Сервис на уровне Водолей
Формально они должны встать на сторону рыжебородого. Да, пожалуй, не следует полагаться на чудо. Надо готовиться к самому худшему".
Вертолет, по всей видимости, пересек с востока на запад Южную Осетию – размеры этой республики были невелики, и теперь летел, немного подвернув к северу. Внизу промелькнула еще одна серая змейка шоссе, шедшее к границе России из Кутаиси.
– Давид, иди-ка сюда! – стараясь перекричать шум двигателей и редуктора, позвал Вахтанг.
Пригнув голову, молодой грузин переступил через трупы и направился к командиру. Гурам разливал из бурдюка в кружки вино; одну передал экипажам, вторую протянул Вахтангу…
"Отлично! Пейте, ребята на здоровье – празднуйте победу! – потихоньку вытащил Бельский нож. – А нам самое время заняться делом!" И принялся незаметно резать веревку на своем левом запястье. Справившись с ней, толкнул локтем в бок Дробыша. Понятливый боец лишь на мгновение повернул голову и тотчас опустил к седушке несвободную руку. Острое лезвие ножа без труда распороло волокна.
Иван сидел ближе к пилотской кабине, потому командир распределил роли так:
– По моей команде прыгаешь вперед и валишь грузин. Затем хватаешь автомат и кладешь их; только аккуратней пали – бак с керосином в кабине. А я занимаюсь чеченцами и экипажем.
– Понял, – кивнул Дробыш. – Надо бы и погранцов освободить – подсобят при случае.
– Нет, не стоит. В "вертушке" мало места – только помешают. Пусть сидят на своих местах.
– Ясно.
– И постарайся, Ваня, иначе в гости к нам придет жопа. Огромная жопа шестидесятого размера!…
Грузинская компания продолжала веселиться, словно не было изнурительного похода в соседнюю Чечню и бессонной ночи накануне. Троица допивала красное вино, закусывала зеленью и сыром; каждый норовил с нарочитой громкостью выкрикнуть тост… Наполненные вином кружки даже передавались в пилотскую кабину; и оттуда доносился смех – видимо, все находившиеся на борту грузины считали свое задание успешно выполненным.
Расслабленность фанатиков из радикальной группировки "Кмара" была на руку Бельскому. И вот, наконец, долгожданный момент наступил. Двое из этой троицы запрокинули головы, глотая из кружек вино, последний отламывал от сырной головки смачный кусок…
– Пошел! – подтолкнул Дробыша подполковник.
И сам, вскочив вслед за бойцом, без замаха всадил нож в грудь сидевшего рядом с Касаевым чеченца.
Иван раскидал увесистыми кулаками Давида с Гурамом, долбанул ногой в грудь Вахтангу так, что тот впечатался затылком в разделявшую кабины переборку.
С той же скоростью Бельский расправился и со вторым чеченом, оглушив его ударом рукоятки ножа в висок.
Касаева он не тронул – тот такой же невольник и рыпаться не станет. Даже не смотря на "вежливую обходительность" Станислава с его собратьями. В такие ответственные мгновения боевики, как правило, думают о собственной шкуре – эта аксиома была давно известна.
Слева, перекрывая изрядный шум движков, доносилась возня: топот, звуки ударов, хриплые голоса…
Теперь на очереди экипаж. О вооруженных пилотах нельзя забывать ни на секунду!
Спецназовец рванул автомат, лежащий на коленях только что вырубленного бандита, но ремень зацепился за металлический обод сиденья.
Черт с ним – скорее к кабине! Наш бунт длится всего несколько секунд и нужно успеть!
Дробыш, подобно молотобойцу, махал кулачищами возле сдвижной дверцы. Давид отлетел к торцу желтой бочки, облитый вином Вахтанг сполз на пол по стене. И лишь Гурам стоял на ногах, пытаясь закрыться от тяжелых ударов.
Пробираясь к кабине, Бельский внезапно заметил как лежащий на полу Давид тащит из-под себя "вал", как направляет ствол на Ивана и судорожно ищет указательным пальцем спусковой крючок.
