Она выскочила из кухни в зал, увидела Пардальяна и все поняла.Однако женщине, похоже, не передалась скорбь мужа. Мадам Югетта зарделась, подбежала к шевалье, нежно поздравила его с возвращением и засуетилась, накрывая на стол.— Ах, господин шевалье, — вздохнула Югетта, — как же я за вас переживала! Неделю глаз сомкнуть не могла…«Бедная Югетта! — подумал Жан. — Как жаль, что я уже влюблен в Лоизу!»Видимо, взгляд шевалье был сегодня более ласковым, чем обычно, и милая хозяйка стала просто пунцовой. Она летала из кухни в зал и из зала на кухню в своих легких одеждах (перед этим Югетта стояла у плиты, где было довольно жарко), что-то легкомысленно напевала, беззаботно шутила со служанками и изо всех сил старалась угодить Пардальяну.— Несчастный юноша! Он так исхудал! — поделилась она своими наблюдениями с мужем.— Жаль, что он не растаял полностью, как масло на сковородке, — пробурчал достойный супруг.— Какой вы злюка, месье Грегуар!— Вовсе нет, мадам Грегуар! Но этот человек со своей псиной разорит меня — они же десять дней голодали!— Так ведь они уже все оплатили!— Это как? — недоуменно спросил хозяин.— Вы же прихватили те деньги, что остались у шевалье в комнате. Уже забыли? А он, между прочим, имеет право потребовать их у вас! Что вы на это скажете? Извольте приветливо разговаривать с нашим гостем!Ландри пришлось согласиться с несокрушимой логикой супруги. Он тотчас же нацепил на физиономию самую сладкую улыбку и начал крутиться около стола шевалье. А Югетта уже потчевала Пардальяна его любимым паштетом.— Эй, жена! — крикнул трактирщик. — Что же ты собачку забыла? Бедный Пипо! Проголодался… Какое счастье, что и ты снова с нами! Ах, господин шевалье, что у вас за чудный пес, такой умный, такой преданный! Югетта, у тебя там осталась косточка получше? А вы, сударь, отведайте этого сомюрского вина… Я специально припрятал бутылочку — дожидался вашего возвращения.Пардальян, улыбаясь в усы, с удовольствием выпил сомюрского. Великодушный Пипо не стал рычать и выяснять отношения, но краем глаза все время следил за носком башмака почтеннейшего Ландри Грегуара.Мир и покой опять воцарились на постоялом дворе «У ворожеи».Утолив голод, Пардальян заглянул в конюшню и убедился, что Галаор пребывает в добром здравии; десятидневное отсутствие хозяина ничуть не повредило скакуну. Потом Жан взбежал по лестнице в свою комнату и поспешно пристегнул шпагу, которая все это время мирно висела на стене. Затем он сел за стол и внимательно перечел полученную от Жанны записку.«Ну что ж, — подумал он, — надо вручить пакет Монморанси».И он, совсем как мадам Магелонна, принялся ломать голову над тем, что может связывать ничтожную белошвейку и всесильного маршала.А пакет лежал прямо перед Жаном… и был, между прочим, уже вскрыт… Но Пардальян, разумеется, не станет читать чужого письма!.. Ни за что!.. А с другой стороны… Что случится, если он глянет на него одним глазком? Вдруг Дама в трауре пишет что-нибудь о тех негодяях, которые похитили ее и Лоизу? Она наверняка просит, чтобы маршал де Монморанси защитил несчастных женщин… А зачем им маршал? Вырвать Лоизу и ее мать из рук злодеев прекрасно может и шевалье де Пардальян! А посторонние тут совершенно ни при чем! Короче, он просто обязан прочесть письмо!..Жан решительно расправил листок и погрузился в чтение. Дойдя до конца этого послания, потрясенный юноша не сумел сдержать стона. Жан побелел как полотно и тяжело дышал. Он снова и снова пробегал глазами по строчкам, а некоторые места даже перечитывал вслух, словно не мог поверить тому, что ему открылось. Наконец шевалье выпустил исписанный лист из рук, уронил голову на стол и горько заплакал.Под письмом Жанны де Пьен стояла дата: 20 августа 1558 года. В том самом году Франсуа де Монморанси взял в жены Диану Французскую, незаконнорожденную дочь короля Генриха II.Это было четырнадцать лет назад. Вот что писала тогда Жанна: «Нынче мне довелось пережить самый жестокий удар, который только может обрушиться на любящую женщину. Я испытала нечеловеческие страдания, но выстояла. Душа моя будто окаменела, сердце истекает кровью, однако, как ни странно, я не умерла. Видимо, Богу угодно, чтобы я продолжала нести свой крест. Я смотрю на детскую кроватку… Вот что удерживает меня в этом мире! Если меня не станет, что будет с моей малюткой? Нет, я обязана жить. Ей пять лет… Если бы ты смог взглянуть на нее, мой Франсуа! Сейчас она заснула, и сон ее тих и безмятежен… Она чувствует: мать подле нее… Ее золотые кудри сияющим облаком окутали подушку, губы улыбаются. Это твоя дочь, мой любимый муж! Нынче, Франсуа, ты женишься. На нашей убогой улочке все только и говорят о твоей