- А вчера знаешь, что было?
- Нет.
- И действительно, откуда тебе знать, ты же не в городке живешь, не в
колонии. Володька Айвазян нажрался...
- Он же вроде не закладывает?
- Ага, прямо святой Владимир, пока мадам его рядом. Мы же с ним
семьями дружим... Дружили... Ох, уж эта дружба за бугром! Я второй срок
сижу, знаю, нельзя верить никому... Понимаешь, ни-ко-му. А здесь вроде
бы срослись - чуть что они к нам или мы к ним, все праздники вместе.
Вчера на переговорах были в городе, вмазали там раза три под орешки, и
то ли без закуски, то ли не так пошла, но у Айвазяна словно крыша поеха-
ла. На обратном пути за руль хватался, ноги на ходу из окна высовывал,
потом кусаться начал, ну, чистый псих, по городку идем, песняка выдает,
еле домой довел, он сел, рубашку начал на себе рвать, мебель ломать. Я
домой ушел, через некоторое время его жена прибегает, утихомирь его, го-
ворит, это ты с ним пил, а Вовка уже с палкой по городку бегает, меня
ищет. Весовые категории у нас, как ты догадываешься, разные. Вот и приш-
лось мне ему врезать. Несильно, но достаточно чувствительно, в поддых. И
домой отнес на себе, в кровать уложил, он и уснул... И с чего он так,
как думаешь?
- Ты же сам сказал, разные весовые категории, комплекс Наполеона, ты
же вон какой вымахал, а в нем метр с кепкой на коньках.
- Это ты верно заметил, это я всегда чувствовал, вот только, что же
теперь будет, а?
- А что, вас кто-нибудь засек?
- Картину нашего поединка, я думаю, весь городок сквозь занавески
наблюдал. Дело не в этом, понимаешь, он же восточный человек, а они
мстительные, обид не прощают... А у него торгпред в друзьях, еще бы, та-
кие фирмы...
Я подумал, что лучше в тебя мотороллер въедет, чем "друг" торгпреда
твоим кунаком окажется, что ходит Володя Айвазян обычно тише воды, ниже
травы, а власть у него огромная, фирмачи-миллионеры часами приема доби-
ваются, да и ему что-то перепадает, иначе быть не может. А вот показать
свою власть и богатство свое он в городке-общежитии своих соотечествен-
ников не может, вот и стал на себе рубашку рвать, которой грош цена на
распродаже, и доламывать мебель, расшатанную поколениями живших до него
в той же квартире, да рядом еще такой гигант, не человек - монолит, кра-
савец в усах, укуси его комар...
Воспоминание об Айвазяне и женах привело Гусарова в состояние черной
меланхолии перед неизбежной необходимостью возвращения в советскую коло-
нию. Конечно, прежде мы допили с ним вторую бутылку, он просил еще "на
посошок", но я развел руками - кончились, мол, боеприпасы, погреб пуст,
в тылу сидит Алена и тоже, наверное, ругается.
Наконец, Гусаров поднялся и мы вышли с ним во двор. Сумерки зимнего
дня быстро сгущались, и повеяло настоящей прохладой.
Гусаров полез в карман, достал визитку:
- Во, совсем забыл. На-ка. Позвони этому джентльмену, он завтра же
возьмет твою битую красавицу и послезавтра вернет ей девственность. По-
нял?
- Вот за это, Женька, спасибо.
- Визитку не выбрасывай, знай, что он всегда может выручить. Наши
часто бьются, а он исправит за день - и концы в воду. Какая авария? Где
это видно? Нет ничего... Учись, пока я жив... и пока Айвазян не взялся
мстить... У-у-у, карапет армянский...
Гусаров сел в машину, помахал рукой мне и стоящему у открытых ворот
Ганешу, врубил газ и рванулся с места, словно стартовал в супергонках
"Формула один" в Монако. Раздался удар, скрежет и визг тормозов. Оказа-
лось, что Гусаров слегка не вписался в ворота и снес зеркало заднего ви-
да. Ганеш побежал, нашел отлетевшие в сторону остатки и принес высунув-
шемуся из окна машины Гусарову.
- Плевать, - махнул рукой тот и уже медленно выехал из ворот.
Зеркало разбил, дурак, не к добру это.
Я вернулся в дом. В столовой и спальной Алены не было.
Отыскал ее в саду по огоньку сигареты.
- Зачем куришь?
- Устала.
Если ты устала, то что говорить обо мне, подумал я.
- Сколько же вы выпили?.. Ужинать будешь?
- Нет. Сыт по горло.
Глава двадцать первая
--===Колония===--
К О Л О Н И Я
Глава двадцать первая
"Сыт я по горло, до подбородка..." - дальше не помню "...лечь бы на дно, как
подводная лодка..." - вертелось в голове на следующее утро бесконечным
повтором песня Высоцкого.
