Он приподнял ее, положил другую подушку под спину. Она отказывалась откр
ывать рот.
Ц Ну, ладно… Ешь сама. Ты ведь уже можешь. Сожми покрепче ложку, еще крепче
. Посмотри, как я делаю. А ведь я плохо управляюсь левой рукой… Фабиана, не х
очешь ли ты отказаться от пищи? Ты думаешь, мне это приятно? Хорошо, я покаж
у тебе, как поступала моя мама, когда я был маленьким. Она всегда спешила, и
я не имел права привередничать.
Он зажал Фабиане нос и сунул ложку в рот. Она задохнулась и выплюнула рис,
который он аккуратно собрал.
Ц Нет, нет, малышка. Со мной голодная забастовка не пройдет. Мне нужна тво
я жизнь. Вспомни о письме. Как только его раскроют, я окажусь на скамье под
судимых. Ну, давай. Хоп! Еще ложечку. Думай о том, что вы мне сделали.
Она кашляла, и в глазах стояли слезы, протестуя, она напрягала половину те
ла, а он был при этом угрожающе спокоен.
Ц Ты знаешь, я ведь могу привязать твою руку. Лучше сохраняй спокойствие
. К тому же рис замечательный.
Ложка натыкалась на сжатые зубы.
Ц Нужно, чтобы тебя мучили угрызения совести. Ты сама себя наказала. Тем
хуже. Ты будешь есть.
Лицо ее поворачивалось то вправо, то влево. Она сдерживала стоны, чтобы пи
ща не попала в рот. Ложка стерегла у рта, и как только рот приоткрывался, он
а оказывалась в нем.
Ц Попей немного. Она задыхалась.
Ц У меня полно времени. И эта Вероника! Что она натворила! Ей нужен был не с
вадебный контракт, а совместное право пользования имуществом. Какое пре
красное доказательство любви! А я-то поверил! Казню теперь себя за то, что
был таким негодяем и женился из-за денег. Я-то вообразил, что у нее есть сол
идный доход. А оказалось, ее финансировал все тот же Чарли. Я все спрашиваю
себя, а не разошлись ли они нарочно, чтобы Вероника была свободна и очутил
ась в руках будущего наследника Хопкинса… Рис остывает, поторопись, Фаби
ана.
Он наполнил ложку. Она смотрела с животным страхом на его приближение.
Ц Открывай!
Она уступила и откинулась, разбросав влажные от пота волосы.
Ц Мне хотелось бы знать, что вы делали, чтобы разыскать меня. Кругом полн
о Дювалей. Вы поделили работу на троих. Видно, мой папенька здорово заинте
ресовал вашего покровителя. Ах, знал бы я об этом раньше!
Он задумался, в блюде дымилась еда. Фабиана неловко вытерла салфеткой ро
т.
Ц Как вы, должно быть, издевались надо мной!… Этот идиот Дюваль, разве он д
огадается? Теперь я понимаю, зачем эти фото. Вероника прислала их тебе, что
бы ты увидела, как жалок ее муж.
Он поднялся и вышел. Он больше не мог. Потаскухи! Ежедневно он вспоминал, ч
то одна из них мертва, другая парализована. Он вернулся и с отвращением ог
лядел стол.
Ц Вечером поедим получше. От этих историй можно свихнуться. Ц Он собрал
со стола, пошел за туалетной перчаткой и одеколоном.
Ц Давай сюда свою рожицу, я ее вытру.
Он успокоился, умывая Фабиану. Потом причесал ее, наложил грим, превратив
в куклу, обнял и стал укачивать, приговаривая:
Ц Забудем это, все не так уж страшно. Не нужно мне было жениться на Верони
ке, только и всего, вы же не могли тащить меня за руку. Вы просто решили риск
нуть. Что меня бесит, так это то, что вы изучали мои привычки, разглядывая к
ак в лупу. Раз у меня не было денег, вы решили: „Они будут", Ц и оказались пра
вы. Как же мне упрекать вас, когда я сам все это устроил. Я целился на доходы
Вероники, в то время как вы хотели наложить лапу на милионы.
