Да, теперь ей казалось, что смерть избавила бы ее от страданий. Жанне больше не на что было надеяться… Она думала о послании, адресованном Франсуа де Монморанси. Жанна была уверена, что маршалу передали ее письмо. Из беседы с Алисой она выяснила, что герцог в столице. Значит, он просто не пожелал откликнуться на ее зов! Франсуа вычеркнул ее из своего сердца, все еще считая изменницей!..Конечно, Франсуа мог броситься на поиски Жанны и не найти ее. Но ей это казалось невозможным. Ведь в своем послании она написала всю правду об Анри де Монморанси. Франсуа должен был сразу понять, что похититель — его младший брат. В конце концов, маршал де Монморанси мог искать справедливости и у самого короля.Но ничего не случилось: с того дня, как их увезли из дома на улице Сен-Дени, никто так и не пытался освободить Жанну и ее дочь.Мысль о том, что шевалье де Пардальян не отнес письма, разумеется, приходила ей в голову. Но она доказывала себе, что этого не может быть; женщина предпочитала думать, что Франсуа отвернулся от нее и от своей дочери.Ведь не мог же этот юноша, такой молодой и, похоже, искренне влюбленный в Лоизу, оказаться настолько коварным! Жанна убеждала себя, что молодой человек, конечно, постарается найти и вызволить Лоизу.А Лоиза размышляла о том, что юноша, к которому она столь наивно обратилась за помощью, оказался сыном негодяя, выполнявшего зловещие приказы Анри де Монморанси. Девушка пыталась внушить себе, что чувствует к молодому человеку лишь презрение и скоро забудет о нем.Как-то вечером Алиса де Люс поднялась к бедняжкам.Алиса была еще бледнее, чем всегда. Пленницы взирали на хозяйку особнячка с ужасом, жалостью и отвращением. Алиса же, потупившись, приблизилась к Даме в трауре.— Мадам, — сказала фрейлина, — вы должны признать: я сделала все, что было в моих силах, чтобы облегчить вашу участь.— Это правда, — кивнула Жанна. — Мне не в чем вас упрекнуть.— Меня принудили стать вашей тюремщицей.— Мне это известно, и я искренне сочувствую вам.— А раз так, — содрогнувшись, тихо проговорила Алиса, — не проклинайте меня, когда окажетесь на свободе…— Увы! Видимо, отныне наш удел — неволя.— С этой минуты вы свободны, — со спокойной решимостью промолвила Алиса. — Исчезли те причины, которые заставляли меня стеречь вас. Прощайте, мадам, прощайте, мадемуазель.С этими словами Алиса де Люс покинула их. Некоторое время мать и дочь пребывали в смятении, точно печальное счастье камнем легло на их сердца. Потом они кинулись друг другу в объятия. Однако Жанна, сообразив, что они с дочерью лишились денег, работы и пристанища, опять погрустнела.Ведь вернуться в дом на улицу Сен-Дени — значит, снова угодить в лапы Анри де Монморанси. Жанна осознала, насколько она теперь слаба. Она уже не сумеет сутками просиживать над вышивками, как раньше.— Как же мы будем жить? — в страхе прошептала она.Лоиза, казалось, прочла мысли измученной женщины.— Матушка, — твердо заявила девушка, — вы не покладая рук трудились ради нас двоих, теперь же это буду делать я! Кроме того, у нас есть бриллиантовое кольцо — его можно продать, и на первое время нам хватит.