В торгпредство я не поехал - машину забрал чинить джентльмен от Гуса-
рова. Явился тут же, хитроглазый, но сразу назвал стоимость ремонта -
знал, что я все равно могу выяснить истину у своих коллег, неоднократно
пользовавшихся его услугами. Вопрос оказался в другом - если оплата на-
личными, то это одна сумма, если чеком, то сразу плюсуются налоги, то
есть в полтора раза выше. Естественно, что выгоднее платить наличными,
сбережешь Отчизне деньги, но Отчизна знает, что ее сын, дай ему только
такую возможность, тут же часть наличных обязательно прикарманит и поэ-
тому Отчизна запрещает такие сделки.
Джентльмен был в курсе наших взаимоотношений с государственной систе-
мой и, учитывая психологию совработника, предложил оценить стоимость ра-
бот вдвое выше - поди потом докажи, что столкнулись со скутером, а не с
танком. Оплатив ремонт и налоги, остаток честно делился пополам между
Джентльменом и Саабом. Получалось что-то около моей месячной зарплаты. Я
отказался, также как и с подложной квитанцией Попова, но сделать это с
Джентльменом мне было гораздо легче, чем с Поповым, нет и все, не хочу,
не нутру.
Джентльмен усмехнулся и уверил, что вернет машину через два дня -
придется отогнать ее в Старый Город, где народные умельцы-чеканщики ве-
ками стучат молоточками по наковаленкам, они идеально выправляют кузов.
Кроме того, нужно отыскать новую дверь, эта совсем никуда не годится, и
покрасить.
Уехал Джентльмен и снова... сыт я по горло, до подбородка. Настроение
было паршивое, я бесцельно пришел в офис и остро ощутил, что будь я дома
по-настоящему, в Москве, то врубил бы своих любимых Саймона и Гарфанкля
или Моцарта, "Дайр Стрейтс" или "Би Джиз", "Свинглов Сингерс" или Окуд-
жаву, взял бы альбом живописи или томик Джека Лондона. Вспомнилось, как
я спасался после смерти Наташи, как выживал... музыкой, картинами, сти-
хами, прозой, кино, театром и... друзьями. Все равно это были годы оди-
ночества... Беда. Не то, чтобы живая и горькая, как лебеда. Нет. Просто
ежедневная беда. Когда в бегах, когда с утра рукой в рукав, и впопыхах
еда, и чередой труды, то пропадает страх и нет беды. Как будто нет беды.
Так день летел. И ночь - в дорогу. Но на рассвете тревожно сердце в бок
толкнет и будит смутную тревогу - так мать на вскрик проснется к детям.
Что жизнь прошла, что мозг склерозом изувечен и организма грязь и шлак
не успевает чистить печень, и все яснее ощущенье пустоты, и все страш-
ней, все выше круча, и вот уже как будто не жил ты - лишь ночью звезды
заслонила туча...
Лет до двадцати я был одинок естественно, неощутимо, жил по течению -
куда прибьет, там и мой круг, потому что не знал, кто и зачем я. Влюбил-
ся в кино и первую свою женщину, ставшую моей женой, - получил в подарок
единомышленников по киностудии и любовь Тома, а попав в туберкулезную
больницу, потерял Тамару, и не хватило сил на кино. В санатории встретил
Наташу и всех тех, кто боролся с недугом за свою жизнь.
Ушла из жизни Наташа, и я остался совсем один...
Спасали не только книги и музыка, спасала яхта - как бы случайно, но
на всю жизнь свела меня судьба с братством беззаветно влюбленных в па-
рус, солнце и ветер.
От каждого периода моей жизни кто-то остался в сердце моем. Но они
далеко.
Никому не верь. Ни-ко-му, убежденно сказал Гусаров. Одинок и пьян был
с тоски, весельчак, балагур, умница, красавец. Ни-ко-му, это он про
минвнешторг, и я про свое заведение то же скажу, но я верю и буду верить
до конца дней своих тем, кто верил вместе со мной в шестидесятые годы,
тем, кто останется вечно молодым в памяти моей. Виталька Вехов, напри-
мер... или его тоже изуродовала Система?
Внутренний звонок.
- Сааб, мистер Веков из каминг, - известил Ганеш.
Виталий уже входил в офис.
- Цел? Без травм? Ну, с боевым крещением! Гусаров мне все рассказал,
но я, как освободился, все равно сразу к тебе. Чем помочь? Говори.
- Да вроде нечем, спасибо тебе. И рад, что ты здесь. Не поверишь, я
только что вспоминал наших.
- Они тебя тоже не забывают, - Виталий выложил передо мной на стол
пачку писем. - Пляши, сааб.
Виталий подробно расспросил меня о происшедшем, о Джентльмене от Гу-
сарова, о сумме за ремонт, в принципе все одобрил, подтвердил, что в
этой ситуации лучшего не придумаешь, и сообщил ворох новостей.