Переживания стали душить его с новой силой. Он принялся снова за прежние
рассуждения.
Ц Должно быть, у твоего приятеля, этого лошадника, тяжело на сердце… Фаби
ана! Отдаешь ли ты себе во всем отчет?! Теперь ты мадам Дюваль, моя жена, кото
рая мне и была нужна. Вот уж верно, что жизнь смахивает на игру в покер: то вс
е теряешь, то снова отыгрываешь.
Он опять разволновался, обвинял себя в несправедливости к Фабиане. Ведь
настоящая мошенница Ц Вероника. Да и так ли это? Его самого кто вел в мэри
ю? Никто не угрожал ему пистолетом, он сказал „да" от души. Рауль так расход
ился, что никак не мог успокоиться в течение часа, словно принял наркотик.
Он спустился в сад, нарвал охапку цветов для Фабианы и, вернувшись, спроси
л:
Ц Чего бы тебе хотелось? Напиши… Может, какую безделушку… браслет, да, вм
есто того, из-за которого произошла эта путаница в больнице. Кому пришло б
ы в голову, что такой же браслет может носить другая. А почему, собственно,
нет?
Он внезапно умолк. Его снова терзали демоны сомнения. Да, в самом деле, поч
ему?: те же безделушки, книги, пластинки, картина? А потом и удостоверение л
ичности. Может, Вероника подражала Фабиане? А может, кроется за этим что-т
о другое?
Он принялся ходить взад-вперед, курил одну сигарету за другой так, что ком
ната наполнилась дымом.
Ц Раздел имущества, вот, что не укладывается в моей голове. Перед свадьбо
й я ведь очень сомневался, меня мучила совесть. Может, она тебе не рассказы
вала. Я ведь предложил разделить наши доходы. Это было что-то вроде присту
па… порядочности, что ли. Правда, он продолжался недолго, она вскоре поста
вила все на место: „Ты ведь вносил свой труд…, свой талант…" Когда надо, ей л
овкости не занимать. В самом деле, она ведь не всегда выполняла условия, но
это тоже входило в ее расчеты.
Рауль задержался возле кровати.
Ц Не так ли? Это ведь было частью плана? После замужества Ц развод и разд
ел имущества. А я-то ей сам протянул соломинку. Забавно! Тот случай на доро
ге Ц я ведь сам преподнес его ей на блюдечке, Она его и использовала, чтоб
ы я написал эту чушь, это письмо. Гениально! С этим письмом она не только ра
зводилась со мной с пользой для себя, но и заставила меня плясать под свою
дудку. Наконец-то все позади!
На все эти тяжкие вопросы Фабиана не отвечала. Между ними установилась м
олчаливая вражда.
Дюваль бесшумно скользил по дому. Иногда он пропадал в гостиной, рассмат
ривая портрет Фабианы, перед которым, словно перед хитрым противником, о
н высказывал, свои соображения. Рауль напоминал шахматиста, нащупывающе
го слабые места в партии: Например: если Вероника с самого начала все подс
троила специально, надеясь получить развод, то почему она стала говорить
о нем лишь после того случая на шоссе? Ведь до того она ничего не предприн
имала. Чего она ждала? А если развод был единственной целью ее планов, то з
ачем дом в Амбуазе? И почему Фабиана выдавала себя за Веронику? Опять круг
замкнулся. Женщина с портрета по-прежнему смотрела голубыми глазами, сл
овно знала какую-то тайну. Дюваль почувствовал, что сделал еще один шаг к
разгадке. Он сказал Фабиане.
Ц Я все ближе и ближе к открытию тайны.
Доктор Блеш навещал больную не чаще раза в неделю и становился все озабо
ченнее, хотя перед больной старался выглядеть оптимистом:
Ц Совсем неплохо… Пошевелите-ка рукой, ногой… Вот видите, получается. Вы
должны неустанно тренироваться и, конечно же, пытаться говорить. Вы долж
ны мысленно сосредоточиться на каких-нибудь простых вещах… хлебе, молок
е. В один прекрасный день речь вернется; скажите-ка: хлеб.
