То
есть осознающим необходимость и целесообразность своих поступков, а зна-
чит смысла своей жизни?
- Ты знаешь, я как-то исполнял обязанности начальника отдела и пожа-
ловался другому начальнику: смотри, сегодня Елкина за целый рабочий день
ни слова не сказала по работе, не сделала ни одного телефонного звонка
по работе, не тронула ни одной служебной бумажки, что с ней делать, ума
не приложу. Начальник подумал и сказал - это и есть главное достижение
социализма.
- Тогда перестройка у них не получится, - жестко резюмировал Святос-
лав. - Учти еще партийно-государственную мафию на местах: секретарь об-
кома - председатель облисполкома - прокурор.
- Будет смутное время, и к власти придет реальная сила - либо армия,
либо ваше ведомство.
Святослав возразил:
- Армия у нас велика и неповоротлива, а насчет конторы у тебя типич-
ная иллюзия ее всесильности. Пойми, у власти должны находиться политики,
представляющие по Марксу интересы правящего класса. Вот КПСС - это
класс. А контора на службе у него.
- А как ты попал в контору? - спросил я и подумал, не перешел ли гра-
ницы дозволенного.
- Я - профессионал, а контора дает мне возможность работать именно
как профессионалу. Подтверждение тому - мое имя ты можешь найти во всех
справочниках "Кей-джи-би", которые они издают массовым тиражом.
Так ответил Святослав на вопрос, как он попал в контору.
И вроде бы ответил и в то же время нет. Профессионально.
Он глянул на меня и словно прочитал мои мысли:
- Ты не думай, я у них держусь за счет знаний и своей башки. У нас и
дураков, и бюрократизма, и партократии тоже хватает с избытком, как и во
всякой Системе. Я тоже мог бы работать в какой-нибудь приличной стране.
Когда решался вопрос о моем первом назначении, меня вызвал зампред Коми-
тета. Спросил о моих литературных вкусах. Я в ответ ему начал Ман-
дельштама, Цветаеву и Пастернака читать. Он молчал, все дослушал до кон-
ца. И направили меня в Африку. А потом сюда. Представляешь, в Африке
госпиталь советский построили и медсестер с врачами пригнали в самую
глубинку Черной Африки. Коллектив тридцать девять душ, одни бабы и я -
единственный мужик под кличкой "куратор", который из столицы обязан их
навещать дважды в месяц. Вообрази, как они меня встречали и что вытворя-
ли... А насчет перестройки Гегеля вспомни. Это он сказал, что истина
возникает, как ересь, и отмирает, как предрассудок. Наша советская исти-
на давно уже из ереси в предрассудок переродилась да никак не отомрет. А
если уж и будет отмирать, то наворотит напоследок.
- Не могу представить тебя, Святослав, бизнесменом, хотя и широкий ты
мужик. У них глава ЦРУ пойдет в отставку и станет президентом компании,
а ты? Пенсионером персональным. Кстати, говорят, что журналы "Коммунист"
и "Плейбой" совместное предприятие организовали, журнал будут издавать,
"Член партии" называется.
- Не слабо, - загрохотал Святослав.
У Виталия Вехова в демзале работал управляющим довольно симпатичный
из местных с неплохим знанием английского языка. К Виталию пришел кто-то
из посольства и попросил дать какой-нибудь компромат на управляющего,
может, подворовывает он или шельмует в чем? Компромат был нужен, чтобы
завербовать управляющего. Контора работала.
И еще тот из посольства сказал, что управляющий, судя по всему, из
местной конторы. А я вспомнил, как в Швеции, в доме напротив
торгпредства сидел старик у раскрытых настежь окон с биноклями и подзор-
ной трубой и в открытую учитывал, сколько вышло из ворот, а сколько вер-
нулось. Сложнее всего старику пришлось, когда все женщины торгпредства
отоварились на сейле-распродаже леопардовыми платьями и все разом их на-
дели. Сколько леопардих ушло, а сколько вернулось? Нелегкая у них рабо-
та, у "конторщиков". Неужели и у них, как у нас?
И они со своим свободным рынком касаются в темноте шелковой кожи спя-
щей змеи?
Глава тридцать четвертая
--===Колония===--
К О Л О Н И Я
Глава тридцать четвертая
Жизнь на втором году нашего пребывания текла ровнее и привычнее, чем по
первоначалу. Мы уже нагляделись на экзотику, вошли во вкус местной кухни и
могли позволить себе зайти в ресторанчик, тем не менее откладывая ежемесячно
кроши, которые и обменивали по мере накопления на "березовые чеки".
