— Зачем мне знать, что кому-то охота поговорить с ней, — медленно проговорил Сэнд. — Я никогда раньше тебя в глаза не видел да и слыхом о тебе не слыхал.Возможно, он говорил правду.— Вы слышали что-нибудь о парне по имени Браун Торн, который был убит в Лос-Анджелесе? — спросил я.— А, об этом. Угу. Слыхал. — Он нахмурился. — Так ты, должно быть, тот самый сыщик, который имеет отношение к этому дельцу.— Вот вы и вспомнили. Но отношение к этому «дельцу» имею не только я. Некоторые чиновники профсоюза грузоперевозчиков тоже приложили руку — избили этого парня, а потом пристрелили.Наконец Сэнд разомкнул сложенные на груди руки, сплел пальцы и положил руки на стол прямо перед собой. Потом перегнулся ко мне через стол, говоря:— Не треплись попусту, мистер. Ты, вероятно, и понятия не имеешь, что такое настоящие неприятности. Поэтому фильтруй базар! — Он свирепо посмотрел на меня. — Зачем это тебе понадобилось разговаривать с моей женой?Редко случается встретить человека, которому так и хочется вмазать по физиономии. А это был как раз такой случай. Но я заставил себя сосчитать до десяти, закурил сигарету, затянулся.— Я разыскиваю доктора Фроста, — сообщил я. — Возможно, миссис Сэнд известно что-то, что сможет облегчить мою миссию.— Я не знаю, где она сейчас.— А как насчет Честера Драма?— Какого еще Драма?— Похоже, он с вами общается. Или с миссис Сэнд?— Он не работает на меня, Скотт. Я не пользуюсь услугами таких, как ты... или Драм. Мне не нужны любители подсматривать в замочную скважину.— Так, значит, вы не имеете понятия, где сейчас может находиться доктор Фрост?— Нет, ни малейшего.— По крайней мере, вы признаете, что знаете, кто он такой, не так ли? Ведь это не секрет, верно?— Тебе самому, черт возьми, прекрасно известно, что он — отец моей жены!— Да. А кроме того, он один из тех парней, которые готовы растерзать вас в ходе публичных слушаний на следующей неделе.Сэнд заскрежетал зубами:— Никто не собирается меня терзать.На моей сигарете образовался длинный столбик пепла. Пепельницы в моем поле зрения не оказалось. Поверхность письменного стола Сэнда была абсолютно свободной, если не считать телефонного аппарата.— У вас имеется пепельница? — поинтересовался я.— Нет. И не сыпь пепел на ковер.Не часто мне приходилось дважды считать до десяти. Но я не бросил окурок, а пепел стряхнул в манжету своих брюк.Потом сказал:— Вы неправильно истолковали мои слова, Сэнд. Я слышал, что желающих разделаться с вами полно. Кроме Фроста и Хартселла, например, имеется еще некий Джон Рейген с побережья.Губы его скривились.— Этот... — он выплюнул нелицеприятный эпитет. — С ним покончено, даже если он еще не знает об этом!Я добродушно улыбнулся Сэнду:— Определенно ему это еще не известно. В действительности же, судя по всему, Рейген собирается занять это место сразу после отставки и падения Майка Сэнда.Он припечатал меня взглядом. Это был один из тех взглядов, которым человека пронзают насквозь.— Не будет никакой отставки и падения Майка Сэнда!— У меня создалось такое впечатление, что этой отставки ждут с нетерпением... даже тут. Аббамонте, например.Сэнд хотел было что-то сказать, потом его веки опустились еще ниже, и он продолжил безразлично:— Аббамонте освободил меня от большой рутинной работы. Я не могу сам вникать в каждую мелочь. Он — надежный, преданный «Братству» человек. Он — моя правая рука.Его слова прозвучали так же фальшиво, как любые заверения Кремля. «Сэнд чуть было о чем-то не проговорился», — подумал я. Поэтому решил его подколоть.