Я представила себе… скалу, шум прибоя, золотой песок, темную фигуру Женщины Тайн, ожидающей новую душу, чтобы обрести свободу.
Хоть бы «Безмятежная леди» была уже в бухте.
Ночью мы в экипаже поехали на праздник. С нами была Моник. Чантел не хотела, чтобы она ехала, но та начала истерично командовать, и Чантел сдалась. Моник надела белое, длинное, ниспадающее свободными складками платье и воткнула в распущенные по плечам волосы красный гибискус. Глаза у нее горели от возбуждения. Она была абсолютно похожа на полинезийку, будто дух острова. Она насмешливо следила за мной. Я видела, что ей доставляет наслаждение видеть мое замешательство; по-видимому, ее смешило, что столь чопорная дама, как я, и есть «другая женщина» ее драмы.
Чантел была в зеленом платье, длинном и ниспадающем складками. Она купила его на острове, и хотя материал был не очень хорошего качества, платье, мягкое и облегающее, ей шло. Она заплела волосы в толстую косу, перебросив ее через плечо вперед. Я ничего не купила для этого случая и надела шелковое голубое платье и заколола волосы, как обычно.
Прогромыхав по дороге, мы оставили экипаж вместе с остальными повозками. Потом поднялись по склону на площадку, где обычно происходили танцы. Я уже видела раньше национальные танцы. Люди часто танцевали на берегу рядом с «домами без стен» – помостами с крышами из веток и листьев.
Музыка исполнялась на музыкальных инструментах, походивших на гитары. Я уже видела их прежде. Мы сели на подстилку, которую специально для этого взяли с собой, и нам протянули кокосовые скорлупки с гали. Осторожный глоток, и по венам заструился огонь. Сильно опьяняющий напиток.
Я взглянула на сидящую рядом Чантел, у нее были расширены зрачки. Ее охватили любопытство и радость, но, думаю, она больше ликовала оттого, что думала, что скоро окажется в Сиднее с Рексом.
Чантел, счастливица!
Мы аплодировали танцующим, медленно и ритмично хлопая в ладоши. Так принято на острове. Эти танца казались бесконечными, и сидеть на подстилке было очень неудобно.
Но когда подошло время выхода Огненных Людей, возбуждение, охватившее зрителей, заразило и меня. Я встала на колени, как многие другие, совершенно не обращая внимания на боль в коленях. Появились два молодых человека, они были одеты лишь в набедренные повязки, украшенные бусинами цвета пламени, блестящими при свете факелов. На шее у них рядами висели бусы – красные бусы, на руках браслеты из красных бусин, на голове обручи из бусин, мерцающие тем же самым красным цветом.
Темное небо было усыпано сверкающими звездами, луна отбрасывала бледно-желтый свет на огромную толпу внимательных темных и светлых лиц. Аромат цветов, едкий запах дыма, блики факелов, слабое жужжание насекомых, привлеченных на свою погибель огнем.
Огненные танцоры ждали. Их старый отец церемонно подал каждому по два факела, зазвучала музыка, и танец начался. Сначала они медленно вертели факелы, подкидывали их в воздух и легко ловили. Потом они стали притоптывать и подкидывать факелы все выше и выше, ловя их. Подобное мог легко проделать любой натренированный человек. Настоящий огненный танец еще не начался.
Не знаю, как у них это получалось. Они такие быстрые и ловкие. Помню только, что порой мне казалось, что я вижу вихри огня, среди которых мелькали обнаженные тела танцоров. Они танцевали с бешеной страстью так, что дух захватывало, трудно было поверить, что можно остаться невредимым среди бушующего огня.
Музыка замедлила темп, огненный вихрь замедлил ход, и стало видно, что танцуют два человека с четырьмя факелами. Мы были крайне удивлены.
Этому чуду Огненные Люди обучились в Стране Огня, они принесли его с собой на Землю, чтобы никто не мог исполнить этот танец, кроме людей их крови.
Все кончилось. На секунду воцарилась глубокая выразительная тишина, а потом все разразились бурными аплодисментами, перешедшими в медленное ритмичное хлопанье в ладоши, внезапно раздался крик: «Келла Келла Та'луи».
Этот крик прокатился по толпе. Все разговаривали взволнованными голосами, что было естественно. Только что нашим глазам предстало чудо: чтобы не обжечь Огненных Людей пламя остыло.
Чантел взглянула на меня и усмехнулась. Я испугалась, что она сейчас съязвит, и хотя слов ее не поймут, могут понять ее настроение.
Возбуждение возросло. Огненные люди вывели мальчика.
Он был сыном одного из них и намеревался впервые исполнить огненный танец. Так как он был сыном своего отца, пламя тоже должно стать холодным для него.
У меня сильно застучало сердце. Он выглядел таким маленьким и трогательным, увешанный маленькими красными бусами. Меня охватил ужас, потому что я почувствовала, что он боится.
