Флинт напряг раненые мышцы и застыл, не давая команчи опустить на свою голову томагавк.Гарнет только-только успела надеть панталоны, как заметила на плече у Флинта кровь. Она подобрала ружье, но не могла как следует прицелиться и, не решаясь выстрелить, ошеломленно наблюдала, как мужчины бились не на жизнь, а на смерть. Вот индеец оказался наверху, пригвоздил Флинта к земле и занес томагавк, готовясь нанести роковой удар. Женщина вскрикнула, пытаясь ухватить взглядом пляшущую мушку. Но прежде чем она успела это сделать, Флинт вытащил «кольт», прижал дуло к телу врага и потянул курок. Тело команчи заглушило грохот выстрела.Томагавк выскользнул из рук индейца. С безумным взглядом дикарь вскочил на ноги, прижал ладонь к животу и начал валиться прямо на Гарнет. Широко раскрытыми глазами она смотрела на пугающе раскрашенную физиономию. Глаза индейца были обведены черным. Половина лица была размалевана красным, другая половина — белым, на лбу и носу пролегала темная полоса, пробор между двумя прядями волос сиял желтым. Потрясенная женщина продолжала пятиться, пока не натолкнулась спиной на Сэма. Дикарь потянулся к ее волосам, но в это время его глаза стали стекленеть, закатились, и он рухнул к ногам Гарнет. А она, не в состоянии отвести взгляда, как завороженная смотрела на убитого.Флинт сел. Красное пятно на его рубашке продолжало шириться. Он развязал обмотанный вокруг шеи цветной платок и прижал его к ране. Словно в оцепенении, Гарнет подошла к мужчине и опустилась подле него на колени.— Позвольте, я вам помогу.— Боже мой, леди, не лучше ли вам для начала одеться?Едкое замечание вывело ее из столбняка, и, как-то сразу почувствовав свою наготу, Гарнет поспешила к груде одежды. Ее юбка и блузка все еще лежали в седельной сумке. И ей снова пришлось облачиться в джинсы и рубашку спутника.Флинт, покачиваясь, поднялся, зажимая раненое плечо, проковылял к Сэму, снял измазанную кровью рубашку и рылся в сумке до тех пор, пока не извлек из нее бутылку виски. Он плеснул из горлышка на рану и сделал добрый глоток.Гарнет направилась к нему решительным шагом и неожиданно приказала:— Сядьте!То ли Флинта поразил ее тон, то ли он в самом деле ослабел от потери крови, потому что без лишних слов повиновался и опустился на землю. И пока Гарнет шарила в седельной сумке, снова приложился к бутылке.В сумке нашелся еще один чистый шейный платок. Гарнет сложила его в несколько раз и получившуюся аккуратную полоску наложила на рану. Занимаясь плечом, она заметила шрам на груди и еще один на спине, но несмотря на любопытство, спрашивать постеснялась. Ее внимание привлекли вьющиеся на мускулистом торсе темные волосы, но Гарнет заставила себя отвести глаза и, покончив с раной, помогла Флинту натянуть рубашку.— Хотите, устрою для руки перевязь?— С какой стати? — проворчал он и снова отхлебнул виски.Гарнет выхватила у него бутылку, заткнула пробкой и положила в сумку. Не хватало еще терпеть общество пьяного!Но она явно недооценила стойкости Флинта. Ни рана, ни спиртное не изменили его походки. Проводник отыскал свою шляпу, нахлобучил ее на голову, потом выдернул из спины индейца нож, обтер лезвие о ногу убитого, вложил оружие в чехол и, к удивлению Гарнет, снял с трупов мокасины.Флинт чертовски злился. Но не на спутницу, а на самого себя. Нечего было так кидаться на бедную женщину. Ведь он даже не удосужился спросить, не пострадала ли она. Может быть, перед тем как он подоспел, индейцы успели ее изнасиловать.— С вами все в порядке?— Все, — огрызнулась Гарпет.— Я хотел спросить… не причинили ли вам какого-нибудь вреда?— Никакого. Так что не было смысла их убивать. Я полностью владела положением.— С чего это вы взяли? — оторопело спросил Флинт, подбирая оброненное ею ружье. — Когда я появился у поляны, то увидел, что вы совершенно голая стоите перед двумя дикарями.— Это верно, — сухо подтвердила женщина. — Но и индейцы видели то же самое. Мама когда-то меня учила: окажешься в затруднительном положении — тут же срывай с себя одежду!Флинт фыркнул и насмешливо изогнул бровь:— Чего ради? Чтобы ошарашить своим видом незваных гостей?— Мать утверждала, что от вида обнаженной женщины мужчина теряется. А мне только это и было нужно — воспользоваться их замешательством.— И как долго, миссис Скотт, вы рассчитывали держать их в растерянности?— Довольно, чтобы успеть дотянуться до ружья. Оно лежало всего в нескольких ярдах. Стоило мне его схватить, и я заставила бы индейцев бросить оружие.Флинт откинул голову и залился смехом:— Вы и двух шагов не успели бы сделать, как томагавк снес бы вам голову.— Заблуждаетесь, сэр. Вы же сами видели, как они из-за меня спорили.