Никаких позитивных результатов не обнаружилось, ситуация была тупиковая. Из центра города я еще раз позвонил в «Спартан-Апартмент». На этот раз некий мистер "Б" оставил мне сообщение.Я набрал номер Бисти и стал с нетерпением ждать. Когда он ответил, я с облегчением вздохнул:— Это Скотт, Бисти. Ты его нашел?— Ага. Этого хлыща труднее было отыскать, чем консервы в собачьей будке. Но я его вычислил.Я не стал спрашивать, как ему это удалось. Таким, как Бисти, подобных вопросов не задают. Поэтому я ограничился только одним вопросом:— Кто и где?— Голубоглазый Луи, 1266, Гуирадо, квартира номер 14 наверху в задней части дома.Остальное было просто.Меня выписали из окружного госпиталя Лос-Анджелеса с повязкой на голове и головной болью в восемь утра в среду, 16 декабря. Полностью одетый, с заряженным «кольтом-спешиал» 38-го калибра, я вышел на больничное крыльцо. Однако сначала я осторожно осмотрелся. Я и далее намеревался очень пристально смотреть за тем, что происходит вокруг.Еще из госпиталя я сделал несколько звонков, не узнав, однако, ничего нового. У полиции не было зацепок, с помощью которых можно было бы выйти на стрелявшего в меня человека. А расследование убийства Брауна Торна зашло в тупик.К этому времени я раз двадцать или тридцать звонил в отель «Амбассадор» и оставлял свой номер телефона для Алексис в надежде, что она мне позвонит. Однако ее в отеле не было, и она мне ни разу не позвонила. Словно никогда и не появлялась в моей квартире, словно ее и вообще не существовало на свете. И впервые мне вдруг подумалось, что ее и впрямь могло уже не быть в живых.Улица Гуирадо находилась в районе Лос-Анджелеса, называемом Бойл-Хейтс. По имеющемуся у меня адресу я отыскал Голубоглазого Луи, сообщил ему, кто я такой и зачем пришел к нему и что головорезы Рейгена, вероятно, уже следуют за мной по пятам. Он оказался дружком Брауна и знал мое имя, поэтому через пару минут выложил мне все как на духу. Браун попросил его взорвать сейф в доме Рейгена, зачем — он не знал, но из симпатии к Брауну выполнил его просьбу воскресной ночью. Луи оставил Брауна в доме Рейгена почти в полночь, но, прежде чем уйти, заглянул в сейф и увидел его содержимое: множество каких-то бумаг и несколько пленок.В этом месте я прервал рассказ Голубоглазого Луи и спросил:— Какие это были пленки?— Магнитофонные. На которые обычно записывают музыку. — Он ухмыльнулся. — Похоже, это вовсе не музыка, верно?— Музыка? Вряд ли музыку почитали в доме Рейгена. Так, значит, это были обычные катушки с магнитофонной лентой?Он кивнул:— Браун сразу же их схватил. Разволновался. Последнее, что я видел, — это как он распихивал их по карманам. Когда я уходил, он копался в сейфе. — Луи посмотрел на пол. — Я не мог себе представить, что Браун попадет в такую передрягу. Мне надо было остаться с ним.— Не вини себя, Луи. Ты сделал то, о чем тебя попросил Браун. Он сам так хотел.Голубоглазый встал, вынул сигарету:— Вот и все, Скотт. Пора сматываться отсюда.Вскоре, после трех часов дня, я добрался до «Садов Аллаха», прошел мимо большого плавательного бассейна и очутился перед домиком Келли. Она впустила меня, и все произошло пять минут спустя, после того как мы отошли от двери. Я показал ей аккуратную белую повязку на своей голове — я считал, что бинты были едва заметны в моих белесых волосах, — и объяснил все, что нуждалось в объяснениях. Мы уселись на низкий модный диван и выпили по порции виски с содовой и со льдом. Было так приятно, что я никак не мог встать и уйти. И я действительно не встал и не ушел. Во всяком случае, не сразу.