Ц Моя фамилия не Дюваль, как ты думаешь, а Хопкинс. Это фамилия моего отца.
Бедная мама, несмотря на все несчастья, этим гордилась. Наши соседи знали
нашу историю благодаря ей. Меня это злило. В школе однокашники звали меня
Амерлек. Я слышал рассказы о евреях и их желтых звездах. Но это было еще ху
же. Меня никто не жалел. Ты же, моя малышка, ты чувствуешь себя очень несчас
тной, заклейменной. Уверяю тебя, что все это пустяки в сравнении с тем, что
я пережил. Учителя тоже были не лучше, хотя и честные люди, но там, где мы жил
и, маленький американец… ты понимаешь… Меня звали ковбоем или Аль-Капон
е. Понятно, меня били. Нет, не думай, что я хочу тебя разжалобить, просто я хо
чу сказать, что до 15 лет и даже теперь, я был не как все… Да, у меня есть мои ми
ллионы… Но самое дорогое для меня Ц это ты. Двое калек вместе! Мы можем ос
таваться самими собой, не краснея. Не удивительно ли это? Знаешь, с Вероник
ой Ц я могу легко говорить о ней, потому что вы были друзьями… Я всегда до
лжен был защищаться. Я презирал себя… Мне всегда хотели причинить зло, а я
всегда спрашивал себя: не играют ли со мной? И теперь, что за игру ведут про
тив меня? Почему ты фальшивая мадам Дюваль? Но это теперь неважно. Ничего п
лохого я от тебя не жду… Хочешь, чтобы я любил тебя? Чтобы оберегал? Немног
о погодя ты поправишься, я открою клетку. Ты будешь свободна. Но если ты уй
дешь, я снова стану тем маленьким Аль-Капоне, на которого все указывали па
льцем.
Он повернул голову и встретил тяжелый взгляд. На ее щеке снова появился т
ик.
Ц Знаешь, давай останемся так, ведь мадам Депен нет сегодня.
Когда приходила Депен, Дюваль делал безразличное, немного скучающее лиц
о, ему не хотелось показывать своей внутренней связи с Клер.
Ц Бедный месье, Ц говорила мадам Депен, Ц разве это жизнь?… Пойдите, пог
уляйте, пока я здесь… Пойдите хоть на рыбалку или, как месье Ламаро, на охо
ту. От него остались ружья. Разве охота еще не открыта? Разузнайте. Прогулк
а вам доставит удовольствие.
Чтобы ее не видеть, Дюваль уходил на часок, читал газеты на улице Майль, но
об утопленнице не было больше ни слова. Он почти забыл, что его женой была
Вероника. Настоящей женой стала другая. Чем дальше удалялся он от „Гран К
ло", тем больше ослабевало колдовство. Он не переставал терзаться вопрос
ами, от этого ощущение счастья улетучивалось, и он спешил вернуться, полн
ый решимости расспросить Клер, на этот раз совсем серьезно, чтобы наконе
ц покончить со всем этим… В кухне он находил мадам Депен.
Ц Она ждет вас, месье. Она чувствует себя покинутой, когда вы уходите.
Он не решался ответить: „Я тоже", Ц и перепрыгивал через ступеньки, замир
ая на пороге спальни. Застывшее лицо Клер силилось улыбнуться. Она часто
дышала, двигала здоровой рукой по одеялу. Он садился на постель, трогал ее
лоб, щеки, как-будто она только прибежала.
Ц Будь умницей! Я ведь недалеко уходил. Ты даже не представляешь себе, ка
к мне нравится этот городок. Я все думаю, кто это надоумил тебя выбрать его
.
При этих словах он чувствовал, как съеживается ее неподвижное тело, как о
на замыкается в себе, словно зверек, который заживо хоронит себя. Он брал е
е за руку и ощущал учащеное биение крови. Пульс был чувствительнее любог
о детектора лжи.
Ц Не надо, не надо, Ц шептал он, Ц ты же знаешь, что я тебя не обманываю. Эт
о хорошенький городок, только и всего.