Завязались отношения с Барсуковым, который в домашних условиях, в от-
личие от стойки "Аэрофлота", оказался добродушным и свойским. Он-то и
пригласил на прием, который устраивала местная авиакомпания. У входа в
банкетный зал нам дали по какому-то билетику. Оказалось, что в приеме
участвовали представительства всех авиакомпаний и "Эйр-Франс" кормила
французским луковым супом, "Джапан Эйрлайнз" - сырой рыбой, а "Аэрофлот"
- русскими пельменями. Мы разбрелись по столам с различной кухней и со-
ветовали друг другу, что бы такое испробовать, а что не трогать ни в ко-
ем случае.
В конце приема организаторы вечера подошли к микрофону и объявили,
что входные билетики - это лотерея. Вынесли барабан, стюардесса в форме
местной авиакомпании - в мини-платье и шароварчиках и вытащила номер, но
никто на него не откликнулся.
Стюардесса вытащила еще шарик...
- Мой номер, - растерянно сказала Лена. - Что делать?
- Иди, получай приз, - посоветовал я. - Может и подарят какую-нибудь
куклу.
Алена прошла сквозь пеструю толпу на сцену, устроитель проверил ее
билетик и торжественно объявил, что мадам выиграла два бесплатных авиа-
билета до Сингапура и обратно. В любое удобное для нее время. С кем она
пожелает.
Зал зааплодировал, замелькали блицы фотокорреспондентов и Елена вер-
нулась, пунцовая от смущения.
- Кого с собой возьмешь? - усмехаясь, спросил Барсуков.
- А что, можно? - загорелись глаза у Ленки.
- К торгпреду надо идти... - сказал я.
Торгпред не разрешил, да еще отчитал, хватит с тебя Индии, ты почему
без моего ведома на прием ходил, смотри, вот на первых полосах утренних
газет фото и анонсы, что советские летят, это же рекламная шумиха специ-
ально создана, потому что местными самолетами никто не летают, бьются
они часто, а вас в полете и в Сингапуре нащелкают и буклет издадут, по
всем авиалиниям его рассуют, не дай бог, наше начальство увидит и пошла
писать губерния - а с чьего это позволения?
Я уже и не знал, как оправдываться, и думал о том, что улыбка Удачи
светит в цивилизованном мире, а для нас - она, как оскал Несчастья.
Опять созрели красные увесистые плоды "смерть европейца", и снова
пришла жара. Но то ли сказывалась акклиматизация, то ли психологически
готовые, но мы уже переносили ее легче, сами приговаривая командирован-
ным то же, чем и нас утешали в прошлом году:
- Это еще совсем не жарко. Настоящая жара еще не наступила.
Приезжали из Союза и по службе и в качестве туристов. Мы привычно во-
дили гостей по местным достопримечательностям, таскались с ними по мага-
зинам, помогая отовариться и поторговаться. Удачная сделка приводила к
тому, что у гостей оставалась наличность и они мучались, не зная, как ей
распорядиться - и это надо, и это. Я не припомню ни одного визитера, ко-
торый был необаятельным или неприятным - каждый источал радушие, остав-
лял свой адрес в Союзе, обещал, в свою очередь, сделать и для нас все
возможное и невозможное. В девяносто пяти процентах обещания не выполня-
лись. Это еще раз подтвердил наш второй отпуск.
Мы улетали и, спасибо Барсукову, протащили в ручной клади чуть ли не
больше, чем в основном багаже. Учтя опыт первого от пуска, уже не устра-
ивали широких застолий со всем кругом родных и друзей, а ограничились
необходимыми визитами.
Жили опять впятером - Юля категорически заявила, что мы теперь в сос-
тоянии вступить в валютный жилищный кооператив.
С глаз долой - из сердца вон. Верная, к сожалению, поговорка. Все мои
походы по издательствам и редакциям, где лежали без движения рукописи
моих стихов и рассказов, кончились неудачей. Редакторы с удовольствием
принимали сувениры и только.
Один из них побывал в туристической поездке в нашей стране, где мы
кормили его досыта, поили допьяна и одарили, как московский князь крымс-
кого хана. Там он клялся и божился, что протолкнет рукопись, здесь же
отводил глаза в сторону и валил все на перестройку.
Москва показалась озабоченной, но не мрачной - выплачивались щедрые
премиальные, заработал денежный печатный станок, опустели и без того
скудные полки промтоварных магазинов, плодились, как грибы, кооперативы,
все ярче светило солнце гласности.
Это был год сенсационных публикаций. То, что буквально еще вчера ка-
залось смелым и пугающе откровенным, запрещенным и невозможным, сегодня
издавалось массовыми тиражами, газеты и толстые журналы читались от кор-
ки до корки. Сказано, что платье очищается водой, интеллект - знанием,
душа - молитвой, а воля - правдой. О разительных происшедших переменах в
свободе Слова можно было судить по раскладке книг на пластмассовом сто-
лике в любом подземном переходе - если раньше бестселлером считалась по-
весть о советских разведчиках в джунглях капитализма, то теперь - роман
о генеральном секретаре и вожде народов, о партийно-репрессивной логике
кремлевского тирана. Потрясающие душу рассказы и документы о тюрьмах,
ссылках, расстрелах, лагерях, "Ювенильное море" и "Чевенгур" Андрея Пла-
тонова вызывали кровотечение мысли и высвечивали тьму социалистической
бездны, где за раскрашенным фасадом царит мерзость и духовное запусте-
ние.
