- А вот и она! - закричал он, кружа ее по тесной веранде. - Моя красавица! Ну что, воробей? Как живешь? Дай-ка я на тебя погляжу!
Он осторожно поставил смеющуюся девочку и повертел ее из стороны в сторону.
- Красавица! Одно слово - лесная феечка! Сразу видно, питаешься только цветочной пыльцой да лунным светом! - Он притворно нахмурил брови: - Или мать не кормит?!
- Если ты заставишь ее съесть хоть кусочек мяса, небо в речку упадет, - недовольно проговорила Кориль и снова скрылась в кухне.
- Что, все еще не ешь мяса? - Симон пригладил растрепавшиеся волосы Няты.
- Терпеть его не могу. - Голос у девочки был тихий и глубокий.
- Ну и не надо, - с готовностью согласился Симон. - Не хочешь - и не ешь!
Он с улыбкой разглядывал племянницу. Братья ее, все пятеро, были похожи один на другого, словно горошины из стручка: черноволосые, крепкие, круглолицые. Нята же - русоволосая, тонкая, с длинными руками и ногами, с большими глазами, словно подернутыми дымкой. Мальчишки шумные и задиристые, а их сестренка существует будто в полусне, постоянно погружена в мысли и, кажется, видит то, чего не видят другие.
Сердце Симона сжалось от жалости, нечасто ему доводилось встречать людей, столь неприспособленных к жизни. Он подавил вздох, улыбнулся и поцеловал Няту в макушку.
- Я тебе обновки привез. Синюю юбку в полоску - все модницы в Доршате носят сейчас такие! - и кружевной передник, и кофточку с перламутровыми пуговицами, и что-то там еще… жена выбирала сама, уж она знает в этом толк! Нята улыбнулась, не отпуская его руки.
- Зимой пригодится, - обрадовалась Кориль, появляясь на веранде. Она уже сняла старый чепчик и воткнула в волосы высокий позолоченный гребень, подаренный братом. - Будет вечеринка, глядишь - и заприметит кто-нибудь.
Девочка быстро взглянула на мать, но промолчала. Симон снова уселся в кресло, Кориль принялась рассказывать брату деревенские новости. Нята помогала матери накрывать на стол, двигаясь быстро и бесшумно, как солнечный зайчик.
Едва они приступили к еде, как калитка снова стукнула. Нята бросила быстрый взгляд в окно и сжала губы.
- Смили пришел! - сообщила Кориль, тоже глянув в окно. - Вот обрадуется сейчас!
Симон имел большие сомнения, что Смили обрадуется его приезду, но выбрался из кресла и пошел на крыльцо, мимоходом потрепав племянницу по волосам.
Смили был весел и добродушен. Обнимая его, Симон уловил слабый запах вина и понял причину этого хорошего настроения.
- Весь день возился с этим проклятым забором! На пароме работы пока нет - осень! - сообщил Смили, стягивая рубаху и бросая на крыльцо. В присутствии Симона он всегда испытывал странную робость и старался скрывать это за болтовней и развязными шутками.
- Нята! - крикнул он. - Налей воды в умывальник!
Симон вернулся в дом и на крыльце столкнулся с девочкой - она спешила во двор с ведром воды. Смили, насвистывая, вразвалку направился к умывальнику: в дальнем углу двора, на чурбаке стоял глиняный таз, на деревянном гвозде висело старое полотенце. Нята шла следом, замедляя шаг, чтобы держаться от отца подальше. Симон прищурил глаза.
Маленький Нимур, сидя у него на руках, заливался смехом и дергал за волосы. Сестра рассказывала о поездке в соседнее село, а Симон, поддерживая разговор, время от времени поглядывал в окно. Нята налила воды в таз, Смили сказал что-то, она, не поднимая глаз, молча кивнула и торопливо ушла, захватив пустое ведро.
«Она стала бояться отца, - подумал Симон, качая малыша на руках и краем уха прислушиваясь к болтовне Кориль. - К чему бы это?»
И он пообещал себе, что не уедет, пока не узнает, в чем дело.
