Потом так же неожиданно скинхи снимались с места и брели дальше.
Сульгу никогда не доводилось слышать о том, чтобы они становились оседлыми, однако Кейрана, похоже, жила в Брере довольно давно.
- Это Джанак, - сообщила Мада, волнуясь и заливаясь нежным румянцем. - Он из охраны каравана, что пришел в город сегодня утром. Переночует у нас… на постоялых дворах сейчас многолюдно из-за праздника.
Старуха понимающе усмехнулась и кивнула. Звякнуло украшение на ее шее - ожерелье из тусклых медных монет таких же старых, как и сама скинха. Она тряхнула моток ниток, пряжа легко заскользила меж сухих пальцев.
- Как тебе наш город, Джанак? - вежливо поинтересовалась бабка. - Понравился?
Сульг с беспокойством поймал на себе очередной быстрый и цепкий взгляд.
- Я еще мало, что видел в Брере, - осторожно ответил он. Старуха снова кивнула и обратилась к внучке:
- Нами принесла молоко. - Она кивнула на глиняный горшок, что стоял на ступеньке крыльца. - Убери в погреб.
- Нами - наша соседка, держит коз, торгует на базаре молоком, а если что не продаст - отдает нам, - пояснила Мада. - За полцены.
- Говорила, был какой-то переполох на базарной площади, стражники всех покупателей разогнали. Что там произошло? Нами болтала, что видела солдат из Доршаты.
Мада присела на скамеечку возле кресла. Сульг опустился на ступеньку крыльца, поглядывая на молодую женщину.
- Всякое болтают! Слышала, что в город забрели виры! - Глаза ее расширились. - И начали, говорят, превращаться в людей! Прямо на площади! Народ - бежать! Ужас что! Это Дасита рассказывает, мы белье вместе полоскали. А у нее брат сам все это видел! Собственными глазами!
Бабка скептически хмыкнула, не поднимая глаз от мотка пряжи.
- Таких врунов, как ее братец, еще поискать надо, пробормотала она себе под нос.
- Один из них стал Великим норлоком, вот что было! Дасита говорит, убили одного оборотня, а другой-то ходит в городе! Прячется! - Мада отбросила с лица прядь тяжелых волос, покачала головой. - Это брат ее так говорит! Ужас что!
Бабка фыркнула:
- Как это вир мог стать Великим норлоком? Чтобы взять эту личину, вир должен был его коснуться! Что, Великий норлок в Брере?!
Сульг бросил быстрый обеспокоенный взгляд в ее сторону: старая карга соображала гораздо быстрее, чем внучка. Подошел серый одноухий кот, уселся возле кресла и подозрительно уставился на норлока.
- Говорят, видеть вир - к большому несчастью! К голоду или к болезни какой. Чума или лихорадка поразит Брер, вот что будет из-за вир! - убежденно продолжала Мада. - Дасита говорит…
- Глупости! - сердито отрезала старуха. Она взглянула на Сульга: - У нас тут народ доверчив, верят всяким россказням. Сейчас хоть торговый люд да караванщики приезжают, а до войны Брер рыбацким поселком был. Три улицы да базарная площадь.
Она распутала узел и принялась сматывать пряжу в клубок.
- Хотя после войны с Кадгаром кого только тут не было… Ты-то не воевал, Джанак? - небрежно поинтересовалась старуха.
- Последняя война была тридцать лет назад! - Мада засмеялась и придвинулась к Сульгу ближе, касаясь его плечом. - Он, наверное, был тогда еще ребенком!
- Тридцать два, - поправил Сульг. - И Доршата с тех пop не воюет. Так, стычки на границах… О последней войне только рассказы старых воинов слышал.
- Должно быть, интересно услышать все из первых уст, а то менестрели вечно все переврут, - согласно кивнула бабка. - Что ж они рассказывают… Джанак?
Сульг пожал плечами.
- Разное, - неохотно сказал он.
У него не было никакого желания говорить со старухой-скинхой про кадгарскую битву. Но против воли тут же всплыл в памяти далекий летний день, жаркий уже с утра, запах нагретой на солнце травы, громкий стрекот кузнечиков, раскаленный воздух, превратившийся над холмами в прозрачное марево. Плыли над травой кадгарские лучники на поджарых степных лошадях, в непривычных глазу легких кольчугах в виде халатов, в островерхих шлемах с хвостами. Пестро оперенные стрелы разом взвились в воздух, осыпавшись с неба смертоносным дождем, глубоко вонзаясь в подставленные щиты: лучники пытались выманить норлоков с возвышенности на равнину.
Сульг, знакомый с тактикой кочевников по прошлой войне, ждал, стиснув зубы: теперь последует конная атака, стремительная и яростная, как весенняя гроза. Лавы будут следовать одна за другой, ослабляя и выматывая противника, пока, наконец, не настанет черед вступить в бой тяжелой коннице Кадгара - и эта атака станет решающей. Внезапно лучники пропали, сгинув меж зеленых холмов. Показались ряды всадников, спокойно выстраивающихся боевым порядком, в их страшном неторопливом спокойствии угадывалась зловещая уверенность в победе.