Все это было и трагично, и смешно. Однажды, когда Дюваль провожал его, докт
ор задержался.
Ц Я начинаю беспокоиться, Ц сказал он. Ц Уж очень низок тонус. С ней что-
то происходит. Очевидно, ей не хочется жить. Ее воля подавлена. Она ведь до
лжна бы уже ходить одна, опираясь на палку. Поймите, она должна быть активн
ее, а она угнетена. По-моему ей необходима специальная клиника. Подумайте
над этим, месье Дюваль.
Рауль долго размышлял. Да, конечно, клиника Ц это хорошо, но позже. Когда о
н узнает правду. Иначе он никогда ничего не узнает. Может, эта самая правда
и разрушает Фабиану? И он снова принялся умолять ее, а потом снова стал му
чить, громко рассуждая в ее присутствии.
Ц Отнять у меня половину состояния Ц это легко, но причем тут мадам лже-
Дюваль?
Именно этот вопрос и стоил длительных размышлений для того, чтобы найти
настоящий ответ. Рауль повторял его до полного отупения. Он варил кофе, уб
ирал в кухне, усаживал Фабиану в кресле, перестилал кровать, укладывал ка
леку в постель, массировал ее по всем правилам своего ремесла, задавая се
бе все тот же вопрос: зачем понадобилась мадам псевдо-Дюваль?
Однажды после обеда, закрыв все двери и обняв Фабиану, он сказал: „Спи спок
ойно… Я рядом с тобой… Тебе нечего бояться… Он устроился в гостиной, поло
жив рядом пачку сигарет: „Начнем сначала, Ц сказал он себе Ц в „Гран Кло"
должны жить мадам и месье Дюваль… Знали лишь одну мадам Дюваль, но это бы
выглядело неважно… Все должно было быть солидным… Поскольку псевдо мад
ам Дюваль не должна была попадаться мне на глаза, значит, мужчина, который
должен был приехать…"
ТутЦ то он все понял. Сердце его забилось так гулко, что он, казалось, услы
шал его в тишине. Значит, человек, который должен был приехать, выдавал бы
себя за Дюваля, а он настоящий Дюваль, должен был исчезнуть. Для этого и ну
жны были его фотографии. Итак, речь шла о наследстве, а не о половине. Значи
т, я должен был умереть…
В эту ночь он не спал. Его лихорадило, словно ученого на пороге открытия, а
все, что он раскрыл по крупицам, было преступлением. Он готовил себе кофе,
зажег везде свет, который ему был необходим физически, и принялся шагать
по дому. Понемногу ситуация приняла четкие очертания во всех деталях и о
казалась такой простой, что он удивился своей прежней недогадливости. Ег
о должны были убить, да только упустили из виду, что всегда подозрительно,
когда женщина внезапно наследует огромное состояние. Тут вмешательств
о полиции неизбежно. Труп бы тотчас изучили, и, если бы убийство было обста
влено как дорожная авария, все равно полиция отнесласть бы к этому недов
ерчиво.
Ведь заинтересовалась же она таким обычным случаем на дороге в Блуа. Ста
ло быть, нужно было действовать хитроумно, распустив слух, что Дюваль дум
ает приехать попозже, не уточняя сроков… В конце концов достаточно было
того, что один Дюваль исчезнет из Канн, а другой появится в Амбуазе. Никто
бы и не подумал, что это другой человек. Ведь у Дюваля не было близких и дру
зей. Люди приезжают, уезжают. О них быстро забывают. Его бы убрали незаметн
о, возможно, отравили бы, где-нибудь тайком схоронили бы и дело в шляпе. Псе
вдо-Дюваль, притаившись в „Гран Кло", ждал бы, когда, наконец, он сможет всту
пить в свои права. В случае необходимости он вел бы двойную жизнь, уезжая в
Париж или еще куда, чтобы его приняли за настоящего. У него-то, небось, была
семья и друзья. Сначала он написал бы в Канн, в банк или метру Фарлини, подд
елав, почерк настоящего Дюваля. Он перевел бы миллионы в Амбуаз. Для таког
о умелого дельца ничего не стоило бы переправить капитал за границу, всл
ед за чем выехали бы сами "Дювали". Рауль теперь все видел так ясно. Всю свою
жизнь он был тенью, которую легко стереть. Ему не хватало прочности, чтобы
быть достойным богатства. А Фабиана! Разве можно любить отражение, туман?