Я добрался до местного 280-го южно-калифорнийского отделения профсоюза «Братства грузоперевозчиков» без пяти минут пять. По дороге туда в меня никто не стрелял.К тому времени почти все уже ушли, но Тутси, добрая старушка Тутси, все еще оставалась на своем посту.— Приветик! — сказал я.Она выпучила на меня глаза:— Шелл! Насколько мне известно, ты не можешь тут находиться!— Знаю. Мне следовало быть в конторе у Макдаффи.— У Макдаффи?— Угу. У владельца похоронного бюро. Говорят, его прозвали алчным могильщиком. У него есть даже перспективный план: сперва платишь, потом умираешь. Но мне удалось обвести...— Я просто хотела сказать, что тебе опасно тут находиться.— Я верю тебе, Тутси. Тут есть кто-то, кого я знаю?— Только я и парочка водителей в холле. Шелл, с тобой все в порядке? Я думала, не переживу, когда услышала о том, что произошло.Тутси смотрела на меня с озабоченным видом.— Не сомневайся, я чувствую себя преотлично, Тутси. Как развиваются события, о которых мы беседовали вчера?— Развиваются. — Она многозначительно кивнула. — Естественным образом. — Тутси вышла из-за стола и подошла к конторке — целая лавина женственности, — выглянула в холл, затем тихонько сказала: — У меня полно приятелей в «Братстве», в том числе и в головной штаб-квартире в Вашингтоне, и, знаешь, мне иногда приходится звонить в Вашингтон. Ну, значит, я сделала несколько обычных звонков в Вашингтон и порасспрашивала о том, что там происходит. — Она покачала головой. — Я считала, что у нас тут славная заварушка, но, оказывается, у них в Вашингтоне заварушка похуже нашей.— Заварушка?— Ты спрашивал насчет Таунсенда Хольта, помнишь? Он мертв. Убит сегодня.От неожиданности я лишился дара речи и только молча смотрел на Тутси.— Убит? Его кто-то убрал? — спросил я наконец каким-то чужим голосом.— Это произошло всего несколько часов назад.Некоторое время я пребывал в оцепенении. Значит, теперь мне уже не удастся переговорить с Хольтом, не только в Вашингтоне, но и вообще где-либо. Однако события разворачиваются все быстрее и быстрее, и связаны они с Вашингтоном. С Вашингтоном и главной штаб-квартирой «Братства» — а следовательно, и с Майком Сэндом. Вашингтон и Хольт.Вашингтон и Хартселльская комиссия. В какой-то момент у меня в голове мелькнула мысль: а что, если... Вашингтон и доктор Фрост?Тутси говорила почти весело, словно подстегивая себя:— И к тому же я опять слышала имя этого Драма, о котором ты меня спрашивал.Мысленно я добавил: Вашингтон и Чет Драм.— И что насчет него?— Я закончила разговор перед самым твоим приходом, Шелл. Моя давнишняя приятельница работает в штаб-квартире профсоюза грузоперевозчиков на Джерси-авеню в Вашингтоне, как раз в отделе по связям с общественностью, и, когда стало известно, что Хольта убили, она, естественно, позвонила в полицию.— Это входит в ее обязанности?— Не совсем. Она работает у Хоуп Дерлет, правой руки Хольта по связям с общественностью. — Тутси чуть улыбнулась. — Только она вовсе на него не похожа. Я ее видела. Та еще штучка! Во всяком случае, естественно, Хольта там не было. Он был во Фронт-Ройале. И Хоуп Дерлет тоже отсутствовала, поэтому моей приятельнице пришлось временно возглавить отдел. Ну, когда начальника отдела по связям с общественностью убивают, что может быть хуже для репутации отдела?— Конечно, неладно вышло.— Итак, она узнала от полиции все, что смогла. И все, и она в том числе, говорят, что только пару часов назад, после того как был обнаружен труп Хольта, полицейские отправили этого Драма за решетку.