алкоголь смывал остатки уко-
ров совести. Движение руки, решающее вопрос жизни и
смерти, было скорее делом случая, нежели обдуманного
выбора; каждому десятому или двадцатому можно было
даровать жизнь.

В нормальной социальной жизни трудно избежать си-
туаций, в которых приходится решать судьбу другого че-
ловека, либо в которых собственная судьба зависит от чу-
жого решения. Объем власти и степень социальной иерар-
хии, в общем, пропорциональны важности решения. Реше-
ние тем важнее, чем большего числа лиц касается и чем
большее влияние оказывает на их судьбу. Каждое реше-
ние, однако, если касается другого человека, отягощено
большой ответственностью. Можно даже поставить воп-
рос, в какой степени имеешь право брать на себя эту ответ-
ственность.

Те, кто решали на рампе вопрос жизни и смерти тысяч
людей, с большой вероятностью чувства ответственности
за их судьбу либо не имели, либо имели его в смысле нега-
тивном, как чувство ответственности за то, чтобы эффек-
тивно ликвидировать тех, кто по их понятиям были вы-

264

родками человечества. Следует, видимо, полагать, что они
страдали патологическим отсутствием воображения. Ина-
че, движение руки не было бы для них столь легким. Они
действовали на основе автоматизма: лишь бы больше, лишь
бы быстрее. х

Каждому случается решать судьбу другого человека
Эти решения не относятся к числу легких решений.
И потому в таких ситуациях весьма полезны разного
рода нормы, заранее определяющие, какое решение при-
нять в данных условиях; такими нормами для судьи яв-
ляются предписание права, для врача - знания в облас-
ти диагностики и прогноза, для учителя - совокупность
экзаменационных требований. Чем более бесспорным
должно быть решение, тем строже следует опираться на
нормы, исключая моменты субъективной природы, особен-
но эмоциональной. Тем самым решение перестает быть
собственным, а становится решением нормативным; это
значит, что любой другой человек, опирающийся на те же
нормы, принял бы идентичное решение. В этом смысле
справедливость слепа. Человек идеально справедливый
смотрит на человека, относительно которого принимает
решение, не своими глазами, но с точки зрения норм,
представителем которых является. Рассуждая подобным
образом, можно было бы прийти к абсурдному выводу,
что в ситуации па рампе человеком идеально справедли-
вым был врач СС, который слепо придерживался норм,
предписанных ему начальством: самые крепкие - в ла-
герь, остальные - в газовую камеру; из своего решения
он исключал все субъективные моменты, особенно эмоци-
ональные, и действовал, как автомат. Абсурдность такого
вывода, видимо, состоит в том, что нормальный человек не
способен к решениям абсолютно справедливым и не мо-
жет завязать себе глаза, как пресловутая Фемида. Решая
судьбу другого человека, он не может исходить только из
норм, но должен его видеть, вчувствоваться в него, вооб-
разить себе его ситуацию прошлую, настоящую и буду-
щую и т. д. Все психические процессы при этом протека-
ют с большой эмоциональной ангажированностью. Об

265

этом хорошо знает каждый учитель, врач и судья, т. е.
люди, профессия которых в большой степени связана с
принятием решений о судьбе других людей. Никогда даже
наилучший электронный мозг не заменит их в работе.

Пример врача СС при селекции на основе контраста
высветляет нам значение эмоционального фактора в при-
нятии решений, особенно касающихся других людей. Ос-
новным эмоциональным решением в отношении другого
человека является решение о приближении к нему или
отдалении. Абстрагируясь от различных чувственных от-
тенков, которые присутствуют в этих двух ориентациях,
можно определить их как основу симпатии, антипатии,
либо полного безразличия. Для врача СС евреи, которых
он селекционировал, были антипатичны или, в лучшем
случае, полностью безразличны, ибо так он был воспитан,
такие идеи были ему привиты. Он не видел в них людей,
они его не интересовали, разве что как объект якобы науч-
ных исследований или грабежа. Наверняка, в голове у
него даже случайно не возникала мысль о том, чтобы при-
близиться к ним, обменяться несколькими словами, узнать
о их переживаниях. Факт эмоционального отдаления су-
щественен в каждой военной пропаганде; до минимума
редуцируются контакты гражданского населения с вра-
чом, а его образ стремятся представить в самом черном
цвете. Также в самых близких отношениях, когда два че-
ловека, тесно между собой связанных, начинают друг от
друга отдаляться, утрачивают общий язык, перестают по-
нимать и интересоваться друг другом, это, как правило,
означает разрушение чувственного союза.

