Заграничная
публика во время сейлов мало чем отличается от нашей, просто у них эти
сейлы идут регулярно, а уж сезонные два раза в год - просто обязательно.
Но и здесь видавшие виды фирмачи были потрясены хваткой и всепоглощающей
покупательной способностью совраба.
Приехал премьер. Высокий, элегантный, скромно держащийся, приветли-
вый. Он встретился с коллективом колонии и, когда вышел в президиум, его
встретили довольно активными аплодисментами - как аванс руководителю но-
вого типа. Внешнее хорошее впечатление сразу потускнело, когда премьер
заговорил, сетуя на госприемку, и начал причитать, что работать ему не
дают, - получалось, что человек, власть предержащий, на нее же и жалует-
ся. Когда он закончил, ничего определенного так и не сказав, в ответ на
предложение задавать вопросы было молчание и премьер сам вызвался и
рассказал о пленуме ЦК, на котором выгнали несогласного с перестройкой
члена Политбюро. И здесь премьер не поведал ничего новенького по сравне-
нию со сдержанными публикациями в газетах.
После чего сошел со сцены под негромкие хлопки.
Премьера премьера провалилась.
Вскоре подоспели ноябрьские, и на четыре дня успокоилась наша жизнь -
по негласному предписанию в период празднования Великого Октября все
"шишки" должны быть на своих ветках. Первая в мире страна социализма от-
мечала свое семидесятилетие. Как и много лет подряд, десятилетиями, на
трибуну мавзолея поднялись члены обновленного Политбюро и по Красной
площади прошла парадом военная техника, а за ней демонстрация трудящих-
ся. Такие же церемониалы состоялись и в столицах союзных республик, и в
областных городах, и в городах помельче, а где и в сельской местности -
вся страна в этот день занималась демонстрацией.
Как мне рассказывали, в какое-то африканское экзотическое государство
был направлен послом бывший секретарь захолустного обкома. Каждые майс-
кие и ноябрьские праздники он выходил на балкон, а по двору ходили все
пять сотрудников посольства, включая шофера, с транспарантами. Посол
кричал сверху в рупор: "Да здравствуют работники советских посольств -
представители самой передовой в мире дипломатии!" "Ур-р-ра-а-а!" - орали
в ответ самые передовые в мире дипломаты.
Слава богу, у нас подобного не было. А внешне все было очень даже
красиво: зеленый газон лужайки, букеты цветов, нарядные женщины, японс-
кие фото- и видеокамеры, столы с фруктами и сладостями... Но был и свой
ритуал, за которым ревностно следил женсовет: речь торгпреда, спич пар-
торга, приветствие детей, старательно и мило выговаривающих тексты, на-
писанные взрослыми дядями и тетями. Было и тайное распитие виски на
представительской кухне и анекдоты вполголоса.
После торгпредского приема мы поехали с Веховыми к нам и сели за
стол, сбросив вместе с галстуками весь официоз.
- А ты знаешь, что после премьера к нам должен был приехать и самый
высокий гость? - спросил Виталий.
- Слышал. Но почему-то не получилось.
- Не в этом суть. Ты в нашем обществе дружбы со всеми народами дирек-
тора знаешь? Маленький, лысый.
- Знаю.
- А его заместителя? Худой, носатый азербайджанец.
- Его нет.
- Так вот, они оказывается репетировали церемонию встречи на случай
приезда Самого и его супруги. Отобрали благонадежных мальчика и девочку.
Девочка должна была вручать цветы Самому, а мальчик - Самой. На репети-
циях роль Самого исполнял, конечно, директор, а роль Самой досталась
азербайджанцу. Детей замучили до того, что они по ночам во сне вскрики-
вали скороговоркой:
"Дорогойтоварищсам!" "дорогаятоварищсама!" А тут пришло cообщение,
что визит Самого не состоится. Ну, не Сам, так хотя бы премьер, что не-
давно был, сойдет. Построились, ждут. Входит премьер, а девочка устави-
лась на него с сомнением и подозрением - совсем премьер не похож на дядю
директора. Мамаша девочки, стоявшая рядом, сквозь приветливую улыбку
прошипела: "Отдай цветы, тебе говорят..." Девочка подошла к премьеру,
сунула ему букет и говорит: "дорогойтоварищсам!" А мальчик видит, что
ему некому вручать свой, тоже подошел к премьеру и выпалил свой текст:
"дорогаятоварищсама!"