— За решетку? Куда?— Да в том же городишке, где все произошло! Хольт был убит в местечке под названием Фронт-Ройал, штат Вирджиния. В тюрьму этого городка и запрятали того самого Драма. Его полное имя Честер Драм. Между прочим, он частный детектив.— Да. Я знаю. Почему же его посадили за решетку? Это он убил того парня?— Моя приятельница ничего об этом не знает. Но самое смешное не в этом. Ты знаешь, кто такой Эрик Торгесен?— Имеет какое-то отношение к Нелсу Торгесену?— Он его сын.Мне было известно, что в течение нескольких лет Нелс Торгесен был бесчестным президентом профсоюза грузоперевозчиков. Очень сомнительно, чтобы его сын Эрик оказался отличным американским парнем в полном смысле этого слова.— Около пяти часов Драма выпустили из тюрьмы. И человеком, который хлопотал о его освобождении, был Эрик Торгесен.Я закурил сигарету и некоторое время молчал, размышляя над словами Тутси. Потом искоса взглянул на нее:— Говоришь, его отпустили около пяти часов. Так сейчас и есть пять часов.— Так это здесь, а там, — она посмотрела на часы на своем толстом запястье, — шесть минут девятого.И правда. Я совсем забыл о разнице в три часа. Значит, почти три часа, как Драм вышел из тюремной камеры. Представляю, каких дел он успел наворотить! Возможно, уже пришил нескольких человек.— А ты ничего не слышала о Фросте? Докторе Гедеоне Фросте? — спросил я.— Я спрашивала, Шелл, но ничего не удалось разузнать. Похоже, там никто не знает, где он находится.— Ты когда-нибудь слышала о дочери доктора Фроста, Алексис?Тутси покачала головой:— Это та малость, что мне удалось узнать, Шелл.— Малость? Вполне достаточно.Тутси улыбнулась, довольная. Радостно глядя на меня, она спросила:— Ты считаешь, что мои новости неплохие?— Смею заверить, очень хорошие, золотко. Ты оказала мне неоценимую помощь.Она улыбнулась мне одной из своих широких, счастливых улыбок. Жаль, что она не слишком привлекательна. Ей бы сбросить фунтов пятьдесят... Однако она все равно довольно приятная.— И я это ценю, — добавил я. — Даже не знаю, как отблагодарить тебя за все, Тутси.Ее улыбка померкла, и она как-то странно посмотрела на меня. Не то чтобы странно, но... как-то по-другому. Я ничего не понял. У Тутси был такой вид, словно она вдруг вспомнила, что сегодня у нее выходной, а ей приходится работать. Или как будто ее укусил муравей. Или у нее вдруг заболел зуб. Вот это сравнение, пожалуй, наиболее точное. Именно такое выражение появляется на лице у человека, когда у него возникает острая боль от холодного или горячего.— Ну, — сказал я, — у меня впереди трудный вечер.Тутси все еще не спускала с меня глаз.— В чем дело? — осведомился я.— О нет, ни в чем. — Она отвела глаза в сторону, потом снова посмотрела на меня. — Просто я подумала, что ты сейчас немного похож на Чезаре Ломбарди.— Какого еще Ломбарди?!И тут я вспомнил. Исполнитель главной роли в «Умирающем гладиаторе». Я ухмыльнулся:— Хочешь сказать, что я похож на умирающего?— Нет. Просто я... Чем еще я могу тебе помочь?Ее голос звучал как-то забавно.— Ты и так много сделала, золотце. Не думаю, что ты слышала что-то о Рейгене или его макаках.— Нет. Но ты можешь мне позвонить, вдруг я что-нибудь узнаю.— Договорились. Только не задавай больше никаких вопросов. Просто держи ушки на макушке. Не испытывай судьбу.Тутси ничего не ответила.— Пока, — сказал я. — Еще увидимся.Она так ничего и не ответила. Я ушел.