Врачам-узникам также не раз приходилось решать
вопрос жизни и смерти своих подопечных. Наверняка эти
решения были для них трудными. Однако избежать их
было невозможно; только немногим хватало лекарств, ко-
торые могли спасти их жизнь; не всех можно было спасти
от селекции и т. д. Приходилось выбирать, кого обрекать
на смерть, а кому дать возможность жить. Можно было бы
снова выдвинуть абсурдную аналогию, что они принимали
решения подобно врачам СС. Абсурдность такого предпо-

266

ложения основывается на том, что не учитываются разли-
чия в эмоциональной установке. Врачи-узники хотели
любой ценой помочь своим больным, даже тем, кого спасти
не могли, и вопреки своей воле вынуждены были обрекать
их па смерть. Для врачей СС больные были элементом
чуждым и безразличным, предназначенным раньше или
позже к ликвидации.

Все более быстрое превращение естественной среды в
техническую, свидетелями которого мы в нашем столетии
являемся, способствует техническому взгляду на человека,
т. е. тому, что все слабее видятся в нем человеческие черты
и все резче выступают атрибуты, связанные с эффектив-
ным функционированием социально-технической маши-
ны. Такой взгляд представляет, возможно, одну из наи-
больших опасностей современной цивилизации. Пример
врача на рампе, который являет собой крайнюю реализа-
цию такого взгляда, должен служить предостережением.

Другой вариант представляют те относительно немно-
гие узники, которые знали, что означает движение руки
врача СС. Многие из них были уже в таком состоянии
прострации, что принимали свою судьбу с безразличием,
были не в состоянии принимать какие-либо решения, а тем
более собраться с силами, чтобы казаться людьми здоро-
выми и сильными. Были, однако, и такие, у которых реши-
мость выжить побеждала истощение, болезнь, слабость и
сопутствующую им апатию. Они смогли мобилизоваться
и неслыханным усилием воли выпрямить свое измучен-
ное тело, пройти пружинистым шагом перед врачом СС.
Даже дети, проходя под взглядами эсэсовцев, поднима-
лись на цыпочки, чтобы коснуться головкой перекладины,
высота которой означала границу жизни и смерти. Не все-
гда, однако, была польза от этого огромного усилия, ибо от
случайности или от настроения <судьи> в большой степе-
ни зависело, шел ли человек в газовую камеру или ему
давалась возможность жить. Во всяком случае они прини-
мали условия экзамена; старались быть такими, какими
хотели видеть их палачи, т. е. способными еще к работе
номерами. Режим лагеря требовал, чтобы прежде, чем на-

267

ступит полное истощение и смерть, человек был сильным
и способным работать. Номер должен былдо конца ис-
правно функционировать; немецкое чувство порядка и
экономии не позволяло оставлять в живых номеров, не
пригодных уже для работы на благо Третьего Рейха.

Принятие модели поведения, определенного для узни-
ков создателями концентрационных лагерей, было первой
необходимостью лагерной жизни. <Вступительный цере-
мониал> был предназначен для быстрой ликвидации пре-
жней модели жизни и быстрейшего переключения на ла-
герную модель. <Вступительный церемониал> не был спе-
циальным изобретением организаторов лагерной жизни.
Он существует, разумеется, не в столь сильнодействующей
форме, в разных социальных институтах, особенно там, где
необходимо быстро приучить новых членов данного ин-
ститута к обязательным в нем нормам. Для этой цели не-
обходимо быстрое ослабление прежних моделей поведе-
ния, особенно тех, которые не соответствуют образцам,
обязательным для данного института, при одновременном
навязывании его собственных образцов. Типичный при-
мер - рекрутский период в армии. Однако не только в
армии приходится проходить через трудный иногда испы-
тательный период. То же самое происходит на новой ра-
боте, в новой школьной среде и т. п. Испытательный пери-
од тем труднее, чем более устойчивы поведенческие сте-
реотипы. С течением времени новые формы поведения ав-
томатизируются, осуществляются без обдумывания, следо-
вательно, без необходимости принимать решения, выпол-
нять или не выполнять действие или если выполнять, то
каким способом. Прежде чем это произойдет, необходимо
иногда длительное время для освоения новых форм.