Не раздумывая, подполковник швырнул в него нож; лезвие пробило сбоку воротник камуфлированной куртки и вошло грузину в шею.
Одновременно справа прогрохотала короткая очередь. Станислав обернулся – автомат, которым он безуспешно пытался завладеть пару секунд назад, держал в руках одноглазый. Побелевшие от напряжения ладони направляли дымивший ствол в Вахтанга. Заполучив несколько пуль, тот корчился у дверцы…
И в ту же секунду из пилотской кабины раздались одиночные выстрелы.
"Все, мля, не успел!…" – обожгла мысль, а следом под левую ключицу ударила пуля.
Бельского развернуло и отбросило назад.
Уже лежа на полу – за трупами Игната и Беса, он увидел выронившего оружие Касаева, схватившегося за живот и упавшего Дробыша. А из-за приоткрытой дверцы пилотской кабины выглядывал бортовой техник с огромным пистолетом, похожим на итальянскую "беретту".
"Ну, все – теперь нам точно жопа…"
* * *
Курс "восьмерки" оставался прежним – винтокрылая машина упорно следовала в северо-западном направлении. После минутной потасовки с короткой перестрелкой в грузовой кабине она снизилась до предельно малой высоты и плавно повторяла изгибы глубокого и обширного ущелья.
Вертолетом управлял командир экипажа. Правый летчик с бортовым техником торчали у раскрытой дверцы кабины, направив на пленников укороченные автоматы. Возле топливной бочки Гурам хлопотал над источавшим проклятия Вахтангом. С разбитых лиц обоих капала кровь, к тому же обе ноги рыжебородого были перебиты пулями.
Весь пол грузовой кабины основательно заливала кровь. Обрабатывая раны своего командира, Гурам топтался по огромной темно-красной луже, что натекла из-под тела убитого Дробыша. Неподалеку от Вахтанга лежал мертвый Давид с торчащим в шее ножом. Касаев сжимал пробитую руку – и с нее веселой струйкой стекала кровь. Запрокинув голову, по соседству с Усманом так и сидел с остекленевшими глазами его земляк Хамзат: кожаная ваххабитка упала на колени, на груди – вокруг маленькой дырки от ножа, темнело багровое пятно… Третий чеченец кривился от боли, бормотал по-чеченски и промокал рассеченную голову скомканными бинтами.
Наконец, напротив последних откидных сидений, привалившись спиной к желтой бочке, тяжело дышал сам Бельский. Камуфляжная куртка почернела и раздражала липким холодом. Чувство холода возникало от большой потери крови – выпущенная из мощного пистолета пуля, раскрошила ключицу и вырвала кусок мяса сзади – над левой лопаткой.
И только четверо: два молоденьких погранца, оператор и чиновник Атисов пугливо посматривали то на убитых в короткой потасовке, то на направленные в них стволы…
Спустя четверть часа командир экипажа позвал в кабину второго пилота. Охранять порядок на борту остались бортовой техник и Гурам, закончивший перевязку рыжебородого. Гурам отыскал чистое от крови местечко на полу, присел и, глядя на русских, зло процедил:
– Говорили мы тебе, Вахтанг: давай их прикончим в ущелье возле Борисахо!…
Но тот не отвечал. После двух подряд уколов обезболивающего глаза его "поплыли", язык не ворочался. Пошевелив губами, он то ли заснул, то ли отключился от действия сильного наркотика…
Тем временем вертолет выполнил крутой разворот и приступил к снижению.
Сидевший на полу Бельский не мог видеть местности через иллюминаторы и не догадывался, да и не пытался предположить, где садится "вертушка". Силы его таяли с каждой минутой, левая рука висела бесчувственной плетью, зрение фокусировалось с трудом, а сознанием завладело равнодушие к происходящему…
И только мысли о жене и дочери иногда возвращали в реальность, заставляли сопротивляться охватившей слабости.
"Я не знаю, как сложится наша дальнейшая жизнь. Но ты, пожалуйста, возвращайся…" – доносился издалека родной и любимый голос. А перед глазами снова и снова появлялся врезавшийся в память образ закрывшей ладонями лицо плачущей Анны…
* * *
Шасси коснулись твердой поверхности, вертолет грузно осел и сбавил обороты винтов. Закинув ремень автомата на плечо, бортовой техник сдвинул назад дверцу, опустил короткий трап. Достав из-за топливной бочки сложенные брезентовые носилки, выкинул их за борт и следом спустился по ступеням сам.