Несколько раз наведывался доктор Блеш. Он охотно разговаривал с Дювалем
и не скрывал от него своего смущения. Он был доволен состоянием больной; а
нализы обнадеживающие, и тем не менее…
Ц Есть тут что-то мне непонятное, Ц говорил он доверительно. Ц Может, т
о, что я скажу покажется вам смешным, но я все же скажу. Мне кажется, наша бол
ьная чего-то боится. Может, воспоминаний об аварии? Все возможно. Нужно бы
дать ей возможность проявить себя. Оставьте около нее бумагу и карандаш.
Может, у нее появиться желание, потребность высказаться. Увидим. Может, ей
необходим невропатолог? Кто знает о психических последствиях травмы?
Дюваль последовал совету и положил на видном месте блокнот и карандаш. К
лер смотрела на него со страхом, как-будто он готовил хирургическую опер
ацию.
Ц Это для тренировки руки, Ц объяснил он. Ц Сначала порисуй что-нибудь
. Почерти палочки, крестики…, не сейчас. Я не тороплю с выполнением заданий
… Но иногда для развлечения возьмись за карандаш… Ну хоть за этот, красны
й… Ну-ка сожми его… Сильнее… Я знаю, что ты можешь. А теперь попробуй напис
ать букву, заглавную, ее легче изобразить… Ну, например, А или И… не хочешь?
Ну, тогда Л, Н… Видишь? Совсем неплохо… Теперь попробуй сама… А это что? А! Де
ржу пари это Ц Р Ц Рауль. Ты очень добра. Но, пожалуй, это еще трудновато.
Она отложила карандаш и устало откинулась на подушку. Дюваль потрогал ее
лоб.
Ц Ну как? По сигаретке за труды?
Он прикурил две сигареты от золотой зажигалки и растянулся возле Клер. „
Чувствуешь, как хорошо… Тут мы в безопасности… Я знаю, что ты волнуешься. О
на никогда нас не найдет, хотя бы просто потому, что ее больше нет на свете.
Она упала в Луару и от неё не осталось даже следов… Для жандармов, больнич
ного персонала, прислуги, для мадам Депен, кроме тебя нет другой мадам Дюв
аль… Теперь у тебя нет больше причин для беспокойства".
Он пощупал ее учащенный пульс.
Ц Мы еще поговорим о Веронике. А пока забудем о ней… Итак, мы ее забыли.
Клер понемногу успокоилась. Дюваль загасил сигарету. Он любил эти мгнове
ния тишины, прерываемой изредка жужжанием случайной мухи, залетевшей в о
кно, чтобы покружиться над постелью. Иногда налетал легкий ветерок, тогд
а казалось, что в парке кто-то ходит. Клер просунула ладонь в руку Дюваля и
сжала ее как можно крепче.
Ц Тебе что-нибудь нужно?
Она настойчиво смотрела на него и тянула к себе… И тогда вдруг его осенил
о.
Ц Ты вправду хочешь этого? Не из благодарности, не так ли?
Глаза ее были широко раскрыты, в горле хрипело, тело впервые зашевелилос
ь. Дюваль с трудом решился на смелую ласку. Может ли она, с ее больными нерв
ами, выдержать подобное напряжение, которое освободит ее от тоски?
У него возникло ощущение, что он проводит эксперимент, ничего не испытыв
ая сам. Все это смахивало на дьявольскую игру: он пытался вдохнуть в это те
ло дух, который покинул его. В голове проносились бессвязные мысли: „Я в те
бе… Ты начинаешь вздыматься словно море, дрожать… ты волна… ты волна". Но в
олна эта была очень низкой. Отлив наступил быстро. Убогая радость… Остал
ась неподвижная, с отрешенным взглядом женщина с пеной у рта…
Ц Я почувствовал, я все понял, Ц шептал Рауль, Ц ты не огорчайся… Ты еще
очень слаба.
Она отчаянно замотала головой на подушке.
Ц А раньше? Раньше… разве раньше было сильнее? Полнее? Да? Может это я вино
ват, не такой искусный как другой?