Принятие новых форм поведения не всегда равнознач-
но их внутреннему принятию. Солдат может лихо салю-
товать своему начальнику, не всегда питая к нему уваже-
ние, выражением которого должно быть воинское привет-
ствие. Понятием конформизма определяется принятие
определенных норм без их внутренней акцептации. Со-
противление навязанной форме поведения с течением вре-

268

мени ослабевает, иначе оно парализовало бы научение и
исполнение нового действия. В гипнозе сфера чужой воли
больше, нежели собственной. Под влиянием внушения гип-
нотизера гипнотизируемый может выполнять действия, ко-
торые он не смог бы выполнить сам даже при наибольшем
усилии своей воли, например, повысить мышечное напря-
жение до абсолютной жесткости тела, управлять вегета-
тивной системой так, чтобы произвольно замедлять или
ускорять сердцебиение, сужать кровеносные сосуды и т. д.,
влиять на перцепцию: не чувствовать боли, не слышать, не
видеть или видеть и слышать то, что внушает гипнотизер,
активизировать следы памяти, которых в норме невозмож-
но вызвать, например, воспоминания раннего детства и
т.д. Тем не менее гипнотизер не может навязать того, что
совершенно противоречит воле гипнотизируемого, напри-
мер заставить кого-нибудь или себя самого убить.

В лагере большинство узников не принимало навя-
занных им норм жизни. Исключение составляли те, кото-
рые хотели уподобиться властителям лагеря, принимали
структуру их мышления и, как все неофиты, иногда пре-
восходили их в своем усердии. Вначале узники были
совершенно оглушены лагерной моделью жизни; этому
способствовал упоминавшийся <вступительный церемо-
ниал>. В этом состоянии оглушенности легче было вести
себя подобно автомату, делать то, что требовал лагерный
режим, отбросить привычки прежней жизни. Со време-
нем привыкали к зрелищам, которые раньше вызвали бы
ужас или отвращение; притуплялась также чувствитель-
ность к собственной боли и страданию. Многие действия
подвергались автоматизации; автоматически выпрямлять-
ся и сдергивать шапки при виде эсэсовцев, автоматически
становиться на перекличку, автоматически идти на работу
и т. д. Автоматизация была необходимостью. Нельзя было
задумьшаться по поводу того, что было приказано: сделать
или не сделать и как сделать; требовалось выполнять как
можно быстрее и правильнее то, что было приказано, иначе
грозило избиение и даже смерть.

269

Ситуация на рампе для узника была экзаменом, про-
веркой, способен ли он еще выполнять функции узника
лагеря, или у него дорога только в газовую камеру. Поэто-
му максимальным усилием воли он старался выдержать
этот экзамен. В каждом социальном институте существу-
ют экзаменационные ситуации, в которых проверяется
пригодность его членов к выполнению соответствующих
функций. Неспособные исключаются. В лагере исключе-
ние означало смерть.

Смерть, бывшая повседневной реальностью концентра-
ционных лагерей, вызывала необходимость быстрых ре-
шений, не было времени на обдумывание, какой путь выб-
рать, на размышление, что лучше, а что хуже. Нужно было
действовать быстро, так как колебание часто кончалось
смертью. Нельзя было ошибаться; неверное решение так-
же могло означать смерть; в подобной ситуации находит-
ся солдат во время боя; времени слишком мало, чтобы раз-
думывать и колебаться; большинство решений принимает-
ся автоматически, без полного участия сознания.

Угроза смерти изменяет временную перспективу чело-
веческой жизни. Обыкновенно будущее время растягива-
ется до необозначенного конца. Даже у людей старых или
тяжелобольных, конец жизни которых близок, этот факт
как бы не доходит до их сознания; у них имеется свобод-
ное пространство будущего времени. Это свободное про-
странство дает возможность перемещения; можно выби-
рать те или иные виды активности, можно ошибаться, ибо
ошибка еще может быть исправлена, есть время на колеба-
ния и принятие решений.

В ситуации угрозы жизни временная перспектива из-
меняется. Будущее время сокращается и благодаря этому
приобретает особую весомость и интенсивность. Близость
смерти обусловливает то, что решения становятся важны-
ми; ошибочные могут означать смерть, правильные - по-
беду над ней. Все другие, которые не относятся непосред-
ственно к борьбе за жизнь, становятся излишними. Проис-
ходит редукция форм поведения до основных, связанных с
борьбой за жизнь. Все, что составляло прежнее содержание

270

жизни и детерминировало прежние акты воли, выключает-
ся как незначимое. Никто в таких ситуациях не задумыва-
ется над вещами, которые в нормальной жизни иногда вы-
зывали бы головную боль.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46