Скоро смолкли движки, в чреве "вертушки" установилась гнетущая тишина; лопасти несущего винта совершили последний оборот и замерли. В грузовой кабине опять появился второй пилот; враждебно поглядывая на русских, он не выпускал из рук укороченного автомата…
Гурам с техником осторожно вытащили Вахтанга и уложили его на приготовленные носилки.
– Эй вы, ублюдки! – заглянул в дверной проем Гурам. – Чего расселись?! А ну, тащите сюда своих друзей!
Пленники повиновались – стали по очереди подтаскивать к выходу, а затем спускать вниз и укладывать на землю трупы…
– И этих тоже!! – еще громче прикрикнул молодой грузин, кивнув на мертвых Давида и Хамзата.
Шагах в десяти от левого шасси постепенно разрастался рядок человеческих тел: Бес, Игнат, Дробыш, Давид, Хамзат.
Немногим позже пилоты заставили раненного в руку Касаева и чеченца с окровавленной головой вынести наружу командира русского спецназа. Внизу Бельский оттолкнул обоих и, покачиваясь, подошел к товарищам. Возле них он едва не упал – удержал гражданский парень – оператор.
– Всем сесть рядом с ними! – указал Гурам на трупы. – Кто встанет – пристрелю без предупреждения!
Подполковника уложили на траву, остальные уселись плотной кучкой и принялись ждать своей участи…
Грузинский экипаж примостил "вертушку" на небольшую площадку, расположенную среди хвойного леса на вершине какой-то горы. С южной стороны к вершине подступал крутой склон, и сквозь частокол кедровых стволов виднелось голубое небо. Кажется, чуть ниже находилась долина, но точно этого разобрать было невозможно. Ущелье тянулось с юго-запада на северо-восток…
– Товарищ подполковник, – раздался настороженный шепот одного из погранцов.
– Что хотел? – прошептал Бельский пересохшими губами.
– Сюда идут какие-то люди.
– Яснее выражайся, боец. Какие люди?
– Не знаю, товарищ подполковник. Вроде, грузины. В военной форме…
– С оружием?
– Так точно. Винтовки, похожие на американские М-16.
– Сколько их пожаловало?
– Человек шесть или семь.
– С какой стороны идут?
– Поднялись по южному склону.
Спецназовец с трудом приподнял голову, повернулся в указанную сторону… К вертолету действительно уверенной походкой вышагивали незнакомые мужчины. Завидев их, Гурам впервые за сегодняшнее утро просиял, кинулся к носилкам и принялся тормошить за плечо рыжебородого.
Пилоты тем временем засуетились, готовя машину к вылету…
Солнце ярко слепило глаза. Сложив ладонь козырьком у лба, молодой грузин прищурился, хорошенько всматриваясь в лица приближавшихся людей; что-то крикнул по-грузински. Те ответили и замахали руками.
Подойдя, сначала обнимали Гурама; затем каждый по очереди наклонялся над Вахтангом, благодарил и подбадривал. Вертолет, меж тем, ожил: протяжно завыла одна турбина, вторая; винт медленно набирал обороты…
– Ты во что, парень, – уронил голову Станислав, – пошукай там у меня в наплечном кармане… Там шприц-ампула должна лежать… С промедолом.
– Ага, есть, – сообщил пограничник, отыскав обезболивающее средство. – А еще у вас тут антибиотики…
– Это уже не пригодится. Давай, коли в левое плечо.
Контрактник проворно снял колпачок и вогнал иглу в мышцу прямо через пропитанную кровью одежду.
– Молоток, – кивнул Бельский.
Сидевший неподалеку одноглазый чеченец в это время шуршал индивидуальным перевязочным пакетом – распечатав упаковку, отмотал себе немного бинта – для перевязки простреленной руки, остальное бросил пограничнику.
