Как-то раз, когда меня не было дома, мистер Скотт написал, что больше не в силах мучиться, и застрелился в своем кабинете.— Не он первый, — посочувствовал Флинт. — Во время войны я видел много мужчин с развороченными животами, которые приставляли пистолет к собственному виску. Куда он был ранен?— Источник его боли находился в пальце ноги.— Его ранили в палец? — Глаза Флинта от изумления полезли на лоб.— Это была не рана. Мистер Скотт страдал подагрой.— Подагрой! Сколько же ему стукнуло?— Мистер Скотт был моим школьным учителем. Ему исполнилось пятьдесят пять, когда…— Пятьдесят пять! Не так уж много, чтобы стреляться из-за боли в пальце.— Я не договорила. Ему исполнилось пятьдесят пять, когда он стал моим наставником. Мне тогда было восемь.— Вам восемь, а ему пятьдесят пять… — С устным счетом Флинт был явно не в ладах. — Значит, во время свадьбы жениху подходило к семидесяти. — Он встал и швырнул палку в огонь.— Шестьдесят девять, — сухо поправила Гарнет и уставилась в костер, где, подобно ее гневу, ярким пламенем вспыхнула палка. — Но что это за допрос, мистер Маккензи? Мне вовсе не нравится чувствовать себя подследственной.— Извините. Но, пожалуйста, продолжайте. Сколько лет вы были за ним замужем?— Два года… Он умер в шестьдесят седьмом… Только не пытайтесь говорить о нем неуважительно. Мистер Скотт был достойным джентльменом и дал мне образование.— А у него было имя?— Фредерик. Фредерик Скотт. Но я привыкла звать его мистером Скоттом, потому что…— Потому что он учил вас в школе, когда вам было всего восемь лет.— Будьте добры, сэр, извольте не ухмыляться!— А вы не отыгрывайтесь на моей шкуре. Не я тому виной, что вам попадались мужья не бог весть какие.Гарнет устало опустилась на одеяло.— Я всегда знала, что они не из тех мужчин, о которых слагают романтические баллады, но разве вы слышали хоть одно слово жалобы?— Нет, и восхищаюсь вашей преданностью, вдовушка Скотт.Он плюхнулся рядом с ней, и в его глазах Гарнет заметила опасный блеск.— Скажите-ка, рыжая, не мистер ли Скотт преподал вам урок о том, в какую растерянность приходят мужчины при виде обнаженной женщины.— Урок?— Ну да, тот самый, что вы вознамерились проверить на команчах?— Я же вам говорила, что этому научила меня мама. — Черт побери, этот бородач совершенно сбивал ее с толку. Она примирительно махнула рукой: — Мистер Маккензи, я готова принять ваши объяснения, почему вы лишили жизни двух заблудших дикарей, если вы, в свою очередь, примете мои — с какой целью я прибегла к тем средствам, которыми была вынуждена воспользоваться там, на поляне.В глазах мужчины вспыхнула насмешка:— Рад бы, да не могу. Вы очень привлекательная женщина, миссис Скотт.Его неподдельная искренность заставила Гарнет поднять глаза, и на секунду их взгляды встретились.— Принимаю ваш комплимент, сэр. — Слова прозвучали не громче шепота.— А что, рыжая, настоящего мужчину вам приходилось знать?У Гарнет бешено заколотилось сердце.— Не понимаю, о чем вы, сэр.— А мне кажется, понимаете.— Ваша дерзость оскорбительна.— Будьте со мной откровенны, эта мысль приходила вам в голову? — Его голос чуть охрип, приведя в смятение ее чувства.— Ну так что из того? — попыталась защититься Гарнет. — Каждый способен вообразить что угодно.— И вы, быть может, вообразили, что я вас обнимаю и целую?Боже праведный! Ко всем его неприятным качествам он еще способен читать чужие мысли! Или ее чувства написаны у нее на лице? Нужно держать себя в руках и не поддаваться исходящей от Флинта соблазнительной притягательности.— Вы что же, мистер Маккензи, считаете, что я отождествляю вас с мужчиной из мечты?— А почему бы, рыжая, и нет? Полагаю, вы думаете обо мне с нашей первой встречи.Явно настало время переходить в атаку. Иначе — ей это было ясно как Божий день — она неминуемо окажется в объятиях этого бородача.— Быть может, и так, мистер Маккензи.— Вот видите, — ухмыльнулся он. — Кстати, не пора ли перестать называть меня мистером Маккензи? А то я чувствую себя каким-то чопорным банкиром или по крайней мере школьным учителем. Зовите меня Флинтом.Гарнет мило улыбнулась и застенчиво поблагодарила:— Спасибо, Флинт. И раз уж мы теперь накоротке, позвольте вам признаться, что я действительно представляла, как вы меня целуете. Дело в том, что Бобби Джо еще не начинал бриться, когда мы с ним расстались, а у мистера Скотта, кроме как под носом, вообще не росли на лице волосы. Поэтому я часто задавала себе вопрос, какие ощущения вызывает поцелуй с бородатым мужчиной. Раньше я представляла бороду шелковистой или бархатистой, — и словно раздумывая над собственными словами, Гарнет потерла подбородок. — Так вот, возвращаясь к вашей бороде, Флинт, теперь она кажется мне обдирающе жесткой. Не потому ли, что она не ухожена и не расчесана?