https://wodolei.ru/catalog/mebel/shkaf/
коротким тихим свистом.
Сейчас в дозоре сидели опытный Бес с Игнатьевым. Вокруг было безмолвно; лишь ветерок осторожно колебал молодую зелень низкорослых деревьев. С виду все было буднично и спокойно…
Станислав набрал в легкие воздуха, сложил для свиста губы и… резко пригнул голову – впереди послышались хлопки.
Стреляли его ребята – это он понял сразу. И нападавших было немного – Бес с Игнатом били не очередями, а прицельными одиночными выстрелами.
Предупредив своих свистом, он рванул вперед. Упав в трех шагах от Сонина, приник к биноклю…
– Левее двадцать. Сто метров, – подсказал Юрка.
– Сколько?
– Двоих видел.
Несколько ответных пуль прожужжали над головами, но выстрелов спецназовцы не услышали. Значит, нападавшие тоже использовали бесшумное оружие.
Определить цели подполковник не успел – перестрелка стихла так же быстро, как и началась. И вновь над лесочком повисла обманчивая тишина…
– Пойду проведаю. И посчитаю усопших, – шепнул капитан.
* * *
Появление боевиков не стало для Бельского неожиданностью – подспудно нападение он ожидал, потому и предпринял меры предосторожности. Теперь же, после отражения неумелого наскока ему стало проще принять решение – почему-то появилась уверенность: больше духи на подобное не отважатся.
Пора было сниматься с площадки. Но уйти следовало незаметно, дабы у остатков какой-то недобитой банды не появилось соблазна разобраться с оставшейся у вертолета малочисленной группой…
Сборный отряд без задержек преодолела длинный участок поредевшего леса; по пути Стас забрал Беса с Игнатьевым, оставив в дозоре одного свежего бойца. Второму он также оставил с летунами, приказав присматривать за ущельем. Бортач с демонтированным курсовым пулеметом устроился под скалой – рядом с раненным летчиком. Всем четверым надлежало дожидаться прилета спасательных вертолетов. Остальные восемь человек двинулись к заставе…
На лес это было похоже там – у оконечности ровного плато, где стояла "восьмерка". Чем выше поднимался отряд по отрогу, тем реже и скуднее становилась растительность. А дальше – на продуваемой всеми ветрами верхотуре, не встретится даже кустарник.
Едва последние жиденькие деревца остались за спиной, Бельский увидел двух убитых мужчин, распластавшихся на камнях. О них и доложил Сонин, "проведав" результат короткой перестрелки.
– Что думаешь? – невесело справился командир пару часов назад.
– Думаю, мы грохнули только тех, которые шли впереди. Ты же знаешь: эти паскуды использую нашу тактику ночного передвижения – высылают вперед парочку лидеров. А сколько их было всего – сказать трудно.
Да, тут возражать было сложно. Потому-то в голове родилась задумка: потеряв двух человек, бандиты не сунутся снова. Но при этом людей следует увести с площадки незаметно – пусть чеченцы пребывают в заблуждении – будто возле вертолета остались все…
Проведя отряд через лесок, и миновав место недавней перестрелки, подполковник вознамерился взять хороший темп. Однако скоро по цепочке бойцов долетело очередное "приятное" известие:
– Командир, оператор подвернул ногу. Нужна остановка – срочно требуется помощь.
Тот в сердцах сплюнул в пустую темноту, поправил на плечах лямки ранца и, еле сдерживая раздражение, объявил:
– Привал. Иван, посмотри, что там с его ногой!…
Протопать успели всего час. Стас вообще не собирался делать скидок на неподготовленных чужаков и устраивать ради них отдых. Идти-то предстояло верст пятнадцать – сущая безделица. Пару-тройку километров по ребру отрога, потом взять правее и напрямки через неглубокое ущелье к заставе. И вдруг – на тебе!
Оценивая продолжительность очередной задержки, подполковник послал еще один смачный плевок куда-то в сторону от тропы: стоит связаться с этими гражданскими, так непременно жди сюрпризов!