— Действительно, спорили, — еще больше развеселился проводник. — Кстати, вы говорите на шойонском наречии?— Нет. А почему вы спрашиваете?— Потому что индейцы разговаривали именно на этом языке.— Знаете что, мистер Маккензи, не обязательно понимать язык, чтобы догадаться, о чем идет спор. Мне и без слов все было ясно.— Краснокожие спорили, кому из них вы послужите добычей.— Добычей? — в замешательстве нахмурилась Гарнет. — Вы хотели сказать, они договаривались, кто первый мною овладеет?— Я имел в виду совершенно иное. Индейцы препирались, кому достанется Сэм, а кому ваш скальп.— Скальп? — Женщина в ужасе округлила глаза. — Не понимаю.— Судя по тому, что я слышал, — принялся объяснять Флинт, — на команчей ваша нагота не произвела ни малейшего впечатления. Ваши рыжие волосы достались бы проигравшему в споре. Видите ли, здешние индейцы очень ценят лошадей.Гарнет надменно вздернула подбородок:— Я вам не верю.— Верите или нет, меня это мало трогает, — проворчал проводник, сравнивая две пары мокасин, и, выбрав меньшие, предложил спутнице:— Наденьте вот эти.— Что вы сказали? — возмутилась та. — Надеть обувь с ноги мертвеца!— Пока не выберемся из гор, миссис Скотт, лучше ходить в мокасинах, а не в ботинках. В них можно двигаться быстрее, они не скользят на камнях и не оставляют следов.— Тогда наденьте их коню, — предложила Гарнет, — он ведь тоже идет с нами. — И она отпихнула от себя мокасины.Флинт спрятал добычу в седельную сумку и пробормотал под нос:— Да, Сэм, капризная нам досталась бабенка.— Собираетесь и здесь оставить мертвецов без подобающего погребения? — Гарнет подбоченилась и сердито топнула ногой.— А вы желаете заняться их похоронами? Милости прошу, миледи. Только я сматываюсь — не хочу дожидаться, пока появятся остальные. Но учтите, если так печетесь о достойном погребении двух дикарей, которые чуть не лишили вас рыжих волос, — команчей хоронят лишь на западных склонах: считают, что духам умерших с заходящим солнцем легче добраться к Великому Духу. Вот еще, чуть не забыл, их надо закапывать сидящими. А когда зароете, поищите в округе, где они спрятали лошадей. Я бы сам занялся, да недосуг.Кипящая от злости Гарнет схватила ботинки и поспешила за Флинтом. И была готова вцепиться ему в лицо, заметив самодовольный взгляд, когда он наклонился, чтобы помочь ей подняться на круп коня. Она оказалась сзади и, чтобы не соскользнуть, обхватила спутника за пояс и прижалась к нему всем телом. Глава 4 Начавшийся так бурно день завершился вполне мирно. К вечеру беглецы разбили лагерь. Флинт обнаружил еще одну пещеру для ночлега и решил, что в ней достаточно безопасно, чтобы развести костер.К счастью, его рана оказалась неопасной, и как только кровотечение унялось, Флинт вновь обрел свою прежнюю силу. Конь нес на себе двойной груз, и чтобы дать передышку Сэму, приходилось часто останавливаться. Флинт, казалось, беспокоился больше о животном, чем о Гарнет и о себе самом.Во время нескольких кратких стоянок удалось набрать немного орехов и ягод, но Гарнет не давало покоя видение шипящей на сковороде великолепной отбивной.Она снова проверила лодыжку. Нога не болела, и Гарнет решилась снять бинт. Можно перевернуть на другую сторону и завязывать Флинту рану.Пока он разводил огонь, женщина вышла из пещеры и из собранного для костра хвороста и ветвей соорудила западню и наживила ее орехами и листьями сассафраса.— Кого же вы рассчитываете поймать? — Флинт встал позади и рассматривал плоды ее трудов.— Кролика, белку, а то и горного льва. — Она скосила на него глаза. — Дождитесь утра, увидите.Не оставалось никаких других развлечений, как лечь на одеяло и рассматривать спутника. Флинт погрузился в собственные мысли, и его профиль четко выделялся в свете костра. В такие минуты Гарнет испытывала покой и чувство безопасности просто оттого, что он был рядом, и взнуздывала услужливое воображение, чтобы они снова не направились по вчерашней распутной стезе.— Как, по-вашему, скоро мы доберемся до города? — спросила она.Флинт повернул голову и посмотрел на женщину. И снова она встретила все тот же отсутствующий взгляд, словно он только что вернулся с небес на землю.— Думаю, через пару дней. Перевалим на другую сторону хребта и выйдем к Команч-Уэллсу.— Вы из этих краев, мистер Маккензи?— Нет.— Но я вижу, вы техасец. Во время войны много здешних ковбоев побывало в Джорджии. Так что стоит мне услышать ваш гнусавый выговор, и я сразу узнаю техасца.— Я родился и вырос в Техасе. Родители владели ранчо у Ред-Ривер.— Вы сказали «владели». Значит, они лишились его, как большинство из нас лишилось наших домов?