— Вы хотите, чтобы я поверил в вашу чушь? — фыркнул проводник. — С бородой я или без бороды, вам не терпится со мной целоваться. Ведь так?— Вы меня не поняли, — возразила женщина. — Я сказала, что мысль о поцелуе действительно промелькнула в моей голове, но с тех пор я передумала о многом другом. Скажите, другие женщины тоже были недовольны вашей бородой? Например, жена?— У меня нет жены. А наслушавшись рассказов о вашем юном Бобби и незадачливом старикане Фредди, я прихожу к выводу, что дольше протяну, если останусь навсегда холостяком.— Мне это совсем неинтересно. На меня уже есть виды.— Это забота вашего будущего мужа, но отнюдь не моя.— Милтон Бриттлз — мой троюродный брат. Ему пятьдесят семь лет, он аптекарь. Говорят, что в отличие от вас он человек обеспеченный. По сравнению с ним вы, мистер Маккензи, просто нищий. — Гарнет произнесла это нарочито грубо.Но Флинт пропустил колкость мимо ушей.— Значит, вы направляетесь на запад, чтобы выйти замуж за богатого.— Совершенно верно. Но хочу вас предупредить: каждый раз, когда мужчина остается в моем обществе хоть ненадолго, он неизбежно в меня влюбляется. — Вряд ли Гарнет верила сама в столь невероятное заявление, но удержаться была не в силах — слишком велико оказалось желание сбить с него петушиную спесь.— Говоря о мужчинах, вы имеете в виду сопливого мальчишку, который в конце концов обнаружил, что его инструмент годен не только для того, чтобы ходить в сортир, и престарелого учителя, стоявшего одной, подагрической, ногой в могиле?— Мистер Маккензи, я однажды вам уже сказала, что недостойно отзываться о мертвых непочтительно, и повторяю сейчас: из-за своей вульгарности и грубости вы роняете себя в моих глазах.Флинт откинулся на спину и подложил под голову руки:— Прошу прощения, вдовушка Скотт. Но я привык разговаривать с одним только Сэмом. А он на мои слова не обижается.— Поймите, я не добиваюсь вашего внимания и никоим образом его не поощряю. И тем не менее вы в меня непременно влюбитесь, — с неподражаемой самоуверенностью предрекла она. — Я уже вижу, как зарождается ваше чувство, и это меня чрезвычайно расстраивает, потому что в конце концов придется его отвергнуть, а это будет черной неблагодарностью с моей стороны за все, что вы для меня сделали. — Гарнет тяжело вздохнула и потупилась. — Не поверите, насколько угнетает меня эта мысль.Флинт слушал сначала озадаченно, потом с неприкрытым изумлением.— Леди, а вы, часом, белены не объелись? Вам ведь есть о чем побеспокоиться: где раздобыть съестное, как выбраться живой из этих гор и — если осталась хоть капелька здравого смысла — сколько еще топать до ближайшего города. Но, милая вдовушка, меньше всего остального вам следует тревожиться о том, влюблюсь я в вас или нет.— Поглядим. — Уголки ее губ поднялись, изображая нечто вроде улыбки, отчего Флинт еще больше вышел из себя.Бросив сердитый взгляд на спутницу, он отвернулся и закрыл глаза. Глава 5 В полудреме между бодрствованием и сном Гарнет, свернувшись калачиком, наслаждалась приятным теплом. Постепенно сквозь дымку забытья она ощутила чье-то прикосновение, несколько раз помигала, окончательно проснулась и, подняв голову, обнаружила, что ночью вплотную придвинулась к Флинту Маккензи. Она тихонько отстранилась и, вспомнив, что ее спутник собирался пуститься в дорогу чуть свет, решила его разбудить.Но тут ей в голову пришла другая мысль: а что, если рана дала себя знать? Вчера, когда Гарнет накладывала повязку, царапина казалась неглубокой, но инфекция могла вызвать жар. Она внимательно пригляделась к Флинту. Грудь мужчины мерно поднималась и опускалась, и это развеяло ее страхи: у больного человека сон не мог быть таким безмятежным. Просто он не спал две ночи и совершенно вымотался. И она решила его не будить.Накануне вечером Гарнет долго обдумывала их разговор. Флинт и не подозревал, насколько близок оказался к истине, угадав ее страстное желание очутиться в его объятиях. Женщина запретила себе возвращаться к этой опасной теме, пока не составила план, как удержать подле себя Флинта. Именно этим следовало заниматься вечером, а не плести невесть что об их близости.Но как же быть с ее намерением выйти замуж? До сих пор Гарнет гордилась тем, что неизменно держала слово. Но в недавних событиях разглядела перст судьбы. Мистеру Бриттлзу придется искать другую невесту.А она выйдет замуж за Флинта Маккензи.