— Нет, дорогая! Я расскажу тебе историю этого бриллианта. Когда тебя похитили, я, словно безумная, металась, пытаясь разыскать мою милую дочурку! Мне казалось, что у меня вырвали сердце, отняли душу… Я уже умирала, но на пороге моей жалкой хижины появился мужчина. Он принес тебя и отдал мне. Никогда не забуду его… Он не назвал своего имени, но я навсегда запомнила его честное, открытое лицо. Я благоговею перед памятью этого человека… А теперь слушай дальше… В тот же вечер, взяв тебя на руки, я отправилась в Париж. Я тогда даже не думала о том, что у меня нет ни гроша и никаких знакомых или родственников в столице… В лесу Монморанси меня нагнал верховой… Он понял, в каком я положении, и заставил принять этот великолепный алмаз. Драгоценный подарок, но еще драгоценнее для меня память о великодушии таинственного всадника… Я его узнала: это был тот самый человек, что вернул мне тебя, Лоиза!— Да, вы рассказывали мне, матушка!— В Париже нас ожидала нищета, но я не хотела продавать кольцо: оно напоминало о добром незнакомце. Ведь больше мне о нем ничего не известно: он не захотел назваться… Нет, Лоиза, этот камень мы не продадим никогда.— Да, матушка, вы правы…— А потом… Послушай, дитя мое, потом, когда я умру…— О нет, не говорите так! — воскликнула девушка.— Не волнуйся, дорогая! Надеюсь, я еще поживу и, быть может, увижу тебя счастливой… Но, кто знает, что случится в будущем? Вдруг тебе придется осиротеть, Лоиза!— Матушка, вы разбиваете мне сердце!.. Молчите, я не хочу этого слышать…— Нет, Лоиза, ты должна, — твердо промолвила Жанна. — Когда я умру, ты с помощью этого кольца, даст Бог, разыщешь того благородного человека… Оставим же бриллиант у себя… А теперь нам пора уходить!..В этот миг в комнату вновь вошла Алиса де Люс.— Мадам, извините меня, но я знаю, о чем вы говорили… Да, я подслушивала… моя проклятая жизнь научила меня этому… Вы остались без средств, я могла бы понять это и раньше. У меня есть небольшое состояние, мадам, так разрешите мне совершить добрый поступок.Сказав это, Алиса положила на стол кошелек, в котором было не меньше ста золотых экю. Жанна вспыхнула, а Лоиза в смущении отвернулась.— Мадам, — настаивала Алиса, — считайте это моим последним распоряжением. Примите эти деньги, вам ведь нужно будет как-то поддержать дочь, особенно на первых порах.Жанна в замешательстве посмотрела на Лоизу.— Я доставила вам столько горя, — продолжала Алиса. — Когда я думаю о ваших мучениях, у меня сердце кровью обливается. Примите мой ничтожный подарок, хоть немного успокойте мою совесть…Жанна де Пьенн заколебалась.— Горе мне! — простонала Алиса. — Вы считаете, что я обманываю вас? Пытаюсь заманить в ловушку?— Нет-нет, что вы! — поторопилась успокоить ее Жанна. — Клянусь, мне такое даже в голову не приходило! Я догадываюсь: вы многим рискуете, освобождая меня с дочерью. Но не сомневайтесь: я убеждена, что могу всецело доверять вам.В глазах Жанны де Пьенн отразилось безмерное сочувствие. Она протянула Алисе руки, та сжала их и покрыла пылкими поцелуями. Жанна взяла деньги. Она хотела попрощаться со странной сообщницей Анри, к которой испытывала теперь лишь сострадание, но Алиса куда-то запропастилась.— Надо спешить, — вздохнула Жанна.«Странная женщина! — подумала Жанна де Пьенн, покинув дом Алисы де Люс. — Кто знает, что она пережила. Похоже, страдала она не меньше, чем я… Увы, воистину мир — юдоль скорби!..»Тут Жанна наконец осознала, что они на воле! Им удалось вырваться из лап Анри де Монморанси! Слабый румянец появился на болезненно-бледных щеках измученной женщины, нежная улыбка озарила ее лицо.— Какая вы красивая сегодня, матушка! — радостно воскликнула Лоиза. — Давно я не видела вас такой… Я чувствую: вы обязательно поправитесь! А, кроме того, пока вы будете болеть, я стану за вами ухаживать, и все будет хорошо!