Мы, само собой, заговорили о жизни тех, кто уже построил себе комму-
низм за отдельно взятым забором, охраняемым "конторой". Любаша рассказа-
ла о младшем брате и верном помощнике партии - комсомоле. В бытность
свою одному из высокопоставленных комсомольских Секретарей крепко приг-
лянулась ядреная польская комсомолочка, приехавшая для обмена опытом ра-
боты в СССР. Польскую делегацию стали принимать по такой программе, что
они не выдержали и написали в ЦК КПСС отчет-заявление: ЦК ВЛКСМ - это не
вожаки типа Павки Корчагина, а бонзы, разъезжающие в бронированных "чле-
новозах" и проводящие под видом учебы актива оргии на манер пиров Калли-
гулы. Кроме того, одну из на ших активисток соблазнил такой-то... Но бы-
ло поздно. Чтобы прикрыть срам, активистке предложили руку и сердце
третьего секретаря Пермского обкома комсомола. Вступив с ним в фиктивный
брак, активистка получила гражданство СССР и однокомнатную квартиру, ко-
торую уже спокойно мог посещать Секретарь, а пермскому выдвиженцу тоже
была дана должность, московская прописка и однокомнатная квартира для
его бывшей невесты.
Каждый из нас, живущий в социалистическом, а на самом деле, тотали-
тарном обществе, знал немало подобных историй и случаев. Мы - внуки тех,
кто делал революцию, прошел через гражданскую войну, голод, репрессии и
индустриализацию. Мы - дети тех, кто прошел через репрессии, мировую
войну и снова репрессии. Мы сами прошли через военное детство, смерть
Сталина, оттепель Хрущева и застой Брежнева. Наши дети - дети застоя.
Четыре поколения понадобилось изуродовать, чтобы развеять Великую Ил-
люзию. Когда она для меня утратила свою радужность? На закате Хрущева, в
тысяча девятьсот шестьдесят третьем году, восьмого ноября после парада и
демонстрации.
ПОЭМА ВЕРЫ
Но упорно.
Как в дверь в небеса.
Люди верят в чудеса.
И вновь взбудоражены -
ружья заряжены,
речи обряжены
у идеи на страже
(она нам укажет).
Вождь и она.
Все - за ее воплощенье.
Прощенье?
Идея - воля.
Идея - конкретнее боли.
Сгусток веры:
серы, но первы,
нервы - в удар,
нервы - в террор,
в немиганье зрачка.
Идея - сперма.
Идея - дар.
Идея - убор.
Быт - пачкотня.
Быт - это быдло.
Безыдейное действие.
Быт - это было.
Идея - есть.
Идея - песнь.
Идея - совет.
Бред?
А сиянье дворца
под рукою творца
светлого царства
без барства?
Идея - лекарство.
Идея - коварство.
Любимее Родни -
будешь свободен!
И бросаются в новую веру -
Я верую!
ВЕРУЮ!
Я готов себе руки по локоть долой -
Только бы счастье пришло домой!
Я готов на любую из свастик -
только бы счастье!!
Слава тебе, наш вождь!
Ты для нас,
как в засуху
дождь.
Агнец нетленный.
Венец вселенной. И газеты пишут про это, портреты, портреты, песни
запеты и формы надеты...
Кто против?
Все - за!
А за...
за-полнены подвалы
за-мучены
за-травлены
за-бытые
за-веты
Позабыли павших за.
За были?
За что?
Поползло:
Идея - зло.
Идея - весло.
А вода - это масса.
Грести ремесло.
Вести ремесло.
ГРАБАСТАТЬ.
Поэт -
посол языкастых. Но - касса. На - каста.
Идея - пакость.
Идея - заступ
могильный.
Идея покорна.
Верить в чудеса.
Это вздорно.
Как в дверь в небеса.
Глава тридцать шестая
--===Колония===--
К О Л О Н И Я
Глава тридцать шестая
- Что есть жена? Сеть прельщения человека. Высокими очами мигающа, ногами
длинными играюща, лютый огонь тем в членах возгорающа. Что есть жена? Покоище
змеиное, бесова сковорода, цвет дьявола... - говаривал Семеныч в
противотуберкулезном диспансере.
Многоопытен был Семеныч, а верно, и он не смог бы предсказать поведе-
ние жены, женщины в заморских странах, да не просто женщины, а бабы с
вековыми инстинктами, но прожившей, родившейся и нарожавшей при советс-
кой власти. Мужняя жена попадала за рубежом в непривычное положение -
благоверный уходил к половине девятого на службу, являлся к часу в обед,
опять исчезал к трем, и бывало, что возвращался далеко за полночь и нет-
резвый с переговоров в ресторане.
Извечен вопрос - что делать? На рынок сбегает Ганеш, он же уберется в
доме и перемоет посуду, обед изготовить из полуфабрикатов ничего не сто-
ит. В отличие от Союза, где и за пропитанием и за плитой настоишься и
настираешься до упаду, что только мечтаешь о сказочной жизни... И вот
она эта жизнь.
Выхожу на балкон
загорать и лениться.
И мне грустно немного,
потому что одна.
Я от нечего делать
занимаюсь английским
и про Будду читаю,
будто в этом нужда.
А вокруг город млеет,
лето в самом разгаре,
а на самом-то деле
должна быть зима.
Как я здесь очутилась?
Пребываю в безделье.
Даже стих сочинила.
Как? Не знаю сама.
Как пробившийся родничок, появились эти строчки у Ленки через некоторое время
после нашего приезда. Хорошо, когда голова у жены тянется к английскому, а
душа - к Будде.