Как бы там ни было, но открыто выражать неудовольствие он воздержался – все ж таки парень помог выпутаться из передряги с аварийной посадкой "вертушки". Если бы не он, еще неизвестно – остались бы живы. Или лежали бы сейчас под обломками на дне ущелья…
– Игнат, подежурь, – распорядился Бельский, передавая Игнатьеву бинокль ночного видения.
Сам же отправился посмотреть на травму оператора…
Спецназовцы дело знали – не дожидаясь указаний и подсказок, оттащили парня в ближайшую складку, где можно было подсветить фонарями и оказать первую помощь. Станислав спрыгнул на дно неглубокой промоины к метавшемуся внизу желтому фонарному лучу. Пострадавший сидел на камнях и поддерживал под колено приподнятую правую ногу; расшнурованный ботинок с ребристой подошвой валялся рядом.
– Лодыжка опухает. Растяжение, – пояснил Сонин, распечатывая индивидуальный перевязочный пакет.
Подполковник сбросил со спины ранец, присел рядом; не обращая внимания на приглушенный стон, ощупал сустав.
– Сейчас плотненько перемотаем, – колдовал капитан с бинтами, – при желании можно и обезболивающий вколоть. Или потерпишь до заставы?
Стоявшая рядом журналистка нашлась первой:
– Лучше потерпеть. Ваши обезболивающие – те же наркотики.
– А ваши западные – чисто шоколадные конфеты! – хмыкнул Юрка.
Ответить на колкость девушка не успела – неуместную пикировку прервал голос Бельского:
– Дробыш!
– Я здесь, командир, – вынырнул тот из темноты.
– Надо бы палку ему раздобыть. Иначе придется тащить. Поблизости растительности нет, вернись-ка, Иван, к последним деревцам – подбери там что-нибудь подходящее.
Послышались приглушенные шаги – боец отправился выполнять приказание…
Станислав выбрался на край промоины, вдохнул полную грудь пьянящего чистого воздуха… И вдруг почувствовал чье-то прикосновение к плечу.
– Дайте закурить, – послышался рядом расстроенный голос журналистки.
Она говорила почти без акцента, а нужные слова с оборотами подбирала быстро. "Вероятно, частый гость в России", – подумал Бельский, вынимая из пачки пару сигарет. Нашарив в темноте ее руку, передал сигарету, чиркнул зажигалкой. И пока англичанка прикуривала, успел при свете крохотного пламени заметить, как та дрожит и потирает ладонями плечи.
– Замерзли?
– Здесь такие резкие перепады. Я, признаться, не ожидала…
– Впервые в горах?
– Довелось когда-то отдыхать в австрийских Альпах – в Китцбюэле.
– На лыжах, стало быть, катались?
– Да, там замечательный горнолыжный курорт. Но он расположен гораздо ниже, и мой отдых пришелся на июль. А вообще-то, я предпочитаю в свободное время греться на пляже – где-нибудь на берегу теплого моря.
Офицер на миг задумался, представил ее хрупкие плечи под тонкой кофточкой, под бестолковой красной курткой. И полез в десантный ранец…
– Наденьте под куртку, – распорядился он, протягивая мягкий шерстяной свитер из экипировки горного спецназа. – До утра еще куча времени и здесь не австрийский курорт – недолго и переохладиться со всеми вытекающими "прелестями".
Возможно, в другой обстановке она бы заупрямилась, побрезговала надевать грубую одежку с чужого плеча. Но сейчас нужно было безропотно внимать советам бывалого человека. Тем более, тон его, хоть и казался мягким, да возражений не предусматривал.
– Скажите, это у него надолго? – покончив с облачением, выдохнула она сигаретный дым.
– С неделю похромает. Ничего серьезного.
– А работать сможет?
– Куда он денется?… На заставе есть врач, осмотрит. Отснимете свой материал – не уложитесь в пару дней, так задержитесь – какие проблемы?… А в Ханкалу вернетесь вертолетом.