Девушка, казалось, так и сияла от радости, но на самом деле она скрывала горькие мысли, неотвязно преследовавшие ее. Глядя на Лоизу, ободрилась и Жанна. Разумеется, все будет в порядке! Может, дочь сумеет забыть эти страшные дни!..Но теперь мать и дочь должны были как можно скорее найти какую-нибудь квартирку, Жанна отыскала крохотный домик на Монмартрской улице. Там, кроме них, никто не жил, место было тихое, спокойное и отдаленное. Жанна и Лоиза обосновались в этом доме и сразу принялись собираться в дальний путь.Лоиза озабоченно наблюдала за матерью: Жанна все эти дни пребывала в лихорадочном возбуждении. Потом она слегла, начала бредить. Рядом с ней находилась лишь Лоиза, которая настойчиво боролась с недугом Жанны.Летели дни. Смерть вроде бы отступила от бедняжки. Однако, поднявшись на ноги, женщина осознавала: долго она не протянет. Жанне постоянно не хватало воздуха, по ночам ее мучили приступы удушья.Ужасы и потрясения последних дней прибавились к многим годам страданий, и сердце Жанны не выдержало. Оно слабело с каждым днем, синие тени легли у нее под глазами. Лишь любовь к дочери еще как-то поддерживала несчастную. Жанна де Пьенн жила одной мыслью: спасти Лоизу, найти для дочери надежное пристанище, а потом… потом умереть!Как-то раз мать и дочь вели печальный разговор. Лоиза, как всегда, пыталась выглядеть бодрой и веселой, Жанна же старалась доказать дочери, что окончательно поправилась, и поэтому завтра они наконец могут уехать из Парижа. Внезапно с улицы до них донесся жуткий шум и дикие вопли. Жанна выглянула из окна и поняла, что толпа на улице ожидает торжественного въезда короля в столицу. Женщине не захотелось любоваться на кортеж, и она закрыла ставни. Ни Жанну, ни Лоизу не волновало, что происходит снаружи. Кроме того, они боялись подходить к окнам, опасаясь, что их могут заметить. Мать и дочь сидели рядом, держась за руки, и невольно прислушивались к уличному гвалту. В домике же было совершенно тихо. Вдруг в дверь громко стукнул молоток, и женщины встрепенулись.— Матушка, — прошептала Лоиза, — мне кажется, кому-то нужна наша помощь…Жанна покачала головой.— Вряд ли, дочка. Видно, какой-нибудь прохожий случайно задел рукой дверной молоток.Читатели, наверное, помнят, что в дверь, сам того не заметив, постучал Пардальян-старший.Перепуганная Лоиза задрожала, и мать решила ее успокоить.— Не волнуйся, дитя мое! — сказала она. — Я чуть приоткрою ставни, и мы выясним, что там происходит.Она поднялась, приблизилась к окну — и неожиданно застыла. Ей почудилось, что она слышит имя Пардальяна! Кто-то выкрикнул его, вплетя в хор проклятий, яростных возгласов и угроз.Напротив их крыльца полукругом замерли конные гвардейцы. Какой-то мужчина, которого затворницы не могли разглядеть, приник к их двери, стоя под самым козырьком.Неужели это Пардальян?! Тот самый негодяй, на совести которого похищение Лоизы? Быть может, Бог карает его сейчас за давнее злодеяние?Но, выглянув в окно, женщины заметили других их давних знакомцев.— Анри де Монморанси! — трепеща от страха, промолвила Жанна:— Шевалье де Пардальян! — дрожа, прошептала Лоиза.— Здесь тот, кто всю жизнь преследует нас! — простонала мать. — Как знать, Лоиза, возможно, этот продажный Пардальян выследил нас и указал наше убежище своему хозяину. Что с тобой, Лоиза? Ты плачешь?— Матушка! Матушка! — зарыдала красавица. — Помогите ему! Если он погибнет — погибну и я!— Помочь! Кому? Одумайся, Лоиза! Помогать нашим врагам?— Матушка, он не враг нам, я это чувствую! Никогда не поверю, что он способен совершить бесчестный поступок!