Для Фабианы он просто не существовал. До той дорожной аварии, разумеется.
Негодяи! Низкие негодяи! Он не мог больше сдерживаться. Посмотрел на часы:
пять часов, помчался по лестнице, зажег плафон в спальне.
Ц Фабиана!
Она спала. Свет жестко очертил ее исхудавшее лицо. Он схватил ее за плечо и
затряс.
Ц Фабиана!
Она испуганно открыла глаза, как бы возвращаясь из ночи, немного растеря
нная, с трудом приходя в себя.
Ц Вы хотели отравить меня?
Она попыталась осмыслить происходящее, понять.
Ц Я все понял… Вот здесь, в голове весь ваш план… Я не ошибаюсь… Вы хотели
убить меня, из-за этих миллионов. Вам казалось, что им не место в моем карма
не.
Она внезапно раскрыла рот, словно задохнулась или хотела позвать на помо
щь. Она протянула к нему руку.
Ц Вы потерпели неудачу. Вы думали, что я у вас в руках, теперь же Ц вы в мои
х. Есть или нет настоящая или псевдо-мадам Дюваль, письмо не будет открыто
. Я хозяин положения. Твой соучастник ничего не сможет сделать. Ах, чего бы
я ни дал, чтобы увидеть вас вместе! Какая прекрасная встреча! А теперь спи.
Я разбудил тебя потому, что… впрочем, какая разница, зачем… Спи!
Он подошел к постели, положил пальцы ей на веки, как это делают мертвецам,
чтобы закрыть глаза, и вышел. Он тяжело, ступенька за ступенькой, спустилс
я с лестницы. Нет, правда еще не открыта до конца. Еще немного усилий! День с
лабо засветился в доме с первыми утренними звуками. Час агонии. Еще один ш
аг! Еще немного подумать! Почему Вероника вышла за него замуж? Почему не Фа
биана? Почему? Соучастников трое? А не одна или двое? Ответ один: Фабиана лю
била мужчину, который любил ее. Она не хотела с ним расставаться, став жено
й другого. Для того и купили Веронику. Как, наверное, нужно было любить дру
г друга, чтобы придумать такую подлость… Неважно какой ценой, но быть бог
атыми и вместе. Вероника все видела большими глазами Фабианы… Она соглас
илась. Может, она и не знала настоящего плана супругов.
Он оперся о перила, чтобы не упасть. У него разыгралась мигрень, он выпил п
оследнюю чашку кофе, потом открыл ставни. По аллее прыгал скворец. Воздух
был так свеж, почти холоден. Начало хорошего дня. Рауль прошел через прихо
жую, потрогав по дороге приклады ружей и пожав плечами. Все было непросто.
Не пора ли обороняться? Он создан, чтобы быть спасителем, а не судьей. Глав
ное было Ц жить возле нее… Неважно, что в ее голове, главное, что она была р
ядом, зависела от него, словно птичка в клетке или рыбка в банке. Он нетреб
ователен! Любовь! На все остальное наплевать.
Фабиана повернула к нему голову, сделала усилие ртом, глазами, шеей и прои
знесла что-то наподобие: „Рауль!".

ГЛАВА ТРИНАДЦАТАЯ

Дюваль говорил и говорил, как бы желая доказать Фабиане, что ему все извес
тно. Он хотел отнять у нее даже само желание возражать, хотел подавить ее,
подчинить себе.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19