не извинившись. – В саду можно поиграть.
Шаша и Тинна буквально вытолкнули Эстер за дверь. Нур-Бану, Михрима и Сафия последовали за ними, но более размеренным шагом.
Обсаженный кедрами и кипарисами султанский сад представлял собой истинное совершенство и, вероятно, уменьшенную копию того сада, что расположен на Небесах. Воздух был напоен ароматом роз, жасмина и вербены. Дорожки вели к крошечным водоемам, где резвились экзотические рыбки. Ажурные беседки манили тенью. Журчали, навевая покой, бесчисленные фонтаны.
– Зачем здесь столько фонтанов? – поинтересовалась Эстер.
Тинна и Шаша озадаченно посмотрели друг на друга и пожали плечами. Фонтаны здесь были всегда, и девушки не задавались вопросом, для чего они нужны.
– Журчание воды способствует интимным беседам. Шум воды не позволяет подслушать то, что не предназначено для чужих ушей, – пояснила Нур-Бану.
Издалека доносились громкие возгласы и женский смех.
– Пойдем туда! – Шаша не могла устоять на месте. – Там играют в «Стамбульских кавалеров».
Они выбрались на расчищенную от деревьев и кустарника поляну. Под наблюдением нескольких евнухов десять юных женщин наслаждались прелестью утра.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46