– Держи, – буркнул он по-русски. – Ключицу не трогай. Спину как следует перевяжи – из спины у него много крови уходит. И не жалей бинтов…
Паренек несколько минут возился с раной спецназовца – делал все как посоветовал странный чеченец…
Закончив, негромко спросил:
– Так что будем делать, товарищ подполковник?
Но тот молчал. Или не было сил говорить, или не знал, что еще можно придумать в этой скверной и по сути безнадежной ситуации.
Вооруженные люди глазели на взлетевший вертолет, покуда тень от него не прошмыгнула по деревьям дальней опушки. Вокруг снова стало тихо…
Пожилой и, должно быть, старший по положению грузин часто посматривал на часы. Другой – лет под тридцать, согнулся над огромной дорожной сумкой и принялся выкладывать на траву комплекты старенькой армейской формы российского образца…
– Я, кажется, понял, что они задумали, – отрешенно произнес кто-то из пленников.
Бельский открыл глаза и приподнял голову.
На него в упор и выжидающе смотрел Атисов. Тот самый чеченский чиновник районного масштаба, из-за которого и заварилась вся эта чертова каша. Из-за которого Станислав потерял троих своих людей, да и сам теперь находился на волосок от смерти.
– И чего же ты понял? – спросил он.
– Был бы рад ошибиться, но…
Договорить ему не дали.
Лежавший на носилках Вахтанг привстал на локте и о чем-то рассказывал военным, указывая на чиновника пальцем.
– Атисов! – громко позвал Гурам, – а ну-ка подойди сюда!
Чеченец дважды кашлянул в кулак, встал и поплелся к группе мужчин.
– И чего же они хотят? – слово в слово, но испуганным голосом повторил вопрос подполковника юный пограничник.
Напряжение нарастало с каждой минутой. Вот-вот должна была произойти развязка, но никто, кроме раненного Станислава, не знал кто эти люди, держащие в руках американские автоматические винтовки. Лишь Бельский после ночной беседы с "журналисткой", да еще, вероятно, Атисов, неплохо разбиравшийся в силу давнего чиновничьего положения в тонкостях политики, догадывались о трагичном для пленников финале разыгранного кем-то спектакля.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34
Вертолет, по всей видимости, пересек с востока на запад Южную Осетию – размеры этой республики были невелики, и теперь летел, немного подвернув к северу. Внизу промелькнула еще одна серая змейка шоссе, шедшее к границе России из Кутаиси.
– Давид, иди-ка сюда! – стараясь перекричать шум двигателей и редуктора, позвал Вахтанг.
Пригнув голову, молодой грузин переступил через трупы и направился к командиру. Гурам разливал из бурдюка в кружки вино; одну передал экипажам, вторую протянул Вахтангу…
"Отлично! Пейте, ребята на здоровье – празднуйте победу! – потихоньку вытащил Бельский нож. – А нам самое время заняться делом!" И принялся незаметно резать веревку на своем левом запястье. Справившись с ней, толкнул локтем в бок Дробыша. Понятливый боец лишь на мгновение повернул голову и тотчас опустил к седушке несвободную руку. Острое лезвие ножа без труда распороло волокна.
Иван сидел ближе к пилотской кабине, потому командир распределил роли так:
– По моей команде прыгаешь вперед и валишь грузин. Затем хватаешь автомат и кладешь их; только аккуратней пали – бак с керосином в кабине. А я занимаюсь чеченцами и экипажем.
– Понял, – кивнул Дробыш. – Надо бы и погранцов освободить – подсобят при случае.
– Нет, не стоит. В "вертушке" мало места – только помешают. Пусть сидят на своих местах.
– Ясно.
– И постарайся, Ваня, иначе в гости к нам придет жопа. Огромная жопа шестидесятого размера!…
Грузинская компания продолжала веселиться, словно не было изнурительного похода в соседнюю Чечню и бессонной ночи накануне. Троица допивала красное вино, закусывала зеленью и сыром; каждый норовил с нарочитой громкостью выкрикнуть тост… Наполненные вином кружки даже передавались в пилотскую кабину; и оттуда доносился смех – видимо, все находившиеся на борту грузины считали свое задание успешно выполненным.
