– Доктор Грегори тоже был на «Загадочной женщине»?
– Да, он был корабельным врачом, как и сейчас. Отличие нашей линии заключается в том, что мы всегда берем с собой врача. Обычно это делается в случае, если на борту много пассажиров. Мы похоронили Джона Филлимора в море, но бриллианты пропали.
– Он хранил их в каюте?
– В этом он и проявил свою глупость. По его словам, они стоили целое состояние. Мы советовали ему поместить их в наш сейф, но он и слышать об том не желал. Он сказал, что пока мы находимся в порту, кто-нибудь может взорвать сейф и похитить бриллианты. Он не доверял сейфам. Он был очень подозрительным и, кажется, сомневался в нескольких членах команды. Помню, как однажды вечером собралась небольшая компания, Каллум и Грегори тоже, по-моему, присутствовали, и он сказал, что охотники за драгоценностями, зная, что он везет ценный груз, могли присоединиться к команде, чтобы ограбить его. Он прекрасно сознавал, насколько ценно его имущество. В тот вечер он рассказал нам ужасную историю об ограблении его дома и конторы. Он заявил, что никогда не идет на риск, имея бриллианты в руках, никогда не хранит их в одном и том же месте больше нескольких дней. Кажется, он держал их в мешочке, привязанном к кожаному поясу, который носил прямо на теле. Однажды он сильно напился, и нам пришлось тащить его в каюту и укладывать в кровать. На следующий день он пришел в ужас от страха, что кто-нибудь мог увидеть мешочек с его бриллиантами. Мы все подшучивали над ним. Говорили, что никак не дождемся, когда дойдем до Сиднея, чтобы, наконец, избавиться от столь опасного груза. А он умер, и мы похоронили его в море. А бриллианты пропали.
В поисках бриллиантов мы перерыли всю его каюту. Ничего не нашли. Мы бы решили, что их никогда и не существовало, если бы кто-то из нас не видел их собственными глазами. Придя в порт, мы тут же доложили о происшедшем. Обыскали весь корабль, но бриллианты исчезли. Все были уверены, что они спрятаны где-то на корабле.
– И вы так и не нашли их?
– Так и не нашли, – повторил он. – Можете представить, какие ходили слухи. Джону Филлимору не было и сорока, он был совершенно здоров, а почему-то умер. Его смерть представляла собой загадку сама по себе, а тут еще пропавшие драгоценности. А существует лишь один человек, который обязан знать все, что происходит на корабле. Вы понимаете, о ком идет речь.
– О капитане? – спросила я.
– Совершенно верно. Я видел бриллианты. Я держал их в своих руках, и я, как некоторые вам доложат, жаждал их.
– А вы жаждали?
– Я никогда не восторгался бриллиантами настолько, чтобы их жаждать.
– Они стоят огромных денег.
– В том-то все и дело. Есть люди, которые считают, что за деньги можно совершить любое преступление.
– К несчастью, это правда.
– Слушайте дальше. Из Сиднея мы отправились на острова.
– На Коралл?
– Да, на Коралл. Мы находились там двое суток. Гавани там нет, и корабль стоял в заливе.
– И там была ваша жена.
– Да, она жила там со своей матерью в довольно старом полуразвалившемся доме. Вы его увидите, когда приедете. На острове был праздник. Во время того праздника жители острова исполняют свои народные танцы, жгут костры. Праздник начинается на закате, а до того целый день стучат барабаны, зазывая народ на празднество в их главный город. Это очень интересное зрелище, и всем на судне, естественно, хотелось побывать на празднике. После смерти Джона Филлимора все начали подозревать друг друга, на корабле создалась неприятная атмосфера. Корабль – это нечто сверхъестественное. Его считают живым существом, хотя скорей всего это обычное морское суеверие. Тем не менее, казалось, что «Загадочная женщина» изменилась. На ней царили тревога и подозрительность. Я чувствовал, что в воздухе пахнет мятежом. Такое невозможно определить словами, но подобное ощущает каждый моряк. Мне мерещилось, что я хозяин «Летучего Голландца». Вам известна эта легенда. Наверное, ее знает каждый матрос.
– По-моему, это был корабль-призрак, который появлялся в шторм у мыса Доброй Надежды.
