– Слишком велика разница между религией духа и религиозными запретами, касающимися грешной плоти, – важно пояснил Халид.
Эстер потерпела неудачу, но надежд не оставила. Все равно она отыщет какую-нибудь лазейку.
– Почему мы ужинаем здесь вдвоем?
– Думаю, что ужин с моей матерью не пришелся бы тебе впрок.
– А тебе?
– Мне тоже.
– Когда мы вернемся в Девичью Башню?
– Как только я поймаю и убью Форжера. – Тут Халид бросил на жену пристальный взгляд.
Но она никак не отреагировала на его слова. Следующий кебаб отправился в ее ротик.
– У меня будут какие-то обязанности? – поинтересовалась она. – Чем я буду заниматься весь день?
– Чем обычно занимается женщина.
– А в чем заключаются их занятия? Халид пожал плечами.
– Надо спросить у матери. Вероятно, они вышивают. Эстер состроила недовольную гримаску.
– Боюсь, я не очень хорошо вышиваю.
– А что ты можешь еще делать? – Халид улыбнулся, но в улыбке его сквозило некоторое пренебрежение.
– После смерти отца я вместе с братом брала уроки фехтования, – сообщила Эстер, очень гордая собой. – Я стреляю из лука, скачу верхом и неплохо умею обращаться с кинжалом.
– И твоя мать все это одобряла?
– Из-за моих ночных кошмаров мама шла на все, лишь бы я нашла успокоение. – Эстер вдруг перешла на шепот: – Признаюсь, я очень избалована.
– Неужели? А мне это и в голову не приходило! – с иронией воскликнул принц и добавил сухо: – Ты должна воспитать в себе женские качества.
– Какие?
– Откуда мне знать? Разве ты не заметила, что я не женщина.
Эстер ничего не ответила, только глаза ее лукаво сверкнули.
– Спроси у матери, чем следует заниматься замужней женщине днем. Про ночь лучше не спрашивай, тут просвещать тебя буду я. И больше никаких лазаний по деревьям! Поняла?
Эстер кивнула.
Окончив ужин, Халид поднялся. То же самое сделала и Эстер.
Пока он, склонившись, просматривал содержимое своего сундука, Эстер с вожделением глядела в сад за стеклянной дверью. Красота сумерек манила ее на прогулку.
– У меня есть еще один подарок для тебя. Голос неслышно подошедшего Халида заставил Эстер обернуться. В его руках было ожерелье, подходящее для парадного наряда самой королевы. Выкованное из чистого золота, оно было украшено изумрудами и бриллиантами.
Эстер застыла, потеряв дар речи.
– Повернись, – тихо произнес Халид. Он обвил украшением ее тонкую шейку и застегнул замочек. Вновь повернув ее к себе, Халид залюбовался тем, как старинное украшение преобразило его юную жену. Желание еще сильнее разгорелось в нем.
– Мы говорили о священнике… – начала было Эстер, но смолкла. Близость его тела мгновенно возбудила ее.
Халид расстегнул мелкие пуговички на ее кафтане, и одеяние послушно спало с ее плеч. Обнаженная, она предстала перед ним во всем великолепии своей естественной красоты. Грива волос цвета благородной меди, доходящая до бедер, да золотое ожерелье ничуть не скрывали, а лишь подчеркивали торжество ее наготы.
– Ты похожа на языческую богиню, – с восхищением произнес Халид. Его голубые глаза светились страстью.
Эстер уже знала, что предвещают эти огоньки в его взгляде.
– Но ведь еще не стемнело, – тихо напомнила она.
– Темнота нам вовсе не нужна.
Он поцелуями изгнал из нее робость. Все мысли о священнике враз улетучились из ее головки. Она обвила его шею руками, сама прижалась к нему, и в каждый свой поцелуй вкладывала ответную страсть.
Расставшись с губами, Халид покрыл поцелуями ее шейку, потом принялся ласкать грудь, доставляя Эстер невообразимое наслаждение.
Неожиданно Халид опустился на колени. Его язык оставил влажную дорожку на ее округлом животе, потом проник в самое интимное место.
Эстер ахнула и попыталась вырваться, но руки его плотно обхватили ее ягодицы и не отпускали от себя, пока она трепетала от этой откровенной чувственной ласки.
– Я должен познать каждую клеточку, каждую частичку твоей плоти, – шептал Халид, и она таяла в его руках.
Эстер извивалась в его объятиях, корчилась, будто брошенная в огонь, тело ее трепетало и стремилось к утолению любовной жажды. Не об этих ли странных ощущениях поведала ей когда-то Эйприл? Но спустя мгновение Эстер уже напрочь забыла о своей кузине.
Халид ритмично двигал языком в самом средоточии ее женственности. Это походило на изощренную пытку, но палач вместо мук доставлял ей невероятное наслаждение. Он лизал и покусывал чувствительный бугорок, в то время как его пальцы продолжали игру с ее грудями.
Эстер почувствовала, как изошла влагой, словно внутри ее что-то расплавилось. Она издала гортанный крик, вкладывая в него то удовольствие, что волнами – одна за другой – накатывало на нее.