Жанне де Пьенн нетрудно было догадаться, какие чувства бушуют сейчас в душе Лоизы. Еще раз посмотрев в окно, женщина узнала человека, к которому пробился шевалье. Лицо этого пожилого мужчины навеки запечатлелось в ее памяти. Жанна часто с благодарностью думала о честном воине, ведь он принес ей когда-то ее пропавшего ребенка.— Идем! — твердо промолвила она и сжала руку дочери.Они спустились по лестнице, распахнули дверь, и Жанна, гордая и удивительным образом изменившаяся, шагнула навстречу гвардейцам. Что было дальше, читатели уже знают.Дамы ввели раненых в дом. Дверь за ними захлопнулась, и женщины тут же принялись обрабатывать многочисленные раны.Пардальяны молча покорились.«Черт меня возьми! — умилялся Пардальян-старший. — Пусть меня хоть десять раз на дню протыкают насквозь, если потом со мной будут возиться столь прелестные лекари!»«Я попал прямиком в рай!» — восторгался Жан.По вполне объяснимым причинам шевалье де Пардальяну накладывала повязки Жанна, а ранами его отца занялась Лоиза. Когда все необходимые меры были приняты, ветеран встал с кресла и с поклоном произнес:— Мадам, позвольте представить вам моего сына, шевалье де Пардальяна. Я, Оноре Ги Анри де Пардальян, принадлежу к младшей ветви древнего дворянского рода из Лангедока; род сей всегда славился беспримерной отвагой и беспредельной нищетой. Да, мы очень бедны, но гордости нам не занимать, и — черт меня дери! — наши сердца не очерствели! Мы с сыном обязаны вам жизнью, и отныне вы можете целиком и полностью располагать нами…— Сударь, — не скрывая волнения, воскликнула Жанна, — я сделала лишь то, к чему побуждало меня чувство благодарности! Неужели вы совсем не помните меня? Тогда взгляните на этот алмаз — вы отдали мне его в ту роковую ночь…— Я ничего не понимаю, мадам… Разумеется, я не забыл вас. Но о какой признательности вы говорите, если должны презирать меня?— Мне нелегко объяснить это, сударь. Вы для меня прежде всего благодетель, вернувший мне мое дитя. Я не знала, как вас зовут, но теперь мне ясно, что вы же и украли малышку. Как же это могло случиться?— Хоть я и боюсь опять вызвать вашу ненависть, — решительно произнес ветеран, — я честно отвечу на ваш вопрос. Да, один и тот же человек, выполняя приказание Анри де Монморанси, похитил младенца, а потом, уже по собственной воле, принес его обратно. Один и тот же, а не двое разных, мадам. Увы! Я, и правда, совершил страшное злодеяние, и мысль об этом вот уже семнадцать лет угнетает меня. Клянусь, это единственная подлость, омрачившая мою трудную, бесприютную жизнь… Вернув вам малютку, я успокоил свою совесть…— Лоиза, — вскричала Жанна де Пьенн, — посмотри на этого храброго и благородного воина: ради нашего с тобой счастья он осмелился ослушаться жестокого и всесильного сеньора!Юная красавица приблизилась к ветерану, почтительно сжала его руку и подставила лоб для поцелуя.— Девочка моя! — промолвил старый солдат. — Вряд ли вы отнесетесь всерьез к словам вечного бродяги, но все же помните: если вам понадобится моя жизнь, я буду счастлив пожертвовать ею ради вас!Жанна сняла со своего пальца тот самый перстень и надела его на пальчик дочери.— Я дала клятву, что это кольцо всегда будет со мной, так пусть же отныне его носит моя дочь.В этот миг Лоиза и Жан взглянули друг на друга; девушка побледнела. Она вдруг осознала, что перстень, красовавшийся теперь у нее на пальчике, перстень, служивший напоминанием о великом горе, превратился в символ их любви.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67