— Конечно, — сказал я, — такой же преданный, как и Рейген.— Я займусь Рейгеном и всеми остальными.— Включая Хартселла и Фроста, я полагаю.— Эта ничтожная комиссия меня абсолютно не волнует. Рядовые члены знают, что я для них сделал. Я оставлю свой след в истории.— Наверняка. И получите пятьдесят лет тюрьмы.Его голос стал предательски ласковым:— Я всегда действовал исключительно в интересах рабочих. Чтобы у них был прожиточный минимум, достойные условия работы...— Не забудьте взрывы, шантаж, вымогательство, инспирированные забастовки, убийства. Прожиточный минимум, говорите? Достойные условия работы?Сэнд так сильно сжал сплетенные пальцы рук, что пара суставов тихо хрустнула, словно кому-то свернули шею.— Ты начинаешь мне чертовски надоедать, Скотт. Вот что я тебе скажу: если для того, чтобы защитить права трудящихся, потребуется применить силу, то я это сделаю.— Ну вот, опять вы о правах трудящихся! А как насчет их бесправия, Сэнд? Как насчет права трудящихся жить, не платя таким мерзавцам, как вы и Рейген?И тут он взъярился.— Вон! — заорал он. — Или я тебя выброшу!Вид у него был такой, словно он и впрямь готов был это сделать.Поэтому я сказал:— Я уже слышал нечто подобное от Аббамонте. Я-то пришел сюда, чтобы встретиться с боссом, а меня привели к нему. Похоже, именно он тут всем заправляет, а не вы, Сэнд. Из разговора с Аббамонте у меня сложилось впечатление, что вы тут нечто вроде лакея при нем.Сэнд уставился куда-то мимо меня.— Сукин сын! — сказал он. Он поднес руку к челюсти и погладил рубец, потом коснулся его еще раз. — Сукин сын! — повторил он. — Пусть думает, что он тут всем заправляет. Но когда начнутся слушания, его может здесь вообще не оказаться...Неожиданно Сэнд осекся, вскинул голову и метнул на меня свирепый взгляд. Я заметил, как его темные глаза наливаются гневом. Он вскочил с кресла, быстро обошел стол и остановился возле меня. Не долго думая, схватил меня за предплечье и крепко его сжал:— Выбирай, Скотт! Самостоятельно или с моей помощью ты немедленно отсюда уходишь!— Отпустите меня, Сэнд.Его пальцы еще сильнее впились в мое предплечье. Короткий окурок моей все еще тлеющей сигареты находился в моей свободной руке. Не знаю, как это получилось, но Сэнд коснулся его запястьем. Он завопил, отдернул руку и сжал ее в кулак.— Не делайте этого, Сэнд. — Я встал. — Мы же почти договорились, дружище.Он не сдвинулся с места. И все еще раздумывал, когда я повторил:— Не делайте этого. Подумайте о том, как сильно я порадуюсь. Подумайте о репортерах, которые придут брать у вас интервью в больнице.Он закусил нижнюю губу и не сводил с меня разъяренного взгляда. Но правой руки не поднял.— Надежный, преданный человек, да? — сказал я.Его лицо застыло, словно быстро схватывающийся цемент.— Ты все не так понял, ничтожество. Ты все понял неправильно.Я-то высказал все, что хотел. А Сэнд явно сказал больше, чем намеревался. Я пошел к двери и вскоре оказался в коридоре. Я так и не узнал, где находятся миссис Сэнд и Чет Драм, но тем не менее мой визит сюда оказался не напрасным.По пути я заглянул в кабинет Таунсенда Хольта. Тутси сказала мне, что за связи с общественностью теперь, когда Хольт убит, отвечает барышня по имени Хоуп Дерлет, однако кабинет был пуст. В книжном шкафу у стены я нашел телефонный справочник. В нем значился только один Дерлет — Чарли. Я поднял трубку телефона, стоящего на столе. Тут же ответил женский голос:— Да?