Халид опустил обессилевшую жену на ковер и вновь покрыл все ее тело поцелуями. Не имея терпения, чтобы добраться до кровати, он перевернул Эстер на живот и запечатлел по поцелую на округлых ягодицах.
– Встань на колени, – прошептал он, спуская шаровары.
Эстер послушно подчинялась ему, словно безвольная кукла. Халид овладел ею, стремясь удовлетворить свое желание и доставить ей тоже чувственное наслаждение. Сначала он двигался осторожно, но потом страсть ослепила его, и он отдался на волю своих мужских инстинктов. Он глубоко проникал в нее, их сладострастные стоны сливались воедино, как и их разгоряченные тела. Они одновременно достигли самого пика наслаждения и рухнули на ковер, испытывая необыкновенное удовлетворение.
Халид не отпускал Эстер от себя. Он начал с нежностью поглаживать ее личико. Оно было мокро от слез.
– Я сделал тебе больно? – встревожился он.
– Нет, но без благословения священника… Халид перевернул ее на спину и пригвоздил к ковру. Она лежала навзничь, беспомощная, дрожащая, прекрасная и желанная.
– Ты моя жена, – жарко выдохнул он в лицо Эстер, раздвинул ей ноги и опять вошел в нее.
Он начал двигаться нарочито медленно, сдерживая себя, возбуждая и дразня ее. Распаленная страстью, она жаждала сильных, частых толчков, а он проникал в нее мягко, неторопливо и тотчас отступал назад, обманывая ее ожидания.
– Скажи, что ты моя жена, – попросил он, – и я дам тебе все, что пожелаешь.
Глаза Эстер были затуманены страстью.
– Я твоя жена, – выдохнула она.
Халид перестал сдерживаться. Снова и снова он погружался в манящую бездну женственности. Словно дикое животное, Эстер встречала каждое его могучее проникновение ответным изгибом тела, стремясь к нему навстречу.
Их крики слились воедино и одновременно стихли. Некоторое время они пролежали в полной прострации. Затем Халид пододвинулся к ней, она – к Халиду, их руки переплелись, и они забылись сном прямо на ковре.
15
- Халид! Просыпайся!
Халид промычал что-то нечленораздельное и перевернулся на живот.
– Проснись, я сказала! – От пронзительного голоса свербило в ушах.
Балансируя между явью и сном, Халид был застигнут жутким кошмаром. Его милая юная жена каким-то непостижимым образом превратилась в его сварливую матушку. И еще хуже – постель вдруг стала твердой, как пол.
– Проснись, ты! – Михрима пнула ногой обнаженное тело сына.
Халид рывком приподнялся и огляделся, не понимая, в чем дело. Он вспомнил, как накануне они с женой занимались любовью. Слава аллаху, ему только приснилось, что жена его стала такой же злобной, как его матушка.
– Почему ты спишь на полу? – спросила Михрима.
– Ты разбудила меня только для того, чтобы это спросить? – вопросом на вопрос ответил Халид и тут же осознал, что гол, как Адам, а его мужское естество победоносно торчит.
Скрывая под грубостью свою растерянность, он рявкнул:
– Чего тебе надо?
Михрима усмехнулась. Ей нравилось ставить людей – даже собственного сына – в неудобное положение.
– Где твоя супруга?
Халид понял, что мать задает вопрос неспроста. Ей известно что-то такое, что он еще не знает.
– Если это игра в угадайку, то я сдаюсь. Где она?
– Непобедимый и наводящий ужас Пес Султана неспособен углядеть за своей юной женушкой, – издевалась Михрима.
– Я не в настроении выслушивать твои злобные выпады. Говори то, что хотела сказать, и уходи!
– Маленькая дикарка уже привила тебе свои дурные манеры, – усмехнулась Михрима.
– Мать, прекрати! – В голосе Халида звучало грозное предупреждение.
– Твоя жена в паре с твоей сестричкой по пути в конюшню. Я пыталась их задержать, но они не послушались меня.
Несмотря на наготу, Халид мгновенно выпрямился во весь рост. Он торопливо натянул шаровары, сунул ноги в сапоги, схватил рубаху и был таков.
– Если твоя жена была бы там, где ей следует быть, твой петушок давно бы отдыхал в покое, – проговорила Михрима, поспешая шага на два позади сына.
Халид вспыхнул до корней волос.
– О аллах! Огради меня от злобных глупых старух! – бормотал он на ходу, а Михрима, несмотря на возраст и притворные немочи, не отставала, наступая ему на пятки. Она никак не хотела упустить зрелище, когда ее сын примется наконец учить уму-разуму английскую гадюку. Сейчас, наверное, он изобьет ее до полусмерти.
– Эстер! – громовым голосом позвал Халид, вышагивая вдоль стойл.
Эстер и Тинна разом обернулись. Улыбки на их лицах померкли, как только они разглядели выражение лица обладателя конюшен. Но Эстер увидела кое-что еще. За спиной Халида маячила Михрима, которая так и светилась торжеством. Лучший вид обороны – атака, и Эстер очертя голову рванулась в бой.
– Все, что наговорила твоя мать, – сплошная ложь, – заявила Эстер.