Спокойный и уверенный голос подполковника подействовал – докуривая сигарету, Анжелина понемногу успокоилась. И будто извиняясь за волнение, объяснила:
– Видите ли… я, к сожалению, вынуждена торопиться – у меня нет ни дня в запасе.
– Почему такая спешка?
– Деловая виза с аккредитацией скоро закончатся, а с вашими чиновниками лучше не связываться. Если не уложусь в отведенный срок – в Сибирь, конечно, не сошлют, но при оформлении следующего въезда обязательно возникнут сложности.
– Да, уж, тут я с вами солидарен – с нашими бумажными грызунами лучше не связываться, – не смог сдержать он улыбки. Но потом серьезно добавил: – Ерунда, Анжелина. Наше командование письменно подтвердит историю с аварийной посадкой вертолета. На языке господ чиновников это, если не ошибаюсь, называется "форс-мажорными обстоятельствами".
– Вроде цунами? – тихо засмеялась она.
– Или наводнения, – поддержал он шутливый тон.
Бросив окурок, девушка помолчала. Затем, прервав неловкую паузу, нерешительно спросила:
– А можно узнать ваше имя?
– Запросто. Станислав.
– Очень приятно.
Кажется, она хотела что-то добавить, но к промоине вернулся Иван.
– Нашел, командир! – доложил он, переведя сбившееся дыхание. – Не палка, а загляденье – почти готовый костыль. Как из аптеки!…
– Отлично. Бес, ну что там с пациентом?
Сонин помогал оператору напялить на забинтованную ногу ботинок.
– Жить будет. Еще минута и можем двигаться дальше, – оповестил тот. – Все. Зашнуровывай покрепче, чтобы стопа внутри не болталась…
* * *
Бельский опять шел первым. Периодически осматривая местность с помощью ночного бинокля, он выбирал путь и вел группу на юг вверх по отрогу…
В лесочке и возле вертолета остались двое из его людей. Так он решил. На всякий случай. Не мог он себе позволить бросить на плато одного бортача с раненным пилотом. Понимал: времени до прихода помощи пройдет немало – часов десять-двенадцать. Интуиция, расчеты… все это замечательно, но случиться за такой срок может всякое.
Да, ежели произойдет самое отвратительное, и банда вознамерится пробиться к стоявшей на плоском пятачке "восьмерке" – пара спецназовцев не спасет. Однако и с него ответственности за перехват у границы Касаева никто не снимал – приказ есть приказ. Потому и принял половинчатое или, скорее, компромиссной решение в надежде на то, что хорошо организованных банд в чеченских горах почти не осталось. Очень хотелось надеяться на скорое и благополучное возвращение в Ханкалу авиаторов с двумя его бойцами…
Следующей за Станиславом увязалась Анжелина, потом меж Игнатьевым и Дробышем ковылял, опираясь на полку, оператор; за ними топали два паренька-пограничника. Замыкал шествие, приотстав на три десятка шагов, капитан Сонин. Слухом он обладал отличным, да и опыта хождения по горам хватало. На его "вале", как и у остальных бойцов, был установлен ночной прицел трехкратного увеличения. Менее удобная штука, чем бинокль – дальше трехсот метров человека не увидишь. Но Бес привык к этой неприхотливой штуковине и от биноклей, а тем более от нахлобучиваемых на башку ПБНов типа "комбат" упорно отказывался. Частенько останавливаясь, он прислушивался, затем поднимал автомат и осматривал сквозь оптику то пространство, по которому недавно прошел отряд.