Во-первых, Алена должна послезавтра попасть на женский предновогодний
чай, Любаша сегодня после обеда заедет за ней, заберет, они подберут из
Любиных арсеналов украшения и, может быть, какой-нибудь наряд. Во-вто-
рых, Новый Год будем справлять обязательно вместе. В-третьих, я - как
иностранец, только что приехавший в страну на окраине Азии, не должен
чувствовать себя дискомфортно, а жить, как и подобает белому человеку в
привычной для него обстановке, и потому имею полное право за твердые,
как алмаз, доллары в течение первых четырех месяцев выписать видеомагни-
тофон, морозильную камеру, стереосистему, китайскую ширму или систему
для очистки воды... в общем, вот толстенный каталог, открывай наугад,
ткни, и палец сааба станет волшебной палочкой, по мановению которой
явится желанное. В-четвертых, все мужики передают приветы и готовы на-
вестить товарища в беде, лишь бы вырваться из городка, где все они - ра-
бы советской колонии и своих благоверных. Говорят, Айвазян от тоски так
устал, что дуэтом с Гусаровым выступил на главной площади городка. В-пя-
тых, сказал Виталий, я полетел дальше, кстати, по выписке совграждане
обязательно будут проситься в соучастники, учти, что выписать можешь,
что угодно, но по одному экземпляру, никому не верь, никому ничего не
обещай.
Опять ни-ко-му...
Я предложил Виталию, как и Гусарову, по граммульке, но он замахал ру-
ками и уехал.
Проводив его, я вернулся в офис и сел за стол.
Письма и красочный каталог. Духовное и материальное, причем в данном
случае и материальное - духовно, могу выписать, например, пластинки или
компакт-кассеты того же Моцарта или "Би Джиз". Нет, сначала письма.
От Алениных родителей.
От сына... Вот неожиданность.
От Александра Грабовского.
От Мазурова Бориса.
От Седова Димки, Седого.
От Алениных подруг.
От Никитенко Николая.
От моих родителей.
Поздравления с Новым Годом. Мы им тоже писали, но главное, что отк-
ликнулись все мои друзья. Настоящие. Нет, естественно, писем от моих
подруг, с которыми я встречался до Алены, - синеглазых, черноглазых, ка-
реглазых, сероглазых... от тех, кто меня тоже спасал, к кому ответно
вспыхивало чувство или гасло безответно, но это уже личное, об этом ни с
кем...
Позвонил Алене, отдал ей письма, сказал про Любашу Вехову, которая
заедет за ней после обеда. Ленка, обрадованная, убежала, а я первым де-
лом распечатал письмо отца.
Эпистолярный жанр родителя строг и официален, он, работая в оборонной
промышленности, знал, что переписку нашу читает цензура, и поэтому,
поздравляя с Новым Годом, желал успехов и благополучия всему местному
народу от нашей дружественной страны.
Письма от Сережки, от сына своего, я не ждал. Уж так сложилось, что
после развода с Тамарой наши встречи с сыном происходили только в те мо-
менты его жизни, когда он срочно нуждался в моей помощи - больница и
операция на желчном пузыре еще в детстве, первый привод в милицию с са-
модельным самопалом, поругался с матерью, убежал из дома, эпопея с пос-
туплением в институт, неудачная первая сессия, исключение из института и
армия.
Поздравлял, как всегда, с юмором, желал мне, как отцу, чтобы сын мой
почаще писал и не забывал предка, а уж сын обещал не забывать деда и ба-
бушку.
Саша Грабовский - мой товарищ по киностудии, ставший профессионалом,
кинокритиком, кандидатом искусствоведения, с которым мы встречались от
случая к случаю, писал, что может быть поедет на кинофестиваль в Индию,
а по пути или обратно заглянет ко мне.
Мой яхтенный капитан Боря Мазуров желал, чтобы корма не зарастала ра-
кушками и пусть мне постоянно дует бакштаг, а галс всегда будет правый.
Еще вложил в конверт ксерокопию руководства по определению и оценке дра-
гоценных и полудрагоценных камней.
Дима Седов - единственный друг детства, школьный товарищ размашистым
почерком, словно сильно торопясь, коротко извещал, что не забыл и что
подробно еще пообщаемся, если сможет передать весточку с оказией. Это
значит, с кем-то лично, минуя официальные каналы. Это Дима привел меня
на яхту, благодаря ему я перечитал почти весь "самиздат", Александра
Солженицына, Владимира Набокова, Льва Копелева, книги-притчи Александра
Зиновьева.
Последнее письмо было от Коли Никитенко. Поэт и редактор сделал мне
новогодний подарок - вставил мои стихи в сборник "Сердце России".
Вот и размышляй о дружбе, оценивай и переоценивай ее деликатные при-
чуды, верь или не верь, но одиноким я уже себя не чувствовал, больше не
хотелось ни удавиться, ни напиться и не вертелось в голове "сыт я по
горло..."
Глава двадцать вторая
--===Колония===--
К О Л О Н И Я
Глава двадцать вторая
Мир праздновал приход Нового Года двадцатого века, готовился к ожидаемому
целый год мгновению, когда можно себе сказать - пусть останутся в прошлом все
беды и болезни и будут только мир, радость и благополучие. И да будет на то
воля Божия.
В нашей атеистической, бросившей пить державе пошел отсчет новой эпо-
хи, прозванной позже Смутным Временем.
Здесь же не ощущалось праздника, хотя официально не работали госчи-
новники. По местным обычаям Новый Год, как и в соседней Индии, справлял-
ся по лунному календарю в тот день октября, когда бог Рама вернулся с
острова Цейлон после победы над злыми духами.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44