На следующее утро главный палач Доршаты проснулся поздно. Приезжая к сестре летом, он обычно спал во дворе под навесом, но сейчас ночи уже становились холодными, и Кориль отвела ему крошечную комнатку возле веранды.
Ни Смили, ни мальчишек в доме уже не было. Не было видно и Няты.
- Полощет белье на речке, - пояснила Кориль, наливая брату густую рыбную похлебку: по деревенской привычке Симон любил завтракать супом.
- Смили сказал, чтоб она обед ему принесла, а ее до сих пор нет. Пришлось Гритчена отправить.
Симон отломил кусок свежевыпеченного хлеба и потянулся за ложкой.
- С утра на реке пропадает, а надо еще крыльцо вымыть. И чего там полоскать-то? Пара рубах да мое платье, - с досадой проговорила Кориль. - Уже можно было управиться сто раз. Небось опять сидит да со своей козой обнимается или ракушки собирает. - Она покачала головой. - Каждый день - новые капризы! Теперь вот обед не хочет носить…
Симон, хлебая ароматную похлебку, задумался, не обращая внимания на бесконечные жалобы сестры. Весь вчерашний вечер он не спускал со Смили глаз. Теперь его беспокоило, замечает ли сестра взгляды, которые бросает ее муженек на девочку. Скорее всего, пока нет… и Нята, само собой, ничего не говорит матери, верно, стыдится.
Симон сдвинул брови.
- Ладно тебе, - сказал он, вытер пустую миску мякишем, отправил его в рот и поднялся.
- Что дальше с ней делать, ума не приложу. - Кориль вздохнула. - Какая-то она…
- Разберемся. - Симон чмокнул сестру в щеку, потрепал по голове Нимура и отправился на поиски Няты.
Он хорошо знал, где можно отыскать племянницу: прошлым летом она сама показала ему это место. Симон вышел через калитку в огороде, прошел берегом реки и возле старой развесистой ивы обнаружил корзину с мокрым бельем. Неподалеку бродила белая коза с намотанной на рога веревкой. Нята сидела на толстой ветке, которая росла невысоко над землей, почти невидимая среди листвы.
- Вот ты где! - Он остановился под ивой, разглядывая девочку, потом осторожно снял ее с дерева и опустил на землю. - Весу в тебе - меньше, чем у воробья, - заметил он. - Ничего не ешь, что ли? Чего делаешь?
- Белье полощу, - хмуро сказала Нята.
- Вижу. - Симон хмыкнул. - Не хочешь домой идти? И почему это?
- Ни почему, - сказала она, разглядывая свои босые исцарапанные ноги.
Симон уселся на старый вывороченный корень.
- Что-то ты сегодня неразговорчива, моя феечка, - усмехнулся он. - Ну да ничего, разберемся…
Нята села рядом, потыкала палочкой в песок.
- А сегодня вечером снова будешь рассказывать про До-ршату? Вчера Гритчен сказал, что обязательно поедет в город, когда вырастет. Только он заснул раньше всех, а я еще долго слушала! Ты про Драконьи скалы говорил. Где они находятся?
- Неподалеку от города. - Симон отогнал козу, которая, незаметно подкравшись, принялась жевать край его куртки.
- Это там держат узников в подводных темницах?
- Да, важных преступников, государственных изменников… Там наверху, на скалах - городская тюрьма. Кыш отсюда! - прикрикнул он на козу.
Нята поежилась:
- И они там сидят всю жизнь?
- Ну кто как. - Симон осторожно взял ее ладошку в руку, разглядывая тонкие пальчики с обкусанными ногтями. - Кто-то всю жизнь, кого-то казнят.
- Кто их казнит?
- Ну кто… палач, конечно. Кто ж еще. - Он покосился на козу: та уставилась на него желтыми нахальными глазами.
- Страшно… - протянула Нята.
- Кому страшно? Преступникам?
- И преступникам и палачу. Людей убивать.
- Палач не убивает, Нята. Палач казнит, - поправил Симон.