Темп продвижения по отрогу заметно снизился – теперь лидеру приходилось подстраиваться под хромавшего парня. Камеру и сумку с его личными вещами тащили Дробыш с Игнатьевым, да толку от помощи выходило немного. Подполковник шел, как выражались в среде спецназа, "на автопилоте" – механически выполняя необходимые для безопасного продвижения действия: ориентировался, выбирал дорогу, всматривался в складки и нагромождения валунов. Голова при этом могла быть занята чем угодно – условные рефлексы один черт срабатывали безотказно. Мысли опять крутились вокруг семьи, вокруг испорченных отношений с Анной…
Сложно ему было в чем-то обвинять супругу. Первые годы она моталась за ним по гарнизонам, точно привязанная; жила в бараках, терпела тяготы и лишения наравне с мужем. Первую и единственную до сего момента отдельную квартиру семья получила на третьем году службы в Ставропольском крае, когда Бельский примерил мундир с майорскими погонами и стал заместителем командира Отряда. Квартиру… Эту трущоба и квартирой-то звалась с превеликой натяжкой – две комнатушки и пятиметровая кухня на первом этаже старенькой блочной пятиэтажки. С жуткой вонью, влажностью и блохами из подвала… С момента постройки дом не претерпел ни одного ремонта – повсюду зияли амбразуры вместо дверей и окон подъездов; стены давно потрескались; из ступеней лестниц местами торчала арматура. Черт его знает… Наверное и это добавило негатива в общую копилку. В общем, не заладилась их жизнь с Анной в последний год. И как назло именно в этот период судьба непрерывно швыряла его по командировкам – возможности спокойно разобраться в сложной ситуации, выправить положение и предотвратить надвигавшуюся трагедию не предвиделось. Дважды он наведывался домой для короткого отдыха и всякий раз натыкался на стену отчуждения. Для решения проблемы требовались обстоятельность и терпеливая настойчивость. Последнего в характере Станислава хватало с избытком, а вот для обстоятельности требовалось время. Хотя бы пара месяцев спокойной жизни рядом с близкими людьми…
Идущая следом журналистка частенько вклинивалась в раздумья и возвращала дурацкими вопросами в реальную действительность.
– Станислав, вы давно в Ичкерии? – шепотом спросила она.
– Несколько командировок под конец первой кампании, – неохотно отвечал он. – И почти безвылазно всю вторую.
– И ранения, наверное, есть?
– Есть. На войне без ранений не обходится…
– А в плену довелось побывать?
Тот усмехнулся:
– Довелось однажды. Наполовину.
– Это как – наполовину? – любопытствовала сотрудница западных СМИ.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34
Сейчас в дозоре сидели опытный Бес с Игнатьевым. Вокруг было безмолвно; лишь ветерок осторожно колебал молодую зелень низкорослых деревьев. С виду все было буднично и спокойно…
Станислав набрал в легкие воздуха, сложил для свиста губы и… резко пригнул голову – впереди послышались хлопки.
Стреляли его ребята – это он понял сразу. И нападавших было немного – Бес с Игнатом били не очередями, а прицельными одиночными выстрелами.
Предупредив своих свистом, он рванул вперед. Упав в трех шагах от Сонина, приник к биноклю…
– Левее двадцать. Сто метров, – подсказал Юрка.
– Сколько?
– Двоих видел.
Несколько ответных пуль прожужжали над головами, но выстрелов спецназовцы не услышали. Значит, нападавшие тоже использовали бесшумное оружие.
Определить цели подполковник не успел – перестрелка стихла так же быстро, как и началась. И вновь над лесочком повисла обманчивая тишина…
– Пойду проведаю. И посчитаю усопших, – шепнул капитан.
* * *
Появление боевиков не стало для Бельского неожиданностью – подспудно нападение он ожидал, потому и предпринял меры предосторожности. Теперь же, после отражения неумелого наскока ему стало проще принять решение – почему-то появилась уверенность: больше духи на подобное не отважатся.
Пора было сниматься с площадки. Но уйти следовало незаметно, дабы у остатков какой-то недобитой банды не появилось соблазна разобраться с оставшейся у вертолета малочисленной группой…
Сборный отряд без задержек преодолела длинный участок поредевшего леса; по пути Стас забрал Беса с Игнатьевым, оставив в дозоре одного свежего бойца. Второму он также оставил с летунами, приказав присматривать за ущельем. Бортач с демонтированным курсовым пулеметом устроился под скалой – рядом с раненным летчиком. Всем четверым надлежало дожидаться прилета спасательных вертолетов. Остальные восемь человек двинулись к заставе…
На лес это было похоже там – у оконечности ровного плато, где стояла "восьмерка". Чем выше поднимался отряд по отрогу, тем реже и скуднее становилась растительность. А дальше – на продуваемой всеми ветрами верхотуре, не встретится даже кустарник.