Я вошел в бар, заказал пиво и позвонил человеку по имени Патрик Донован, члену профсоюза грузоперевозчиков и одному из старейших шоферов-дальнобойщиков. Он был самым близким другом Брауна Торна. Я сообщил Пату, что никак не могу отыскать Рейгена и его телохранителей, Минка и Кэнди.Спросил, не сможет ли он помочь и организовать других дальнобойщиков на поиски этих подонков. Ему эта идея понравилась, он сказал, что постарается сколотить компанию из сорока-пятидесяти ребят, которые не будут спускать глаз с Рейгена и его банды.Я повесил трубку, допил пиво и направился к выходу. За ближайшим к дверям столиком мое внимание привлек парень, углубившийся в чтение свежей газеты. Я скользнул взглядом по газете в руках парня и окаменел.Я был потрясен. Не долго думая, я вырвал газету у парня из рук.— Эй! — завопил тот.Я вцепился глазами в фотографию вверху левой колонки и принялся жадно читать помешенную под ней статью.Парень схватился за свою собственность:— Какого черта...Я подмигнул ему:— Простите. Но... минуточку. Позвольте мне посмотреть кое-что, пожалуйста.Он начал было возражать, потом пожал плечами и махнул рукой. Я снова пробежал глазами статью и опять посмотрел на фотографию. Я ничего не мог понять. Это было сумасшествие какое-то, дьявольское наваждение. Я не верил своим глазам.Но, как ни странно, содержание статьи не оставляло никаких сомнений.На фотографии была моя клиентка — Алексис Фрост. А подпись под фото все расставляла по своим местам.Моя милая клиентка на самом деле была миссис Майк Сэнд.Прошло десять минут, а я все еще пребывал в баре. Передо мной стояла новая порция пива, а в руках я держал свежий номер «Лос-Анджелес экзаминер», на первой полосе которой была напечатана эта злополучная статья с интригующим заголовком: «Двойные неприятности профсоюзного лидера», а на фотографии, предваряющей статью, была запечатлена Алексис Фрост, то бишь миссис Майк Сэнд, стоящая рядышком со своим супругом. Фотография была сделана несколько месяцев назад, и на ней Сэнд был в плавках.Я никогда не встречался с Сэндом, хотя мне не раз доводилось видеть его фотографии. Однако не в плавках. Но именно в плавках он выглядел настолько отвратительно, что у меня окончательно пропало желание встретиться с ним. На редкость неприятная физиономия: суровый и агрессивный взгляд, набрякшие веки, тяжелый раздвоенный подбородок и буйволиная шея. Черные волосы подстрижены ежиком, фигура приземистая, а широкий размах плеч непропорционально велик для человека ростом в шесть футов. Сэнд казался состоящим сплошь из мышц, а судя по волосатой груди, и из волос тоже.Алексис была в бикини, и в любом другом случае мне доставило бы удовольствие разглядывать такой интересный снимок.На самом же деле эта фотография так меня удручала, что я скомкал газету. Об этом стоило поразмыслить. Алексис Фрост — миссис Майк Сэнд. Неудивительно, что мне никак не удавалось ее разыскать — ведь она и не хотела, чтобы я ее нашел. И сейчас можно почти с полным основанием сказать, что, обратившись ко мне, она действовала целиком в интересах своего муженька. Я разгладил смятую газету и перечитал статью.Но не почерпнул из нее ничего нового. В первом абзаце сообщалось, что супруги расстались, но, судя по фотографии, этого нельзя было сказать. Там также говорилось, что бывший президент «Братства грузоперевозчиков» Нелс Торгесен теперь проживает в штате Вирджиния. Фронт-Ройал находится в штате Вирджиния. Именно там был убит Таунсенд Хольт и именно там был арестован Чет Драм, которого освободил сын Торгесена.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41