Радость его улетучились, и он ничего не мог с этим поделать, сколько бы ни
уговаривал себя, что такой срыв закономерен… Он пошел в ванну. Ему необхо
димо было погрузиться в воду, чтобы успокоиться и позабыть о том, другом, к
оторый наверняка был сильнее, грубее его, и о котором она теперь, небось, в
споминает. Доброта! Еще один путь для самозакабаления. Как, наверное, смеш
ны и глупы его преданность и ласка. Он вернулся к постели с полотенцем, наб
рошенным на непросохшее тело. Она даже не попыталась натянуть на себя од
еяло и предстала его взору, словно жертва разрушения. Он раздраженно при
крыл ее.
Ц Послушай, Клер… Послушай меня… Видишь ли, то, что произошло между нами…
В этом, наверное, виновато твое состояние… А может, я был не на высоте…, но е
сть и другая причина, мысль о которой только что пришла мне в голову.
Он властно сжал ее запястье в том месте, где лучше всего ощущалось биение
жизни.
Ц Может, ты недовольна собой, Ц продолжал он. Ц Ты, верно, скрываешь от м
еня кое-что из стыда, а от этого радость исчезает. Если это так, то наши даль
нейшие неудачи неизбежны, понимаешь?… Мы так и останемся чужими друг дру
гу.
Она смотрела из-под прикрытых век; но пульс бился часто.
Ц Мы словно разочарованные любовники… Мы так хорошо понимаем друг друг
а. Итак, я имею право знать… Есть ли в твоей жизни кто-то другой?
Ну вот! Теперь он заговорил точь-в-точь, как его мать! Он пожал плечами.
Ц Ты замужем?
Она пыталась освободить свою руку, но он не отпустил. Под пальцами он ощут
ил бег истины.
Ц Это так, не правда ли?… Кто-то есть у тебя, не муж, но есть… Но где же он? Где
скрывается? Что ему нужно?
Он отбросил ее руку словно ненужный инструмент.
Ц Что вам всем нужно от меня, в конце-то концов? Зачем вы сняли этот дом, а?

Он скрутил полотенце и швырнул его через всю комнату, рванул на себя руба
шку так резко, что та порвалась на плече, но вдруг внезапно замер: раздался
резкий телефонный звонок. Впервые… Он все звонил и звонил, приглашая Дюв
аля в гостиную.
Ц Я сейчас верусь, Ц сказал он, Ц не волнуйся. Это, наверное, ошибка.
Он спустился и взял трубку.
Ц Это из жандармерии Блуа… Месье Дюваль? -Да.
Ц Я по поводу происшествия с мадам Дюваль. У нас есть новости… Может, мад
ам нам ответит, машина, которая толкнула ее, была белого цвета?
Ц Я сейчас спрошу… Подождите, пожалуйста.
Он положил трубку, а сам остался сидеть на месте. Верно, они задержали кого
-то, кто утверждал, что в „Триумфе" было двое. Ну и попал же ты в историю, бедн
яга! В конце-концов это их дело Ц искать, пусть и ищут. У них с Клер хватает
своих проблем. Он подождал, прежде, чем ответить.
Ц Алло! Сожалею, но жена не помнит этого.
Ц Жаль… Спасибо, месье Дюваль… Как состояние мадам, лучше?
Ц Так себе.
Он положил трубку. Нечего связываться с ними! Он никому не позволит себя д
урачить. Плевать ему на расследование. У него свое следствие, и он будет е
го продолжать.
Когда он увидел бледную маску Клер, у него упало сердце.
Ц Это из жандармерии, Ц объяснил он, Ц по поводу твоей аварии. Они все д
ураки. Клер, дорогая, прости меня. Я тогда потерял почву под ногами.
Он наклонился и поцеловал ее в беззащитные губы.