Напеченные вдосталь жарой, мы уехали в Палангу, достав путевки за
связку аметистовых бус, отдышались прохладой и улетели назад, попав в
сезон дождей.
Тропический ливень вертикален и состоит из струй, как душ. Серое небо
беспросветно текло день, неделю, месяц, два.
- А в Сингапуре, небось, ясно? - поддразнивал я Ленку.
- Валер, ну почему мы с тобой такие несчастные? - чуть ли не со сле-
зами на глазах спросила Лена. - Кого мы здесь так радушно принимали,
оказались трепачами, в Сингапур нельзя. Ну, почему?
- Мы - не несчастные. Мы - советские. Такая наша судьба и судьба на-
шей Родины. Фатум. Пойдем-ка лучше завтра на выставку скульптур Генри
Мура. Такого в Союзе ты увидишь нескоро.
Глава тридцать пятая
--===Колония===--
К О Л О Н И Я
Глава тридцать пятая
Когда-то студенты Московского авиационного института сделали спектакль. Тогда
в моде были студенческие обозрения, из которых и вырос Клуб веселых и
находчивых на телевидении. В нем не участвовали минвнешторговцы, потому что
все находчивые в их системе уехали заграницу и остались одни веселые. Вся
Москва, та Москва, которая пела песни Окуджавы, читала Хемингуэя и слушала
джаз, ходила на этот спектакль. Нет, он не был явно против Системы, он был
против главного атрибута Системы - проведения кампаний. Начиная со
стахановских рекордсменов-углеробов, каждый раз объявлялись то почин, то
движение, то вахта, то в честь, то к... Спектакль назывался "Снежный ком или
выеденное яйцо". Проводилась очередная, начатая сверху, кампания за экономию
извести, большие резервы которой скрывались в скорлупе от съеденных яиц, и вот
уже несушки брали обязательство класть яйца, состоящие только из одной
скорлупы, организовывались школы передового опыта по сбору скорлупок, партком
зорко следил за ходом социалистического соревнования и так далее.
Начинался спектакль монологом ведущего: "Что такое снежный ком? Это
просто кто-то сверху, не подумав, бросил снежок. Стоящий ниже мог оста-
новить его, но не сделал этого, также поступил следующий и вот несется
громадина, сметая все на своем пути...
Так и перестройка началась с маленького снежка-указа по борьбе с
пьянством, и снежный ком антиалкогольной кампании уничтожил виноградную
лозу, лелеянную столетиями, и свился в тугие жгуты очередей за водкой,
кто-то вовремя рапортовал и отхватил Героя соцтруда, а кто-то покончил
жизнь самоубийством, но все поняли, что все будет по-прежнему и что пе-
рестройка - та же кампания, тот же снежный ком.
Тем не менее, перемены происходили, число их росло лавинообразно.
Настоящим теплом повеяло на айсберги холодной войны, и мировое сообщест-
во с интересом поглядывало на русского медведя, потянувшегося к свежему
воздуху из своей травленной радиоактивностью, нитратами и химией берло-
ги.
Началась серия правительственных визитов. Индия и СССР устроили фес-
тиваль длиной в год. Должны были удостоиться визита на высоком уровне и
мы. Прибыли незаметные люди - группа подготовки, транспортными самолета-
ми доставили бронированные лимузины, аксессуары бытового обеспечения,
продукты, питье. Молниеносно явилась вереница делегаций от различных ми-
нистерств и республик. И наконец, приехал премьер.
В нашу задачу входила обязанность быть в постоянной готовности дать
справку, поднести чемодан, отвезти в магазин, отдежурить около самолета
или в отеле. Наплыв делегаций был столь велик, а каждый член нуждался в
тех же кожаных пальто, куртках, бусах из полудрагоценных камней, а также
сопровождении, переводчике и охране, что с благословения посольства было
решено устроить в демонстрационном зале Виталия Вехова распродажу под
видом выставки местных экспортных товаров. В торгпредство были призваны
фирмачи, им были обещаны крупные заказы, но с условием распродажи по за-
ниженным ценам в шоу-руме.
Сейл! Распродажа! Слово, от которого в боевую готовность пришла вся
советская колония. В полтора-два раза дешевле, это значит, в полтора-два
раза больше. Поначалу пускали только членов делегаций, потом началась,
как мне рассказывал Виталий, осада, подкопы и ночные набеги, а когда
открыли свободный доступ на "выставку" - настоящий штурм.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44