Мне захотелось вскочить и закричать: «Не надо!» Но я подавила в себе этот импульс. Я понимала, что этого делать нельзя. Мальчик должен выступить, как и взрослые; и я знала, что мне, охваченной дурными предчувствиями, придется сидеть спокойно, хотя я и ощущала его страх.
Он выступил вперед. Ему дали два факела. Он взял их. Покрутил, подбросил в воздух, поймал. Я почувствовала облегчение. Он такой же ловкий, как и взрослые.
Зазвучала музыка – сначала медленно, потом она стала постепенно переходить в высокое крещендо. Завертелись факелы, описывая круги.
«У него получится, – думала я. – Они прекрасно выучили его».
Снова воцарилась зачарованная тишина – сверкающее ночное небо, выразительное молчание, вихри огня.
И вдруг произошла самая страшная сцена, которую я когда-либо видела в жизни. Один из факелов взорвался в воздухе, а за ним и остальные, и мы увидели скорчившуюся фигурку, всю в пламени, даже волосы горели. Он сам превратился в факел.
Чантел вскочила. Она схватила подстилку, на которой сидела, подбежала к мальчику, набросила на него тряпку и стала сбивать пламя руками.
Я была тронута до глубины души. Поразительное зрелище, но более всего благодаря Чантел, ангелу сострадания.
Подбежали люди. Двое в сверкающих красных одеяниях кричали. Чантел произнесла свойственным ей властным голосом:
– Я – медсестра. Отойдите в сторону.
Мальчик, который катался от боли, вдруг замер. Я решила, что он умер.
Чантел приказала одному из мужчин отнести его в ближайший дом, который оказался их собственным. Она обратилась ко мне:
– Вернись домой и привези, как можно скорее, мою сумку.
Я не стала ждать ни секунды. Жак повез меня в экипаже. Он гнал лошадей к дому с такой скоростью, к какой они не привыкли. Вбежав в ее комнату, я схватила сумку с аптечкой и бросилась назад.
Всю дорогу обратно в моих ушах звучал крик мальчика.
Мы подъехали к дому другим путем, не тем, которым я нарушила владения в тот день. В доме был доктор, но он явно выпил много гали, поэтому приказывала Чантел.
Она забрала у меня сумку.
– Не уходи, Анна, – велела она. – Подожди меня.
Я села на стул, не переставая думать о мальчике. Я знала, что ему было страшно. Он же всего лишь ребенок, жестоко было подвергать его такому испытанию. А как Чантел величественна в зеленом развевающемся платье и с косой, переброшенной через плечо.
В комнате было душно, и я вышла наружу. Деревья в лунном свете казались жуткими. В воздухе благоухало цветами.
Если он останется жив, значит Чантел спасла ему жизнь, и мы не зря приехали на остров.
Я обошла дом кругом. Входить внутрь мне не хотелось, снаружи намного приятнее. Однако через некоторое время мне пришла в голову мысль, что, может быть, Чантел меня ждет, и я вошла обратно. Я не сразу поняла, что вошла не в ту дверь, через которую вышла. Я наощупь пошла по покрытому тростниковыми циновками полу. Попала в темный коридор. Заблудилась. Я прошла сквозь комнату, говоря себе, что надо выбраться из дома, обойти его и найти нужную дверь. Единственное, чего я хотела, это найти комнату, где находились Чантел с мальчиком. Надо найти дорогу, как можно осторожнее и тише.
Я прошла наощупь коридор и в полумраке увидела дверь. Прислушалась. Тишина. Тихонько постучала. Молчание. Тогда я осторожно открыла дверь, надеясь обнаружить комнату, в которой была до этого.
Но я опять попала не туда. В комнате тускло горели две свечи. У меня перехватило дух: потому что все в ней было так же, как и в огороженном пространстве снаружи. В центре комнаты стояла фигура, окруженная сверкающими камнями. Самый большой тускло мерцал, он казался живым от красного пламени. Может мне все кажется и продолжается кошмар, который пережила тогда. У меня возникло чувство, словно меня толкнули вперед. Фигура в центре не походила на ту, которую я видела в лесу, но она что-то напоминала мне.
Я подошла к фигуре, переступив через каменный круг. Мне прекрасно была известна эта фигура. Я много раз видела ее. Сначала я нашла ее в секретере, купленном в замке Кредитон, потом она хранилась у меня в комнате, она до сих пор у меня. Это была носовая фигура «Загадочной женщины», только на этот раз не копия, а оригинал. Она ласково улыбалась, ее волосы развевались будто на ветру, на одеянии было написано «Загадочная женщина».
Я никак не могла поверить собственным глазам. Фигуру поддерживала обычная деревянная палка, а вокруг нее сияли камни красным и голубым пламенем.
И тут меня озарило: бриллианты Филлимора!
Мы вернулись домой в «Каррмант» рано утром. Мне не терпелось рассказать о находке Чантел, но я решила подождать, пока мы не останемся с ней наедине. Она была в приподнятом настроении, так как понимала, что спасла мальчику жизнь, что благодаря ее быстрой реакции она сумела потушить огонь. Она все время говорила о нем. Все произошло настолько быстро, что он не так уж сильно обгорел, на руках и на ногах останутся шрамы, и мальчик был сильно потрясен, но Чантел была уверена, что он скоро выздоровеет.
