Ганеш, когда сидел за рулем, всегда выбирал тихие улицы. Вот и в этот
день он развернулся, чтобы выехать в переулок, ведущий домой, но притор-
мозил, пропуская невесть откуда взявшегося велосипедиста. Тот, осознав,
что его проезда с уважением ожидает машина иностранной марки, выпрямил
спину, сдвинул брови и уже степенно, не торопясь, пересекал нам путь.
Краем глаза я видел, что в конце улицы показался мотороллер, или ску-
тер по-местному. Мы стояли поперек траектории его движения, но расстоя-
ние было столь велико, что поводов для беспокойства не было никаких.
Очевидно, и владелец мотороллера видел всю ситуацию и рассчитал, что,
пока он доедет до нас, велосипедист и мы освободим перекресток. Потеряв
интерес к происходящему впереди, скутерист, по присущей всем местным во-
дителям привычке, стал смотреть перпендикулярно в сторону, потому что в
его воображении перед ним простиралось пространство, органически сливав-
шееся в его голове с пустотой, несправедливо занявшей то место, где по-
ложено быть мозгам.
Велосипедист проехал, и мы было тронулись, но тут бросился перебегать
дорогу, стоявший до того, как вкопанный, какой-то пацан. Ганеш нажал на
тормоза, чего не сделал владелец уже подлетевшего к нам мотороллера.
Последнее, что я успел увидеть - каска скутериста все также перпендику-
лярно повернутая поперек своего прямолинейного движения.
Мощный удар в дверь, где сидел за рулем Ганеш, вскрик скутериста,
звон разбитого стекла и звон в ушах от сотрясения.
Несколько длинных, как в замедленном кино, мгновений понадобилось нам
с Ганешем, чтобы прийти в себя. Ганеш попытался открыть смятую дверь. С
моей помощью это ему удалось. И я увидел опрокинутый наземь мотороллер и
безжизненное тело скутериста в мелких осколках стекла.
"Жив или нет?" - первое, что пронеслось в голове.
Я хотел выйти наружу, но увидел, что нас окружает быстро растущая
толпа. Словно все они тщательно замаскировались в вымершем пейзаже и
сразу проявились. С криками кто-то набросился на Ганеша, и я понял, что
в этом дорожно-транспортном происшествии мы находимся в далеко не выгод-
ной для нас позиции: стоим поперек движения и естественно, что моторол-
лер вляпался в нас.
Надо отдать должное Ганешу - он не стушевался, а сам заорал в ответ,
призывая в свидетели спешившегося велосипедиста, которого мы столь лю-
безно пропускали. Сквозь смятую дверь я с облегчением увидел, что скуте-
рист очнулся и сел на асфальте, выкатил глаза и, схватившись за горло,
пытается не то откашляться, не то перевести дух.
Скутериста и мотороллер оттащили в сторону, а на Ганеша опять набро-
сились с угрозами и, как он объяснил мне позже, начали требовать денег
за поврежденный мотороллер и травму, нанесенную скутеристу. На что Ганеш
резонно возразил, что наш автомобиль тоже пострадал, что сааб, который
сидит в авто - вовсе не хозяин этой иностранной тачки, а обычный госчи-
новник и что он, Ганеш, рядовой шофер на службе с очень маленькой зарп-
латой.
Это был решающий момент - главное было убедить неуправляемую толпу в
социальном равенстве, ибо ненависть к богатым саабам в иностранных лиму-
зинах могла выплеснуться во что угодно - толпа, взъярившись, могла поре-
зать покрышки, побить стекла, а то и сжечь автомашину - с их точки зре-
ния виновницу происшедшего.
Только убедившись, что толпа успокоилась, я вылез из машины, осмот-
релся вокруг и подошел к скутеристу, сидевшему на тротуаре. Он уже окон-
чательно пришел в себя, только тер ушибленную шею. Я покачал укоризненно
головой и жестами показал ему - что же ты, парень, куда смотрел? "Па-
рень" улыбнулся мне, я - ему.
Что делать? По всем строгим инструкциям советским гражданам заграни-
цей повелевалось найти телефон, дозвониться до посольства, сообщить о
случившемся и вызвать сотрудника, знающего местный язык и законы, и
только тогда вступать в переговоры с местной полицией. Если же такой
возможности нет, то, как мне рекомендовал при собеседовании офицер гос-
безопасности, в этой стране сразу следует попытаться откупиться. Большим
плюсом было то, что за рулем сидел Ганеш, а не я, кроме того, сообразил
я, меня могло не быть в машине вообще, если же явится полиция, то поди
докажи, что ты - не верблюд и что скутерист въехал своим лбом в наш бок
по собственной воле.
Я вынул блокнотик, записал номер мотороллера, еще раз покачал голо-
вой, сел в машину, позвал Ганеша, спросил, имеет ли скутерист претензии
и, узнав, что нет, велел Ганешу двигать домой. Приехав, тут же позвонил
нашему старшему юрисконсульту, он же председатель месткома (профком -
это коммунисты, местком - профсоюз, ДОСААФ - комсомол) Жене Гусарову.
Он явился быстро, минут через двадцать.