Едва последние жиденькие деревца остались за спиной, Бельский увидел двух убитых мужчин, распластавшихся на камнях. О них и доложил Сонин, "проведав" результат короткой перестрелки.
– Что думаешь? – невесело справился командир пару часов назад.
– Думаю, мы грохнули только тех, которые шли впереди. Ты же знаешь: эти паскуды использую нашу тактику ночного передвижения – высылают вперед парочку лидеров. А сколько их было всего – сказать трудно.
Да, тут возражать было сложно. Потому-то в голове родилась задумка: потеряв двух человек, бандиты не сунутся снова. Но при этом людей следует увести с площадки незаметно – пусть чеченцы пребывают в заблуждении – будто возле вертолета остались все…
Проведя отряд через лесок, и миновав место недавней перестрелки, подполковник вознамерился взять хороший темп. Однако скоро по цепочке бойцов долетело очередное "приятное" известие:
– Командир, оператор подвернул ногу. Нужна остановка – срочно требуется помощь.
Тот в сердцах сплюнул в пустую темноту, поправил на плечах лямки ранца и, еле сдерживая раздражение, объявил:
– Привал. Иван, посмотри, что там с его ногой!…
Протопать успели всего час. Стас вообще не собирался делать скидок на неподготовленных чужаков и устраивать ради них отдых. Идти-то предстояло верст пятнадцать – сущая безделица. Пару-тройку километров по ребру отрога, потом взять правее и напрямки через неглубокое ущелье к заставе. И вдруг – на тебе!
Оценивая продолжительность очередной задержки, подполковник послал еще один смачный плевок куда-то в сторону от тропы: стоит связаться с этими гражданскими, так непременно жди сюрпризов!
Как бы там ни было, но открыто выражать неудовольствие он воздержался – все ж таки парень помог выпутаться из передряги с аварийной посадкой "вертушки". Если бы не он, еще неизвестно – остались бы живы. Или лежали бы сейчас под обломками на дне ущелья…
– Игнат, подежурь, – распорядился Бельский, передавая Игнатьеву бинокль ночного видения.
Сам же отправился посмотреть на травму оператора…
Спецназовцы дело знали – не дожидаясь указаний и подсказок, оттащили парня в ближайшую складку, где можно было подсветить фонарями и оказать первую помощь. Станислав спрыгнул на дно неглубокой промоины к метавшемуся внизу желтому фонарному лучу. Пострадавший сидел на камнях и поддерживал под колено приподнятую правую ногу; расшнурованный ботинок с ребристой подошвой валялся рядом.
– Лодыжка опухает. Растяжение, – пояснил Сонин, распечатывая индивидуальный перевязочный пакет.
Подполковник сбросил со спины ранец, присел рядом; не обращая внимания на приглушенный стон, ощупал сустав.
– Сейчас плотненько перемотаем, – колдовал капитан с бинтами, – при желании можно и обезболивающий вколоть. Или потерпишь до заставы?
Стоявшая рядом журналистка нашлась первой:
– Лучше потерпеть. Ваши обезболивающие – те же наркотики.
– А ваши западные – чисто шоколадные конфеты! – хмыкнул Юрка.
Ответить на колкость девушка не успела – неуместную пикировку прервал голос Бельского:
– Дробыш!
– Я здесь, командир, – вынырнул тот из темноты.
– Надо бы палку ему раздобыть. Иначе придется тащить. Поблизости растительности нет, вернись-ка, Иван, к последним деревцам – подбери там что-нибудь подходящее.
Послышались приглушенные шаги – боец отправился выполнять приказание…
Станислав выбрался на край промоины, вдохнул полную грудь пьянящего чистого воздуха… И вдруг почувствовал чье-то прикосновение к плечу.