А если нет? Тогда смыслом существования, любимым занятием становится,
мягко выражаясь, обмен информацией. Жены замторгпредов образуют свой
кланчик, а "конторские" жены - свой, как и жены специалистов от промыш-
ленности. Кланы зорко следили за чужими и вдвойне за своими. Все знали
друг о друге все и даже то, чего нет. Поначалу возникало как предположе-
ние - вы не замечали, Гришин с Дьяконовой шуры-муры разводят... - а по-
том и активная убежденность - это же всем известно, что Гришин с Дьяко-
новой... Недаром сказано, что лицемерие - это почтение, которое порок
отдает добродетели.
Может быть, и не было бы конфликта Гуляева и Сусликова, если бы Раиса
Сусликова не была на стороне Бригадира. Заграницей муж у жены, как на
ладони. Если в Союзе она может не знать, чем муж конкретно занимается и
как ведет себя на работе, то здесь жена не только подрабатывает рядом
как машинистка, кассир, дежурная, библиотекарь, она присутствует и на
переговорах, которые могут состояться и на званом ужине, и во время фут-
больного матча, и при случайной встрече.
Повезло, что мы жили не в компаунде, не в колонии, где и личная жизнь
происходила на виду у всех. Считалось, что дверь не должна запираться у
советских людей, хотя и так слышимость отличная, и любой мог войти,
сесть и сидеть, пока не надоест.
Объяснялось это даже не бестактностью, а иным - обычно заходили те из
своего клана, кто незамужем, как Ирочка Карасева, наша секретарша, или
жена, чей муж в отъезде, или муж, чья семья в Союзе. Ссорились шепотом,
ругались жестами, пили, не чокаясь.
Страшнее и скучнее текло существование в том же Афганистане, где вся
жизнь происходила на единственной дорожке во дворе, прозванной "аллеей
попугаев", по которой с утра до вечера ходили, как заключенные по кругу,
обитатели колонии, приветствуя друг друга: доброе утро, добрый день,
добрый вечер, доброе утро...
Как правило, самые иезуитские, самые извращенные формы принимали вза-
имоотношения в маленьких коллективах, например в Сингапуре, где нет го-
рода, есть одна улица-универмаг, улица-витрина и где единственное заня-
тие и развлечение - покупать глазами. А если в торгпредстве всего три
машины на шесть семейств? Как делить? Самому и заму, а остальным?
Боги мести действуют молча - так думал Шиллер, не зная советской ко-
лонии, где раз словечко, два словечко складывались в песенку доноса, на-
зываемого "телегой". "Какой самый быстрый вид транспорта? Телега." Донос
может быть совсем необязательно в виде официальной бумаги, достаточно
высказаться озабоченно в присутствии торгпреда: "Что-то Галкина опять не
видно на работе. Пьет что ли?.."
На Кубе или в Африке, где купить нечего, платили прилично, а обмени-
вали на чеки не больше семидесяти процентов зарплаты, остальные тридцать
были вынуждены тратить на харчи и питье и не было проблем - зашел в гос-
ти и сразу бутылка рома на стол и гора фруктов. Иное дело в той же Шве-
ции, где сигаретами не угощают, а если и протянут пачку, то со словами:
"Травиться будешь? Там каждый эре на счету, а сейл - единственный способ
ухватить чего-нибудь. А на полях нищеты и жадности пышно расцветает за-
висть.
Как-то рассказали мне правдивую историю, что сложилась в сказку о со-
ветской зарубежной семье. Почему сказка? Не всегда они веселые, бывают и
грустные.
Прожили Муж с Женой двадцать пять лет. И попросила Жена Мужа в Сток-
гольме к серебряной свадьбе подарок.
- Что твоей душеньке угодно, - согласился Муж.
Пошла Жена в магазин и нашла Жена шубу. Норковую. Не в эксклюзивном
шопе для миллионеров, а у купца заморского господина Али, что недавно
открыл свое дело.
Не один раз ходили Муж и Жена к Али, уторговывая понемногу, и каждый
раз у Жены обмирала душа, что на "ее" шубу вдруг да кто-нибудь другой
польстится, и как сияли ее глаза, когда Жена вставала во весь рост в ме-
ховом роскошно-нежном одеянии перед зеркалами... Дорого, но мило, деше-
во, да гнило, - решили Муж и Жена, и на шубу ушла полугодовая зарплата
Мужа.
А какая женщина не похвалится другой своей обновой? Слух мгновенно
разнесся по торговой слободе - Жена норковую шубу купила. И началось па-
ломничество, ой, покажи, Жена выходила из спальной и плыла сквозь восхи-
щенные взгляды и завистливые вздохи и была Жена горда, и была Жена
счастлива.
Как-то Муж сказал Жене, что другие мужи, кто шутя, а кто зло, спраши-
вают:
- Ты что, взаправду купил Жене шубу норковую? Ну и гад же ты, от моей
теперь житья нет, пилит и пилит. Вот другие мужья норковые шубы дарят, а
тебе для меня вшивых колготок жалко.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44