Расслабленность фанатиков из радикальной группировки "Кмара" была на руку Бельскому. И вот, наконец, долгожданный момент наступил. Двое из этой троицы запрокинули головы, глотая из кружек вино, последний отламывал от сырной головки смачный кусок…
– Пошел! – подтолкнул Дробыша подполковник.
И сам, вскочив вслед за бойцом, без замаха всадил нож в грудь сидевшего рядом с Касаевым чеченца.
Иван раскидал увесистыми кулаками Давида с Гурамом, долбанул ногой в грудь Вахтангу так, что тот впечатался затылком в разделявшую кабины переборку.
С той же скоростью Бельский расправился и со вторым чеченом, оглушив его ударом рукоятки ножа в висок.
Касаева он не тронул – тот такой же невольник и рыпаться не станет. Даже не смотря на "вежливую обходительность" Станислава с его собратьями. В такие ответственные мгновения боевики, как правило, думают о собственной шкуре – эта аксиома была давно известна.
Слева, перекрывая изрядный шум движков, доносилась возня: топот, звуки ударов, хриплые голоса…
Теперь на очереди экипаж. О вооруженных пилотах нельзя забывать ни на секунду!
Спецназовец рванул автомат, лежащий на коленях только что вырубленного бандита, но ремень зацепился за металлический обод сиденья.
Черт с ним – скорее к кабине! Наш бунт длится всего несколько секунд и нужно успеть!
Дробыш, подобно молотобойцу, махал кулачищами возле сдвижной дверцы. Давид отлетел к торцу желтой бочки, облитый вином Вахтанг сполз на пол по стене. И лишь Гурам стоял на ногах, пытаясь закрыться от тяжелых ударов.
Пробираясь к кабине, Бельский внезапно заметил как лежащий на полу Давид тащит из-под себя "вал", как направляет ствол на Ивана и судорожно ищет указательным пальцем спусковой крючок.
Не раздумывая, подполковник швырнул в него нож; лезвие пробило сбоку воротник камуфлированной куртки и вошло грузину в шею.
Одновременно справа прогрохотала короткая очередь. Станислав обернулся – автомат, которым он безуспешно пытался завладеть пару секунд назад, держал в руках одноглазый. Побелевшие от напряжения ладони направляли дымивший ствол в Вахтанга. Заполучив несколько пуль, тот корчился у дверцы…
И в ту же секунду из пилотской кабины раздались одиночные выстрелы.
"Все, мля, не успел!…" – обожгла мысль, а следом под левую ключицу ударила пуля.
Бельского развернуло и отбросило назад.
Уже лежа на полу – за трупами Игната и Беса, он увидел выронившего оружие Касаева, схватившегося за живот и упавшего Дробыша. А из-за приоткрытой дверцы пилотской кабины выглядывал бортовой техник с огромным пистолетом, похожим на итальянскую "беретту".
"Ну, все – теперь нам точно жопа…"
* * *
Курс "восьмерки" оставался прежним – винтокрылая машина упорно следовала в северо-западном направлении. После минутной потасовки с короткой перестрелкой в грузовой кабине она снизилась до предельно малой высоты и плавно повторяла изгибы глубокого и обширного ущелья.
Вертолетом управлял командир экипажа. Правый летчик с бортовым техником торчали у раскрытой дверцы кабины, направив на пленников укороченные автоматы. Возле топливной бочки Гурам хлопотал над источавшим проклятия Вахтангом. С разбитых лиц обоих капала кровь, к тому же обе ноги рыжебородого были перебиты пулями.
Весь пол грузовой кабины основательно заливала кровь. Обрабатывая раны своего командира, Гурам топтался по огромной темно-красной луже, что натекла из-под тела убитого Дробыша. Неподалеку от Вахтанга лежал мертвый Давид с торчащим в шее ножом. Касаев сжимал пробитую руку – и с нее веселой струйкой стекала кровь. Запрокинув голову, по соседству с Усманом так и сидел с остекленевшими глазами его земляк Хамзат: кожаная ваххабитка упала на колени, на груди – вокруг маленькой дырки от ножа, темнело багровое пятно… Третий чеченец кривился от боли, бормотал по-чеченски и промокал рассеченную голову скомканными бинтами.