– Да, ему предначертано вечно бороздить моря, так как на его борту было совершено убийство. На корабле было золото, и команду поразила чума, поэтому корабль не пускали ни в один порт. «Загадочную женщину» охватило чувство обреченности. Некоторые говорили, что на корабле было совершено убийство, да почти все верили в это, и хотя золото на судне отсутствовало, существовали бриллианты Филлимора. В легенде команду поразила чума, но и команду «Загадочной женщины» поразила своего рода чума. Она поразила их мозги. Казалось, что каждый человек на борту понимал, что вот-вот разразится скандал. В воздухе пахло неповиновением. То есть, все приказам подчинялись, но… как вам это объяснить? Я же капитан, и я все видел и проклинал ту минуту, когда встретился с Джоном Филлимором и его бриллиантами. Итак, мы прибыли на Коралл. Все хотели сойти на берег на праздник, но кто-то соответственно должен был остаться на корабле, поэтому было решено, что часть команды останется на вахте – не больше шести человек – а в полночь на корабль вернутся остальные. Я уже видел этот праздник, и он не интересовал меня. В ту ночь меня не покидала тревога, казалось, что кораблю грозит опасность. Из дома виден залив, и я все смотрел на корабль, меня охватило предчувствие, что с кораблем случится что-то страшное. Я стал так сильно беспокоиться, что решил сплавать проверить корабль. Я пошел на берег. Взял маленькую лодку, но, как только я оттолкнулся от берега, раздался громкий взрыв, и корабль развалился на куски, взлетевшие над морем. Люди бежали на берег. Луна скрылась, светили лишь тысячи звезд. Я поплыл к берегу, потому что услышал подозрительный треск и подумал, что раздастся еще один взрыв. Кто-то закричал: «Это капитан».
– А взрыв действительно был на «Загадочной женщине»?
Он кивнул.
– Ей пришел конец. Корабль превратился в кучу плавающих обломков. Еще до рассвета он затонул в бухте, и на воде печально плавали его останки. Я потерял свой корабль. Понимаете, что для моряка это значит. Он был доверен мне, а я допустил такое. Я был обесчещен, опозорен.
– Но вы же ни в чем не виноваты.
– Я не знаю, что произошло на корабле в ту ночь, но во всем этом есть какая-то тайна. Самым странным оказалось то, что та часть команды, которая должна была остаться дежурить на судне, находилась на берегу. Произошла непонятная ошибка с графиком дежурств. Неслыханная вещь. Но на дознании мы так и не выяснили, почему это произошло. Это оказалось самым загадочным.
– Похоже на то, – предположила я, – что существовал заговор, в который было вовлечено несколько человек. Создается впечатление, что кто-то специально устроил так, чтобы на корабле никого не было.
– Приказ капитана, как утверждали некоторые. За судно отвечал я, а оно было брошено на несколько часов пустым, стоящим на якоре в заливе в то время, как вся команда, включая меня, была на берегу.
– И вы даже не подозреваете, кто мог уничтожить корабль?
– Я молю Бога, чтобы узнать кто.
– Это случилось так давно.
– Но забыть это невозможно, – помолчав, он продолжал. – После того вечера в «Доме Королевы» все как-то изменилось. Раньше жизнь казалась мне забавой. После случившегося все стало не так.
«После несчастья? – гадала я. – После посещения «Дома Королевы»?»
– Прежде я был беззаботным мальчишкой. Рекс называл меня счастливчиком. Попадая в трудные ситуации, я верил в свою неизменную удачу, никогда не подводившую меня. Но она меня покинула. И я понял, что тот, кто живет беззаботно и легкомысленно, потом мучается раскаянием до конца своей жизни. Можно беспрестанно клясть себя за глупость, что я и делаю, уверяю вас. Но это бесплодное занятие.
– Если бы вы разгадали эту тайну, если бы вы дознались, кто погубил ваш корабль, вы бы перестали испытывать раскаяние.
– Это, – сказал он, – не все.
Он замолчал, и я поняла, что он думает о своем злополучном браке. Я опять, как когда-то, ищу в его словах тот смысл, которого в них нет.
– Вот я перед вами, – продолжал он. – Человек в оковах. Застопоренный своими же безрассудными поступками.
– Но как вы могли предотвратить несчастье?
Он не ответил. Инстинктивно я поняла, что на этот раз он думает не о «Загадочной женщине». Хотела бы я знать, как он женился на Моник. Может быть, я узнаю это позже, когда увижу этот «полуразрушенный старый дом», как он его назвал, когда увижу ее в родной ей обстановке. Он намекал на то, что поступил опрометчиво. И я могу в это поверить. Что заставило его: рыцарство или необходимость? Наверняка он понимал, что Моник не годится ему в жены?
«А я гожусь? – ехидно спросила я себя. И смело ответила: – Да, гожусь. Я была бы идеальной ему женой. Он веселый, я серьезная; он очаровательный, я нисколько. Я упорно пыталась подогнать себя к нему». Идиотка.
Лучше думать о корабле.
Я осведомилась:
– И вы больше не надеетесь разгадать тайну случившегося?
– Как ни странно, нет. Возможно из-за моего характера. Я всегда был оптимистом. Рекс постоянно мне об этом говорил. Но когда я задумываюсь о происшедшем, и задаю себе вопрос, а как я могу раскрыть эту тайну. Что осталось? Корабль потерян навсегда, а секрет, несомненно, таится на нем. Если бриллианты никто не похитил, то они на корабле, а, значит, их, вероятно, проглотили рыбы.
– А может кто-нибудь украл их?