– Дайте закурить, – послышался рядом расстроенный голос журналистки.
Она говорила почти без акцента, а нужные слова с оборотами подбирала быстро. "Вероятно, частый гость в России", – подумал Бельский, вынимая из пачки пару сигарет. Нашарив в темноте ее руку, передал сигарету, чиркнул зажигалкой. И пока англичанка прикуривала, успел при свете крохотного пламени заметить, как та дрожит и потирает ладонями плечи.
– Замерзли?
– Здесь такие резкие перепады. Я, признаться, не ожидала…
– Впервые в горах?
– Довелось когда-то отдыхать в австрийских Альпах – в Китцбюэле.
– На лыжах, стало быть, катались?
– Да, там замечательный горнолыжный курорт. Но он расположен гораздо ниже, и мой отдых пришелся на июль. А вообще-то, я предпочитаю в свободное время греться на пляже – где-нибудь на берегу теплого моря.
Офицер на миг задумался, представил ее хрупкие плечи под тонкой кофточкой, под бестолковой красной курткой. И полез в десантный ранец…
– Наденьте под куртку, – распорядился он, протягивая мягкий шерстяной свитер из экипировки горного спецназа. – До утра еще куча времени и здесь не австрийский курорт – недолго и переохладиться со всеми вытекающими "прелестями".
Возможно, в другой обстановке она бы заупрямилась, побрезговала надевать грубую одежку с чужого плеча. Но сейчас нужно было безропотно внимать советам бывалого человека. Тем более, тон его, хоть и казался мягким, да возражений не предусматривал.
– Скажите, это у него надолго? – покончив с облачением, выдохнула она сигаретный дым.
– С неделю похромает. Ничего серьезного.
– А работать сможет?
– Куда он денется?… На заставе есть врач, осмотрит. Отснимете свой материал – не уложитесь в пару дней, так задержитесь – какие проблемы?… А в Ханкалу вернетесь вертолетом.
Спокойный и уверенный голос подполковника подействовал – докуривая сигарету, Анжелина понемногу успокоилась. И будто извиняясь за волнение, объяснила:
– Видите ли… я, к сожалению, вынуждена торопиться – у меня нет ни дня в запасе.
– Почему такая спешка?
– Деловая виза с аккредитацией скоро закончатся, а с вашими чиновниками лучше не связываться. Если не уложусь в отведенный срок – в Сибирь, конечно, не сошлют, но при оформлении следующего въезда обязательно возникнут сложности.
– Да, уж, тут я с вами солидарен – с нашими бумажными грызунами лучше не связываться, – не смог сдержать он улыбки. Но потом серьезно добавил: – Ерунда, Анжелина. Наше командование письменно подтвердит историю с аварийной посадкой вертолета. На языке господ чиновников это, если не ошибаюсь, называется "форс-мажорными обстоятельствами".
– Вроде цунами? – тихо засмеялась она.
– Или наводнения, – поддержал он шутливый тон.
Бросив окурок, девушка помолчала. Затем, прервав неловкую паузу, нерешительно спросила:
– А можно узнать ваше имя?
– Запросто. Станислав.
– Очень приятно.
Кажется, она хотела что-то добавить, но к промоине вернулся Иван.
– Нашел, командир! – доложил он, переведя сбившееся дыхание. – Не палка, а загляденье – почти готовый костыль. Как из аптеки!…
– Отлично. Бес, ну что там с пациентом?
Сонин помогал оператору напялить на забинтованную ногу ботинок.
– Жить будет. Еще минута и можем двигаться дальше, – оповестил тот. – Все. Зашнуровывай покрепче, чтобы стопа внутри не болталась…
* * *
Бельский опять шел первым. Периодически осматривая местность с помощью ночного бинокля, он выбирал путь и вел группу на юг вверх по отрогу…
В лесочке и возле вертолета остались двое из его людей. Так он решил. На всякий случай. Не мог он себе позволить бросить на плато одного бортача с раненным пилотом. Понимал: времени до прихода помощи пройдет немало – часов десять-двенадцать. Интуиция, расчеты… все это замечательно, но случиться за такой срок может всякое.