Осмотрел машину.
Прошел со мной в кабинет.
- Так... - сказал он задумчиво. - В посольство я уже сообщил, там
сказали, что разбираться не поедут, поскольку за рулем был местный, но
вот то, что ты уехал с места происшествия... это очень плохо.
- Почему? - удивился и насторожился я.
- Выпить есть? - также сосредоточенно спросил Гусаров. - Давай по
граммульке, в тропиках без этого, сам знаешь...
Я сбегал на кухню мимо притихшей Ленки, достал из холодильника поча-
тую бутылку виски, содовой, прихватил орешки, жареный картофель.
Выпили.
Гусаров испытующе глянул на меня:
- Боишься - домой отправят в двадцать четыре часа?
Я пожал плечами.
- Ладно, вот только плохо, что ты с места происшествия уехал. И что
делать, ума не приложу... Налей-ка еще... Да содовой не шибко разбавляй.
Выпили.
- А в чем проблема-то, объясни, - осторожно попросил я. - Меня могло
и не быть в этой машине. Ехал Ганеш, в него мотороллер врезался, кто до-
кажет, что я там был?
- Ты всегда будешь причем, потому что хозяином машины "корпус дипло-
матика шестьдесят шесть номер такой-то" числится мистер Истомин, и если
твой скутенер, то бишь скутерист, заявит в полицию, то кругом будешь ви-
новат ты: стоял поперек дороги, устроил аварию, чуть не погубил челове-
ка, да еще с места происшествия удрал.
То ли жарко в декабре, то ли виски ударило в голову, но почувствовал
я себя неважно.
- Что делать, Жень?
- Что делать, что делать... Аж побледнел... Не знаешь как будто - на-
ливай!
Очередную порцию спиртного я не почувствовал - будто воду пил.
- Зови Ганеша, - распорядился Гусаров.
С Ганешем он еще раз подробно рассмотрел всю ситуацию.
- Значит, не врешь, - по-русски сказал он мне и улыбнулся. - Не оби-
жайся, Валерка, люди разные бывают, я имею ввиду и местных и наших доро-
гих соотечественников. Один такой дорогой, ну, свой в доску, хороший па-
рень и сбил человека да на шофера своего свалил, а тот в суд подал, еще
успел улететь наш виновник. А ты говоришь...
- Молчу, - сказал я.
- Грамотно... Значит так, ты пока налей, а я заявление в полицию сос-
тавлю, что тогда-то, то есть сегодня, в таком-то месте, во столько-то
нашу дорогую иностранную машину повредил мотороллер номер такой-то.
Признав свою вину, он уехал. Мы к нему не имеем претензий и готовы по-
нести нанесенный ущерб, но считаем своим долгом заявить уважаемым влас-
тям о случившемся. Согласен?
- Да.
- Как по-английски "будь здоров" будет?
- Чирс.
- Поехали.
Гусаров быстро и привычно написал заявление на бланке торгпредства с
золотым гербом Союза Советских Социалистических Республик. При этом ус-
пел рассказать, что мой предшественник Марченко попадал и не в такие пе-
реплеты, что по статистике раз в полгода или ты, или тебя...
Подписался, приложил свою визитку.
- Печать какая-нибудь есть?
- Есть. Моего офиса.
- Пришлепни. С печатью солиднее... Эх, жалко, бутылочка кончилась,
мне еще на дорожку надо бы принять... А то попробуй, с полицией разбе-
рись без пол-литра.
Я поставил печать и принес новую бутылку.
При виде ее Гусаров взбодрился.
- Совсем другое дело - сразу легче на сердце стало. Давай-ка по-быст-
рому, пока не началось. Анекдот этот знаешь?
- Какой?
- Мужик приходит в буфет и говорит буфетчице, а давайте, пока не на-
чалось, сто пятьдесят коньячку. Ахнул разом и говорит, а давайте, пока
не началось, еще сто пятьдесят. Опрокинул тем же манером, выдохнул и го-
ворит, а давайте, пока не началось, еще сто пятьдесят. Буфетчица спраши-
вает, а платить кто будет? Мужик говорит, ну вот, началось...
Ахнули разом и мы.
Гусаров вытер усы, поглядел на меня покрасневшими глазами, потом на
открытую бутылку, подумал, закурил и сказал решительно:
- Я вот что предлагаю, мне в таком виде... в полицию негоже, а вот
Ганешу в самый раз. Тем более, что он - участник происшествия, заинтере-
сован, чтобы его не трогали, и на своем тарабарском лучше им объяснит,
чем я на своем оксфордском с рязанским акцентом. Как считаешь?
- Как скажешь... - я уже с трудом понимал, насколько прав Гусаров,
усвоив только, что мне уготована роль бармена.
Опять позвали Ганеша, объяснили ему, он покивал курчавой головой,
взял уложенное в конверт заявление и ушел. Я же позвонил по внутреннему
Алене и попросил приготовить что-нибудь перекусить, несмотря на не очень
настойчивые протесты Гусарова.