свадьбе, об этом великолепном празднестве. Люди уверены: мадам Диана станет прекрасной женой столь высокородному дворянину… Увы! Я оказалась недостойной твоей знатности и твоего богатства, и мне не суждено было разделить с тобой счастье супружеской жизни… И нынче конец всему! Нынче потух слабый огонек последней надежды, который еще теплился в моей душе. В тот миг, когда твой отец вышвырнул меня на улицу, разбив рукой в железной рыцарской перчатке мое сердце, в тот миг, когда я, обезумев, выскочила из дверей вашего дома, когда отказалась от мечты о счастье, чтобы не губить твою жизнь, когда бежала, прижимая к груди младенца, по зловещим улицам ночного Парижа… в тот миг мне казалось, что я испила чашу страданий до дна! Но нет, мне пришлось пережить еще и твою женитьбу на другой женщине… Конец, всему конец, Франсуа, но помни: мы муж и жена перед Богом! Твоя дочь жива — и будет жить! Ради нее я связала себя обетом молчания, ради нее выдержала адские мучения, ради нее я готова стерпеть любую боль… Твое дитя будет жить, Франсуа! Ради нее я скрывала правду — и ради нее решилась теперь эту правду открыть. Ее зовут Лоиза… Это имя столь же прекрасно, как она сама… Пусть судьба жестока ко мне, я не ропщу… Пусть жизнь моя разбита, пусть от меня, ни в чем не виноватой, отвернулся мой муж. Но я желаю своей дочери счастья. Я не хочу, чтобы она познала те же невзгоды, что выпали на мою долю. И потому, заклинаю тебя, подари ей свою любовь. Пусть она гордо войдет в твой замок, пусть займет подле тебя то место, на которое имеет все права! Дорогой Франсуа, до конца жизни ты мой супруг перед Богом и обязан узнать горькую правду. Ты по своей воле обвенчался со мной в нашей старой часовне в Маржанси. Вспомни, вспомни ту жуткую ночь, когда ты поклялся моему умирающему отцу, что будешь любить меня до конца своих дней… Мне безразлично, что решили коннетабль, король и папа римский. Несмотря на все их указы, ты был и остаешься моим супругом! Так помни: нас разлучило подлое преступление, в котором сплелись жестокость твоего отца и низость брата. Я же, твоя любимая и твоя верная супруга, ничем не запятнала чести Монморанси, и Лоиза может по праву носить твое имя! Пока я не стану отсылать этого письма. Дождусь смерти твоего отца. Иначе ты падешь жертвой его ярости. И еще я дождусь того времени, когда Лоиза повзрослеет… Не сомневаюсь, что твоя дочь сумеет оправдать перед тобой свою несчастную мать; она будет говорить с тобой гордо и достойно, как и пристало отпрыску семей де Монморанси и де Пьеннов, законной наследнице знаменитого рода. Впрочем, я твердо решила: я отправлю это послание только тогда, когда буду лежать на смертном одре, или же если над моей дочерью нависнет какая-нибудь страшная угроза… Когда ты прочтешь это письмо, Лоиза уже вырастет настолько, что сможет многое объяснить тебе. Твой отец будет лежать в могиле, и тебе не придется больше бояться его… Но помни: раз ты получил это послание, значит, Лоиза в беде или же я умираю… В любом случае, дорогой мой Франсуа, исполни последнюю просьбу своей любимой и своей супруги: найди Лоизу, возьми ее к себе в дом, окружи заботой и любовью. Ведь твоя дочь — законная наследница древнего рода Монморанси. А теперь, Франсуа, я открою тебе горькую тайну: твой брат Анри любил меня. Отсюда все мои беды и несчастья. Анри не постыдился рассказать мне о своем чувстве. Но я думала, что он еще очень юн и что со временем благородство восторжествует в его сердце над пагубными страстями. Я считала, что моя любовь к тебе будет мне надежной защитой. Потому я никогда не говорила тебе о домогательствах Анри, не желая ссорить тебя с ним. В ту ночь, когда ты уезжал в армию, я все же решилась пожаловаться тебе на твоего брата, но события разворачивались столь стремительно… Мы поженились, а утром я так и не дождалась тебя: ты отправился воевать! И я даже не успела признаться тебе, что ношу под сердцем твоего ребенка! Этот ребенок появился на свет, когда ты был далеко-далеко… До сих пор не могу без дрожи вспоминать те страшные дни: я считала, что ты убит, и сама едва не распрощалась с жизнью. Твой брат оставил меня тогда в покое, и я решила, что он больше не встанет на моем пути. Но как-то раз мое дитя пропало. Я разыскивала малышку по всей округе. Внезапно ко мне пришел твой брат и заявил, что ему известно, кто похитил Лоизу. И еще Анри сказал, что ты жив и едешь домой. Как я была счастлива услышать это! Однако через несколько минут я узнала о дьявольских планах Анри и, казалось, рухнула в черную бездну. Это он велел украсть нашего ребенка… Негодяя, исполнившего чудовищный приказ, звали шевалье де Пардальян. Этот зверь по