– Чантел, – заговорила я. – Ты была великолепна.
– Я была готова, – объяснила она. – Я знала, что это произойдет. Подобный танец можно исполнять лишь будучи уверенным, что ничего не случится, а мальчик слишком был напуган.
– Я тоже чувствовала, но оказалась совсем не готовой.
– По правде сказать, – добавила Чантел, – я держала подстилку наготове. Поэтому я так быстро добежала до него, но мне кажется, что в подобных случаях надо действовать, не думая. Какое зрелище… бедный малыш, объятый пламенем!
– Я всю ночь не смогу заснуть, – объявила я, – или во всяком случае то, что от нее осталось.
– Я тоже, – отозвалась она.
Когда мы приехали, из своей комнаты вышла мадам.
– Что с мальчиком? – спросила она.
– Думаем, что поправится, – ответила Чантел.
– Он обязан вам жизнью, – возвестила она. – Такое не забывается. Чантел улыбнулась.
– У него шок, – сказала она. – Сейчас он спит. Утром я загляну к нему. И доктор придет.
– Но это ты…
– Я не пила гали.
– Вы, наверное, очень устали, – заметила мадам.
Чантел не отрицала. Мы пожелали мадам «спокойной ночи».
– Чантел, нам надо поговорить, – произнесла я. – Случилось нечто фантастическое.
Я зажгла свечи и обернулась к ней. Никогда она не казалась мне настолько красивой, и я, несмотря на возбуждение, на мгновение замолчала, не в силах оторвать от нее взгляд.
– Что такое? – поинтересовалась она. Я покачала головой.
– У тебя такой… ликующий вид.
– Я победила смерть. У меня такое чувство, что я вырвала этой ночью мальчика из рук смерти.
– Что за ночь. Но со мной тоже кое-что случилось, и об этом я и хочу рассказать тебе.
Я поведала ей о своей находке. От изумления она раскрыла рот.
– Те самые бриллианты? Ты уверена?
– Уверена. Это та самая носовая фигура. Я видела ее копию. По правде говоря, она у меня. К тому же на ней название… А вокруг камни.
– Может быть, это не бриллианты.
– Я не сомневаюсь, что это они. Понимаешь, Чантел, если это действительно бриллианты, это значит, что Редверс может снять с себя подозрение. Многие считают, что их украл он.
Она слегка помрачнела. Не понимаю, почему она так его не любит. Может быть, она что-то скрывает от меня? Странно.
– Ты не можешь знать этого точно, – заявила она. – Здесь повсюду полно таинственных фигур с камнями, ну и… К тому же, по твоему описанию, они слишком большие для бриллиантов. Тогда это целое состояние.
– А бриллианты Филлимора и были целым состоянием. Чантел, что нам делать?
– По-видимому, она для них что-то вроде божества. Вполне вероятно. Эта легенда о том, что они прибыли из Страны Огня. Возможно, это связано с ней. Бриллианты вспыхивают пламенем.
– Наверняка, здесь какое-то суеверие, но меня больше заботит, что делать? Пойти и сказать им? Спросить, как попали к ним фигура и камни?
– Вероятно, они рассердятся, когда узнают, что ты видела их. Ты же в конце концов бродила по дому без разрешения.
– Да, я и раньше нарушила их границы, – и я рассказала ей, как гуляла по их участку. – Может ты что-нибудь сделаешь. Они тебе благодарны.
Она молчала.
Тут я внезапно закричала:
– Ничего не будем делать, пока не вернется корабль. Я расскажу капитану. Пусть он что-нибудь придумает.
Некоторое время она ничего не отвечала, ликование у нее прошло. Кажется, это как-то связано с ее неприязнью к капитану.
Последующие недели оказались самыми тяжелыми.
Меня охватило лихорадочное нетерпение, я боялась, что до прихода корабля с бриллиантами что-нибудь случится – то, что это бриллианты, я не сомневалась. Я следила за календарем с большим пылом, чем Эдвард. Даже то опасение, что письмо Редверса находится в руках Сулы или Моник, ушло на задний план.
Все в доме узнали, что мы собираемся вернуться в Сидней. Моник устроила мне неприятную сцену, пытаясь выяснить, что я собираюсь делать. Чантел удалось утихомирить ее; благодаря происшествию с огненными плясками Чантел приобрела новую властность. Я видела, с каким уважением на нее смотрят Сула и Перо, а когда мы гуляли, я замечала, что люди иначе смотрят на нее. Некоторые жители острова, родом из Европы, поздравляли ее и удивлялись тому, что не встречались с ней прежде. Но ведь мы жили в «Каррманте», а мадам де Лодэ жила затворницей. Чантел нравилось подобное внимание. Я думала, что в недалеком будущем из нее получится замечательная хозяйка замка.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47