- Все равно…
Он вздохнул и легонько похлопал ее тяжелой ладонью.
- На Драконьих скалах раньше жили драконы?
- Говорят, жили, но давно. В летописях написано, что Доршата раньше была землей драконов.
- И куда они потом делись?
- Улетели на Восточный рубеж. Там теперь и живут. Так говорят.
- И никто их не видит?
- Ну кто же их увидит. Конечно, нет. Лет сто назад, говорят, Фиренц, хозяин всех драконов, прилетал в Доршату, на Совет Шести, но это легенды. Сказки и выдумки.
Коза сунула морду в корзину с мокрым бельем, и Симону пришлось встать, чтобы отогнать ее.
- Вот ведь упрямая скотина! - пробормотал он.
- Дракон прилетал? Люди не боялись его?
- Он же мог принимать облик человека. - Симон поставил корзину рядом с Нятой и снова уселся. - Драконом его никто и не видел. На Совет он являлся как человек, высокий светловолосый воин с зелеными глазами.
Он покосился на племянницу и толкнул в бок:
- Нята, закрой рот, а то ворона залетит! Девочка смущенно засмеялась.
- А теперь он не бывает в Доршате? - спросила она.
- Фиренц? Нет. У драконов, если они существуют, конечно, свои дела.
- Жаль. Жаль, если не существуют!
Симон засмеялся:
- Нята, драконы - это сказки! Вот у норлоков много таких легенд - о драконах. Будто бы норлоки встречались раньше с ними и даже дружили. - Он пожал плеча ми. - Может, и так, кто его знает. Норлоки-то живут дольше людей, стало быть, они и драконов помнят.
Нята задумалась.
- Я никогда не видела норлоков.
- Где ж ты их увидишь, в такой-то глуши. - Коза сунулась было к корзине, Симон погрозил ей кулаком. - Норлоки селятся на Побережье. Да и они не все дружили с драконами, а только Сульг. Фиренц был его другом. А может, и сейчас есть, кто их разберет…
- Кто это - Сульг?
- Военачальник норлоков. - Симон поднялся и отряхнул сухие травинки, налипшие на одежду. - Пойдем, Нята, мать нас потеряет.
- Ты его видел?
- Кого? Сульга? - Он взял корзину и двинулся по берегу. - Конечно. Видел несколько раз, в Доршате. - Симон оглянулся: коза медленно брела следом, явно улучая момент, чтобы поддать рогами. - Слушай, Нята, как ты управляешься с такой вредной животиной?
Ближе к вечеру заявился Смили, шумный, довольный чем-то, с мешком в руке. Кориль удивилась, что муж пришел раньше обычного, и поспешно вышла на крыльцо, держа на руках малыша. Симон во дворе колол дрова, легко орудуя тяжелым топором, Нята подбирала поленья и складывала под навесом.
- Я думала, ты до вечера будешь забор чинить. - Кориль сошла со ступенек и отпустила Нимура. - Что это ты принес? Откуда?
Смили довольно засмеялся и вытряхнул из мешка прямо на землю кучу мокрого тряпья.
- На берегу собрал. Пару дней назад выше по течению паром сорвался. - Смили поднял мокрую тяжелую ткань, выкрутил, отжимая мутную воду, расправил. Это оказался плащ, разодранный почти напополам. - Как раз гроза была, волны по реке ходили с наш дом, не меньше. Не знаю уж, как пассажиры паромщика уломали пересекать реку в такую погоду? Заплатили, верно, немало… А может, надеялись, что проскочат… Буря-то их как раз на середине реки и застала. Ну и вот… - Он бросил плащ на крыльцо, пошарил в груде вещей и вытащил сапог. - Паром-то сорвало, да о берег и разбило. Там, за деревней, два трупа на отмель вынесло. Народу-то много потонуло небось… Сколько их там на пароме-то было - никто не знает. И барахло на берег выкинуло. Да уж, нахлебались водички, дурачье… И куда торопились?
Смили покопался в тряпье и вытащил еще один плащ, темно-серый, с черной узорчатой каймой по низу.