Телефонистка. Я повесил трубку. Мне не хотелось, чтобы мой разговор шел через телефонную станцию «Братства». У меня возникло желание оказаться подальше от него, и как можно быстрее.Такси меня все еще ждало. И снег все еще продолжался.Пока такси отъезжало, из дверей здания профсоюза грузоперевозчиков вышел Сэнд. Он шел торопливо, короткие ноги двигались словно поршни, голова опущена. Он даже не заметил такси, выбрался на тротуар и повернул направо.Я велел шоферу следовать за ним. Сэнд прошел пешком пару кварталов, подошел к платной телефонной будке за гаражом и набрал номер. Он разговаривал около минуты, потом резко повесил трубку и снова отправился к зданию профсоюза грузоперевозчиков. Это мне показалось несколько странным. Я сказал шоферу, куда теперь ехать.Дом, где жил Дерлет, находился в нескольких кварталах от штаб-квартиры профсоюза грузоперевозчиков. Я одолел три лестничных пролета и принялся искать нужную мне квартиру.Наконец я ее отыскал. И был немало удивлен, обнаружив сидящего перед дверью полицейского в форме.Я предъявил ему свое удостоверение и осведомился, почему квартира охраняется.Охранник, ознакомившись с моим документом, вернул мне его и сказал:— Хартселльская комиссия охраняет мисс Дерлет в связи со свидетельскими показаниями, которые ей предстоит дать на следующей неделе.— Свидетельские показания? И в чью же пользу?— Она намерена свидетельствовать в пользу Хартселльской комиссии.Отлично. Значит, мы с Хоуп Дерлет по одну сторону баррикад. После бесед с мерзавцами из штаб-квартиры «Братства» я испытал огромное облегчение.— Ничего, если я переброшусь с ней парой словечек?— Можете позвонить и спросить у нее самой.Я позвонил. Мгновение спустя я услышал за дверью быстрые, легкие шаги. Дверь распахнулась. И я внезапно забыл о снеге на улице и пожалел, что не прихватил с собой еще один костюм, чтобы иметь возможность переодеться. Я был весьма огорчен своим внешним видом.Передо мной стояла темноглазая брюнетка, чрезвычайно привлекательная.Фигурка у нее — лучше не бывает, одета в бледно-голубую блузку, темно-синюю юбку, капроновые чулки и синие туфли на высоком каблуке. Похоже, ей нравится синий цвет. И мне он тоже начинал нравиться. Улыбка у нее приятная, и, когда она улыбалась, губы не теряли красивых очертаний. И тело у нее на редкость гибкое, что было отчетливо видно, когда она двигалась.Девушка улыбалась, открывая дверь. Но как только увидела меня, улыбка мгновенно исчезла с ее лица. Видимо, она надеялась увидеть кого-то другого.Я широко улыбнулся, воскликнув:— Как мне повезло!— Неужели? — холодно ответила она.— Еще бы! Ведь я нашел вас. А мне было известно только одно — что Хоуп Дерлет дома. Вы, я надеюсь, и есть Хоуп?Она снова улыбнулась, и губы ее красиво изогнулись.— Да, я.Мне нравилась ее улыбка. Как и все остальное у этой милашки.— Мое имя — Шелл Скотт, — сказал я. — Был бы очень признателен, если бы вы согласились побеседовать со мной. Ничего, если я войду?Девушка бросила взгляд на охранника:— Ничего.Я вошел, закрывая за мной дверь, она слегка нахмурилась и сказала:— Шелл Скотт? Я уже слышала это имя.«Еще бы!» — подумал я, но сказал:— Похоже, мое имя передается тут из уст в уста. Все, с кем я здесь встречался, оказывается, наслышаны обо мне — и все морщились, словно у меня какая-то неизлечимая болезнь и они боятся заразиться. Пожалуйста, хоть вы не хмурьтесь.— И кто же морщился? — спросила Хоуп.— Например, некая шишка на ровном месте — Аббамонте.Реакция была именно такая, какой я и ожидал. Если Аббамонте косился на меня, она должна улыбаться. И я добавил с надеждой:— И двое мерзавцев, некие Ровер и Очкарик. Они меня просто ненавидят.