По тому, как Флинт колебался, Гарнет поняла, что ему не хочется рассказывать о себе. Но вдруг, к ее удивлению, он стал продолжать:— Нет, папа умер в Аламо. Мать привезла нас обратно на ранчо и там воспитала.— Нас? — переспросила молодая женщина.— Брата Люка, на два года старше меня, и Клива, который был на подходе.— Мать снова вышла замуж?— Нет. Вырастила нас одна.— Должно быть, удивительная женщина.— Больше такой не встречал.Гарнет собралась было напомнить, что пришлось вынести южанкам во время войны, но побоялась, что Маккензи снова уйдет в себя, и вместо этого проговорила:— Надо иметь большое мужество, чтобы хозяйничать на ранчо и воспитывать троих сыновей.— Мужеством Бог ее не обделил. Мать погибла во время набега на ранчо команчерос, когда мы с братьями сражались за Конфедерацию. Убили и жену Люка, а его сын остался жив.Флинт замолчал, и Гарнет спросила:— А где теперь ваши братья?— После войны Люк решил для разнообразия послужить шерифом в Калифорнии. Потом снова женился и теперь опять пасет скот на ранчо. Туда я и направлялся, но завернул в Дос-Риос.— Мистер Маккензи, какая разница между команчами и команчерос? Они из разных племен?— Команчерос не индейцы, а белые, но нападают вместе с краснокожими. — В голосе Флинта послышалась такая горечь, что Гарнет стало не по себе. — Жертвами негодяев становятся приграничные ранчо. Они воруют скот, насилуют женщин, убивают детей.Его стали захлестывать мрачные воспоминания, и Гарнет поспешила спросить:— А что с братом Кливом?— Я слышал, он собирался в Даллас. Но думаю, тоже объявится на ранчо. Надо помочь Люку оклеймить скот.Флинт встал и насыпал в котелок кофейных зерен. Он явно давал понять, что разговор о его родных окончен.— Как было бы здорово, если бы и мой брат остался жив, — печально заметила Гарнет.— А вы давно овдовели? — вежливо поинтересовался ее спутник, не переставая ворошить угли длинной палкой в костре.— По правде сказать, я овдовела дважды. В шестьдесят первом году вышла замуж за Бобби Джо. Тогда нам с ним было по восемнадцать лет. Но вскоре после свадьбы он ушел на войну, и больше я его не видела.— Где его убили?— Его не убили… Он умер… э… в результате последствий болезни.— Какой? — Флинт с интересом ждал продолжения.— Подхватил… м-м-м… заразную болезнь.Его удивило колебание женщины.— Что-нибудь кишечное? — предположил проводник.— Гонорея, — едва слышно прошептала Гарнет.— Не понял. Что вы сказали?— Бобби заразился гонореей в доме с дурной репутацией. — Она быстро поднялась, отошла в угол и, повернувшись спиной к спутнику, принялась возиться с волосами.— Ваш супруг умер от венерического заболевания! — не сдержавшись, громко воскликнул Флинт.— Именно так, сэр. — Гарнет круто обернулась и посмотрела ему в лицо. — Почему бы вам не выйти из пещеры и не объявить об этом с вершины самой высокой горы?— Все равно, кроме Сэма, меня никто не услышит. А он в отличие от других не разносит слухов.— К тому же я утверждала, что мой муж умер от последствий болезни, а не от самой болезни.— Каких последствий?— Когда он лежал на излечении, из-за того, что его болезнь считалась заразной, ему отказывали в удобствах, — и, заметив недоумение на лице Флинта, добавила: — Не подавали к постели «утку».— Понимаю, понимаю, миссис Скотт. Продолжайте. — Флинт явно силился сдержать смех, чем еще больше раздражал Гарнет.— Однажды ночью во время грозы ему пришлось выходить на улицу. Вот так поступали с заразными больными! В дворовый туалет, сэр! — Она сложила на груди руки и быстро закончила: — И когда он находился в нем, туда ударила молния.Глаза Гарнет так сверкнули, что Флинт не осмелился расхохотаться.— Из чего же вы заключили, что ваш супруг умер от последствий гонореи?— Разве это не очевидно? — На лице женщины появилось презрительное выражение. — Если бы не болезнь, он никогда бы не оказался в дворовом туалете и его бы не убило молнией.Качая головой, Флинт уселся на одеяло.— Только женщины способны обладать подобной логикой.Воцарилось долгое молчание, казалось, длившееся целую вечность. Наконец он мрачно спросил:— И что же, этот самый Бобби Джо заразил и вас?Гарнет задохнулась от гнева:— Как вы посмели это спрашивать — даже не спрашивать, только подумать? Чудовищный вопрос! В нашу брачную ночь, сэр, Бобби Джо Ренфрю был так же невинен, как и я. Он был девственником! А на следующее утро отправился исполнять свой долг, и больше я его не видела.— Видимо, он очень спешил исполнить то, что понимал своим долгом, — согласился Флинт, поглаживая густую бороду. — А что случилось с вашим вторым мужем?— За мистера Скотта я вышла замуж в шестьдесят пятом голу. Он умер трагически. Оказывается, несколько лет испытывал мучительные боли.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40