Наконец, напротив последних откидных сидений, привалившись спиной к желтой бочке, тяжело дышал сам Бельский. Камуфляжная куртка почернела и раздражала липким холодом. Чувство холода возникало от большой потери крови – выпущенная из мощного пистолета пуля, раскрошила ключицу и вырвала кусок мяса сзади – над левой лопаткой.
И только четверо: два молоденьких погранца, оператор и чиновник Атисов пугливо посматривали то на убитых в короткой потасовке, то на направленные в них стволы…
Спустя четверть часа командир экипажа позвал в кабину второго пилота. Охранять порядок на борту остались бортовой техник и Гурам, закончивший перевязку рыжебородого. Гурам отыскал чистое от крови местечко на полу, присел и, глядя на русских, зло процедил:
– Говорили мы тебе, Вахтанг: давай их прикончим в ущелье возле Борисахо!…
Но тот не отвечал. После двух подряд уколов обезболивающего глаза его "поплыли", язык не ворочался. Пошевелив губами, он то ли заснул, то ли отключился от действия сильного наркотика…
Тем временем вертолет выполнил крутой разворот и приступил к снижению.
Сидевший на полу Бельский не мог видеть местности через иллюминаторы и не догадывался, да и не пытался предположить, где садится "вертушка". Силы его таяли с каждой минутой, левая рука висела бесчувственной плетью, зрение фокусировалось с трудом, а сознанием завладело равнодушие к происходящему…
И только мысли о жене и дочери иногда возвращали в реальность, заставляли сопротивляться охватившей слабости.
"Я не знаю, как сложится наша дальнейшая жизнь. Но ты, пожалуйста, возвращайся…" – доносился издалека родной и любимый голос. А перед глазами снова и снова появлялся врезавшийся в память образ закрывшей ладонями лицо плачущей Анны…
* * *
Шасси коснулись твердой поверхности, вертолет грузно осел и сбавил обороты винтов. Закинув ремень автомата на плечо, бортовой техник сдвинул назад дверцу, опустил короткий трап. Достав из-за топливной бочки сложенные брезентовые носилки, выкинул их за борт и следом спустился по ступеням сам.
Скоро смолкли движки, в чреве "вертушки" установилась гнетущая тишина; лопасти несущего винта совершили последний оборот и замерли. В грузовой кабине опять появился второй пилот; враждебно поглядывая на русских, он не выпускал из рук укороченного автомата…
Гурам с техником осторожно вытащили Вахтанга и уложили его на приготовленные носилки.
– Эй вы, ублюдки! – заглянул в дверной проем Гурам. – Чего расселись?! А ну, тащите сюда своих друзей!
Пленники повиновались – стали по очереди подтаскивать к выходу, а затем спускать вниз и укладывать на землю трупы…
– И этих тоже!! – еще громче прикрикнул молодой грузин, кивнув на мертвых Давида и Хамзата.
Шагах в десяти от левого шасси постепенно разрастался рядок человеческих тел: Бес, Игнат, Дробыш, Давид, Хамзат.
Немногим позже пилоты заставили раненного в руку Касаева и чеченца с окровавленной головой вынести наружу командира русского спецназа. Внизу Бельский оттолкнул обоих и, покачиваясь, подошел к товарищам. Возле них он едва не упал – удержал гражданский парень – оператор.
– Всем сесть рядом с ними! – указал Гурам на трупы. – Кто встанет – пристрелю без предупреждения!
Подполковника уложили на траву, остальные уселись плотной кучкой и принялись ждать своей участи…
Грузинский экипаж примостил "вертушку" на небольшую площадку, расположенную среди хвойного леса на вершине какой-то горы. С южной стороны к вершине подступал крутой склон, и сквозь частокол кедровых стволов виднелось голубое небо. Кажется, чуть ниже находилась долина, но точно этого разобрать было невозможно. Ущелье тянулось с юго-запада на северо-восток…
– Товарищ подполковник, – раздался настороженный шепот одного из погранцов.