Мгновение - и две лавины понеслись навстречу друг другу, обгоняя горячий ветер.
Мада прерывисто вздохнула. Она сидела на ступеньке веранды, подперев рукой горячую щеку, и не сводила глаз с гостя. Во взгляде ее читалось жадное нетерпение.
Старуха взглянула на внучку, еле заметно усмехнулась и снова принялась сматывать распутанные нитки в клубок.
- Унеси-ка молоко в погреб, пока не прокисло, - велела Кейрана. - Да окошко там закрой, кот вчера опять сливок обожрался. И как не треснет…
Мада не посмела ослушаться бабку - неохотно поднялась и пошла во двор, покачивая бедрами, - чувствовала на себе чужой взгляд.
Внезапно за калиткой послышались громкие голоса. Сульг потянулся за ножом для лучины, воткнутым в пол рядом с перилами, и незаметно передвинул ременную петлю на заспинных ножнах, в которых покоился невидимый Меч Фиренца. Теперь, чтобы выхватить клинок, хватит и мгновения. Он подобрал с земли палочку и принялся ее выстругивать. Голоса приближались. «Четверо», - отметил про себя Сульг.
- Соседи возвращаются, - как бы между прочим пояснила бабка. - Навеселе… ну да на то он и праздник. - Она бросила в корзину клубок и потянулась за мотком пряжи. - Так как, говоришь, зовут тебя?
- Джанак, - спокойно ответил он. - Я из охраны каравана, прибыл сегодня утром.
Старуха глянула блестящими черными глазами и кивнула:
- Хорошо, Джанак. - Она помолчала, встряхнула моток с пряжей и добавила вполголоса: - Можешь называться любым именем, каким хочешь.
Сульг отбросил палочку и воткнул нож в доски крыльца.
- А что тебя не устраивает? - тихо спросил он.
Старая скинха бесстрашно встретила взгляд ледяных глаз.
- Ты норлок, - проговорила она тихо. - А я никогда не слышала, чтобы норлоки вербовались в охрану кадгарских караванов.
Нож, закрепленный на правой руке Сульга, скользнул в ладонь. Норлок бросил короткий взгляд во двор: Мада загоняла в сарай кур. Старуха и внучка - этих двоих никто не хватится до утра…
Кейрана усмехнулась.
- Погоди, не торопись убивать меня, - сказала она. - Послушай, что я скажу. Я - скинха. Дела, которые творятся в городе, меня не касаются.
- Думаешь, этого достаточно, чтобы остаться живой? - процедил Сульг.
Кейрана надменно вскинула голову:
- Скинхи не выдают гостей своего дома! Мы умеем держать язык на привязи. И ты, норлок, это знаешь!
Сульг помедлил, потом еле заметно кивнул: законы гостеприимства для скинхов были святы. Однако убирать кинжал он не торопился.
- Как ты догадалась?
Старуха завозилась в неудобном кресле.
- Я видела норлоков. - проговорила она. - Помню их.
- Была в Доршате?
- В Акриме, во время битвы с Кадгаром. - Кейрана откинулась на жесткую заскрипевшую спинку. - Тридцать лет назад. Мне тогда только стукнуло сорок, у меня было пятеро детей. Троих из них кадгарцы убили. И моего мужа и брата… да почти всех наших… Их лучники стреляли в нас, безоружных, ведь скинхи - не воины, хотя наши мужчины умеют держать оружие в руках. Те, кто уцелел, прятались вместе с местными жителями в камышах, возле реки… пока кто-то из кадгарцев не догадался поджечь сухие заросли. За камышами было маленькое болото, два дня я стояла там по горло в воде вместе с другими женщинами… Эти два дня показались нам вечностью… А потом в Акрим подошли воины Серого Замка.
Старуха снова потянула нитку пряжи. Лицо ее было задумчивым.
- После того как они отбросили кадгарцев, в городе все говорили о Сульге и его норлоках.
Кейрана кинула моток красной шерсти в корзину, стянула с табурета вязаную шаль, укуталась поверх одеяла и вздохнула.
- Ты не хотел сейчас вспоминать об этой битве. - Она кивнула. - Но когда говорил, то рассказывал так, словно видел все своими глазами. Наверное, так оно и есть… - пробормотала она. - Если бы кадгарцы не уничтожили тогда наш род, я никогда бы не стала оседлой. Мне не по сердцу жить, как курица в курятнике. Но тогда, с двумя младенцами… куда мне было деваться? - В голосе старухи звучала горечь. - Пока я добралась до Брера, один из малышей умер…
Она стиснула руки под шалью, вздохнула, отгоняя невеселые воспоминания, и снова взглянула на Сульга, прямо и твердо.
- Ты можешь меня не опасаться, норлок. Знаю, вы людям не доверяете, но я и не прошу о доверии. Не бойся нас. Норлоки не обращаются за помощью к людям, а тебе пришлось. Ты ведь не случайно оказался на пути у моей внучки? По губам старухи скользнула быстрая усмешка. - Соседка, что приносила молоко, говорила, что город перевернули вверх дном, кого-то ищут. Но мне нет до этого дела, - повторила она. - Кого бы ни искали стражники, сюда, в наш дом, они не заглянут.