Гарнет было ясно как день: о чем о чем, но о свадьбе Флинт не помышлял. Уложить ее в постель — почему бы и нет, но только не жениться. Стоило ему догадаться о ее матримониальных мечтах, Гарнет и глазом не успела бы моргнуть, как он оказался бы за соседней горой. И хотя ей претила роль женщины, которой можно помыкать, она понимала, что Флинта Маккензи следовало для начала приручить. Любым способом поддерживать в нем интерес, пока он сам не почувствует, что влюблен. Но это будет непросто.Гарнет подошла к выходу из пещеры. Близился восход солнца, и черноту ночи сменили серые сумерки. Воздух наполнился ароматом сосны, птицы начали свой жизнерадостный утренний концерт. Женщина вздохнула полной грудью и возблагодарила Бога за то, что до сих пор жива.Но тут ее благочестивые размышления прервало громкое урчание в желудке. Гарнет вспомнила об устроенной накануне ловушке и поспешила посмотреть, не улыбнулось ли ей счастье, а подойдя, даже вскрикнула от радости — среди тростника и ветвей запутался кролик. Наконец у них появится настоящая еда. Дома, в Джорджии, кролики и белки давно стали единственным мясным блюдом, потому что янки угнали не только скот, но забрали даже цыплят. Гарнет невольно проглотила слюну.Она докажет Флинту, что тоже кое на что способна — к тому времени, как он проснется, зажарит кролика и сварит кофе. Быстро набрав хвороста, Гарнет разожгла костер и поставила на огонь кофейник. И уже собиралась свежевать и разделывать зверька, но тут сообразила, что для этого не хватает самого главного орудия — ножа. Их единственный нож хранился в чехле на поясе Флинта Маккензи.Она снова взглянула на спящего мужчину и решила, что, пожалуй, удастся тихонько завладеть его ножом. Подкравшись, она опустилась на колени, потом большим и указательным пальцами освободила нож из чехла.Но в этот самый миг Флинт внезапно встрепенулся, подмял ее под себя и прижал к земле, так что Гарнет была не в состоянии пошевелить ни рукой, ни ногой.— Что это вы делаете?— Я?.. — Она судорожно сглотнула. — Мне нужен ваш… ваш нож.— Мой нож? — На губах у Флинта появилась ухмылка. — Значит, вдовушка Скотт, вы успели передумать со вчерашнего вечера? — Намек не ускользнул от Гарнет, и она заметила, как изогнулась его черная бровь и в глазах засверкали искорки сатанинского веселья.— Ваш нож, мистер Маккензи. То, чем режут. — Она вдруг сообразила, что до сих пор сжимает его в прижатой к земле руке. Ощутила навалившуюся мускулистую грудь, стальные бедра, почувствовала каждый дюйм его тела.И, словно усиливая это ощущение, Флинт шевельнулся. Ее желудок будто прирос к спине, сердце упало, рот сам собой раскрылся.И в тот же миг его губы сомкнулись с ее, лицо опалило жаркое дыхание, властный язык наполнил все существо неизведанным наслаждением. Годами подавляемая страсть властно выплеснулась наружу, огненное чувство затуманило голову и воспламенило каждый нерв в се теле.Она задохнулась, и это положило предел поцелую, но тут же ощутила желание нового. Однако, осознав опасность уступки соблазну, поспешно отстранилась — слишком рано. «Слишком рано!» — предупреждал ее разум, стараясь противиться его возбуждению.Некоторое время Гарнет не двигалась, пытаясь отдышаться и притворяясь равнодушной, хотя от прикосновения его губ и языка все ее лицо пылало. Потом она подняла голову и встретилась с его темными глазами.— Пожалуйста, отпустите, мистер Маккензи, или я ударю вас вот этим ножом, — тихо проговорила она.Словно поддразнивая женщину, Флинт освободил только руки.— Куда вам! Хотя если подумать, дури у вас на это хватит.Он встал и протянул Гарнет руку. Но та легко вскочила без его помощи.— Моя дурь принесла нам кролика.Флинт отправился за ней к ловушке. С преувеличенной важностью женщина указала на пойманное животное:— Только посмотрите на это прекрасное зрелище! Что теперь скажете, мистер Маккензи?— Вы собираетесь его есть или воспитывать?— А как по-вашему, зачем мне потребовался ваш нож?Флинт развел руками:— А мне чем заняться?— Поскольку ваш поцелуй, сэр, как я и предполагала, показался мне отвратительным, думаю, вам лучше побриться.— Ничего отвратительного в моем поцелуе не было. И вы это прекрасно знаете, леди. — Он вынул из руки Гарнет нож. — Я сам займусь кроликом.Часом позже, еще ощущая во рту вкус первой за несколько дней горячей пищи, они снова двинулись в путь.— Если повезет, завтра к вечеру дойдем до Ко-манч-Уэллса, — объявил Флинт после целого дня утомительного пути, во время которого они не проронили почти ни единого слова.— А не могут индейцы напасть на город? — встревожилась Гарнет.— Вряд ли. — Ее спутник покачал головой. — Город достаточно велик и способен отбить любое нападение. К тому же он расположен на открытой местности и ни с одной стороны к нему нельзя подкрасться незамеченным.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40