- Ишь, какая шерсть хорошая. - Кориль пощупала мокрую ткань. - Дорогая, верно.
Симон воткнул топор в чурбак и подошел ближе.
- Воинский плащ норлоков Серого Замка. - Он посмотрел на черную кайму. - Это их узор.
- Ну и что? - Смили бросил плащ на перила крыльца, - Хозяин-то, поди, на дне реки. А нам все пригодится. - Он искоса быстро взглянул на Симона. - Мы люди небогатые.
Кориль наклонилась над кучей, перебирая мокрые вещи. Смили вытер ладони о штаны:
- Ладно, мне еще работу закончить надо. Приду сегодня поздно. Развесь-ка все, пусть просохнет хорошенько, - велел он жене. - Нята! Собери на кухне перекусить да молока принеси из погреба.
Смили вразвалку поднялся по ступенькам и скрылся в доме.
Симон проводил его взглядом, остановил Няту и взял у нее из рук глиняный холодный кувшин.
- Помоги-ка лучше матери, - проговорил он. - А молоко отцу я сам отнесу. Я как раз с ним потолковать хотел…
И он направился к крыльцу.
Кориль высунулась в окно. Возле развешанного мокрого белья стояла коза и задумчиво обнюхивала рукав рубахи.
- Нята! - с досадой крикнула Кориль. - Отгони козу! Ты что, не видишь, эта скотина опять жует белье! Привяжи ее!
Женщина проследила, как Нята привязала козу, и вздохнула.
- Неумеха, - пробормотала она.
- Ну перестань. - Симон сел к столу и налил чаю, заваренного с листьями мяты. - Не такая уж она и неумеха.
Кориль положила перед ним буханку свежего хлеба, испеченного с сушеной черной смородиной, придвинула тарелку с соленым маслом и ломтями мягкого деревенского сыра.
- Не знаю, Симон. Какая-то она… Кориль замялась, подбирая слова. - Мы относимся к ней, как к родной, ты же видишь. С той самой поры, как взяли ее совсем малюткой. - Она машинально передвинула тарелки. - Ну, ты помнишь, у нас со Смили долго не было своих детей… я думала - по моей вине. Я боялась, кто захочет жить с бесплодной женщиной? - Сестра говорила, не глядя на брата. - Мужчинам нужны сыновья. Потому и обрадовалась подкидышу. Ты же знаешь, есть такое поверье: если бездетная семья возьмет в дом подкидыша, то обязательно пойдут свои дети. Так все и получилось, через год после того, как подбросили Няту, родился Гретчен, а потом двойняшки Эшер и Юмас, через два года - Ронти, следом за ним - Нимур.
Кориль поглядела в окно: Нята, подоткнув серую выцветшую юбку, мыла крыльцо.
- Смили никакого различия между детьми не делает, любит ее как родную дочь, - добавила она с гордостью, не замечая, как похолодели глаза брата. - Хотя, по правде сказать, пользы от нее мало. Бестолковая, несмышленая… С малышами помогает да козу пасет.
- Ну и пусть пасет.
- Симон, ей уже пятнадцать лет! - с досадой проговорила сестра. - А ума у нее меньше, чем у десятилетней.
- Кориль, она просто немного не похожа на остальных, вот и все, - мягко сказал Симон.
- Да уж… Только кто ее возьмет замуж, такую?
Симон нахмурился.
- Что, уже есть кто-то на примете? - недовольно поинтересовался он.
Сестра затрясла головой:
- В нашей деревне ей жениха не найти. Парни на нее не больно-то смотрят.
- Вот и хорошо, - с облегчением проговорил Симон.
- Что ж тут хорошего, если девица в пятнадцать лет сидит у родителей на шее? - кисло спросила Кориль.
Симон задумался, глядя в окно. Сестра просеивала муку на лепешки, малыш ползал у ее ног, зажав в кулачке ложку.
- Я вот что думаю, - он похрустел пальцами - дурная привычка, за которую его постоянно ругала жена. - Сидит на шее, да… Может быть, мне забрать ее в Доршату?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48