Сульг колебался, не спуская с нее глаз.
- Скажи своей внучке - пусть не болтает, что у вас кто-то ночевал. Солдаты церемониться с вами не станут.
Скинха кивнула:
- Хочешь сменить одежду? Ты не очень-то похож на тех, кто охраняет караваны. Дорогой плащ, серебряная застежка с эмалью - вряд ли это по карману простому воину. Да и руки у тебя слишком холеные для наемника. Они, конечно, привыкли к мечу. - Старуха отважно взяла норлока за руку, перевернула ладонью вверх и провела пальцем по мозолям. - Но, думаю, тебе не приходится зарабатывать им на жизнь. Поищу кое-какие вещи… остались от мужа внучки, он был рыбаком, утонул три года назад. Туда ему и дорога, к слову сказать… терпеть не могу мужчин, у которых в жилах вода вместо крови! Ютин был пониже тебя ростом, но в плечах чуть шире… Его плащ тебе впору придется.
Она откинула одеяло, шаль и с трудом поднялась из кресла. Сульг увидел, что скинха невысока, ростом ему по грудь, хотя, сидя в кресле, казалась высокой. Очень медленно Кейрана распрямилась, морщась от боли и тяжело опираясь о перила веранды, поковыляла к двери, ведущей в дом.
- Знаешь, норлок, чем отвратительна старость? - пробормотала она. - Собственное тело предает тебя, хотя душа еще молода.
Сульг проводил Каерану взглядом и покачал головой. Скинха здесь, в Брере… ну и ну… Маленький, гордый и независимый кочевой народ, который разметала по Доршате последняя война…
Он вернул кинжал на место, закрепив на руке. Серый кот продолжал глядеть на норлока прищуренными желтыми глазами.
Сульг проснулся, когда за окнами еще брезжил серый полумрак и ночь только-только переходила в рассвет. Некоторое время он лежал, не двигаясь, чувствуя рядом тепло чужого тела. На скамье около кровати неярко мерцал невидимый меч Фиренца. Норлок осторожно поднялся и оделся, быстро и бесшумно. На полу под дверью лежал свернутый потертый плащ из грубой черной шерсти, который с вечера приготовила Кейрана. Взамен он оставил свой, старуха пообещала припрятать его и продать, когда переполох в городе уляжется и патрули Белого Дворца покинут Брер. Сбежав по ступенькам крыльца, Сульг пересек двор, оглядевшись, выскользнул на улицу, осторожно прикрыв за собой калитку, и тут же забыл о женщине, которая еще спала в постели.
На небе только-только начинал разгораться неяркий рассвет, но окраина Брера уже проснулась. По грязной улице, шедшей круто вверх, медленно тащилась тележка молочника, ее обгоняла другая, нагруженная ворохом пестрых осенних овощей. Из маленькой пекарни в полуподвале пахло свежевыпеченным хлебом. В отворенное настежь оконце было видно, как два пекаря месят тесто, вывалив его на большой стол, а мальчик-помощник снимает с противня круглые румяные булки. Сульг шел, держась ближе к домам, узнавая улицы, которые подробно описывала вчера старуха-скинха. Навстречу спешили хмурые не выспавшиеся люди, никто из них не обращал на норлока никакого внимания. Главные улицы, что вели к центральным воротам города, скорее всего, уже прочесывала городская стража, и Сульг не собирался там показываться. Кейрана говорила, что простой люд - ремесленники, крестьяне, молочники, огородники из пригорода - к главным воротам не подходили, ими пользовались купцы, богатые караванщики и городская знать. Народ попроще покидал Брер через Озерные ворота, сразу за которыми начиналась пригородная деревня, небольшая, всего в несколько улочек, с мастерскими, небогатыми лавками и убогими лачугами городских нищих. Старуха-скинха присовокупила, что завтра рано утром там, конечно же, будет настоящее столпотворение: как всегда, в последнюю ночь праздника вино льется рекой и множество народу веселится до утра, а с рассветом гуляки, не проспавшиеся, с тяжелым похмельем, потянутся домой, за городскую стену. Сульг надеялся, что досматривать на Озерных воротах сегодня будут не особенно тщательно, вряд ли стражники станут выпускать целую толпу раздраженных людей по одному.
Он свернул на другую улицу и прибавил шаг. Застучали по камням колеса: навстречу ехала тележка, заставленная мокрыми корзинами. Потянуло запахом свежей рыбы, тины и озерной воды. Сульг посторонился, пропуская повозку, и тут же выругался сквозь зубы, столкнувшись с девушкой, торопившейся навстречу. Та негромко пробормотала что-то и подняла сердитые глаза.
- Что, не видишь, куда идешь? - с досадой бросила она, отряхивая коричневый плащ, измазанный брызнувшей из-под колес грязью. Девушка вытерла лицо ладонью, мельком бросив безразличный взгляд на норлока и вдруг замерла. Сульг увидел, как ее глаза внезапно расширились, и она отпрянула так резко, словно увидела собственную смерть. В следующую секунду девушка уже стремглав бежала вниз по узкой улице. Норлок бросился следом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48