– Что хотел? – прошептал Бельский пересохшими губами.
– Сюда идут какие-то люди.
– Яснее выражайся, боец. Какие люди?
– Не знаю, товарищ подполковник. Вроде, грузины. В военной форме…
– С оружием?
– Так точно. Винтовки, похожие на американские М-16.
– Сколько их пожаловало?
– Человек шесть или семь.
– С какой стороны идут?
– Поднялись по южному склону.
Спецназовец с трудом приподнял голову, повернулся в указанную сторону… К вертолету действительно уверенной походкой вышагивали незнакомые мужчины. Завидев их, Гурам впервые за сегодняшнее утро просиял, кинулся к носилкам и принялся тормошить за плечо рыжебородого.
Пилоты тем временем засуетились, готовя машину к вылету…
Солнце ярко слепило глаза. Сложив ладонь козырьком у лба, молодой грузин прищурился, хорошенько всматриваясь в лица приближавшихся людей; что-то крикнул по-грузински. Те ответили и замахали руками.
Подойдя, сначала обнимали Гурама; затем каждый по очереди наклонялся над Вахтангом, благодарил и подбадривал. Вертолет, меж тем, ожил: протяжно завыла одна турбина, вторая; винт медленно набирал обороты…
– Ты во что, парень, – уронил голову Станислав, – пошукай там у меня в наплечном кармане… Там шприц-ампула должна лежать… С промедолом.
– Ага, есть, – сообщил пограничник, отыскав обезболивающее средство. – А еще у вас тут антибиотики…
– Это уже не пригодится. Давай, коли в левое плечо.
Контрактник проворно снял колпачок и вогнал иглу в мышцу прямо через пропитанную кровью одежду.
– Молоток, – кивнул Бельский.
Сидевший неподалеку одноглазый чеченец в это время шуршал индивидуальным перевязочным пакетом – распечатав упаковку, отмотал себе немного бинта – для перевязки простреленной руки, остальное бросил пограничнику.
– Держи, – буркнул он по-русски. – Ключицу не трогай. Спину как следует перевяжи – из спины у него много крови уходит. И не жалей бинтов…
Паренек несколько минут возился с раной спецназовца – делал все как посоветовал странный чеченец…
Закончив, негромко спросил:
– Так что будем делать, товарищ подполковник?
Но тот молчал. Или не было сил говорить, или не знал, что еще можно придумать в этой скверной и по сути безнадежной ситуации.
Вооруженные люди глазели на взлетевший вертолет, покуда тень от него не прошмыгнула по деревьям дальней опушки. Вокруг снова стало тихо…
Пожилой и, должно быть, старший по положению грузин часто посматривал на часы. Другой – лет под тридцать, согнулся над огромной дорожной сумкой и принялся выкладывать на траву комплекты старенькой армейской формы российского образца…
– Я, кажется, понял, что они задумали, – отрешенно произнес кто-то из пленников.
Бельский открыл глаза и приподнял голову.
На него в упор и выжидающе смотрел Атисов. Тот самый чеченский чиновник районного масштаба, из-за которого и заварилась вся эта чертова каша. Из-за которого Станислав потерял троих своих людей, да и сам теперь находился на волосок от смерти.
– И чего же ты понял? – спросил он.
– Был бы рад ошибиться, но…
Договорить ему не дали.
Лежавший на носилках Вахтанг привстал на локте и о чем-то рассказывал военным, указывая на чиновника пальцем.
– Атисов! – громко позвал Гурам, – а ну-ка подойди сюда!
Чеченец дважды кашлянул в кулак, встал и поплелся к группе мужчин.
– И чего же они хотят? – слово в слово, но испуганным голосом повторил вопрос подполковника юный пограничник.
Напряжение нарастало с каждой минутой. Вот-вот должна была произойти развязка, но никто, кроме раненного Станислава, не знал кто эти люди, держащие в руках американские автоматические винтовки. Лишь Бельский после ночной беседы с "журналисткой", да еще, вероятно, Атисов, неплохо разбиравшийся в силу давнего чиновничьего положения в тонкостях политики, догадывались о трагичном для пленников финале разыгранного кем-то спектакля.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34