Да, ежели произойдет самое отвратительное, и банда вознамерится пробиться к стоявшей на плоском пятачке "восьмерке" – пара спецназовцев не спасет. Однако и с него ответственности за перехват у границы Касаева никто не снимал – приказ есть приказ. Потому и принял половинчатое или, скорее, компромиссной решение в надежде на то, что хорошо организованных банд в чеченских горах почти не осталось. Очень хотелось надеяться на скорое и благополучное возвращение в Ханкалу авиаторов с двумя его бойцами…
Следующей за Станиславом увязалась Анжелина, потом меж Игнатьевым и Дробышем ковылял, опираясь на полку, оператор; за ними топали два паренька-пограничника. Замыкал шествие, приотстав на три десятка шагов, капитан Сонин. Слухом он обладал отличным, да и опыта хождения по горам хватало. На его "вале", как и у остальных бойцов, был установлен ночной прицел трехкратного увеличения. Менее удобная штука, чем бинокль – дальше трехсот метров человека не увидишь. Но Бес привык к этой неприхотливой штуковине и от биноклей, а тем более от нахлобучиваемых на башку ПБНов типа "комбат" упорно отказывался. Частенько останавливаясь, он прислушивался, затем поднимал автомат и осматривал сквозь оптику то пространство, по которому недавно прошел отряд.
Темп продвижения по отрогу заметно снизился – теперь лидеру приходилось подстраиваться под хромавшего парня. Камеру и сумку с его личными вещами тащили Дробыш с Игнатьевым, да толку от помощи выходило немного. Подполковник шел, как выражались в среде спецназа, "на автопилоте" – механически выполняя необходимые для безопасного продвижения действия: ориентировался, выбирал дорогу, всматривался в складки и нагромождения валунов. Голова при этом могла быть занята чем угодно – условные рефлексы один черт срабатывали безотказно. Мысли опять крутились вокруг семьи, вокруг испорченных отношений с Анной…
Сложно ему было в чем-то обвинять супругу. Первые годы она моталась за ним по гарнизонам, точно привязанная; жила в бараках, терпела тяготы и лишения наравне с мужем. Первую и единственную до сего момента отдельную квартиру семья получила на третьем году службы в Ставропольском крае, когда Бельский примерил мундир с майорскими погонами и стал заместителем командира Отряда. Квартиру… Эту трущоба и квартирой-то звалась с превеликой натяжкой – две комнатушки и пятиметровая кухня на первом этаже старенькой блочной пятиэтажки. С жуткой вонью, влажностью и блохами из подвала… С момента постройки дом не претерпел ни одного ремонта – повсюду зияли амбразуры вместо дверей и окон подъездов; стены давно потрескались; из ступеней лестниц местами торчала арматура. Черт его знает… Наверное и это добавило негатива в общую копилку. В общем, не заладилась их жизнь с Анной в последний год. И как назло именно в этот период судьба непрерывно швыряла его по командировкам – возможности спокойно разобраться в сложной ситуации, выправить положение и предотвратить надвигавшуюся трагедию не предвиделось. Дважды он наведывался домой для короткого отдыха и всякий раз натыкался на стену отчуждения. Для решения проблемы требовались обстоятельность и терпеливая настойчивость. Последнего в характере Станислава хватало с избытком, а вот для обстоятельности требовалось время. Хотя бы пара месяцев спокойной жизни рядом с близкими людьми…
Идущая следом журналистка частенько вклинивалась в раздумья и возвращала дурацкими вопросами в реальную действительность.
– Станислав, вы давно в Ичкерии? – шепотом спросила она.
– Несколько командировок под конец первой кампании, – неохотно отвечал он. – И почти безвылазно всю вторую.
– И ранения, наверное, есть?
– Есть. На войне без ранений не обходится…
– А в плену довелось побывать?
Тот усмехнулся:
– Довелось однажды. Наполовину.
– Это как – наполовину? – любопытствовала сотрудница западных СМИ.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34