сигналу Анри готов был не дрогнувшей рукой убить невинную малютку… Твое дитя, Франсуа, наше бесценное сокровище… И твой брат поклялся, что подаст этому Пардальяну роковой знак, если я посмею возразить, когда он станет при тебе обвинять меня в прелюбодеянии. Вот почему я не произнесла ни слова, позволив Анри подло оболгать меня. Я ничего не сказала в свою защиту, Франсуа, хотя сердце мое разрывалось на части от горя. Я слушала чудовищные обвинения молча, и Господь пожалел меня — я лишилась чувств. А когда я вновь открыла глаза, тебя уже не было в доме. Я сама обрекла себя на страшные муки, но зато спасла твою дочь, спасла нашу дорогую Лоизу! Франсуа, я проклинаю бесчестного негодяя, в жилах которого течет кровь благородных Монморанси! Я проклинаю твоего младшего брата Анри! Я проклинаю этого Пардальяна, грязного наемного убийцу, который согласился исполнить кощунственный приказ! Но я хочу, чтобы ты узнал все! Какой-то добрый человек принес мне Лоизу. Прижав ее к груди, я побежала в замок Монморанси, чтобы объяснить тебе, как меня оклеветали, но ты уже умчался в Париж. Я пошла следом за тобой, пешком, и в вашем парижском дворце меня принял старый коннетабль… Я ничего не скрыла от твоего отца, он же предложил мне сделать страшный выбор: либо я дам согласие на развод с тобой, либо Тебя до конца жизни заточат в каземат Тампля. И я поставила свою подпись под прошением о разводе! Больше ты не увидел меня, оболганную, исстрадавшуюся, оскорбленную… Но моя девочка была со мной! Я целиком посвятила себя ей и по-прежнему буду жить только ради нашей Лоизы! Итак, мой бесценный возлюбленный, теперь ты знаешь все. Поверь, если бы мне одной суждено было перенести все горести и беды, я ушла бы из жизни, не открыв роковой тайны. Но речь идет о судьбе моей дочери… Я хочу умереть спокойно, не сомневаясь, что Лоиза будет жить так, как надлежит девушке ее происхождения. Найди ее и окружи лаской и заботой, о любимый мой муж! Ее дни должны проходить в богатстве и счастье! В какой бы день, в какой бы миг ты ни получил это послание, помни: раз мне пришлось отправить его, — значит, тебе нужно поспешить и исполнить волю твоей жены. Я ни в чем не виновата перед тобой и имею право называть себя герцогиней Монморанси. Я все еще боготворю тебя, Франсуа. Ты должен увидеть и прижать к груди своего ребенка, нашу Лоизу! Жанна де Пьенн, герцогиня де Монморанси» Вот что прочитал шевалье де Пардальян. Наверное, уязвленная гордость, уверенность в собственной правоте и сознание своей абсолютной невиновности, а также безграничная преданность мужу заставили несчастную женщину подписать письмо своим полным именем, включая титул: герцогиня де Монморанси.Четырнадцать лет пролежало письмо в шкатулке, но вот пришло время, и оно заговорило; словно призрак прошлого восстал из могилы, чтобы поведать живым страшную правду.Обдумав то, что он узнал, Пардальян застонал от жесточайшей муки, терзавшей его сердце: Лоиза потеряна для него навсегда! Застыв на стуле, юноша беззвучно плакал, и слезы катились по его щекам.Герцогиня де Монморанси! О Боже, Боже! Лоиза — родная дочь и законная наследница могущественного герцога де Монморанси!Это блистательное имя повергло молодого человека в бездну отчаяния. Разумеется, шевалье де Пардальян, никому не известный дворянин, бедный, как церковная мышь, вполне мог просить руки Лоизы, дочери тихой белошвейки. Но Лоиза, герцогиня де Монморанси, никогда не станет женой нищего шевалье!В эти годы всесильная семья Монморанси была в зените своей славы. Могущество этого рода, одного из самых знатных и влиятельных во Франции, стало почти беспредельным, когда его возглавил коннетабль Анн де Монморанси. Теперь старик умер, но положение Монморанси не пошатнулось. Франсуа собрал вокруг себя немало людей, решительно и небезуспешно противодействующих как Гизам, так и королю. Вспомнив все это, мы вполне поймем горе шевалье. Его и Лоизу разделила бездонная пропасть.Давно прошли те времена, когда короли женились на пастушках. Теперь дочь герцога никак не могла бы вступить в брак с бедным дворянином, не обласканным славой, не имеющим состояния.— Конец, конец, нынче конец всему, — рыдал Пардальян, невольно повторяя горькие слова, которые прочитал в послании Дамы в трауре — Жанны де Пьенн.И все-таки порой в душе юноши вдруг просыпалась слабая надежда. А что если Лоиза любит его? А что если титул и богатство оставят ее равнодушной?— Но это невозможно, бедный глупец! — тут же одергивал себя Пардальян. — Даже если предположить, что она меня любит, ее отец никогда не согласится на такой неравный брак! Ведь кто я есть?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67