Халид схватил жену за плечо и встряхнул так, что она чуть не откусила себе язык.
– Я не разрешал тебе ездить верхом! Куда ты собралась?
После встряски Эстер с трудом привела мозги в прежний боевой порядок.
– Никуда, мой господин!
– Тогда зачем ты здесь?
– Я привела твою сестру познакомиться с моей подружкой – черной кобылкой.
– Ты лжешь!
– Она говорит правду, – вмешалась Тинна. – Я заверила ее, что ты не будешь сердиться.
– Тебя никто не спрашивает! – огрызнулся Халид, но тон его смягчился, когда он обратился к жене: – Верховая езда неподходящее занятие для женщины, – начал он, но сбился в смущении, когда в его памяти всплыли некоторые события прошлой ночи.
– А мне казалось, что женщина может стать лихой наездницей в определенных обстоятельствах, – с невинным видом заявила Эстер. – Кстати, ты не запрещал мне навещать мою спутницу в скитаниях по караванным дорогам.
– Да, я не возражаю, но только с подобающим эскортом. Моя сестра вряд ли подходит на эту роль. А что совсем плохо – лицо твое открыто. Когда ты наконец усвоишь, что жена принца должна носить чадру?
Эстер тотчас потянулась за своим покровом.
– Клянусь, господин, из спальни я выходила под чадрой, а ты…
Опасаясь, что Эстер скажет лишнее, Халид нежно прикрыл ладонью ее рот и произнес со значением:
– Ты была мне очень нужна утром.
– Зачем?
– Чтобы утихомирить его петушка! – ответила за сына Михрима.
Эстер залилась краской. Халид погладил ее побагровевшую щечку.
– Какого петушка? – осведомилась Тинна.
– Не твоего ума дело, – зашипела на нее мать. Эстер отбросила от своего лица руку Халида.
– Я не шлюха, чтобы быть твоей подстилкой, как только тебе захочется облегчиться.
Пожар от испытываемого ею стыда все ярче разгорался на щеках Эстер. Как он мог упоминать об этом – их сугубо личном – в присутствии своей матери?
– Где Омар? – рявкнул Халид, взбешенный тем, что мать стала свидетельницей его размолвки с женой. – Если б этот лентяй исправно выполнял свою работу, подобного казуса не возникло бы.
– Не вмешивай сюда Омара, – посоветовала Эстер.
Превозмогая желание удушить любимую жену тут же на месте, Халид в уме просчитал до десяти. Последнее время он что-то слишком часто прибегал к этому методу подавления вспышек гнева. Вступать с женой в спор было бесполезно, особенно на глазах Михримы. Вот когда они останутся наедине с Эстер, он выставит ей ультиматум. В который уже раз.
– Вернемся в спальню и позавтракаем, – предложил Халид, надеясь заключить перемирие. – Там мы все спокойно обсудим.
– Я уже ела, – сообщила Эстер, пряча лицо под чадрой. Но ее упрямый носик все-таки торчал наружу.
– Тогда ты составишь мне компанию, – сурово сказал Халид.
Ее обидело то, что он распоряжается ею при матери.
– Хорошо, – произнесла, вернее прошипела, Эстер. Вот когда они останутся наедине с Халидом, она выставит ему ультиматум. В который уже раз.
Пройдя мимо него с гордо вскинутой головой, Эстер проследовала к выходу из конюшни. Халид не мог оторвать взгляда от ее покачивающихся бедер. Михрима и Тинна замыкали процессию. Резкий смех Михримы, возникший неизвестно по какому поводу, одинаково раздражал и принца и принцессу.
– Мама, пожалуйста… – умоляла Тинна.
– Не смей указывать матери, что ей делать, – оборвала ее Михрима и добавила во всеуслышание: – Это создание исключительно плохо влияет на тебя.
От дома к ним спешила испуганная служанка.
– Омар не может выполнять свои обязанности сегодня. Бедняга лежит при смерти.
Откинув чадру, Эстер устремилась в крохотную комнатку евнуха. За ней последовали остальные. В комнатке стало тесно.
На Омара было страшно смотреть. Лицо его отекло, глаза превратились в узкие щелочки, красная сыпь покрывала его лицо, шею, руки.
– Чума! – вскричала Михрима и заслонила собой дочь.
Ничуть не испуганная, Эстер приблизилась к больному и склонилась над ним. После внимательного осмотра она уверенно заявила:
– У Омара обыкновенная крапивница, которая не заразна и не смертельна.
– Откуда ты знаешь?
– Мой брат мучился точно так же, наевшись как-то ягод.
Далеко не убежденный ее заключением, Халид обратился к евнуху:
– Ты ел ягоды?
– Нет, яичные белки… – простонал евнух еле слышно.
Халид медленно повернулся к жене. Ярость, клокотавшая в нем, отразилась на его лице.
– Клянусь, я ничего не знала, – лепетала Эстер, отступая от возникшего перед нею зверя в образе человеческом.
– Я предупреждал, что брезговать тем, что посылает нам аллах, – большой грех.
Он протянул к ней руку, Эстер увернулась и, взвизгнув от ужаса, выскочила из комнаты.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46