Через полчаса Алена принесла в офис поднос с бутербродами, салат и
разогретые котлеты с картошкой. Гусаров галантно поцеловал ей ручку,
предложил свое место, но Аленка, сославшись на то, что у нее на плите
остался кипящий чайник, ушла.
Гусарова уже слегка развезло, но под закуску очередная порция виски
прошла легче.
- Это твоя первая долгая? - спросил Гусаров, подразумевая командиров-
ку заграницу.
- Первая.
- А я во второй раз. И сюда же. Многие сюда возвращаются по второму,
а то и третьему разу. Правда, климат не ахти, не всем по вкусу и здо-
ровью, зато платят прилично, камешки всякие, кожа, ткани, плохо ли? А ты
где еще бывал?
Я перечислил страны, куда повезло мне попасть на одну-две недели, в
том числе латиноамериканские.
- Когда ты там был?
- В семьдесят шестом.
- Тогда ты должен знать... - и Гусаров назвал фамилию Клочкова.
Да, я его знал, но не близко, вместе пришлось готовить и проводить
пресс-конференцию. Мужик хороший...
- Был. - закончил, как обрубил, за меня Гусаров.
- Как это был? Он же молодой еще... лет сорок-сорок пять?
- Угадал, в прошлом году ему пятьдесят исполнилось бы, а погиб он в
сорок шесть... да, как раз четыре года назад в декабре.
- Как это случилось?
- Наливай, расскажу... С одной стороны - нелепость, конечно, с дру-
гой, может и типично. Ведь это только со стороны кажется - заграница,
шмотки, машина, техника... а какова на самом деле, изнутри, жизнь нашего
брата, внешторговца? Кончил институт, начал работать, женился, детей за-
вел, стал то ли начальником цеха, то ли отдела, тут вроде бы фортуна
улыбнулась - разнарядка пришла или связи завел в райкоме, экзамены сдал
и... слушатель Академии Внешней торговли. Правда, на три года от своей
зарплаты сядешь на стипендию в двести рублей и учи международное право,
банковское дело, бизнес и экономику, да не по Марксу, а по Форду и Рок-
феллеру. Потом съездишь на практику и приедешь во внешнеторговое объеди-
нение на сто шестьдесят плюс десять процентов за язык. Очень не густо.
Единственный шанс поправить дела - уехать в долгую. Дождался своей оче-
реди, съездил, вернулся, дыры закрыл, а годы-то идут, дети выросли, а
тут предлагают в страну с влажным тропическим климатом, но начальником
отдела. Еще четыре года долой, только успел в жилищный кооператив всту-
пить, машину купить, а тут есть шанс в страну получше, и не просто так,
а уже замторгпреда... Вот так и Клочков. Я его лично знал по нашему
объединению и соседями мы были. Внешне у него вроде бы все есть, а в
долгах, как в шелках. Вот и повез он двух нужных людей в загородный рес-
торан "Русская изба". Сам за рулем своей "Волги". Приняли они там креп-
ко, такие люди могут принять на грудь... Вышли, со стороны сразу видно,
что не хухры-мухры, может это и погубило Клочкова. Баба какая-то стоит,
просто одетая. Елку на праздник не нужно, спрашивает. И то верно, какой
же Новый Год без елки? Баба говорит, елки небольшие, но пушистые, из пи-
томника, в село только надо заехать, здесь недалеко. Поехали, с шоссе
свернули и метров через сто застряли в снегу. Баба говорит, рядом тут,
сейчас позовем мужиков, они помогут, только боюсь одна, пусть меня
кто-нибудь проводит. Клочков вылез, за бабой пошел, а остальные в машине
остались. Ждали долго, пошли искать, а Клочков в поле лежит, топором за-
рубленный, без шапки ондатровой, все карманы вывернуты. Сам русский му-
жик, вышел из "русской избы" и погиб от русского топора. Суд был в Нем-
чиновке, я как юрист пытался помочь, да где там, разве на подмосковную
мафию управу найдешь? Как выяснилось, и мужик и баба эти просто ограбить
Клочкова хотели, а топором попугать, да не испугался он... Улики были
все налицо, но местный следователь дело запутал, и судья упирал на то,
что Клочков был нетрезв. Жену на опознание возили, кольцо золотое на ру-
ке у Клочкова было, а когда отдали хоронить, то кольца уже не было. Жена
не выдержала, с суда ушла. Рухнуло все в одночасье, шапке его ондатровой
позавидовали, а жил человек сегодняшним днем, может так и надо?.. Налей,
давай не чокаясь...
Вернулся Ганеш, сказал, что все в порядке, тем более, что он встретил
в полицейском участке своего дальнего родственника, который заверил, что
никаких дурных последствий для сааба не будет, если сааб подарит ка-
кой-нибудь сувенир типа календаря.
Появился повод выпить уже чокаясь, и, наконец-то, я ощутил облегче-
ние, стало безмятежно весело, Гусаров травил анекдоты, смешно изображал
торгпреда, ищущего вокруг себя очки, закинутые высоко на лоб, и мы звали
друг друга только Женькой и Валеркой.
В самый разгар нашего веселья Гусаров вдруг склонился ко мне и, хотя
в кабинете кроме нас никого не было, понизил голос:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44