– Кто? Каллум? Грегори? Кто-то из команды? Не так-то просто уйти с подобным буксиром. Мне известно, что за ними следили. Да и за мной тоже. Если бы кто-либо вдруг разбогател, это тут же стало бы известно. Нет, загадка остается загадкой, а подозреваемый номер один – капитан. Но я все рассказал вам. Теперь вы понимаете, почему я хотел это сделать.
– Да. Именно поэтому я хотела поговорить с вами о том, как умерла тетя Шарлотта, чтобы вы не подумали…
– Никогда не поверил бы этому.
– Я тоже.
– Видите, в тот вечер в «Доме Королевы» мы что-то узнали друг о друге.
– Пожалуй.
– А теперь мы здесь. Как говорят, судьба нас кинула друг к другу.
– Нет, я так не хочу, – пыталась я шутить. – Во всяком случае, не кинула. А то звучит так, словно мы обломки.
– Мы, конечно, не обломки.
И мы оба замолчали; я ждала, что он заговорит о своей жене. Я и хотела, и боялась этого разговора, потому что теперь я поняла, что нас связывают особые отношения. Я отчаянно мечтала, чтобы они продолжались, хотя и сознавала, что это неразумно. Он говорил, что ему свойственна беспечность – последнее качество, которое я смогла бы приписать себе. Но, вероятно, если я очень чего-то захочу, то сумею стать столь же безрассудной, как кто-либо другой.
Нет, я не должна забывать, что он женат. Никогда больше не допущу, чтобы повторился подобный разговор. Теплый ночной воздух, темное таинственное небо, побережье, затянутое дымкой, напоминали декорации романтической пьесы. И он был в романтическом настроении. О ком-то говорили – кажется, о Георге IV – что он слишком любил всех женщин, чтобы быть привязанным к одной. Я твердила себе, что то же самое можно сказать и о Реде Стреттоне. Разве я не заметила, как расцвела мисс Рандл от ласковой нотки, звучащей в его голосе?
Мне следует быть твердой, разумной. Какое имею я право осуждать Чантел за ее беспечность в отношениях с Рексом, если я веду себя точно так же?
Я вздрогнула, и он спросил:
– Вы замерзли?
– Нет. Разве можно замерзнуть в такую ночь? Но уже поздно. Мне пора.
Он проводил меня до каюты. Я пошла впереди по узкому проходу, у двери каюты мы остановились.
– Спокойной ночи, – попрощался он, в его глазах сверкало нетерпение. Он был совершенно таким же, как и в тот волшебный вечер в «Доме Королевы».
Он быстро поцеловал мне руку.
Дверь приоткрылась и тут же захлопнулась. Дверь мисс Рандл! Неужели она услышала наши голоса? Неужели она нас видела?
Беспечность? В любви всегда проявляешь беспечность, и я не исключение. Вот так-то! Я сама призналась себе в этом.
В Адене было жарко и ветрено. Проведя там день, мы покинули это довольно непривлекательное желтое вулканическое побережье и снова вышли в море.
Теперь я нередко встречала капитана, и он каждый раз останавливался, чтобы поговорить со мной. Люди стали обращать на нас внимание. Безусловно, мисс Рандл рассказала всем, что видела, как поздно ночью он провожал меня до каюты и целовал мне руку. Я чувствовала, что она проявляет ко мне особый интерес, ее холодные кроличьи глазки за золотым пенсне задумчиво следили за мной.
Мы с миссис Блэйки последовали совету Чантел и по очереди приглядывали за мальчиками. У нас появилось больше свободного времени. У нас с ней возникло ощущение, что мы давно знакомы друг с другом. Гленнинги пользовались всеобщим расположением, они всегда стремились показать свое дружелюбие. Самой большой их страстью оказались шахматы, каждый день они сидели, внимательно уставившись на шахматную доску, в тенистом уголке корабля. Рекс иногда играл с ними партию, а Гарет часто играл одновременно и с Рексом, и с собственной женой и, наверняка, всегда побеждал. Рекс относился к ним по-дружески, Чантел тоже. Они часто проводили время вчетвером.
Мисс Рандл совершенно не пользовалась успехом. Ее острый нос, даже в тропиках чуть розовый на конце, вынюхивал скандал, а ее блестящие глазки изо всех сил старались во всем усмотреть неприличие. Она следила за Рексом и Чантел с таким же нетерпением и надеждой, как и за мной с капитаном. Миссис Гринолл была совершенно другая, трудно было поверить, что они сестры. Она постоянно рассказывала о своих внуках, к которым она ехала, и всех утомила одними и теми же историями. Ее муж, тихий человек, во время ее рассказов постоянно кивал головой, словно подтверждая чудеса, произведенные их внуками, и внимательно изучал нас, будто хотел удостовериться, что мы в восторге от ума их внуков. Миссис Маллой завязала дружеские отношения со старшим помощником, чем была крайне довольна. Этим она доставляла удовольствие мисс Рандл, которая вопрошала каждого, оказавшегося под рукой, не неприлично ли, что миссис Маллой, по-видимому, забыла, что она направляется к своему мужу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47