Хоуп ответила мне улыбкой:— Ну, тогда с вами наверняка все в порядке. Давайте присядем на диван.Боже, все складывается замечательно! Я, чрезвычайно довольный, направился к дивану. Вашингтон при ближайшем рассмотрении оказался не таким уж и паршивым местом. И у меня возникло ощущение, что я начинаю его узнавать. Мы уселись, и я сказал:— Морти тоже меня ненавидит. Но больше всех — Майк Сэнд. Меня ненавидят все.Хоуп хихикнула:— Не ищите моего сочувствия, мистер Скотт.Это было сказано непринужденно и беспечно.— Шелл.— Шелл. Зачем вы хотели со мной встретиться?— Ну, по нескольким причинам, мисс Дерлет. — Я сделал паузу в надежде, что она попросит называть ее Хоуп, но этого не произошло. — У меня сложилось впечатление, что вы не в восторге от тех мерзавцев, имена которых я назвал.— Не в восторге.— В Лос-Анджелесе имеется еще один поганец по имени Джон Рейген, — сказал я.Естественно, она знала о Рейгене и кивнула в подтверждение моих слов.— У меня с этим человеком возникли трения, и, как я понял, он связывался совсем недавно с вашим непосредственным начальником Таунсендом Хольтом, верно?Хоуп кивнула, и я продолжил:— Поскольку вам это известно, я надеюсь, вы сможете изложить мне смысл этих переговоров. Прежде всего меня интересует беседа, состоявшаяся в прошлый понедельник, когда Хольт звонил Рейгену.Теперь девушка, казалось, насторожилась.— Буду вам признательна, если вы объясните мне, почему вас это так интересует.— Ну, полагаю, Рейген обрадовался бы, если бы Таунсенда убрали. Его и парня по имени Драм. Все так складывается, что...— Что?! — Ее темные глаза неожиданно расширились. А на лице появилось очень странное выражение. — Что вы сказали?— Я сказал, Рейген, вероятно, был бы...— Нет, о Чете... Драме. Что вы сказали?— А, о Чете Драме. Вы с ним знакомы? Я отдал бы коренной зуб, чтобы найти этого парня. Где он сейчас?— Он не сказал, — поспешно заговорила Хоуп. — С ним... все в порядке, не так ли? Он не... не ранен?Здесь что-то не так, решил я.— Пока нет, — медленно заговорил я. — Но я с ним так и не встретился. А что, Чет по уши увяз в этом дельце? И не говорите мне...Она перебила меня.— У меня такое впечатление, что вы не слишком почтительно относитесь к мистеру Драму, — сказала Хоуп со зловещим спокойствием.— Как могу. В конце концов, он...— Уходите сейчас же! Лучшего человека, чем Чет, не существует на свете! — Голос ее сделался более высоким и звонким. Она вскочила с дивана, приняла высокомерную позу и продолжала: — Вам повезло, что его сейчас здесь нет.— А может, это ему повезло...— Эй, вы! Пришли сюда без приглашения да еще пытаетесь заставить меня отвечать на всякие заковыристые вопросы! Не удивительно, что Аббамонте вас невзлюбил!Хоуп даже топнула при этом ногой. В ее глазах был не просто блеск, а настоящий огонь. Но увы: эти глаза горели не от страсти ко мне. Мне был предназначен только пепел.Чтобы посыпать им голову. А греться у огня будет Драм. Чет.Милый Чет.Я встал:— Леди, надеюсь, вы не позволите этому парню одурачить вас вместе с половиной Соединенных...— Пожалуйста, уходите, мистер Скотт.Ее намерения не оставляли никаких сомнений. Тон, поза, жест, указывающий на дверь, взгляд — все свидетельствовало о том, что она не шутит. От нее я больше ничего не добьюсь. Если честно, то я не получил от нее вообще никакой информации.А может, все-таки получил? Ясно было, что они с Драмом в одной команде.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41