Ц Я ревнив, подозрителен, свиреп, мстителен, жесток… Хочешь продолжу? Я в
есь создан из пороков. Тебе не повезло… Но тебя я полюбил и никому не отдам
. Что мое Ц мое. Может, если ты мне расскажешь все, что знаешь, тогда посмотр
им. Может, я все это выдумал? Ты должна разубедить меня, догадаться я сам не
могу. Мне надоело жить с этим „может быть". Открой глаза, Клер, не оставляй м
еня одного.
Он выпрямился и снова поглядел в замкнутое лицо.
Ц Ладно… Отдыхай… Я накрою на стол.
Обычно он любил этот миг. Из каждой трапезы он старался сделать праздник.
Мадам Депен придумывала забавные меню, он покупал редкие вина, а все вазы
в доме были заполнены тем, что он находил в саду. Названий цветов он не зна
л и понятия не имел об искусстве составления букетов. Эта немая сцена отн
яла у него присутствие духа, и поскольку он больше не говорил за двоих, в д
оме воцарилась тишина, как будто здесь кто-то находился при смерти. Хвати
т с него грусти и горечи. Он упрекал себя за то, что подчинился им, до этого в
се шло прекрасно. Он стал издеваться над своей слащавостью, напомнившей
ему сестру Жанну. Ну и что? Да, он спал с Клер, но не он первый, не так ли? И что и
з того? По какому такому праву он требует от нее отчета? Вот идиот! Он знал о
любви все: плохое и мелочное. Еще бы: сколько раз ему приходилось массиров
ать омертвевшие тела, готовя их для новых страстей, заранее обреченных н
а неудачу! А теперь он сам поражен этим же вирусом. В тот самый миг, когда фо
ртуна могла бы помочь ему освободиться от всех унижений. Вдобавок этот ж
андарм не упускает его из виду, следя из-за кулис. Расследование продолжа
лось, то самое, которое началось еще в Америке, и цель которого потерялась
из виду. Было отчего веселиться. Он принес рыбу, фарш из дорады. В другое вр
емя они оба от души посмеялись бы над таким названием, но в этот зловещий в
ечер все шло не так, и рыба скоро оказалась в помойке.
Дюваль вышел в сад. Ночь уже наступила. Чувствовался конец августа. „Може
т, любовь подобна фруктам? Ц думал Дюваль. Ц Она бывает летней, весенней,
любовь, изжаленная осами и падающая с деревьев, а еще такая, которую забыв
ают на полке. А моя? Созреет ли она когда-нибудь?" Обернувшись, он увидел от
свет ночника в комнате Клер. Он попытался представить себе обледеневший
сад, затяжные дожди, треск льдинок под ногами. А потом будет новый год…, а з
а ним другой. Он прислонился к стволу вишни. Когда сигарета опалила ему па
льцы, он вернулся в дом. Спит ли она? О чем думает? Об этой глупой ссоре? Надо
бы сказать ей, чтобы забыла о ней, и как можно скорее.
Она пыталась что-то писать. Бумага не слушалась. Клер беспорядочно стара
лась изо всех сил. Дюваль слегка поворчал на нее.
Ц Завтра утром у тебя будет для этого время, а теперь спать, ты устала… Я т
оже. Мы слишком разволновались.
Он хотел отнять у нее листок, но она так закричала, что он сдался.
Ц Ну, раз ты хочешь продолжать, то не стану мешать. Что это за буква? „Б"? Нач
ни снова, я подержу бумагу. Ах, „Д", нет, это же „П"… неплохо получилось.
Затем она начертила „Р". Дыхание ее участилось, рот скривился. Дюваль поня
л, что это было не просто упражнение, а что-то важное.
„ПР". Не начало ли это фамилии?
Она продолжала писать с таким усилием, как-будто перед ней была дорога с м
ножеством препятствий.
Ц ПРО… Это начало названия того места, откуда ты приехала?
Она не слушала. Следующая буква досталась ей просто. Это была „С".
Ц ПРОС?… Ах, прости? Так?
Она положила карандаш, и в глазах ее засветилось удовольствие. Они сверк
али как драгоценные камни. Дюваль опустился перед ней на колени, обнял ее.

Ц Прости! Это я должен просить прощения. Ведь я такой…
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19